А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Ну, они знают, что я человек простой, сам повкалывал на заводе… понимаю, что их там беспокоит. Понимаю их точку зрения. Совсем недавно я и сам стоял за станком…
Как сейчас ему было хорошо! Он налил обоим по новой. Марго, подняв свой стакан, вылила половину виски обратно в бутылку.
– Ты хочешь, чтобы я окосела, да, мистер Андерсон? – снова сказала она своим ласковым мурлычущим голосом.
Чарли сгреб ее в охапку, крепко поцеловал в губы.
– Боже, если бы ты только знала, как я мечтал о действительно красивой женщине, которая будет принадлежать только мне одному. Да, у меня были кое-какие жуткие стервы… Боже, Глэдис, какая же она сука! Она чуть не пустила меня по миру… попыталась обобрать меня до цента… навалилась на меня вместе с теми, кого я считал своими друзьями… Но ты увидишь еще, моя маленькая… Я им всем покажу. Лет через пять они все приползут ко мне обратно, приползут на брюхе. Не знаю пока точно, но у меня есть предчувствие, что пахнет большими деньгами… Нэт Бентон говорит, что у меня особое чутье… Да, оно у меня есть, я знаю. Я могу положиться на свою интуицию, понимаешь? Начать с того, что у всех этих подлецов, в отличие от меня, с самого начала были деньги.
Они заказали ужин в номер. Ожидая официанта с подносом, пропустили еще по маленькой. Марго вытащила из сумочки несколько неоплаченных счетов.
– Конечно, я все сделаю, – сказал Чарли, засовывая не глядя их в карман.
– Понимаешь мистер А, я не стала бы никогда тебя беспокоить по этому поводу, будь у меня счет на мое имя.
– Что скажешь по поводу десяти «косых» в «Ферст Нэшнэл-бэнк»? Дай только добраться до Майами.
– Как тебе будет угодно, Чарли… Я ведь ничего не понимаю в больших деньгах. Больше чем недельного жалования у меня в руках никогда не было. И это знакомо любому актеру. Я оказалась на мели после пребывания у родственников в Трентоне. На самом деле, в нашей стране лучше не умирать. Чтобы похоронить человека, нужна куча денег!
На глазах Чарли выступили слезы.
– Ты похоронила отца, Марджери?
– Нет, что ты! – сделала она удивленное лицо. – Мой старик неожиданно отбросил копыта от злоупотребления лекарствами, когда я еще была крошечной девочкой с распущенными волосами. Умер второй муж моей мачехи… Знаешь, я ужасно люблю свою мачеху, не поверишь… Она в этом мире всегда была моей единственной верной подругой. Как-нибудь расскажу тебе о ней. Это целая история.
– И сколько это стоило? Может, я восполню расходы?
– Я никогда не перекладывала своих забот на плечи мужчины, – покачала головой Марго.
Вошел официант с подносом, на котором стояли блюда в серебряной посуде. За ним второй вкатил в номер накрытый тележку-столик. Марго тут же отстранилась от Чарли.
– Вот это настоящая жизнь, я понимаю! – с восхищением прошептала она.
Но он лишь посмеялся ее восторгу.
Они ехали на юг. Какое это было приятное путешествие! Чем ближе к Майами, тем заметнее первая робкая зелень в лесах. Сосны на песчаных равнинах зацветали. Весело чирикали птички. Машина легко неслась вперед, словно по воздуху. Чарли гнал ее на скорости не меньше шестидесяти миль по накатанной бетонной дороге, но вел осторожно, – ему так нравилось сидеть за рулем, давить при необходимости на тормоза, сразу замедлявшие бег всех четырех колес, слышать ровное гудение двигателя под капотом. Марго – такая красивая девушка, она без ума от него, Чарли, и она все время откалывала уморительные штучки. В дороге они пили немного, только чтобы чувствовать себя хорошо, чуть на взводе. Они приехали в Саванну поздно вечером и там так набрались, что администратор даже угрожал им, сказал, что выселит из старинного большого отеля. Это случилось после того, как Марго выбросила через открытую фрамугу тяжелую стеклянную пепельницу.
Оба они были слишком пьяными, и в постели ничего хорошего у них не получилось. Утром проснулись с ужасным привкусом меди во рту и жуткой головной болью. Марго казалась такой изнуренной, с зеленоватым лицом, с большими мешками под глазами. Она приняла ванну.
Он приготовил ей на завтрак нежное куриное мясо из прерий с яйцами вкрутую, точно так, как это делали английские летчики в Европе во время войны. Она немного поела, но ее тут же вырвало. Изо рта вывалился абсолютно целый желток. Марго показала Чарли этот желток в унитазе, откуда он глядел, целехонький, словно только что из яйца. Они долго смеялись, несмотря на сильнейшую головную боль.
Было уже одиннадцать, когда они выехали. Чарли довольно легко вел машину по петляющей дороге через лесистую часть северной Джорджии, с ее фиордами и солеными озерами, с которых в небо взлетали журавли, а однажды они даже увидели стайку аистов. Они уже очухались с похмелья и чувствовали себя вполне прилично, когда въезжали в Джексонвилл. Правда, много есть они пока не могли, только по одной телячьей отбивной, которые они запили каким-то дрянным джином. Купили его целую кварту за восемь долларов у какого-то цветного мальчишки, который долго убеждал их, что это самый лучший английский джин, только вчера доставленный прямо из Нассау. Они прикончили бутылку, запив джин горьким пивом, и легли спать.
По дороге от Джексонвилля до Майами солнце стало припекать. Чарли предложил опустить верх, чтобы вволю подышать свежим воздухом, но Марго решительно запротестовала, снова, как всегда удачно, сострив:
– Девушка готова принести в жертву мужчине все, кроме цвета своего лица…
Им по-прежнему не хотелось есть всю дорогу, а Чарли налегал на джин. Въехав в Майами, они прямиком покатили в старый отель «Палмс», где прежде работала Марго. Ей устроили громкую овацию Джо Кантор, Эдди Палермо и другие ребята из джаз-банда.
– Если это свадебное путешествие, то пусть покажут свидетельство о браке, – шутили они.
– О чем вы, ребята, – возражала Марго. – Так, случайное знакомство. Я его закадрила на автобусной остановке в Джексонвилле.
Чарли заказал для них лучшие блюда в ресторане и еще выпивку для всех и шампанское. Они с Марго танцевали весь вечер, несмотря на его больную ногу. Когда он, наконец, отключился, отнесли его в комнату, которую занимали Кантор с женой. Утром с трудом протирая глаза, он увидел перед собой Марго – она была уже одета, свежа как ромашка на рассвете и сидела на краешке его кровати, ожидая его похмельного пробуждения. Было уже довольно поздно. Она сама принесла ему на подносе завтрак.
– Послушай, мистер А, – начала она, – ты ведь приехал сюда, чтобы отдохнуть. Больше на время никаких ночных клубов. Я сняла для нас с тобой небольшое бунгало на пляже. Там тебе будет гораздо лучше, чем в отелях, по крайней мере избежишь пьяных скандалов. Тебе понравится. Сейчас тебе просто необходимо почувствовать домашнюю обстановку… И заруби себе на носу: мы с тобой оба в завязке, понял?
Бунгало было выстроено в стиле испанской религиозной миссии, и конечно, его аренда стоила кучу денег, но плевать на деньги, они на самом деле прекрасно провели время в Майами-Бич. Они ходили на собачьи бега, играли в рулетку, а Чарли нашел себе компанию игроков в покер, которая резалась в карты всю ночь до утра, и в этом ему помог друг сенатора Плэнета Гомер Кассиди, крупный, постоянно улыбающийся седовласый южанин в мешковатом матерчатом костюме. Он сам пришел к нему в отель, чтобы познакомиться. Довольно долго поговорив о том о сем, Кассиди сообщил ему, что скупает права на владение недвижимостью для строительства нового аэродрома и что может привлечь к этому делу его, Чарли, так как у него есть кое-какие связи, но он должен выложить деньги на стол немедленно. В покер Чарли дико везло, он всегда выигрывал столько, что в кармане у него не переводилась пухлая пачка денег, но его счет в банке Клондайком не назовешь. Он теперь постоянно названивал, обрывая провода, в контору Нэта Бентона в Нью-Йорке.
Марго делала все, чтобы удержать его от пьянства. Но все ее старания были напрасными. Чарли мог по-настоящему отдохнуть только тогда, когда уезжал с Кассиди на рыбалку. Марго никогда с ними не ездила – ей не нравилось, как на нее смотрит рыба, когда ее вытаскивают на крючке из воды. Однажды, когда он пришел на пристань, чтобы поехать порыбачить с новым приятелем, поднявшийся с утра северный ветер задувал еще сильнее. Какая тут рыбалка! В общем, как выяснилось, такой сюрприз природы оказался ему на руку, так как, когда он уходил с пристани, к нему на велосипеде подъехал мальчик – рассыльный из «Вестерн юнион». Ветер крепчал с каждой минутой, бросая ему в лицо пыль с песком. Он с трудом прочитал телеграмму. Она была от сенатора.
Вернувшись домой в свое бунгало на пляже, Чарли тут же переговорил по междугородке с Бентоном. На следующую ночь телеграфные агентства передали сообщение о внесении в конгресс законопроекта о субсидировании пассажирских аэролиний, и акции авиационных заводов мгновенно взлетели вверх. Чарли продал все, что у него было, по самой высокой цене и, заплатив гарантийную сумму, стал, потирая руки, ожидать окончательного результата. Но, увы, вечерние газеты не подтвердили сообщения телеграфных агентств.
Через неделю ему пришлось скупать собственные акции, но уже по цене на двадцать пунктов ниже. Тем не менее у него еще были деньги, чтобы рефинансировать свои займы, и он принял участие в скупке прав на недвижимость вместе с Кассиди. Когда Чарли сообщил ему о своей готовности иметь с ним дело, они отправились на яхте в море, чтобы обо всем поговорить без свидетелей. Цветной мальчик-слуга приготовил им два джелпа – виски с водой и мятой. Они сидели на корме с удочками в руках, широкополые соломенные шляпы прикрывали их лица и глаза от яркого жаркого солнца, – стаканчики стояли рядом с ними на столике. Подойдя к границе чистой, голубой воды, они стали ловить на блесну рыбу-парус.
В этот день над головой было голубое небо, по которому плыли пышные розовато-белые облака, запах лаванды поднимался от земли, казалось, к самому солнцу. Сильный ветер дул против течения в Гольфстриме, поднимая большие, пенистые зеленые волны, которые разбиваясь, принимали голубовато-фиолетовый оттенок. Они плыли над длинными зарослями морских водорослей горчичного цвета, но что-то нигде не было видно рыбы-паруса. Яхту так сильно качало, что Чарли приходилось то и дело прикладываться к виски с мятой, чтобы предотвратить возмущение в желудке.
Почти все утро они плавали взад и вперед по устью Майами-ривер. За гребнями вздымающихся волн они видели освещенную солнцем коричневую воду бухты, а на горизонте новые блестящие белоснежные здания среди паутины красных стальных конструкций.
– Строительство, вот что всегда мне радует глаз, – сказал Гомер Кассиди, указывая рукой с синими венами на город.
На безымянном пальце у него красовался большой золотой перстень с печаткой.
– А ведь это только начало… Послушай меня, парень, я ведь еще помню, когда Майами только начинал строиться, превращался, так сказать, в трамплин. Всего несколько развалюх между полотном железной дороги и рекой. А москиты?… Здесь были не москиты, а вампиры. Несколько бедняков выращивали ранние помидоры и постоянно болели из-за простуды и лихорадки… а теперь любо-дорого посмотреть… а там, в Нью-Йорке, нас пытаются убедить, что никакого строительного бума здесь нет.
Чарли молча кивал. Он вел борьбу с рыбиной, попавшей ему на крючок. Лицо у него покраснело от натуги, руки сводило судорогой от разматывания катушки.
– «Здесь ничего нет, кроме мелкой скумбрии» – так они пытаются убедить всех, что рыбалка здесь напрасная трата времени. Обычная пропаганда в пользу Западного побережья… – продолжал Кассиди. – Но, парень, должен тебе признаться, я предвидел все это давным-давно, когда еще работал со стариком Флэглером. Это был человек с даром предвидения… С ним я прокатился на первом поезде, следующем по дополнительной ветке на пароме до Ки-Уэста… Я тогда был одним из адвокатов, работавших на железнодорожную компанию. Детишки бросали розы ему под ноги, когда он шел от своего автомобиля к вагону… Во время строительства около тысячи наших рабочих унесло ураганом, но все же дорога была построена… а теперь только погляди на новый Майами… Майами-Бич. А что ты скажешь о Майами-Бич? Знаешь, вот она мечта Флэглера, ставшая явью.
– Ну, мне лично хочется… – начал было Чарли, но вдруг замолчал, сделав большой глоток джелпа из стакана, который только что ему подал цветной мальчик-слуга.
Теперь он отлично чувствовал себя, так как морская болезнь, по-видимому, отступила. Помня указания руководства по рыбной ловле Кассиди, Чарли резко выдернул из воды леску, чтобы привязать к ней новый крючок, взамен оборванного. Как все же было приятно сидеть на корме этой моторной яхты, подставляя спину жаркому солнцу, чувствовать соленые, высыхающие на лице брызги, потягивать виски с мятой, и больше ни о чем не думать.
– Кассиди, конечно, это настоящая жизнь… но неужели есть люди, которые занимаются тем, что им на самом деле нравится? Я просто хочу сказать, что пора мне кончать со всем этим рэкетом… инвестициями, капиталом, всем этим вздором. Я хочу выйти из этого бизнеса с небольшим капиталом, купить домик и заняться своим нормальным, кропотливым хлопотливым делом – двигателями, новыми самолетами, в общем, всем этим. Я всегда был уверен: будь у меня деньги, я сумел бы сам построить аэродинамическую трубу… ну, знаешь, такое приспособление, в котором испытывают все модели аэропланов.
– Само собой, – откликнулся Кассиди. – Только авиация способна сделать Майами настоящим Майами… Подумай, всего восемнадцать, потом четырнадцать, а потом и десять часов полета – и ты в Нью-Йорке… Ну чего мне тебе рассказывать… ты, я… сенатор… все вместе… а с этим аэропортом мы станем отцами-основателями… Боже, я всю жизнь ждал, когда можно будет сорвать приличный куш. Всю жизнь я работал только на других… вначале в суде, потом на железной дороге адвокатом, в общем все такое… Мне кажется, пора уже нажить свое состояние.
– Ну, а если они вдруг выберут другое место, когда у нас в руках будет контрольный пакет? Ведь такое уже бывало…
– Да что ты, парень! Они этого не сделают. Ты же сам видишь, какое здесь идеальное место для аэродрома… Для чего мне тебе твердить об этом, скоро и сам убедишься в моей правоте… к тому же ты хорошо знаешь нашего друга в Вашингтоне… это один из самых прозорливых людей в стране, он всегда умеет заглядывать далеко вперед… Деньги, которые я вкладываю в это дело, я не снял со своего банковского счета, потому что Гомер Кассиди разорен. Вот что меня больше всего беспокоит в данное время. Я просто действую в качестве его агента. И за все те годы, которые я работаю бок о бок с сенатором Плэнетом, я никогда не видел, чтобы он вложил хотя бы один цент в ненадежное дело, могу поклясться, готов даже заложить свою душу и тело.
– Да, старый сукин сын, – широко заулыбался Чарли.
– Нет, своего он не упустит, это ясно так же, как и то, что ослепший осел не моргает. – Он засмеялся. – Может, по сэндвичу с отличной виргинской ветчиной?
Они выпили еще, закусили бутербродом с восхитительной сочной ветчиной. Вдруг Чарли почувствовал, что его просто разбирает, так хочется поговорить. Все же какой прекрасный денек! Кассиди принимает его по-царски. Ему здесь так нравится.
– Знаешь, – начал он, – я впервые увидел Майами со стороны моря, вот как сейчас. Странно, не правда ли? Я и представить тогда не мог, что снова приеду сюда, ворочая такими деньгами… Тогда здесь не было еще всех этих высотных зданий. Я плыл на каботажном судне в Нью-Йорк. Я был еще пацаном, приехал в Новый Орлеан на масленицу и, скажу тебе, в кармане не было ни гроша. Тогда я сел на маленький пароходик, чтобы попытать счастья в Нью-Йорке. Поехал туда вместе с одним своим приятелем, бедным поденщиком из Флориды… Смешной был парень. Так мы с ним и приплыли в Нью-Йорк. Он сказал, что нужно заняться чем-то стоящим, что нужно отправиться за океан, чтобы посмотреть там, что такое война, и вот мы с ним, как два полудурка, записались добровольцами в санитарную службу. Потом я переключился на авиацию. Вот как я начал заниматься бизнесом. Тогда Майами мне ни о чем не говорил.
– Ну, а мне дал старт в бизнесе Флэглер, – сказал Кассиди. – Готов без всякого стыда это признать… начал скупать земельные участки на восточном побережье Флориды… Флэглер дал мне старт… он начал возводить Майами…
В тот вечер, они, опаленные солнцем, слегка навеселе, после целого дня, проведенного на яхте в Гольфстриме, заперев все свои ценные бумаги по правам на недвижимость в сейфе конторы судьи Кассиди, отправились в ресторан «Палмс», чтобы отдохнуть от деловых забот. Марго в серебристом платье была просто сногсшибательной. Там они встретили худую черноволосую, похожую на ирландку девушку, по имени Эйлин, которая, кажется, уже довольно давно была знакома с Кассиди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71