Хэнк явится за ней, скорее всего, ночью, когда все будут спать. Она должна быть готовой к его приходу, сделать все, что необходимо для побега. Ей нужно придумать, как просигналить ему, чтобы он знал, в какой из комнат она находится.
С такими мыслями в голове Сэм подошла к окну. Как она жалела о том, что ни одно окно ее комнаты не выходило на задний двор, из которого было бы вылезти куда легче и незаметнее. Над крыльцом тоже не было окна, выходящего на улицу. Два широких окна в комнате были обращены на боковые стороны дома.
Под одним окном росло большое дерево, заслоняющее вид, поэтому сигналить Хэнку следовало из другого окна. Но, пожалуй, по дереву можно легко спуститься вниз. Пусть Хэнк решает, каким путем лучше всего спасти ее, потому что самостоятельно она все равно не сможет слезть по этому дереву. У нее до сих пор болели бока и нога. Вот если бы она сохранила свои сапоги и штаны, тогда все было бы гораздо проще. Еще ей ужасно не хотелось оставить здесь Бесс, но если дело шло о ее жизни, то лучше уж пожертвовать кобылкой.
Когда в дверь тихонько постучала и затем вошла Элси, Сэм с виноватым видом отскочила от окна. Ей казалось, что сердце выпрыгнет из груди, так оно стучало. Ей полегчало немного, когда экономка с улыбкой сказала:
— Ты, наверное, очень испугалась этого гадкого Сприта. Я все знаю и только что задала жару Трэвису за то, что он допустил такое безобразие. Конечно, — она пожала плечами, — сейчас он сгорает от стыда за это. За свой гнусный, низкий поступок по отношению к тебе.
— Это настоящий скунс! — ухмыльнулась Сэм. — Если им приспичило кого-то повесить, то своего будут добиваться.
— Будет тебе, Сэм, — рассмеялась Элси. — Трэвис не такой уж плохой человек!
— Ну и я не хуже. Я никогда никого не убивала, даже никого серьезно не ранила.
— Конечно, ты хорошая детка, — подтвердила Элси. — Только ты немного сбилась с пути. — Она ласково обняла Сэм за плечи. — Почему бы тебе не спуститься вниз и не выслушать извинения Трэвиса? Я бы отдала все, что заработала за неделю, лишь бы услышать, как он будет просить прощения.
Сэм решительно тряхнула головой:
— Нет. Я сейчас хочу побыть одна, если вы не против. Мне надо немного успокоиться, а это лучше всего получается в одиночестве. А начальник пусть еще подумает над тем, как плохо со мной обошелся. Пусть помучается.
— А как насчет того, чтобы поужинать? — вкрадчиво спросила Элси.
— Только не стряпню Кинкейда, — поставила категорическое условие Сэм.
— А что, если я тебе что-нибудь приготовлю? Сэм пожала плечами:
— Сегодня мне совсем не хочется видеть начальника, Элси. Лучше я откажусь от ужина. — Сэм надеялась, что ей не придется жалеть о том, что она не поела. Она не могла рисковать и сидеть за столом под всевидящим взглядом голубых глаз Трэвиса. Он мог догадаться, что запахло жареным. Кроме того, ей нужно было придумать, как ухитриться дать сигнал Хэнку.
— — Ну ладно, — сдалась Элси. — У меня руки не отвалятся, если я соберу тебе поднос и принесу сюда. Но это первый и последний раз, запомни, и только для того, чтобы Трэвис как следует раскаялся. А ему я и крошки не подам! Пусть жует черствый хлеб. Ему это только на пользу.
Напрягая зрение, Сэм всматривалась в темноту за окном ее спальни и тщетно пыталась разглядеть луч света или расслышать шорох, который мог возвестить о прибытии Хэнка. Было поздно, далеко за полночь, и темнее, чем в преисподней. Прошло несколько часов ожидания, и нервы Сэм начали сдавать. Куда же подевался ее братец?
Сэм никогда не отличалась выдержкой, а тут еще Трэвис, как на грех, решил проверить, что она поделывает у себя в спальне. Сердце у нее сильно забилось, и она чуть не задохнулась от страха, когда услышала его осторожные шаги за своей дверью. У двери шаги стихли, и в замке со скрипом повернулся ключ.
Сэм, как была в платье, бросилась от окна и нырнула в кровать, по самый подбородок натянув на себя покрывало. Она чуть не умерла, когда он на цыпочках подошел к краю кровати и стал смотреть на нее, как ей показалось, целую вечность. Один Бог знает, почему он не услышал, как громко стучит ее сердце, почему он не почувствовал, как она чуть не взлетела до потолка, когда он дотронулся до пряди волос, свисавшей ей на лоб, и отодвинул ее назад.
К тому времени, когда он ушел из комнаты и запер за собой дверь, капли пота выступили у нее на лице, она так дрожала, что не могла стоять на ногах. Прошло несколько минут, прежде чем она сообразила, что он, видимо, не раз совершал такие полуночные вторжения в ее комнату, крадучись, без шума, в то время как она безмятежно спала в счастливом неведении о его присутствии, скинув с себя все покровы. Господи, до чего доходит наглость этого человека! Если бы она не собиралась расстаться с ним навсегда, его стоило бы придушить!
«Надеюсь, он как следует насмотрелся, сыт на всю жизнь!» — подумала она злорадно. Сэм должна была благодарить судьбу за то, что он не откинул простыню и не обнаружил, что она лежит на кровати одетая, а то бы у него наверняка закрались подозрения!
Внимание Сэм привлек шорох листьев в ночной тишине. Прижав нос к оконному стеклу, она всматривалась в ветви дерева. А, вот! Наверное, темное пятно на стволе дерева — это человек. Темное пятно сдвинулось, — теперь ясно, что это Хэнк тихо двигается по стволу. И вдруг он свалился с высоты трех футов. Если Сэм и не слышала проклятий, то она вполне могла их вообразить. Хэнк растер поцарапанную ногу и полез снова. Наконец он поднялся вровень с окном и начал продвигаться по ближайшей ветке. Сэм, затаив дыхание, следила, как ее брат рискованно балансирует и прыгает на наружный подоконник. У него это получилось ловко, к удивлению их обоих. Раскачиваясь на небольшом карнизе, расставив ноги клином, он цеплялся ногтями за трещины в оконной раме. И громко прошептал:
— Открывай скорей окно, дурочка!
— Не могу! — прошептала она в ответ. — Оно забито гвоздями. Другое тоже. А дверь заперта на ключ.
— Проклятье! — И тут же решил: — Придется тогда разбить стекло.
Сэм немедля уселась на пол и начала стаскивать ботинок с ноги, бормоча при этом:
— Пусть эти дурацкие колодки пригодятся хоть на что-то полезное.
— Что ты делаешь? — спросил Хэнк голосом, который от страха стал таким тонким, что Сэм, невзирая на опасность разоблачения, захихикала.
— Я хочу разбить окно ботинком. Это единственный полезный предмет в комнате, — сказала она.
— Идиотка! Все стекло посыплется на меня, и я упаду, я и так еле держусь, — остерег он ее. — Я разобью окно с наружной стороны. — Извиваясь всем телом, так что Сэм не могла не позавидовать, Хэнк наконец извлек из кобуры пистолет. — Отойди! — приказал он, нацеливаясь рукояткой в оконную раму.
— Стой! — выдохнула она и поморщилась при виде того, как Хэнк, неудачно замахнувшись, покачнулся на узком карнизе и чуть не упал. Но он все же восстановил равновесие и свирепо посмотрел на нее сквозь стекло, а она виновато улыбнулась в ответ: — Я возьму покрывало с кровати, чтобы заглушить удар, а то они наверняка услышат, что кто-то лезет в окно.
Как только она прижала покрывало к стеклу, Хэнк легонько стукнул по стеклу. Оно треснуло, и осколки посыпались к ногам Сэм, звеня как маленькие колокольчики. Этот негромкий серебряный звон показался ей оглушительным громом, хотя, конечно, его никто не мог услышать. Разложив покрывало на полу, они с Хэнком быстро очистили оконную раму от оставшихся острых осколков.
— О'кей, я пойду первым, ты за мной, — сказал он ей тихо. — Так я смогу поймать тебя, если ты начнешь падать. Постарайся прыгнуть как можно дальше и цепляйся за любую ветку, которая тебе подвернется.
— Не могу! — простонала Сэм. — Хэнк, я растянула лодыжку, чуть не сломала ребро, на мне юбка, в которой я и при ходьбе чуть не падаю! Я никак не смогу спуститься сама, без твоей помощи.
— Ничего не поделаешь, Сэмми, — сказал он и нахмурился, соображая, как следует поступить при неожиданно осложнившейся обстановке. — Возьми края юбки и заложи их между ногами, а концы завяжи на поясе. Получатся почти что штаны.
— А как мне быть с ботинками? — простонала она, глядя на свои ноги. — Подошвы скользкие, как болотная грязь.
— Куда ты дела свои сапоги?
— У меня их отняли.
— Тогда снимай ботинки. Пойдешь босиком. Только не порежься о стекло.
Через минуту Сэм уже выглядывала из окна, лицом упираясь в колено Хэнка и прикидывая расстояние, которое ей надо было преодолеть. Не будь так темно, Хэнк удивился бы, увидев выражение страха на лице сестры. С ужасом смотрела она, как Хэнк сжимается на узком карнизе, напрягает все мышцы и прыгает вперед. Громко зашуршали ветки листьев, раздался приглушенный возглас, и вот он уже стоит на одной ветке, зацепившись руками за другую.
Сэм нерешительно присела на карнизе. Сейчас, как никогда, она жалела о том, что не успела выучить ни одной молитвы, поскольку ей явно не помешала бы помощь свыше. Когда она наклонилась вперед, готовясь к прыжку, Хэнк прошипел откуда-то снизу:
— Встань во весь рост. У тебя так ничего не получится, дуреха.
— Получится, — тихо ответила она, закрыв глаза и стараясь проглотить комок, застрявший в горле. Она знала, что из-за больной ноги ей ни за что не удержать равновесия. — Лови меня, Хэнк, — жалобно сказала она. — Если из-за тебя я сломаю себе шею, папаша тебе этого никогда не простит.
И, рискуя растерять последние остатки храбрости, она оттолкнулась от карниза здоровой ногой и обеими руками. Через долю секунды, показавшейся вечностью, она упала на Хэнка, сбив его с его опоры. Под их удвоенным весом ветка громко хрустнула и, прежде чем они оба успели поменять положение, сломалась окончательно. Они полетели вниз, лихорадочно болтая руками и ногами в безумной попытке зацепиться хотя бы за что-нибудь, а за ними трещали и падали сломанные ветки.
От страха Сэм не выдержала и закричала. Хэнк тоже закричал, и Сэм испугалась, что их услышат. Но сейчас было важно не соблюсти тишину, а не сломать себе шеи. Хэнк шлепнулся на землю с глухим стуком, но Сэм опять не повезло. Она вдруг почувствовала, что повисла в воздухе вверх ногами, а на голову упали юбки. Она еще раз резко вскрикнула, теперь уже оттого, что ее падение так внезапно прервалось.
К этому моменту залаяли все собаки, в доме послышались шаги и шорох. Хэнк успел только встать на ноги, как в разбитом окне комнаты показался свет.
— Хэнк! Помоги! Моя юбка зацепилась за сучок, и я не могу ее освободить! — кричала Сэм, извиваясь в бесплодных попытках вывернуться. Она висела слишком высоко, и брат не мог до нее дотянуться. Она услышала громовой голос Трэвиса:
— Сэм! — Хотя нижние юбки закрывали ей глаза и она не смогла его видеть, она точно знала, что в этот момент Трэвис высунулся из окна. Хэнк дернулся, как кукла на веревочке, и его рука потянулась за пистолетом на бедре.
— Не надо, Хэнк! Это начальник полиции! — закричала она. Они оба понимали, что им грозит, если Хэнк убьет полицейского. Хэнк беспомощно смотрел на Сэм, разрываясь между желанием помочь ей и не быть пойманным. — Уходи, Хэнк! — кричала она, сдерживая слезы, которые жгли ей глаза. — Не хватает еще, чтобы они сцапали нас обоих. Беги!
Он кивнул головой:
— Я вернусь, Сэмми. Ты не волнуйся. Мы не дадим им тебя повесить. Мы тебя все равно спасем. — Пуля, взорвавшая фонтанчик пыли у его ног, сократила время их расставания.
Прячась в тени деревьев, Хэнк убежал. Болтаясь на ветке и проливая горячие злые слезы себе на волосы, Сэм слышала приглушенный стук лошадиных копыт. Это означало, что Хэнку удалось убежать.
— Черт, дьявол, проклятье! — всхлипывала она. Ей было очень себя жаль.
Она недолго купалась в своем несчастье. Через минуту она увидела прямо перед собой кипящие гневом голубые глаза Трэвиса.
— Надо бы оставить тебя повисеть здесь на всю ночь, — злобно зашипел он на нее. — Чтобы ты на себе почувствовала, что есть много способов содрать с кошки шкуру и много способов повесить преступника! Может, кровь, пульсирующая у тебя в ушах, вобьет немного здравого смысла в твою непробиваемую башку! Никогда еще мне не приходилось иметь дело с таким мерзким, упрямым существом, как ты.
— Ты собираешься всю ночь орать на меня или же все-таки снимешь отсюда! — огрызнулась она, совершенно забыв о своей собственной беспомощности. Мало того что ей не удалось удрать и она снова оказалась в его руках, так еще она вынуждена выслушивать его нравоучения, повиснув на ветке, словно жалкий опоссум.
Его глаза грозно сверкнули.
— Замолчи, Сэм! Пораскинь мозгами и закрой рот! Ты где находишься, чтобы раздавать приказания? Все твои юбки у тебя на голове, и твои панталоны сверкают ярче полной луны!
Вскоре Трэвис бесцеремонно толкал ее вверх по лестнице мимо таращившей на них глаза Элси в свою спальню. Стук хлопнувшей двери прозвучал для Сэм похоронным ударом колокола. Резко повернувшись, Сэм встала к нему лицом, глядя на него своими огромными глазами.
— Ты что это задумал, Кинкейд? — выпалила она. Он недобро усмехнулся:
— Больше ты не улизнешь ни через какое окно. Отныне ты будешь у меня на глазах и днем и ночью. И если кто из твоих братьев осмелится прийти тебе на помощь, ему для начала придется встретиться со мной.
Она невольно посмотрела на кровать.
— Я не буду спать в одной постели с тобой.
— Как хочешь, — ответил он равнодушно, сунул пистолет под матрас в ногах кровати и потянулся за наручниками. — Можешь укладываться на полу, но ты должна быть рядом со мной, чтобы я мог рукой до тебя достать. — Он защелкнул один браслет на ее руке, а второй пристегнул к ножке кровати, таким образом полностью лишив девушку свободы действий. Пока она сидела и молча смотрела на него, Трэвис небрежно бросил на пол одеяло и подушку. Потом, не погасив лампы, нагло снял брюки и забрался в постель. — Сладких снов, маленькая бандитка, — сказал он издевательским тоном. — Постарайся не слишком громко храпеть. Мне и так пришлось сегодня ночью просыпаться, с меня этого достаточно.
Выкинув из головы невольные мысли, вызванные его впечатляющей наготой, она нашла в себе силы пробормотать:
— Что, мне и ночную рубашку нельзя надеть? Не очень-то удобно спать в платье.
— Тогда сними его, — последовал равнодушный совет. — Нам обоим известно, что ты спишь нагишом.
Это заставило ее на несколько минут замолчать. Он почти физически ощущал жар ее покрасневших щек.
— А интересно, как мне раздеться, если я пристегнута к ножке кровати, начальник?
— Это твоя забота, дорогуша, — сказал он, позевывая. — Придумай что-нибудь. Может, этим ты как-то займешь на некоторое время свой беспокойный умишко.
ГЛАВА 10
Сэм сидела на жесткой церковной скамье между Элси и Трэвисом. Монотонный голос пастора Олдрича, читающего проповедь, убаюкивал ее, и она с трудом боролась со сном, но не осмеливалась зевнуть, хотя ей и очень хотелось. Последний раз, когда она все-таки не смогла подавить зевоту, Трэвис локтем резко толкнул ее в бок. А сейчас он с возмущением следил, как она все дальше и дальше сползает с сиденья. Сэм съехала на самый кончик, еще немного — и она окажется на полу. Девушка не могла отделаться от ощущения, будто она уродец, выставленный в балагане на всеобщее обозрение. С того момента, как они появились на церковном дворе, все глаза так и смотрели в их сторону, а стоило ей отвернуться, как они сверлили ей спину.
Элси позаботилась о том, чтобы Сэм было в чем появиться в церкви в то воскресное утро. На ней было новое платье. То, другое, порвалось в том месте, где оно накануне ночью зацепилось за ветку. Конечно, если бы Элси не купила для нее новое платье, Сэм не пришлось бы идти в церковь и терпеть эту пытку.
К огорчению Сэм, наступил момент, когда нужно было встать и петь псалмы. К тому же они сидели не где-нибудь, а в одной из первых рядов! Трэвис, который все время держал ее за руку, сунул ей в руки свой псалтырь. Она наградила его свирепым взглядом. Но внутренне сдалась. Что ж, если он этого хочет, пусть так и будет!
Нельзя сказать, чтобы Сэм, которая никогда раньше не слыхала, как поют псалмы, сразу уловила мелодию, хотя миссис Олдрич, добрая душа, громко и ясно выводила ее на стареньком органе. Со сборником псалмов в руке и ангельским выражением на лице Сэм неожиданно присоединилась к хору во всю мощь своих легких, отчаянно фальшивя и на целый такт отставая от остальных, поскольку, не умея читать, улавливала слова на слух.
Стоящий рядом с ней Трэвис застыл и перестал петь. Его шея над крахмальным воротничком рубашки пошла красными пятнами, и краска постепенно стала заливать лицо. Он так сильно сжал зубы, что на шее проступили вены и у виска начала пульсировать жилка. Он так крепко вцепился в псалтырь, который держала Сэм, что у него побелели костяшки пальцев, и попытался вырвать у нее книжку. Но Сэм, с невинным, но одновременно лукавым видом, не отдавала ему свою добычу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
С такими мыслями в голове Сэм подошла к окну. Как она жалела о том, что ни одно окно ее комнаты не выходило на задний двор, из которого было бы вылезти куда легче и незаметнее. Над крыльцом тоже не было окна, выходящего на улицу. Два широких окна в комнате были обращены на боковые стороны дома.
Под одним окном росло большое дерево, заслоняющее вид, поэтому сигналить Хэнку следовало из другого окна. Но, пожалуй, по дереву можно легко спуститься вниз. Пусть Хэнк решает, каким путем лучше всего спасти ее, потому что самостоятельно она все равно не сможет слезть по этому дереву. У нее до сих пор болели бока и нога. Вот если бы она сохранила свои сапоги и штаны, тогда все было бы гораздо проще. Еще ей ужасно не хотелось оставить здесь Бесс, но если дело шло о ее жизни, то лучше уж пожертвовать кобылкой.
Когда в дверь тихонько постучала и затем вошла Элси, Сэм с виноватым видом отскочила от окна. Ей казалось, что сердце выпрыгнет из груди, так оно стучало. Ей полегчало немного, когда экономка с улыбкой сказала:
— Ты, наверное, очень испугалась этого гадкого Сприта. Я все знаю и только что задала жару Трэвису за то, что он допустил такое безобразие. Конечно, — она пожала плечами, — сейчас он сгорает от стыда за это. За свой гнусный, низкий поступок по отношению к тебе.
— Это настоящий скунс! — ухмыльнулась Сэм. — Если им приспичило кого-то повесить, то своего будут добиваться.
— Будет тебе, Сэм, — рассмеялась Элси. — Трэвис не такой уж плохой человек!
— Ну и я не хуже. Я никогда никого не убивала, даже никого серьезно не ранила.
— Конечно, ты хорошая детка, — подтвердила Элси. — Только ты немного сбилась с пути. — Она ласково обняла Сэм за плечи. — Почему бы тебе не спуститься вниз и не выслушать извинения Трэвиса? Я бы отдала все, что заработала за неделю, лишь бы услышать, как он будет просить прощения.
Сэм решительно тряхнула головой:
— Нет. Я сейчас хочу побыть одна, если вы не против. Мне надо немного успокоиться, а это лучше всего получается в одиночестве. А начальник пусть еще подумает над тем, как плохо со мной обошелся. Пусть помучается.
— А как насчет того, чтобы поужинать? — вкрадчиво спросила Элси.
— Только не стряпню Кинкейда, — поставила категорическое условие Сэм.
— А что, если я тебе что-нибудь приготовлю? Сэм пожала плечами:
— Сегодня мне совсем не хочется видеть начальника, Элси. Лучше я откажусь от ужина. — Сэм надеялась, что ей не придется жалеть о том, что она не поела. Она не могла рисковать и сидеть за столом под всевидящим взглядом голубых глаз Трэвиса. Он мог догадаться, что запахло жареным. Кроме того, ей нужно было придумать, как ухитриться дать сигнал Хэнку.
— — Ну ладно, — сдалась Элси. — У меня руки не отвалятся, если я соберу тебе поднос и принесу сюда. Но это первый и последний раз, запомни, и только для того, чтобы Трэвис как следует раскаялся. А ему я и крошки не подам! Пусть жует черствый хлеб. Ему это только на пользу.
Напрягая зрение, Сэм всматривалась в темноту за окном ее спальни и тщетно пыталась разглядеть луч света или расслышать шорох, который мог возвестить о прибытии Хэнка. Было поздно, далеко за полночь, и темнее, чем в преисподней. Прошло несколько часов ожидания, и нервы Сэм начали сдавать. Куда же подевался ее братец?
Сэм никогда не отличалась выдержкой, а тут еще Трэвис, как на грех, решил проверить, что она поделывает у себя в спальне. Сердце у нее сильно забилось, и она чуть не задохнулась от страха, когда услышала его осторожные шаги за своей дверью. У двери шаги стихли, и в замке со скрипом повернулся ключ.
Сэм, как была в платье, бросилась от окна и нырнула в кровать, по самый подбородок натянув на себя покрывало. Она чуть не умерла, когда он на цыпочках подошел к краю кровати и стал смотреть на нее, как ей показалось, целую вечность. Один Бог знает, почему он не услышал, как громко стучит ее сердце, почему он не почувствовал, как она чуть не взлетела до потолка, когда он дотронулся до пряди волос, свисавшей ей на лоб, и отодвинул ее назад.
К тому времени, когда он ушел из комнаты и запер за собой дверь, капли пота выступили у нее на лице, она так дрожала, что не могла стоять на ногах. Прошло несколько минут, прежде чем она сообразила, что он, видимо, не раз совершал такие полуночные вторжения в ее комнату, крадучись, без шума, в то время как она безмятежно спала в счастливом неведении о его присутствии, скинув с себя все покровы. Господи, до чего доходит наглость этого человека! Если бы она не собиралась расстаться с ним навсегда, его стоило бы придушить!
«Надеюсь, он как следует насмотрелся, сыт на всю жизнь!» — подумала она злорадно. Сэм должна была благодарить судьбу за то, что он не откинул простыню и не обнаружил, что она лежит на кровати одетая, а то бы у него наверняка закрались подозрения!
Внимание Сэм привлек шорох листьев в ночной тишине. Прижав нос к оконному стеклу, она всматривалась в ветви дерева. А, вот! Наверное, темное пятно на стволе дерева — это человек. Темное пятно сдвинулось, — теперь ясно, что это Хэнк тихо двигается по стволу. И вдруг он свалился с высоты трех футов. Если Сэм и не слышала проклятий, то она вполне могла их вообразить. Хэнк растер поцарапанную ногу и полез снова. Наконец он поднялся вровень с окном и начал продвигаться по ближайшей ветке. Сэм, затаив дыхание, следила, как ее брат рискованно балансирует и прыгает на наружный подоконник. У него это получилось ловко, к удивлению их обоих. Раскачиваясь на небольшом карнизе, расставив ноги клином, он цеплялся ногтями за трещины в оконной раме. И громко прошептал:
— Открывай скорей окно, дурочка!
— Не могу! — прошептала она в ответ. — Оно забито гвоздями. Другое тоже. А дверь заперта на ключ.
— Проклятье! — И тут же решил: — Придется тогда разбить стекло.
Сэм немедля уселась на пол и начала стаскивать ботинок с ноги, бормоча при этом:
— Пусть эти дурацкие колодки пригодятся хоть на что-то полезное.
— Что ты делаешь? — спросил Хэнк голосом, который от страха стал таким тонким, что Сэм, невзирая на опасность разоблачения, захихикала.
— Я хочу разбить окно ботинком. Это единственный полезный предмет в комнате, — сказала она.
— Идиотка! Все стекло посыплется на меня, и я упаду, я и так еле держусь, — остерег он ее. — Я разобью окно с наружной стороны. — Извиваясь всем телом, так что Сэм не могла не позавидовать, Хэнк наконец извлек из кобуры пистолет. — Отойди! — приказал он, нацеливаясь рукояткой в оконную раму.
— Стой! — выдохнула она и поморщилась при виде того, как Хэнк, неудачно замахнувшись, покачнулся на узком карнизе и чуть не упал. Но он все же восстановил равновесие и свирепо посмотрел на нее сквозь стекло, а она виновато улыбнулась в ответ: — Я возьму покрывало с кровати, чтобы заглушить удар, а то они наверняка услышат, что кто-то лезет в окно.
Как только она прижала покрывало к стеклу, Хэнк легонько стукнул по стеклу. Оно треснуло, и осколки посыпались к ногам Сэм, звеня как маленькие колокольчики. Этот негромкий серебряный звон показался ей оглушительным громом, хотя, конечно, его никто не мог услышать. Разложив покрывало на полу, они с Хэнком быстро очистили оконную раму от оставшихся острых осколков.
— О'кей, я пойду первым, ты за мной, — сказал он ей тихо. — Так я смогу поймать тебя, если ты начнешь падать. Постарайся прыгнуть как можно дальше и цепляйся за любую ветку, которая тебе подвернется.
— Не могу! — простонала Сэм. — Хэнк, я растянула лодыжку, чуть не сломала ребро, на мне юбка, в которой я и при ходьбе чуть не падаю! Я никак не смогу спуститься сама, без твоей помощи.
— Ничего не поделаешь, Сэмми, — сказал он и нахмурился, соображая, как следует поступить при неожиданно осложнившейся обстановке. — Возьми края юбки и заложи их между ногами, а концы завяжи на поясе. Получатся почти что штаны.
— А как мне быть с ботинками? — простонала она, глядя на свои ноги. — Подошвы скользкие, как болотная грязь.
— Куда ты дела свои сапоги?
— У меня их отняли.
— Тогда снимай ботинки. Пойдешь босиком. Только не порежься о стекло.
Через минуту Сэм уже выглядывала из окна, лицом упираясь в колено Хэнка и прикидывая расстояние, которое ей надо было преодолеть. Не будь так темно, Хэнк удивился бы, увидев выражение страха на лице сестры. С ужасом смотрела она, как Хэнк сжимается на узком карнизе, напрягает все мышцы и прыгает вперед. Громко зашуршали ветки листьев, раздался приглушенный возглас, и вот он уже стоит на одной ветке, зацепившись руками за другую.
Сэм нерешительно присела на карнизе. Сейчас, как никогда, она жалела о том, что не успела выучить ни одной молитвы, поскольку ей явно не помешала бы помощь свыше. Когда она наклонилась вперед, готовясь к прыжку, Хэнк прошипел откуда-то снизу:
— Встань во весь рост. У тебя так ничего не получится, дуреха.
— Получится, — тихо ответила она, закрыв глаза и стараясь проглотить комок, застрявший в горле. Она знала, что из-за больной ноги ей ни за что не удержать равновесия. — Лови меня, Хэнк, — жалобно сказала она. — Если из-за тебя я сломаю себе шею, папаша тебе этого никогда не простит.
И, рискуя растерять последние остатки храбрости, она оттолкнулась от карниза здоровой ногой и обеими руками. Через долю секунды, показавшейся вечностью, она упала на Хэнка, сбив его с его опоры. Под их удвоенным весом ветка громко хрустнула и, прежде чем они оба успели поменять положение, сломалась окончательно. Они полетели вниз, лихорадочно болтая руками и ногами в безумной попытке зацепиться хотя бы за что-нибудь, а за ними трещали и падали сломанные ветки.
От страха Сэм не выдержала и закричала. Хэнк тоже закричал, и Сэм испугалась, что их услышат. Но сейчас было важно не соблюсти тишину, а не сломать себе шеи. Хэнк шлепнулся на землю с глухим стуком, но Сэм опять не повезло. Она вдруг почувствовала, что повисла в воздухе вверх ногами, а на голову упали юбки. Она еще раз резко вскрикнула, теперь уже оттого, что ее падение так внезапно прервалось.
К этому моменту залаяли все собаки, в доме послышались шаги и шорох. Хэнк успел только встать на ноги, как в разбитом окне комнаты показался свет.
— Хэнк! Помоги! Моя юбка зацепилась за сучок, и я не могу ее освободить! — кричала Сэм, извиваясь в бесплодных попытках вывернуться. Она висела слишком высоко, и брат не мог до нее дотянуться. Она услышала громовой голос Трэвиса:
— Сэм! — Хотя нижние юбки закрывали ей глаза и она не смогла его видеть, она точно знала, что в этот момент Трэвис высунулся из окна. Хэнк дернулся, как кукла на веревочке, и его рука потянулась за пистолетом на бедре.
— Не надо, Хэнк! Это начальник полиции! — закричала она. Они оба понимали, что им грозит, если Хэнк убьет полицейского. Хэнк беспомощно смотрел на Сэм, разрываясь между желанием помочь ей и не быть пойманным. — Уходи, Хэнк! — кричала она, сдерживая слезы, которые жгли ей глаза. — Не хватает еще, чтобы они сцапали нас обоих. Беги!
Он кивнул головой:
— Я вернусь, Сэмми. Ты не волнуйся. Мы не дадим им тебя повесить. Мы тебя все равно спасем. — Пуля, взорвавшая фонтанчик пыли у его ног, сократила время их расставания.
Прячась в тени деревьев, Хэнк убежал. Болтаясь на ветке и проливая горячие злые слезы себе на волосы, Сэм слышала приглушенный стук лошадиных копыт. Это означало, что Хэнку удалось убежать.
— Черт, дьявол, проклятье! — всхлипывала она. Ей было очень себя жаль.
Она недолго купалась в своем несчастье. Через минуту она увидела прямо перед собой кипящие гневом голубые глаза Трэвиса.
— Надо бы оставить тебя повисеть здесь на всю ночь, — злобно зашипел он на нее. — Чтобы ты на себе почувствовала, что есть много способов содрать с кошки шкуру и много способов повесить преступника! Может, кровь, пульсирующая у тебя в ушах, вобьет немного здравого смысла в твою непробиваемую башку! Никогда еще мне не приходилось иметь дело с таким мерзким, упрямым существом, как ты.
— Ты собираешься всю ночь орать на меня или же все-таки снимешь отсюда! — огрызнулась она, совершенно забыв о своей собственной беспомощности. Мало того что ей не удалось удрать и она снова оказалась в его руках, так еще она вынуждена выслушивать его нравоучения, повиснув на ветке, словно жалкий опоссум.
Его глаза грозно сверкнули.
— Замолчи, Сэм! Пораскинь мозгами и закрой рот! Ты где находишься, чтобы раздавать приказания? Все твои юбки у тебя на голове, и твои панталоны сверкают ярче полной луны!
Вскоре Трэвис бесцеремонно толкал ее вверх по лестнице мимо таращившей на них глаза Элси в свою спальню. Стук хлопнувшей двери прозвучал для Сэм похоронным ударом колокола. Резко повернувшись, Сэм встала к нему лицом, глядя на него своими огромными глазами.
— Ты что это задумал, Кинкейд? — выпалила она. Он недобро усмехнулся:
— Больше ты не улизнешь ни через какое окно. Отныне ты будешь у меня на глазах и днем и ночью. И если кто из твоих братьев осмелится прийти тебе на помощь, ему для начала придется встретиться со мной.
Она невольно посмотрела на кровать.
— Я не буду спать в одной постели с тобой.
— Как хочешь, — ответил он равнодушно, сунул пистолет под матрас в ногах кровати и потянулся за наручниками. — Можешь укладываться на полу, но ты должна быть рядом со мной, чтобы я мог рукой до тебя достать. — Он защелкнул один браслет на ее руке, а второй пристегнул к ножке кровати, таким образом полностью лишив девушку свободы действий. Пока она сидела и молча смотрела на него, Трэвис небрежно бросил на пол одеяло и подушку. Потом, не погасив лампы, нагло снял брюки и забрался в постель. — Сладких снов, маленькая бандитка, — сказал он издевательским тоном. — Постарайся не слишком громко храпеть. Мне и так пришлось сегодня ночью просыпаться, с меня этого достаточно.
Выкинув из головы невольные мысли, вызванные его впечатляющей наготой, она нашла в себе силы пробормотать:
— Что, мне и ночную рубашку нельзя надеть? Не очень-то удобно спать в платье.
— Тогда сними его, — последовал равнодушный совет. — Нам обоим известно, что ты спишь нагишом.
Это заставило ее на несколько минут замолчать. Он почти физически ощущал жар ее покрасневших щек.
— А интересно, как мне раздеться, если я пристегнута к ножке кровати, начальник?
— Это твоя забота, дорогуша, — сказал он, позевывая. — Придумай что-нибудь. Может, этим ты как-то займешь на некоторое время свой беспокойный умишко.
ГЛАВА 10
Сэм сидела на жесткой церковной скамье между Элси и Трэвисом. Монотонный голос пастора Олдрича, читающего проповедь, убаюкивал ее, и она с трудом боролась со сном, но не осмеливалась зевнуть, хотя ей и очень хотелось. Последний раз, когда она все-таки не смогла подавить зевоту, Трэвис локтем резко толкнул ее в бок. А сейчас он с возмущением следил, как она все дальше и дальше сползает с сиденья. Сэм съехала на самый кончик, еще немного — и она окажется на полу. Девушка не могла отделаться от ощущения, будто она уродец, выставленный в балагане на всеобщее обозрение. С того момента, как они появились на церковном дворе, все глаза так и смотрели в их сторону, а стоило ей отвернуться, как они сверлили ей спину.
Элси позаботилась о том, чтобы Сэм было в чем появиться в церкви в то воскресное утро. На ней было новое платье. То, другое, порвалось в том месте, где оно накануне ночью зацепилось за ветку. Конечно, если бы Элси не купила для нее новое платье, Сэм не пришлось бы идти в церковь и терпеть эту пытку.
К огорчению Сэм, наступил момент, когда нужно было встать и петь псалмы. К тому же они сидели не где-нибудь, а в одной из первых рядов! Трэвис, который все время держал ее за руку, сунул ей в руки свой псалтырь. Она наградила его свирепым взглядом. Но внутренне сдалась. Что ж, если он этого хочет, пусть так и будет!
Нельзя сказать, чтобы Сэм, которая никогда раньше не слыхала, как поют псалмы, сразу уловила мелодию, хотя миссис Олдрич, добрая душа, громко и ясно выводила ее на стареньком органе. Со сборником псалмов в руке и ангельским выражением на лице Сэм неожиданно присоединилась к хору во всю мощь своих легких, отчаянно фальшивя и на целый такт отставая от остальных, поскольку, не умея читать, улавливала слова на слух.
Стоящий рядом с ней Трэвис застыл и перестал петь. Его шея над крахмальным воротничком рубашки пошла красными пятнами, и краска постепенно стала заливать лицо. Он так сильно сжал зубы, что на шее проступили вены и у виска начала пульсировать жилка. Он так крепко вцепился в псалтырь, который держала Сэм, что у него побелели костяшки пальцев, и попытался вырвать у нее книжку. Но Сэм, с невинным, но одновременно лукавым видом, не отдавала ему свою добычу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38