– Конечно, стало просторнее, Джондалар. Нас же оставалось здесь только трое. Там спит Фолара, – сказала Мартона, показав на дальнюю спальню. Мы с Вилломаром спим во второй отгороженной комнате. – Она кивнула в сторону спальни, примыкающей к скале. – А вы с Эйлой можете расположиться в этой общей комнате. Если захотите, мы потом отодвинем стол к стене и освободим место для спальной платформы.
Эйле этот дом показался очень просторным. Здесь было значительно больше места, чем в семейных жилых очагах длинного полуподземного жилища Львиного стойбища, хотя, конечно, дом был не настолько большим, как ее собственная пещерка, в которой она одна жила в долине. Впрочем, Мамутои в отличие от Зеландонии не использовали в конструкции своих жилищ природные каменные формации; жилище Львиного стойбища сооружалось из имеющихся материалов.
Ее внимание привлекла ближайшая, отделяющая общую комнату от кухни перегородка. Она изгибалась посередине, очевидно, состояла из двух как-то соединенных между собой полупрозрачных частей. Вертикальные стороны рамы были укреплены шестами, а в верхних и нижних краях обоих полотнищ имелись кольца, сделанные из разрезанного поперек бизоньего рога. Эти кольца служили своеобразными петлями, которые могли двигаться по верхней и нижней поперечине рамы, позволяя раздвигать эти полотнища. «Надо же, – подумала Эйла, – может, и остальные перегородки сделаны таким же образом».
Она заинтересованно заглянула на кухню, решив ознакомиться с ее обстановкой. Мартона стояла на коленях на циновке возле очажного круга, выложенного подобранными по размеру камнями; плиты пола вокруг очага были чисто выметены. Дальше, в более темном углу, освещенном одним светильником, виднелись очередные полки с чашками, тарелками и прочей утварью. Эйла заметила запасы сушеных трав и овощей и разглядела край стойки, на поперечинах которой они висели. На рабочем возвышении около очага стояли миски, суповые корзины и большое костяное блюдо с нарезанными ломтями свежего мяса.
Эйле хотелось бы предложить свою помощь, но она не знала пока, где что лежит и что Мартона готовит. Понятно, что сейчас от ее помощи будет только вред. Уж лучше повременить с этим.
Мартона насадила мясо на четыре заостренных деревянных шампура и положила их над горячими углями между двумя вертикально стоящими камнями со специально вырубленными углублениями для одновременного размещения нескольких шампуров. Затем, вооружившись черпаком, вырезанным из козлиного рога, она зачерпнула какой-то отвар из плотно сплетенного сосуда и налила его в деревянные миски. Удобными щипцами, изготовленными из специально выгнутых палок, она выудила из этой суповой корзины отдавшие свое тепло кухонные камни и добавила вместо них новую раскаленную пару из очага, а потом принесла миски с похлебкой Эйле и Джондалару.
Увидев аппетитные луковички и другие корнеплоды, плавающие в наваристом бульоне, Эйла поняла, как сильно проголодалась, но не спешила приниматься за еду, решив посмотреть, как будет есть Джондалар. Он вытащил свой маленький столовый нож – острую кремневую пластину, вставленную в рукоятку из оленьего рога, – и подцепил им какой-то корнеплод. Отправив его в рот, он пожевал его и запил бульоном из миски. Достав свой столовый ножик, Эйла последовала его примеру.
Этот вкусный и ароматный суп приготовили на мясном бульоне, но мяса в нем не было, только овощи и необычный букет приправ. С удивлением Эйла отметила, что не может определить их по вкусу, хотя почти всегда узнавала все ингредиенты, добавляемые в еду. Вскоре им принесли зажаренное на шампурах мясо. Оно также имело необычный и очень приятный вкус. Эйле хотелось расспросить Мартону о приправах, но она сдержалась.
– А почему ты не поешь с нами, мама? Все так вкусно, – сказал Джондалар, насаживая на ножик очередной овощ.
– Мы с Фоларой недавно поели. Я приготовила еды с запасом, поджидая Вилломара. И видите, как кстати она оказалась. – Мартона улыбнулась. – Мне пришлось лишь разогреть суп да зажарить мясо зубра. Я заранее вымочила его в вине.
«Вот откуда этот странный привкус, – подумала Эйла, делая очередной глоток кисловатого красного напитка. – Похоже, его добавили даже в суп».
– Когда должен вернуться Вилломар? – спросил Джондалар. – Мне не терпится увидеть его.
– Скоро, – сказала Мартона. – Он отправился по торговым делам к Великому Океану, чтобы пополнить запасы соли и приобрести другие полезные вещи, но ему же известно, когда мы уходим на Летний Сход. И он наверняка вернется пораньше, если не будет особых задержек, хотя я уже пару дней, как поджидаю его.
– Ладуни из племени Лосадунаи рассказал мне, что они торгуют с одной Пещерой, которая добывает соль из горы. Они называют се Соляной горой, – сказал Джондалар.
– Целая гора соли? Надо же, Джондалар, а я и не знала, что в горах можно раздобыть соль. У тебя, наверное, накопилось множество диковинных историй, да только никто не сможет распознать, что в них правда, а что вымысел, – заметила Мартона.
Джондалар усмехнулся, но у Эйлы возникло явное ощущение того, что его мать сомневается в услышанном, хотя и не говорит об этом открыто.
– Сам я не видел ее, но склонен верить словам Ладуни, – сказал он. – У них было много соли, а живут они очень далеко от соленых вод. Если бы им приходилось выменивать ее на ценные вещи или отправляться за ней в дальние края, то, по-моему, они не стали бы пользоваться ею с такой расточительностью.
Джондалар вдруг широко улыбнулся, словно вспомнил что-то забавное.
– Кстати, о дальних краях, я должен передать тебе привет, мама, от одного знакомого тебе человека, встретившегося нам во время нашего Путешествия.
– От Даланара или от Джерики? – спросила она.
– И от них, разумеется, тоже. Они придут на Летний Сход. Даланар хочет уговорить кого-нибудь из учеников Зеландони вступить в их племя. В Первой Пещере Ланзадонии уже много народа. И я не удивлюсь, если им вскоре понадобится основать Вторую Пещеру, – сказал Джондалар.
– Думаю, он с легкостью найдет желающих, – заметила Мартона. – Очень заманчивое предложение. Ведь любой служитель Великой Матери окажется у них единственным, а значит, Верховным Ланзадонии.
– Но поскольку у них пока нет своей жрицы, Даланар хочет, чтобы Джоплая и Экозар прошли Брачный ритуал на Летнем празднике Зеландонии, – продолжал Джондалар.
Легкое облачко пробежало по лицу Мартоны.
– Твоя сводная сестра такая красивая молодая женщина, хотя ее красота и непривычна для нас. Молодые парни просто не сводят с нее глаз, когда она появляется на наших Сходах. Захочет ли она соединиться с Экозаром, когда может выбрать любого другого приглянувшегося ей мужчину?
– Нет, ей не нужен никто другой, – сказала Эйла. Мартона взглянула на нее и увидела пылкий оборонительный взгляд. Она слегка покраснела и отвела глаза. – И еще она говорила мне, что ей никогда не найти того, кто любил бы ее больше Экозара.
– Ты права, Эйла, – сказала Мартона, помолчала немного и, взглянув прямо ей в глаза, добавила: – Есть несколько мужчин, с которыми она не может соединиться. – Взгляд пожилой женщины скользнул по ее сыну. – Но они с Экозаром совсем… разные. Джоплая потрясающе красива, а он… в общем-то, не красавец. Однако внешность далеко не главное; порой она вовсе не имеет значения. А Экозар, видимо, добрый и внимательный мужчина.
Эйла поняла, о чем умолчала Мартона, сразу догадавшаяся, почему Джоплая сделала такой выбор; ведь «сводная сестра» Джондалара, дочь очага Даланара, любила мужчину, с которым ей не суждено соединиться. Ко всем остальным она относилась равнодушно, поэтому выбрала того, в чьей любви была уверена. И еще Эйла поняла, что легкое возражение Мартоны объяснялось ее личным восприятием красоты, а не статусных различий, как она боялась. Мать Джондалара любила все красивое, и ей казалось, что красивой женщине пристало соединиться с таким же мужчиной, но она понимала, что важнее все-таки внутренняя красота.
Джондалар, казалось, вовсе не заметил легкого напряжения, возникшего между двумя женщинами, он слишком увлеченно вспоминал о том, что его просили передать его матери, вспоминал ту женщину, о которой она ему никогда не рассказывала.
– Привет тебе просили передать не Ланзадонии. Путешествуя, мы столкнулись с одним племенем, и нам пришлось провести у них много времени, хотя мне совсем не хотелось там задерживаться… Но это уже другая история. Когда мы с ними прощались, их жрица сказала: «Когда увидишь Мартону, скажи, что Бодоа передает ей сердечный привет».
Упомянув это, вероятно, подзабытое уже имя, Джондалар надеялся увидеть удивленную реакцию своей сдержанной и властной матери. Ему хотелось, разумеется, разбавить их добродушную беседу веселой шуткой, но он совершенно не ожидал того, к чему привели его слова на самом деле.
Глаза Мартоны широко раскрылись, а сама она сильно побледнела.
– Бодоа! О, Великая Мать! Бодоа? – Она прижала руки к груди, словно ей вдруг стало нечем дышать.
– Мама! С тобой все в порядке? – встревожено спросил Джондалар, вскакивая и склоняясь над ней. – Извини. Я не думал, что это так потрясет тебя. Может, позвать Зеландони?
– Нет, нет, все в порядке, – медленно сказала Мартона, переводя дух. – Я очень удивилась. Просто не ожидала, что мне еще придется услышать это имя. Я даже не знала, жива ли она. А ты… близко с ней познакомился?
– Она сказала, что вы с ней вместе могли бы стать женами Джоконана, но я подумал, что она, вероятно, преувеличивает или просто память подводит ее, – сказал Джондалар. – Ведь тогда ты, наверное, рассказала бы мне о ней? – Эйла бросила на него насмешливый взгляд. Она не знала, что он не поверил словам Ш'Армуны.
– Это слишком тяжелые воспоминания, Джондалар. Бодоа была мне как сестра. Я была бы счастлива разделить очаг с ней и Джоконаном, по наш Зеландони выступил против этого. Он сказал, что они обещали ее дяде, что она вернется в родное племя после обучения. Ты говоришь, она стала служительницей? Значит, может, это было к лучшему, но тогда она ушла от нас в расстроенных чувствах. Я умоляла ее подождать смены сезона, перед тем как пересекать ледник, но она даже слушать не стала. Как хорошо, что она благополучно переправилась, и мне очень приятно, что она передала мне сердечный привет. Как ты думаешь, она говорила искренне?
– Да, в этом я уверен, мама. Но ей не суждено было вернуться в свой дом, – сказал Джондалар. – Ее дядя уже покинул этот мир, и ее мать также. Она стала Ш'Армуной, но поддалась гневу и злоупотребила своим призванием. Она помогла дурной женщине стать вождем, хотя не представляла, какое зло может принести Аттароа. Сейчас Ш'Армуна расплачивается за это. По-моему, она глубже осознала свое призвание, помогая своей Пещере пережить ужасное время, хотя ей, возможно, придется быть вождем, как и тебе, мама, пока она не воспитает достойную смену. Бодоа – замечательная женщина, кроме того, она изобрела способ превращения глины в камень.
– Глины в камень? Джондалар, а ты, случайно, не стал странствующим Сказителем? – спросила Мартона. – Даже я не знаю, можно ли тебе верить, ведь ты рассказываешь совершенно невероятные истории!
– Поверь мне. Я говорю правду, – сказал Джондалар со всей серьезностью и без малейшей усмешки. – Я не стал странствующим Сказителем и не собираюсь ходить по Пещерам, приукрашивая реальные истории и предания, чтобы сделать их более интересными, но я побывал в разных краях и узнал много нового. – Он мельком глянул на Эйлу. – Ты поверила бы тому, что люди могут ездить на спинах лошадей или дружить с волком, если бы не увидела это своими глазами? У меня много в запасе таких историй, которым ты с трудом сможешь поверить, и я еще покажу тебе такое, что ты не поверишь собственным глазам.
– Ладно, Джондалар. Ты убедил меня. Я не буду больше сомневаться в твоих словах… даже если сочту, что им трудно поверить, – сказала она, и Эйла впервые увидела ее обаятельную озорную улыбку. Эта женщина вдруг мгновенно помолодела, и Эйла поняла, от кого Джондалар унаследовал свою улыбку.
Взяв свою чашку, Мартона медленно потягивала вино, давая им возможность закончить обед. Когда они доели, она убрала их миски и шампуры, дала им влажный мягкий кусок кожи, чтобы они протерли свои столовые ножи, перед тем как убрать их, и подлила в их чашки еще вина.
– Тебя так долго не было с нами, Джондалар, – сказала она сыну. Эйла почувствовала, что она очень тщательно подбирает слова. – Я понимаю, что у тебя наверняка накопилось множество историй о твоем Путешествии. И у тебя, Эйла, также, – сказала она, бросив взгляд на молодую женщину. – Видимо, понадобится много времени, чтобы поведать обо всех ваших приключениях. Я надеюсь, вы поживете у меня… какое-то время. – Она выразительно взглянула на Джондалара. – Вы можете оставаться здесь хоть навсегда, но, возможно, вскоре вам покажется, что у нас немного тесновато. Наверное, вам захочется построить свой собственный дом… поблизости… со временем.
Джондалар усмехнулся.
– Да, мама, мы построим. Не беспокойся. Я не собираюсь вновь уходить отсюда. Эта Пещера – мой дом. Я хочу здесь жить, мы оба хотим, если никто не будет возражать. Именно это ты, наверное, хотела услышать? Мы с Эйлой пока еще не прошли Брачный ритуал, но мы пройдем. Я уже поговорил с Зеландони – она заходила сюда, пока ты ходила за вином. Мы особенно ждали возвращения сюда, чтобы Зеландони соединила нас, связала наш семейный узел во время Брачного ритуала на Летнем Сходе. Я ужасно устал от странствий, – с горячностью добавил он.
Мартона радостно улыбнулась.
– Так приятно будет увидеть ребенка, рожденного у твоего очага, Джондалар, возможно даже, он будет от твоего духа, – сказала она.
Он с улыбкой посмотрел на Эйлу.
– Возможно, – сказал он.
Мартона надеялась, что он подразумевал очевидное, но не стала уточнять. Он сам должен рассказать обо всем. Ей лишь хотелось, чтобы он не был таким уклончивым и осознал, каким важным событием для нее будет появление детей у очага ее сына.
– И возможно, тебе будет приятно узнать, – продолжил Джондалар, – что Тонолан оставил, по крайней мере, одного ребенка своего духа, если и не своего очага, уж в одной Пещере точно, а может, и больше. Он понравился женщине по имени Филония из племени Лосадунаи, где мы с ним гостили, и вскоре она обнаружила, что Великая Мать благословила ее новой жизнью. Сейчас она живет со своей семьей, и у нее двое детей. Ладуни сказал мне, что, когда стало известно о ее беременности, все мужчины их племени обратили на нее особое внимание. Она сделала свой выбор, но назвала своего первенца, свою дочь, Тонолией. Я видел эту девочку. Она очень похожа на Фолару в детстве.
Очень жаль, что они далеко живут, да к тому же за ледником. Их так просто не навестишь, хотя, когда я возвращался из Путешествия, мне казалось, что от них до дома уже сравнительно близко. – Он задумчиво помолчал. – Меня никогда особо не привлекали чересчур длинные путешествия. И я никогда не забрался бы в такую даль, если бы не Тонолан… – Вдруг он заметил, как изменилось лицо его матери, и улыбка его растаяла, когда он сообразил, с кем он говорит.
– Тонолан родился у очага Вилломара, – заметила Мартона, – причем я уверена, что он сын именно его духа. Он всегда был непоседой, с самого детства. Он все еще путешествует?
Эйла вновь отметила, как осторожно Мартона задает вопросы, скорее она даже не спрашивала, а уточняла ситуацию. И тут ей вдруг стали понятны причины того, почему Джондалара обычно слегка беспокоило откровенное и непосредственное любопытство Мамутои. Это племя, называвшее себя Охотниками на Мамонтов, удочерило ее, и она старательно пыталась изучить его привычки, которые, однако, отличались от привычек людей племени Джондалара. Хотя Клан называл всех похожих на нее людей Другими, Зеландонии отличались от Мамутои, и различия между ними не ограничивались только языком. Ей придется осознать и принять эти различия, если она хочет жить с ними.
Джондалар тяжело вздохнул, понимая, что настало время рассказать матери о брате. Он подошел к ней и взял ее руки в своп.
– Мне очень жаль, мама. Тонолан теперь путешествует в другом мире.
В ясном, прямом взгляде Мартоны отразилась вся глубина внезапного горя, порожденного потерей ее младшего сына; плечи ее поникли, словно придавленные тяжелой ношей. Прежде ей уже приходилось терять своих любимых, но она никогда еще не теряла ребенка. Очевидно, матери тяжелее всего пережить потерю выращенного ею ребенка, у которого впереди могла бы быть еще целая жизнь. Закрыв глаза, она попыталась овладеть своими чувствами, расправила плечи и взглянула на вернувшегося к ней сына.
– Ты был с ним, Джондалар?
– Да, – сказал он, оживляя воспоминания и вновь испытывая боль утраты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109