Toujours, toujours en retard! Вы постоянно, постоянно опаздываете! (фр.)
На нежных надутых губках тоже виднелась помада. Джек открыл было рот и вновь поспешно закрыл.— Вас совсем не волнует, как мало времени вы проводите здесь. Ваши уроки — фу! — ca ne fait rien. Moi, la meme! …это для вас пустяки. Ну, значит, и для меня! (фр.)
— Она отвернулась к окну.— Non, Клоти, je suis desole. J'etais… tres… tres… Нет, Клоти, мне очень жаль. Я был… очень… очень… (фр.)
занят. Это для тебя. Pour toi. Regarde! Для тебя. Посмотри! (фр.)
— Он полез в сумку. — У меня тут… три подарка…— Trois cadeaux, — поправила она, отходя от окна. Ее взгляд был по-прежнему ледяным.— Oui, trois cadeaux. Le premier… Да, три подарка. Первый… (фр.)
Она взвизгнула, едва увидев оригинальный пакет. В виде конуса, из «Горшка с ананасами».— Les fruits au sucre? Фрукты в сахаре? (фр.)
— Naturellement Разумеется (фр.).
.Джек вручил ей пакет, с удовольствием наблюдая, как в сердитой гордячке проявляется задыхающееся от восторга дитя. Метаморфоза свершилась мгновенно. Зашуршала бумага. Потом пакет — с колебанием — протянули ему. Он отказался. Алые губки — уже в кристалликах сахара — улыбнулись. Боже, она наслаждалась лакомством, даже не замечая, что на нее беззастенчиво пялятся! Опустошив пакет, чаровница достала платок, аккуратно вытерла ротик и вновь подняла свои светло-голубые глаза.— Et le deuxieme? А второй? (фр.)
Второй подарок, из магазина диковинок, требовал некоторой театральности.— Fermes les yeux Закрой глаза (фр.).
, — распорядился Джек и направился к каминной полке. Сдвинув в сторону всех стоявших там пастушек и китайских болванчиков, он вновь полез в свою сумку. Но перед тем, как откинуть клапан, обернулся и нарочито строго прикрикнул: — Fermes!Убедившись, что ему подчинились, он поставил свой дар на полку, затем вернулся к Клотильде и, зайдя сзади, положил ей ладони на веки. Она глубоко вздохнула, накрыв его руки своими. Оба замерли. Джек ощущал ее трепет, даже не прикасаясь к складкам пышного платья, в вырез которого беспрепятственно проникал его взгляд. Зрелище волновало и наводило на мысли, какие он еще утром решил в себе пресекать. И пресек, разведя в стороны руки, за что был незамедлительно вознагражден.Эффект был точно таким, на какой он рассчитывал. Клотильда взвизгнула и отшатнулась к нему. Джек тут же обнял ее, она слабо дернулась, одновременно охваченная и желанием вырваться, и тем ужасом, который вызвал в ней странный, свирепо оскаленный монстр.— Ah, Dieu! Dieu! C'est horrible! Qu'est-ce que c'est? Ах, боже! Боже! Он просто ужасен! Что это? (фр.)
Ее голосок был одновременно и перепуганным, и восхищенным. О, милый Джек! И как он прознал о ее тяге к всяческим жуткостям? Ах да, ведь они в прошлый разговорили о них.— C'est… c'est… — У него не хватало слов из ее языка, поэтому он перешел на английский. — Это водяной. Из Японского моря. Получеловек, полурыба. Un… ну… demi-poisson! Полурыба (фр.).
Смотри.Джек попытался подвести девушку к монстру, но та уперлась, и он пошел к нему сам.— У него голова человека, но… но не зубы.Джек сунул в пасть чудовища руку и, вскрикнув, выдернул под оглушительный визг.— Ай, они острые, как кинжалы, — продолжил он, посасывая ребро ладони. — А еще у него человеческие руки… и пальцы. — Он отогнул один палец. — Смотри. А теперь глянь на хвост. Настоящая рыба, не так ли?Храбрость кавалера подвигла красавицу на небольшой шаг вперед.— Но… почему он такой… сухой?— Мумифицирован. — Джек развернул хвост чучела и потряс им. — Возможно, ему уже сотни лет. А может, и тысячи, кто его знает.Клотильда придвинулась ближе и даже решилась потрогать шероховатую чешую.— Он ужасен, — сказала она зачарованно. — А… как ты думаешь, он… они… Есть ли еще и такие же женщины… ну… полурыбы?— У любой твари в мире есть пара, — изрек важно Джек. — Я думаю, этого бедолагу разлучили с его возлюбленной.Ответом ему был сияющий — восхитительный! — взгляд.— О том… о том гласит мой третий подарок. Мой стих в твою честь.Джек отвел девушку к небольшому диванчику, заставил сесть. Затем еще раз открыл свою сумку и вытащил из нее лист бумаги. Расположившись около монстра, он принял позу, которая, если верить Лебрену Лебрен Шарль (1619-1690) — французский живописец, автор трактатов о позах людей и животных.
, изображала трагизм, и завел: СОНЕТ РУСАЛКЕВ далеких морях я подругу искал,Средь мрачных глубин и обветренных скал.Все было напрасно, как лед холодна,Бесследно, о боже, исчезла она.Из сил выбиваясь, Клотильду я звал,В тоске и печали безмерно страдал.Но след ее легкий на все временаВо мгле разметали борей и волна. Джек оглянулся на аудиторию. Прекрасные глаза девушки влажно мерцали, изящная ручка была прижата к подрагивающим губам. Я, девою-рыбой навек покорен,Сегодня на полке каминной стою.Нет горше страданья тому, кто влюблен,Ласкать нежным взором русалку своюИ, мысленно с ней пребывая в раю,Недвижность хранить до скончанья времен! Джек завершил чтение драматическим придыханием, закатив глаза и словно сквозь толщу воды озирая плафон потолка, рука его при том вскинулась, демонстрируя тщетное желание декламатора всплыть из глубин к недоступным сияющим небесам. Он так и замер, держа паузу и ожидая услышать звуки рыданий.Она фыркнула.Бедная девочка. Так расчувствовалась, что не помнит приличий. Он повернулся.— Рыботорговка? Игра слов. В стихотворении Джек использует английское словосочетание half-fish wife — полудева-полурыба. Клотильда слышит fishwife — рыботорговка или грубая, неделикатная женщина.
— Нижняя губа слушательницы оттопырилась, между бровями пролегла гневная складка. — Ты сравнил меня с рыботорговкой?— Что? — Джек опешил. — Нет, вовсе нет. Я сравнил тебя с полудевушкой-полурыбой! Это совсем разные вещи, взгляни!Он показал ей листок, и она склонилась над ним.— Ah, je comprends. Je suis рыботорговка — la Petite Fille de la Mer. Comme lui, полурыба. Un moitie poisson? А, я поняла. Твоя рыботорговка — это русалка. А он — полурыба. Полурыба ведь? (фр.)
— Exactement Точно (фр.).
.Складка между бровями расправилась, она изучала листок.— Мне кажется, это лучше звучало бы… en francais По-французски (фр.).
.— Ну конечно! Еще бы! Куда нам до вас!Джек был задет. Нет, он вовсе не возражал, когда кто-то анализировал его творчество. Серьезный разбор должно только приветствовать, но эта барышня могла бы, кажется сперва выразить свои чувства, оставив всю критику на потом.— Клотильда, — грустно спросил он, — тебе не понравился мой сонет?— Ah, поп, Жак. Je 1'adore Я восхищена (фр.).
. Он потрясающий. Настолько… настолько…В поисках нужных эпитетов она вновь заглянула в листок.Еще одного комментария он бы не вынес. Да и пора было переходить к следующим шагам.— Разве поэт не заслуживает вознаграждения?Ее невинные глазки тут же изобразили полнейшее непонимание.— Какого вознаграждения?Джек сел с ней рядом, взял за руку. Точно так же они сидели две недели назад. Тогда он перецеловал все ее пальчики. Теперь в его мыслях витало еще кое-что.— Такого.Он чуть подался вперед.— Жак! — Она отвернулась, но не сдвинулась с места. Да и отвернулась не столь уж решительно, чтобы его губы не могли дотянуться до ее нежной щечки. — Жак, — повторила она. Но уже совсем другим тоном, вновь поворачиваясь к нему. — Мы не должны. Мой отец…— Ушел, — быстро сказал он. — А Клод получил серебряную монету.— Клод? — обеспокоенно встрепенулась Клотильда, но была вынуждена умолкнуть.Джек закрыл ей рот поцелуем. Позволить, чтобы она произносила еще чье-то имя, он просто не мог.Приникнув к возлюбленной, он одной рукой придержал ее спину, чтобы инстинктивное желание вырваться не одержало в ней верх. Мера помогла. Ее стан, поначалу напрягшийся, постепенно расслабился, а ее губки оказались такими же сладкими, какими они ему и представлялись. И этот эффект, разумеется, не имел ничего общего с прилипшей к ним сахарной пудрой.Короче, Джек ощутил себя на вершине блаженства и мог бы сидеть вот так хоть неделю, хоть две. Однако Клотильда стала все больше и больше отклоняться назад, и он, дабы продлить сладостные мгновения, потянулся за ней. Так продолжалось какое-то время, потом равновесие было нарушено, и они оба упали: она — на спину, он -на нее. Теперь не только сладкие губки, но и другие, более рельефные части замершего под ним тела, сказали ему, что она и впрямь развилась.— Клотильда, — хрипло выдавил он.И услышал шаги. Кто-то поспешно поднимался по лестнице.Через миг Джек стоял в одном углу комнаты, Клотильда — в другом, судорожно одергивая помятую юбку. Как только она замерла, отвернувшись к окну, дверь широко распахнулась.— Месье Гвен!— Месье Абсолют!На пороге стоял отец Клотильды. Несмотря на свой низенький рост, он был очень широкоплечим, с удивительно крупными для ювелира руками. Теперь они нервно стискивались и разжимались, а острый взгляд француза буравил то гостя, то дочь.— Я решил, что вы уже не придете сегодня, месье Абсолют, и лишь потому позволил себе уйти.Он вошел в комнату, озираясь по сторонам, будто в ней мог прятаться еще кто-то. Клод, сопровождавший его, остался стоять, где стоял, с равнодушно-скучающим видом.Джек на мгновение задержал на нем взгляд, затем вновь переключил все свое внимание на ювелира.— Мне очень жаль, сэр, я так торопился, но… меня задержали дела.— Дела? — Месье Гвен подошел к окну и поглядел на Клотильду. — Ca va, ma petite? Как ты, малышка? (фр.).
— спросил он, потом обернулся. — Вы не находите, что моя дочь выглядит несколько нездоровой?— Нет, месье Гвен. Мне так не показалось. Но… возможно, лишь потому, что меня и самого малость потряхивает. Инфекция, сэр… она просто носится в воздухе. Столько народа вокруг, столько… контактов.— Ну-ну. Дочь, похоже, вела урок очень вяло?— Au countraire Напротив (фр.).
, месье. Она была… очень мила.— Мила?Джек мысленно чертыхнулся. Он хотел сказать нечто другое. Но дурацкое слово сорвалось с языка, а лягушатники шуток не понимают.— Папа, со мной все в порядке, — вмешалась Клотильда.Отец не обратил на дочь никакого внимания.— Ей надо бы отдохнуть. Вы не будете возражать, если мы закончим урок?Джек чертыхнулся еще раз.— Нет. Разумеется, нет.— Тогда… до новой встречи. Но непременно внизу. Чтобы я мог быть уверен в правильном ходе… контакта.Джек пошел к камину, чтобы забрать свою сумку, треуголку и трость. Выпрямляясь, он незаметно подмигнул водяному и лишь потом повернулся.Отец Клотильды держал в руках его стих.— Рыботорговка? — поинтересовался он, выгнув бровь.Мать права. Сейчас каждый болван мнит себя знатоком высокой словесности. Надо просто не обращать на это внимания, вот и все.— Месье. Мадемуазель.Джек дважды отдал поклоны и направился к двери, где все еще торчал самодовольно ухмылявшийся Клод. С ним Джек раскланиваться не стал, даже когда тот с готовностью посторонился. Нет сомнений, этот парень сгонял за хозяином, несмотря на полученный шестипенсовик. Теперь с этим уже ничего поделать нельзя, но позже… Позже можно будет и поквитаться.— Портшез! — крикнул он, оказавшись на улице, и перед ним тут же выросли двое здоровяков.Идти было, собственно, недалеко, но накрапывал дождик, да и стоило поберечь свои силы. Они могли ему вскоре понадобиться. Если все сладится и пойдет хорошо.Забравшись внутрь, Джек откинулся на подушки и важно изрек:— Голден-сквер. Глава 6БЛАГОГОВЕЙНЫЙ РАЗГОВОР ПРИ СВЕЧАХ Каретный двор тянулся от Уорвик-стрит до Голден-сквер, и именно там Джек попросил носильщиков остановиться. Ему не позволяли входить в дом с парадного входа, ибо леди тщательно берегла свою репутацию, а частые и чересчур долго длящиеся визиты молодого и симпатичного малого могли обратить все ее усилия в прах. Поэтому он расплатился с носильщиками и зашагал к вымощенному булыжником тупику. Каретники уже хлопотали вовсю, ибо по мере приближения лета спрос на их продукцию все возрастал. Так что никто не обратил никакого внимания на юношу, подошедшего к маленькой дверце за мастерскими и отомкнувшего ее извлеченным из секретной щели в старой каменной кладке ключом. Проскользнув в крошечный садик, Джек привалился к стене и оглядел окна дома.Она была в верхнем салоне, что очень приободрило его. Но не одна, и восторг, всколыхнувшийся в душе Джека, сменился разочарованием. С кем она говорит? Оказалось, не с горничной. С каким-то мужчиной. Тот вальяжно расхаживал по салону, и Джек совсем сник. Потом в нем вспыхнул гнев, когда он сообразил, что посетитель — вовсе не содержавший и дом, и его прекрасную обитательницу лорд Мельбури. Тот, впрочем, так и так должен был сейчас находиться на парламентском заседании. Именно на его отсутствии Джек и строил расчет. Однако отсутствием лорда, похоже, решил воспользоваться и еще кое-кто, а это уже не лезло ни в какие ворота. Джек, безусловно, не был так глуп, чтобы ревновать к его светлости, но прочих соперников он, разумеется, не потерпит.Ревность подстегивала. Джек мог бы войти через заднюю дверь и по двум лестницам взбежать наверх, однако кованый железный балкончик примыкал прямо к гостиной, а толстые виноградные плети ни в чем не уступали ступеням. Он в один миг взобрался по ним. И услышал смех. Ее — с характерной горловой хрипотцой, и мужской — очень самодовольный. Перемахнув через балюстраду, Джек посмотрел на закрытую дверь, потом -на окно. То, по счастью, было открыто.— Разве вам хочется именно этого, сэр? — вновь рассмеялась она. — Я должна держать это именно так?— Именно так, мадам, но… сдвиньте пальчики к кончику… если это возможно. А теперь поверните их и подайте чуть в сторону… да!— Так?— Именно так. Да, мадам, да! Это… ах! Это просто… великолепно!Джек мог стерпеть что угодно, но только не сдавленные сладострастные стоны, и потому с негодующим ревом впрыгнул в салон.— Проклятье! — вскричал мужчина, отскакивая от мольберта. В руках его были палитра и кисть.— Джек! — вскрикнула Фанни. — Что за пассаж? — Кринолин Широкая юбка на тонких обручах.
изумленной красавицы возмущенно заколыхался. — Какого черта ты вдруг решил, что можешь ко мне так врываться?— Мм… ну… я думал устроить тебе сюрприз. Я не знал, что у тебя будут гости.Джек и сам понимал, насколько жалко и неубедительно это звучит. Фанни пренебрежительно хмыкнула и перешла в наступление.— Ты должен немедленно извиниться перед мистером Гейнсборо Гейнсборо Томас (1727-1788) — выдающийся английский живописец и рисовальщик.
за свои глупые шутки. — Красавица поглядела на живописца. — Мне так неудобно, сэр. Мой брат — неотесанный провинциал и о многом попросту не имеет понятия. Например, о том, что входить принято через дверь.Она вновь обернулась, одарив невежу уничтожающим взглядом.Художник уже привел в порядок и свой костюм, и палитру.— Пустяки, мадам. Я просто… гм… не знал, что у вас есть брат.— Вообще-то лишь сводный. — Подстегиваемый свирепыми гримасками Фанни, Джек шагнул вперед и с нарочитой неловкостью поклонился. — Не гневайтесь на меня, сэр, — произнес он с корнуолльской растяжечкой гласных. — Моя сестра так добра, что пытается сузить разделяющую нас пропасть. Знаете, я тут меньше недели, но успел насмотреться такого, что впору свихнуться. Лондон… он… он поразителен, сэр.— М-да… поразителен. А… из какого вы графства?И без того по уши увязнув во лжи, Джек решил продолжать в том же духе.— Из Сомерзета, — заявил он со вполне уместным «з» вместо «с».— Неужели? Я вскоре там буду. Мне нравится Бат.— Ну конечно, я тоже не прочь поплавать Игра слов: Bath — город Бат, bathe — купаться (англ.).
. — Джек радостно рассмеялся.— Не обращайте внимания на этого идиота, сэр, — вмешалась Фанни. — Он всегда был малость того. — Она снова грозно посмотрела на Джека — Мистер Гейнсборо имеет в виду, что уезжает туда жить и работать. И то, что мне удалось перехватить его в Лондоне, — огромнейшая удача. Но после твоей глупой выходки я просто не знаю, смогу ли и впредь занимать его драгоценное время.— Ах, мисс Харпер, — ответил художник, — что наше время в сравнении с этакой красотой?Фанни, полезшая в ящик бюро, расцвела, а художник, несмотря на высокопарную фразу, не побрезговал принять от нее деньги.— Благодарю, — кивнул он. — Надеюсь, вы вместе с братом не откажетесь нанести мне визит. А сейчас мои руки немного дрожат после… гм… шока. Так что, пожалуй, мы на сегодня закончим.— Ах, сэр. Мне так жаль. Мы ведь только-только нашли удовлетворяющую вас позу.Фанни указала на грифельную доску, потом грациозно присела и подняла с ковра длинный мелок.— Я запомнил ее. — Гейнсборо уже убрал палитру. — Еще сеанс, и портрет будет готов.Джек с Фанни, стоя бок о бок, молча наблюдали за ним. Завесив работу тканью, живописец взглянул на них и прищурился.— Теперь, когда вы рядом, фамильное сходство становится очевидным. Возможно, в будущем вы пожелаете заказать мне семейный портрет?— Нам бу-удет так лезтно, зэ-эр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
На нежных надутых губках тоже виднелась помада. Джек открыл было рот и вновь поспешно закрыл.— Вас совсем не волнует, как мало времени вы проводите здесь. Ваши уроки — фу! — ca ne fait rien. Moi, la meme! …это для вас пустяки. Ну, значит, и для меня! (фр.)
— Она отвернулась к окну.— Non, Клоти, je suis desole. J'etais… tres… tres… Нет, Клоти, мне очень жаль. Я был… очень… очень… (фр.)
занят. Это для тебя. Pour toi. Regarde! Для тебя. Посмотри! (фр.)
— Он полез в сумку. — У меня тут… три подарка…— Trois cadeaux, — поправила она, отходя от окна. Ее взгляд был по-прежнему ледяным.— Oui, trois cadeaux. Le premier… Да, три подарка. Первый… (фр.)
Она взвизгнула, едва увидев оригинальный пакет. В виде конуса, из «Горшка с ананасами».— Les fruits au sucre? Фрукты в сахаре? (фр.)
— Naturellement Разумеется (фр.).
.Джек вручил ей пакет, с удовольствием наблюдая, как в сердитой гордячке проявляется задыхающееся от восторга дитя. Метаморфоза свершилась мгновенно. Зашуршала бумага. Потом пакет — с колебанием — протянули ему. Он отказался. Алые губки — уже в кристалликах сахара — улыбнулись. Боже, она наслаждалась лакомством, даже не замечая, что на нее беззастенчиво пялятся! Опустошив пакет, чаровница достала платок, аккуратно вытерла ротик и вновь подняла свои светло-голубые глаза.— Et le deuxieme? А второй? (фр.)
Второй подарок, из магазина диковинок, требовал некоторой театральности.— Fermes les yeux Закрой глаза (фр.).
, — распорядился Джек и направился к каминной полке. Сдвинув в сторону всех стоявших там пастушек и китайских болванчиков, он вновь полез в свою сумку. Но перед тем, как откинуть клапан, обернулся и нарочито строго прикрикнул: — Fermes!Убедившись, что ему подчинились, он поставил свой дар на полку, затем вернулся к Клотильде и, зайдя сзади, положил ей ладони на веки. Она глубоко вздохнула, накрыв его руки своими. Оба замерли. Джек ощущал ее трепет, даже не прикасаясь к складкам пышного платья, в вырез которого беспрепятственно проникал его взгляд. Зрелище волновало и наводило на мысли, какие он еще утром решил в себе пресекать. И пресек, разведя в стороны руки, за что был незамедлительно вознагражден.Эффект был точно таким, на какой он рассчитывал. Клотильда взвизгнула и отшатнулась к нему. Джек тут же обнял ее, она слабо дернулась, одновременно охваченная и желанием вырваться, и тем ужасом, который вызвал в ней странный, свирепо оскаленный монстр.— Ah, Dieu! Dieu! C'est horrible! Qu'est-ce que c'est? Ах, боже! Боже! Он просто ужасен! Что это? (фр.)
Ее голосок был одновременно и перепуганным, и восхищенным. О, милый Джек! И как он прознал о ее тяге к всяческим жуткостям? Ах да, ведь они в прошлый разговорили о них.— C'est… c'est… — У него не хватало слов из ее языка, поэтому он перешел на английский. — Это водяной. Из Японского моря. Получеловек, полурыба. Un… ну… demi-poisson! Полурыба (фр.).
Смотри.Джек попытался подвести девушку к монстру, но та уперлась, и он пошел к нему сам.— У него голова человека, но… но не зубы.Джек сунул в пасть чудовища руку и, вскрикнув, выдернул под оглушительный визг.— Ай, они острые, как кинжалы, — продолжил он, посасывая ребро ладони. — А еще у него человеческие руки… и пальцы. — Он отогнул один палец. — Смотри. А теперь глянь на хвост. Настоящая рыба, не так ли?Храбрость кавалера подвигла красавицу на небольшой шаг вперед.— Но… почему он такой… сухой?— Мумифицирован. — Джек развернул хвост чучела и потряс им. — Возможно, ему уже сотни лет. А может, и тысячи, кто его знает.Клотильда придвинулась ближе и даже решилась потрогать шероховатую чешую.— Он ужасен, — сказала она зачарованно. — А… как ты думаешь, он… они… Есть ли еще и такие же женщины… ну… полурыбы?— У любой твари в мире есть пара, — изрек важно Джек. — Я думаю, этого бедолагу разлучили с его возлюбленной.Ответом ему был сияющий — восхитительный! — взгляд.— О том… о том гласит мой третий подарок. Мой стих в твою честь.Джек отвел девушку к небольшому диванчику, заставил сесть. Затем еще раз открыл свою сумку и вытащил из нее лист бумаги. Расположившись около монстра, он принял позу, которая, если верить Лебрену Лебрен Шарль (1619-1690) — французский живописец, автор трактатов о позах людей и животных.
, изображала трагизм, и завел: СОНЕТ РУСАЛКЕВ далеких морях я подругу искал,Средь мрачных глубин и обветренных скал.Все было напрасно, как лед холодна,Бесследно, о боже, исчезла она.Из сил выбиваясь, Клотильду я звал,В тоске и печали безмерно страдал.Но след ее легкий на все временаВо мгле разметали борей и волна. Джек оглянулся на аудиторию. Прекрасные глаза девушки влажно мерцали, изящная ручка была прижата к подрагивающим губам. Я, девою-рыбой навек покорен,Сегодня на полке каминной стою.Нет горше страданья тому, кто влюблен,Ласкать нежным взором русалку своюИ, мысленно с ней пребывая в раю,Недвижность хранить до скончанья времен! Джек завершил чтение драматическим придыханием, закатив глаза и словно сквозь толщу воды озирая плафон потолка, рука его при том вскинулась, демонстрируя тщетное желание декламатора всплыть из глубин к недоступным сияющим небесам. Он так и замер, держа паузу и ожидая услышать звуки рыданий.Она фыркнула.Бедная девочка. Так расчувствовалась, что не помнит приличий. Он повернулся.— Рыботорговка? Игра слов. В стихотворении Джек использует английское словосочетание half-fish wife — полудева-полурыба. Клотильда слышит fishwife — рыботорговка или грубая, неделикатная женщина.
— Нижняя губа слушательницы оттопырилась, между бровями пролегла гневная складка. — Ты сравнил меня с рыботорговкой?— Что? — Джек опешил. — Нет, вовсе нет. Я сравнил тебя с полудевушкой-полурыбой! Это совсем разные вещи, взгляни!Он показал ей листок, и она склонилась над ним.— Ah, je comprends. Je suis рыботорговка — la Petite Fille de la Mer. Comme lui, полурыба. Un moitie poisson? А, я поняла. Твоя рыботорговка — это русалка. А он — полурыба. Полурыба ведь? (фр.)
— Exactement Точно (фр.).
.Складка между бровями расправилась, она изучала листок.— Мне кажется, это лучше звучало бы… en francais По-французски (фр.).
.— Ну конечно! Еще бы! Куда нам до вас!Джек был задет. Нет, он вовсе не возражал, когда кто-то анализировал его творчество. Серьезный разбор должно только приветствовать, но эта барышня могла бы, кажется сперва выразить свои чувства, оставив всю критику на потом.— Клотильда, — грустно спросил он, — тебе не понравился мой сонет?— Ah, поп, Жак. Je 1'adore Я восхищена (фр.).
. Он потрясающий. Настолько… настолько…В поисках нужных эпитетов она вновь заглянула в листок.Еще одного комментария он бы не вынес. Да и пора было переходить к следующим шагам.— Разве поэт не заслуживает вознаграждения?Ее невинные глазки тут же изобразили полнейшее непонимание.— Какого вознаграждения?Джек сел с ней рядом, взял за руку. Точно так же они сидели две недели назад. Тогда он перецеловал все ее пальчики. Теперь в его мыслях витало еще кое-что.— Такого.Он чуть подался вперед.— Жак! — Она отвернулась, но не сдвинулась с места. Да и отвернулась не столь уж решительно, чтобы его губы не могли дотянуться до ее нежной щечки. — Жак, — повторила она. Но уже совсем другим тоном, вновь поворачиваясь к нему. — Мы не должны. Мой отец…— Ушел, — быстро сказал он. — А Клод получил серебряную монету.— Клод? — обеспокоенно встрепенулась Клотильда, но была вынуждена умолкнуть.Джек закрыл ей рот поцелуем. Позволить, чтобы она произносила еще чье-то имя, он просто не мог.Приникнув к возлюбленной, он одной рукой придержал ее спину, чтобы инстинктивное желание вырваться не одержало в ней верх. Мера помогла. Ее стан, поначалу напрягшийся, постепенно расслабился, а ее губки оказались такими же сладкими, какими они ему и представлялись. И этот эффект, разумеется, не имел ничего общего с прилипшей к ним сахарной пудрой.Короче, Джек ощутил себя на вершине блаженства и мог бы сидеть вот так хоть неделю, хоть две. Однако Клотильда стала все больше и больше отклоняться назад, и он, дабы продлить сладостные мгновения, потянулся за ней. Так продолжалось какое-то время, потом равновесие было нарушено, и они оба упали: она — на спину, он -на нее. Теперь не только сладкие губки, но и другие, более рельефные части замершего под ним тела, сказали ему, что она и впрямь развилась.— Клотильда, — хрипло выдавил он.И услышал шаги. Кто-то поспешно поднимался по лестнице.Через миг Джек стоял в одном углу комнаты, Клотильда — в другом, судорожно одергивая помятую юбку. Как только она замерла, отвернувшись к окну, дверь широко распахнулась.— Месье Гвен!— Месье Абсолют!На пороге стоял отец Клотильды. Несмотря на свой низенький рост, он был очень широкоплечим, с удивительно крупными для ювелира руками. Теперь они нервно стискивались и разжимались, а острый взгляд француза буравил то гостя, то дочь.— Я решил, что вы уже не придете сегодня, месье Абсолют, и лишь потому позволил себе уйти.Он вошел в комнату, озираясь по сторонам, будто в ней мог прятаться еще кто-то. Клод, сопровождавший его, остался стоять, где стоял, с равнодушно-скучающим видом.Джек на мгновение задержал на нем взгляд, затем вновь переключил все свое внимание на ювелира.— Мне очень жаль, сэр, я так торопился, но… меня задержали дела.— Дела? — Месье Гвен подошел к окну и поглядел на Клотильду. — Ca va, ma petite? Как ты, малышка? (фр.).
— спросил он, потом обернулся. — Вы не находите, что моя дочь выглядит несколько нездоровой?— Нет, месье Гвен. Мне так не показалось. Но… возможно, лишь потому, что меня и самого малость потряхивает. Инфекция, сэр… она просто носится в воздухе. Столько народа вокруг, столько… контактов.— Ну-ну. Дочь, похоже, вела урок очень вяло?— Au countraire Напротив (фр.).
, месье. Она была… очень мила.— Мила?Джек мысленно чертыхнулся. Он хотел сказать нечто другое. Но дурацкое слово сорвалось с языка, а лягушатники шуток не понимают.— Папа, со мной все в порядке, — вмешалась Клотильда.Отец не обратил на дочь никакого внимания.— Ей надо бы отдохнуть. Вы не будете возражать, если мы закончим урок?Джек чертыхнулся еще раз.— Нет. Разумеется, нет.— Тогда… до новой встречи. Но непременно внизу. Чтобы я мог быть уверен в правильном ходе… контакта.Джек пошел к камину, чтобы забрать свою сумку, треуголку и трость. Выпрямляясь, он незаметно подмигнул водяному и лишь потом повернулся.Отец Клотильды держал в руках его стих.— Рыботорговка? — поинтересовался он, выгнув бровь.Мать права. Сейчас каждый болван мнит себя знатоком высокой словесности. Надо просто не обращать на это внимания, вот и все.— Месье. Мадемуазель.Джек дважды отдал поклоны и направился к двери, где все еще торчал самодовольно ухмылявшийся Клод. С ним Джек раскланиваться не стал, даже когда тот с готовностью посторонился. Нет сомнений, этот парень сгонял за хозяином, несмотря на полученный шестипенсовик. Теперь с этим уже ничего поделать нельзя, но позже… Позже можно будет и поквитаться.— Портшез! — крикнул он, оказавшись на улице, и перед ним тут же выросли двое здоровяков.Идти было, собственно, недалеко, но накрапывал дождик, да и стоило поберечь свои силы. Они могли ему вскоре понадобиться. Если все сладится и пойдет хорошо.Забравшись внутрь, Джек откинулся на подушки и важно изрек:— Голден-сквер. Глава 6БЛАГОГОВЕЙНЫЙ РАЗГОВОР ПРИ СВЕЧАХ Каретный двор тянулся от Уорвик-стрит до Голден-сквер, и именно там Джек попросил носильщиков остановиться. Ему не позволяли входить в дом с парадного входа, ибо леди тщательно берегла свою репутацию, а частые и чересчур долго длящиеся визиты молодого и симпатичного малого могли обратить все ее усилия в прах. Поэтому он расплатился с носильщиками и зашагал к вымощенному булыжником тупику. Каретники уже хлопотали вовсю, ибо по мере приближения лета спрос на их продукцию все возрастал. Так что никто не обратил никакого внимания на юношу, подошедшего к маленькой дверце за мастерскими и отомкнувшего ее извлеченным из секретной щели в старой каменной кладке ключом. Проскользнув в крошечный садик, Джек привалился к стене и оглядел окна дома.Она была в верхнем салоне, что очень приободрило его. Но не одна, и восторг, всколыхнувшийся в душе Джека, сменился разочарованием. С кем она говорит? Оказалось, не с горничной. С каким-то мужчиной. Тот вальяжно расхаживал по салону, и Джек совсем сник. Потом в нем вспыхнул гнев, когда он сообразил, что посетитель — вовсе не содержавший и дом, и его прекрасную обитательницу лорд Мельбури. Тот, впрочем, так и так должен был сейчас находиться на парламентском заседании. Именно на его отсутствии Джек и строил расчет. Однако отсутствием лорда, похоже, решил воспользоваться и еще кое-кто, а это уже не лезло ни в какие ворота. Джек, безусловно, не был так глуп, чтобы ревновать к его светлости, но прочих соперников он, разумеется, не потерпит.Ревность подстегивала. Джек мог бы войти через заднюю дверь и по двум лестницам взбежать наверх, однако кованый железный балкончик примыкал прямо к гостиной, а толстые виноградные плети ни в чем не уступали ступеням. Он в один миг взобрался по ним. И услышал смех. Ее — с характерной горловой хрипотцой, и мужской — очень самодовольный. Перемахнув через балюстраду, Джек посмотрел на закрытую дверь, потом -на окно. То, по счастью, было открыто.— Разве вам хочется именно этого, сэр? — вновь рассмеялась она. — Я должна держать это именно так?— Именно так, мадам, но… сдвиньте пальчики к кончику… если это возможно. А теперь поверните их и подайте чуть в сторону… да!— Так?— Именно так. Да, мадам, да! Это… ах! Это просто… великолепно!Джек мог стерпеть что угодно, но только не сдавленные сладострастные стоны, и потому с негодующим ревом впрыгнул в салон.— Проклятье! — вскричал мужчина, отскакивая от мольберта. В руках его были палитра и кисть.— Джек! — вскрикнула Фанни. — Что за пассаж? — Кринолин Широкая юбка на тонких обручах.
изумленной красавицы возмущенно заколыхался. — Какого черта ты вдруг решил, что можешь ко мне так врываться?— Мм… ну… я думал устроить тебе сюрприз. Я не знал, что у тебя будут гости.Джек и сам понимал, насколько жалко и неубедительно это звучит. Фанни пренебрежительно хмыкнула и перешла в наступление.— Ты должен немедленно извиниться перед мистером Гейнсборо Гейнсборо Томас (1727-1788) — выдающийся английский живописец и рисовальщик.
за свои глупые шутки. — Красавица поглядела на живописца. — Мне так неудобно, сэр. Мой брат — неотесанный провинциал и о многом попросту не имеет понятия. Например, о том, что входить принято через дверь.Она вновь обернулась, одарив невежу уничтожающим взглядом.Художник уже привел в порядок и свой костюм, и палитру.— Пустяки, мадам. Я просто… гм… не знал, что у вас есть брат.— Вообще-то лишь сводный. — Подстегиваемый свирепыми гримасками Фанни, Джек шагнул вперед и с нарочитой неловкостью поклонился. — Не гневайтесь на меня, сэр, — произнес он с корнуолльской растяжечкой гласных. — Моя сестра так добра, что пытается сузить разделяющую нас пропасть. Знаете, я тут меньше недели, но успел насмотреться такого, что впору свихнуться. Лондон… он… он поразителен, сэр.— М-да… поразителен. А… из какого вы графства?И без того по уши увязнув во лжи, Джек решил продолжать в том же духе.— Из Сомерзета, — заявил он со вполне уместным «з» вместо «с».— Неужели? Я вскоре там буду. Мне нравится Бат.— Ну конечно, я тоже не прочь поплавать Игра слов: Bath — город Бат, bathe — купаться (англ.).
. — Джек радостно рассмеялся.— Не обращайте внимания на этого идиота, сэр, — вмешалась Фанни. — Он всегда был малость того. — Она снова грозно посмотрела на Джека — Мистер Гейнсборо имеет в виду, что уезжает туда жить и работать. И то, что мне удалось перехватить его в Лондоне, — огромнейшая удача. Но после твоей глупой выходки я просто не знаю, смогу ли и впредь занимать его драгоценное время.— Ах, мисс Харпер, — ответил художник, — что наше время в сравнении с этакой красотой?Фанни, полезшая в ящик бюро, расцвела, а художник, несмотря на высокопарную фразу, не побрезговал принять от нее деньги.— Благодарю, — кивнул он. — Надеюсь, вы вместе с братом не откажетесь нанести мне визит. А сейчас мои руки немного дрожат после… гм… шока. Так что, пожалуй, мы на сегодня закончим.— Ах, сэр. Мне так жаль. Мы ведь только-только нашли удовлетворяющую вас позу.Фанни указала на грифельную доску, потом грациозно присела и подняла с ковра длинный мелок.— Я запомнил ее. — Гейнсборо уже убрал палитру. — Еще сеанс, и портрет будет готов.Джек с Фанни, стоя бок о бок, молча наблюдали за ним. Завесив работу тканью, живописец взглянул на них и прищурился.— Теперь, когда вы рядом, фамильное сходство становится очевидным. Возможно, в будущем вы пожелаете заказать мне семейный портрет?— Нам бу-удет так лезтно, зэ-эр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35