Его друг и напарник успел, что называется, сделать ноги в последний момент. Когда Глеб оказался перед ним, Толян Большой не шелохнулся, лишь тихо произнес:
– И чего дальше?
Глеб пожал плечами:
– Сменишь хозяина, вот и всё. Выбирай получше.
С этими словами Глеб вышел.
Толян Большой опасливо приблизился к безголовому кабану, пытаясь различить в нем черты олигарха и благодетеля.
– Этот свалил? – раздался встревоженный голос сзади. Толян Большой буркнул через плечо:
– Не-а, я в карман его заныкал.
Толян с ухмылкой вышел из-за его спины.
– Мало ли… может, прячется тут где-то. Он же вон чего умеет.
Толян Большой бросил на него хмурый взгляд:
– Уроет он тебя. Как пить дать уроет.
– Сперва пусть поймает, – отмахнулся Толян и носком ботинка потыкал в тушу кабана. – Короче, отвечаем всем так: Лось куда-то умотал, куда – мы без понятия. За эту свинину, – он вновь пнул кабана, – мокруху нам не повесят. Слышь, давай отволочем его к Зурабу. Тут отбивных – на два холодильника, не пропадать же добру… Эй, ты чего?.. Да шучу я, шучу, мудило!
Толян Большой скорчился в углу. Его обильно рвало.
Когда Глеб вошел, Даша встала перед ним и заглянула в глаза. Глеб утвердительно прикрыл веки. Даша опустила взгляд.
– С тобой графиня поговорить хочет.
Глеб повесил на крючок куртку.
– О чем?
– Угадай с трех попыток.
– Угадал. Помощь ее мне не нужна.
– Скажи ей об этом сам.
– Ладно, сейчас я к ней загляну. Но прежде, – Глеб зашел на кухню и взял телефон, – дай-ка мне номер автора брошюры.
Даша в тревоге к нему прижалась.
– Уже?
– А чего тянуть? – Глеб потерся носом о ее нос. Даша протянула ему клочок бумаги.
– Тогда вперед.
Глеб набрал записанный на бумажке номер. Трубку долго не снимали, затем отозвался хрипящий мужской голос:
– Сидоров у телефона.
– Здравствуйте, – сказал Глеб. – Не вы ли автор “Легенды о Мангустах и Змеях”?
После длительного молчания Сидоров прокашлялся.
– Ну я. И что отсюда следует?
– Не могли бы мы с вами встретиться и обсудить кое-какие неточности в вашем тексте? – предложил Глеб.
– За каким хреном? – Сидоров, похоже, был пьян в дымину.
Глеб старался сохранить хладнокровие.
– У вас там ошибка в третьей заповеди.
– Знаю. Ну и что? – с вызовом произнес пьянчужка. Хладнокровие сохранить не удалось.
– Слушай сюда, кретин! – заорал Глеб. – Я Мангуст и хочу говорить с твоими хозяевами. Если ты сию минуту с ними не свяжешься, они сами отвинтят тебе яйца и повесят на Останкинскую башню! Усёк, дубина?! Я перезвоню через час!
Глеб в сердцах шмякнул телефон на стол. Взглянув друг на друга, они с Дашей рассмеялись.
– Обалдеть! – проговорила Даша. – Даже приказы Дьявола выполняются у нас через пень-колоду!
Глеб вздохнул:
– На том стоим. Ладно, схожу пока к графине. Жаль ее огорчать, но рисковать ее жизнью я не собираюсь.
Глеб направился к шкафу, однако не дошел: на кухонном столе зазвонил телефон. Даша взяла его и сказала “алло”. Глеб вернулся на кухню.
– Да, это я, – удивленно проговорила Даша. – Простите, с кем имею честь?.. Вот как? Мне очень лестно… – С Дашиного лица медленно сходила краска. – Да, он дома. Пожалуйста.
Глеб взял трубку из ее вздрагивающей руки и, приложив к уху, обнял Дашу за плечи.
– Глеб Михайлович? – проговорил из трубки приятный баритон. – Только что вы звонили Сидорову. Позвольте за него извиниться: остатки своих мозгов он давно пропил.
– Поэтому вы его и наняли? – предположил Глеб. Баритон хохотнул:
– Зато теперь никому его не жалко. Догадываетесь, кто я?
– Дон Хуан Родригес, президент Международного фонда. Я узнал вас, несмотря на то что вы говорите сейчас по-русски. Предлагаю перейти прямо к делу.
– Ах, лорд Грин! Как вы торопитесь! Впопыхах даже забыли упомянуть, что распознали во мне так называемого Змея.
– Зачем, дон Хуан? Мы оба об этом знаем – этого достаточно.
– И вы не поинтересуетесь, как я вас вычислил? – усмехнулся Родригес. – Думаете, я не догадался, под чьей режиссурой Даша Лосева столь блистательно выступила у вас в школе и в отеле “Метрополь”? Снимаю шляпу. Но дяде вашей красотки в самое ближайшее время придется заняться ее воспитанием…
– Дяди ее нет в живых, – перебил Глеб. – Час назад он сдох в шкуре кабана. Ближе к делу, Змей.
Даша прижалась к плечу Глеба.
Родригес примолк, переваривая неприятную новость, затем с угрозой произнес:
– О'кей, Мангуст, к делу так к делу. Судя по твоим маневрам, ты хочешь сразиться с верхушкой моей Пирамиды, или, как вы называете ее, Системой. Я прав?
– Да, – подтвердил Глеб. – Когда и где?
– Завтра в двенадцать, на даче у твоего приятеля Дмитрия Грачева. Просторы там необъятные и народу вокруг ни души. Запишешь адрес, или что-то не устраивает?
– Диктуй, – сказал Глеб. – В двенадцать я там буду.
Родригес хмыкнул:
– Друзей своих захвати. Эх, погуляем!
– Не раскатывай губы, Змей. Гулянка не состоится.
– Ну-ну, Мангуст! Ты это не обдумал! В данной ситуации твоим сподвижникам гораздо безопасней быть с тобой рядом. В противном случае, пока ты будешь со мной биться, мои люди выкурят их из любой норы. Твоих друзей мы знаем поименно. Победишь меня – они вольные птицы. Если верх возьму я… подумай сам, куда они денутся? Решение у нас одно: или – или.
Глеб в смятении посмотрел на Дашу и тут же отвел взгляд.
– Пожалуй, – буркнул он в трубку. – Говори, куда ехать.
Родригес продиктовал адрес, затем предложил, перейдя на испанский:
– Почему бы нам не сразиться один на один, сэр Майкл? К чему напрасные жертвы?
– Дон Хуан, я готов прослезиться, – по-испански ответил Глеб.
– То есть вы отказываетесь, мистер Мангуст?
– Я не верю вашему слову, сеньор Змей. Но я согласен.
– Вот и отлично! – Родригес вновь перешел на русский. – Мы с тобой сшибемся, а наши дамы за нас поболеют. Кто победит, получит весь гарем, – испанец хохотнул, – и Дашу Лосеву в придачу. Поди плохо?
Глеб вздохнул.
– Змеев губит непомерный аппетит. До завтра, болтун.
– Э-э, погоди! – остановил его испанец. – Тебе, случаем, не известно, куда подевался этот недоносок Мак-Грегор? Его будто корова языком слизнула.
– Да ну? – усмехнулся Глеб. – Эка жалость!
Родригес процедил сквозь зубы:
– Думаю, ты вряд ли стал бы его прятать. Все равно ведь я его потом разыщу.
– Для тебя никакого “потом” не будет, – пообещал Глеб. – До завтра, сладкоречивый.
Положив телефон на холодильник, он чмокнул Дашу в нос и направился к шкафу.
– Почему ты не сказал ему, что знаешь, что он не Змей? – спросила Даша.
Глеб обернулся:
– Зачем? Пусть Змея до последнего момента думает, что не раскрыта. Хоть не сбежит.
– По-твоему, она завтра явится?
– Уверен. – Глеб открыл дверцу шкафа. – Они навалятся на меня скопом.
Сверкнув глазами, Даша вздернула подбородок.
– Я еду с тобой! Мы все едем с тобой!
Поставив ногу в шкаф, Глеб кивнул:
– Да, родная.
Дашины брови от удивления взлетели вверх.
– Ты согласен? И даже не вредничаешь?
Глеб грустно улыбнулся:
– Родригес почти убедил меня, что это правильное решение.
Даша просияла.
– Тогда я звоню ребятам и договариваюсь, ладно?
– Да, мы выезжаем в десять утра, – сказал Глеб и скрылся в шкафу.
Даша немедленно позвонила Стасу.
– В десять утра выезжаем, – выпалила она.
– Нет проблем, – отозвался рыжий. – За Ильей и Такэру я заеду. Где встречаемся?
– У нашего дома.
– Замётано. Глеб не возникает?
– Он согласен. Но аппаратура – наш секрет. Кстати, с ней все в порядке?
– Даш, сколько можно? Я ж сказал: не волнуйся…
– Ну да, не волнуйся! А подключаться куда?
Стас глубоко вздохнул.
– Даш, я не такой тупица, каким кажусь. Усилители я одолжил вместе с “фольксвагеном”, в нем генератор. Час назад мы с Такэру все проверили, и он присобачил там какую-то японскую хреновину… Короче, звучок получился такой, что жильцы милицию вызвали. Ей-богу, Даш… не дергайся: все будет тип-топ. Лишь бы это вообще сработало.
Даша сглотнула ком в горле.
– Рыжуха, я тебя целую. До завтра.
Она дала отбой и, отложив телефон, принялась в задумчивости мерить шагами кухню. И по всем направлениям, как ни крути, у нее получалось два с половиной шага.
Над белым особняком синело небо и светило солнце. Вокруг особняка зеленел газон и пестрели цветочные клумбы. Графиня, одетая в ситцевый сарафан, в гневе сверкала глазами, и сдвинутая набок панама сидела на ней “а-ля чёрт возьми”. Глеб едва сдерживал смех.
– Можете сердиться, Глеб Михайлович, можете обижаться! Но я высказала вам все, что на душе! – В такт своим словам графиня взмахивала тяпкой. – Лишь из обрывков разговоров ваших друзей я узнала…
– А вот подслушивать нехорошо, – ввернул Глеб. – Вам это вовсе не к лицу, графиня.
Щеки Натальи Дмитриевны вспыхнули.
– Немедленно скажите “ластик”! – потребовала она.
– Что-о? – расплылся в улыбке Глеб.
– Это значит, – нахмурила брови графиня, – что вы стираете вашу хамскую реплику о моем подслушивании!
– Что это значит, я понял, – продолжал улыбаться Глеб. – Но кто научил вас пользоваться ластиком?
Графиня малость поостыла.
– Такэру. А что? Очень милый, воспитанный юноша…
– Ластик, Наталья Дмитриевна! – Глеб приложил руку к сердцу.
Рукояткой тяпки графиня поправила на голове панаму.
– Все равно мириться с вами я не собираюсь! – заявила она решительно. – Вам грозит опасность…
– Ничего мне не грозит.
– Тем более, голубчик! Дайте мне в этом удостовериться – и мы поедем чаи распивать! А, Глеб Михайлович?! Что вы на это возразите?! В том-то и дело, что возразить вам нечего! А по-моему, голубчик, если вы отказываетесь от моей помощи, значит, другом своим меня не считаете! А если я вам не друг, то я немедленно съезжаю с этой галактики и отправляюсь к себе в Мытищи!.. В чем дело?! Что я сказала смешного?! Если вы не прекратите скалить зубы…
Глеб расхохотался.
– Всё, графиня, сдаюсь! – Он поднял руки вверх. – На всё согласен, только не съезжайте с этой галактики. Вам никогда, Наталья Дмитриевна… слышите, никогда не удастся со мной поссориться.
Графиня взглянула на него недоверчиво:
– Что значит сдаетесь? Что значит на всё согласны?
Отсмеявшись, Глеб вздохнул:
– Я принимаю вашу помощь. Завтра у нас битва с организованной нечистью. Выезжаем в десять утра.
Опустив на траву тяпку, графиня подошла к нему и троекратно расцеловала.
– Вот это правильно. Вот это по-нашему. Давно бы так.
– Прямо как дети малые, – проворчал Глеб, – что вы, что Дашка. Будто на пикник собираетесь.
Сдвинув панаму на затылок, графиня усмехнулась:
– Дурак.
Брови Глеба поползли вверх.
– А этому кто вас научил?
– Это слово, Глеб Михайлович, я с молоком матери всосала. И смею вам заметить, иной раз оно… метко вас характеризует.
– Вам виднее, – улыбнулся Глеб. – Ладно, графиня, пойду.
Наталья Дмитриевна его перекрестила.
– С Богом, друг мой. До завтра.
Сопровождаемый птичьим щебетом, Глеб пересек цветущий луг, вошел в темнеющую в холме пещерку и, миновав шкаф с Дашиными платьями, очутился в своей квартире.
Даша говорила с кем-то по телефону.
– А вот и он, – сообщила она при виде Глеба и, передавая ему трубку, шепнула: – Второй раз звонит.
Из трубки донесся вкрадчивый голос Доки.
– Привет, Француз! Как жизнь молодая?
– Игнат? – удивился Глеб. – Чем обязан?
– Слыхал я, ты на дачу к Митьке Грачу собираешься.
Прижав ухо к трубке, Даша слушала разговор. Она бросила на Глеба изумленный взгляд.
– А ты откуда знаешь? – еще более изумился Глеб.
– Сорока на хвосте принесла. У меня к тебе просьбочка, Француз…
– Игнат, говори, откуда знаешь. Иначе кладу трубку.
– Да ладно, велика хитрость. У моей братвы в его братве агентура имеется. Можно сказать, родня. Ну и стукнули мне, что завтра у вас там разборка намечается. Правда это?
– Допустим, – осторожно ответил Глеб.
– Француз, просьба к тебе нижайшая: оставь Грача мне.
Глеб и Даша переглянулись.
– То есть? – уточнил Глеб.
– Ну, бей-круши там кого хошь. А доберешься до Грача… Я с пацанами моими рядом буду. Подай только весточку, и мы из-под земли появимся. Уж я его приласкаю.
Глеб озадаченно потер переносицу.
– Хочешь Грача прямо на блюде получить?
Дока смутился.
– Брось, Француз. Если какая помощь нужна – только скажи: я твой должник.
– Спасибо, сам управлюсь. Это я так. В принципе, Игнат, предложение твое очень меня устраивает: пачкаться о Грача неохота. Загвоздка лишь в том, как я подам тебе весточку. Боюсь, в горячке будет не до тебя.
– Не проблема, – обрадовался Дока. – Я с тобой Васю отправлю. Он сам, когда надо, меня разыщет.
– Ага, только Васи мне не хватало! Там, к твоему сведению…
– Брось, Француз! Вася не помешает!
– При чем тут помешает, не помешает? Там опасно будет. Игнат, ты что, не врубаешься?
– Врубаюсь. Он сам напросился.
Глеб с раздражением осведомился:
– Что значит напросился?
– То и значит, – вздохнул Дока. – Помочь тебе рвется.
Глеб покосился на Дашу. Даша пожала плечами.
– Помощников у меня развелось, – проворчал Глеб, – не знаю, куда спрятаться. Одним Васей больше, одним меньше…
– Француз, ты человек! На развалюхе своей поедешь?
– Да. А что?
– Ничего, просто ее ни с чем не спутаешь. Мы будем ждать тебя на дороге. Там поворот один есть – его никак не минуешь. Вася пересядет к тебе.
Глеб усмехнулся:
– Передай ему, пусть клюшку хоккейную захватит. Без нее нам кранты.
– Не гневи Бога, Француз, – с неожиданным достоинством ответил Дока. – Иной раз и клюшка решает дело.
Из трубки послышались гудки.
Глеб положил телефон на холодильник. Ветер за окном трепал верхушки деревьев, и косой дождик стучал в стекло. Глеб и Даша взглянули друг другу в глаза.
– Итак? – вздохнула Даша.
– Итак, – улыбнулся Глеб.
– Завтра великий день, – сказала Даша.
– Величайший, – согласился Глеб.
– Я не про битву со Змеем… то есть со Змеей.
– Представь, я тоже.
Дашины глаза заблестели.
– И что же ты имеешь в виду?
Глеб смотрел на нее, чуть склонив голову набок.
– То же, что и ты.
– Ну-ка скажи!
– Завтра будет три недели, как мы познакомились.
– Правильно, – вздохнула Даша. – За это время я поняла, что кое-как могу тебя вытерпеть.
Глеб кивнул:
– Я тоже сносно к тебе отношусь.
– Насколько сносно?
– Настолько, чтобы не замечать твоей стервозности. В ближайшую тысячу лет.
Дашины глаза наполнились слезами.
– А вторую тысячу лет? А третью?
– После второй я, надеюсь, привыкну.
Они смотрели друг другу в глаза и улыбались сквозь слезы. Две взрослые плаксы.
Глава пятая
Воскресенье выдалось тихим и солнечным. Ровно в десять утра на двух машинах они отъехали от дома Глеба. В “жигуленке”, мчащемся впереди, кроме законного владельца, находились Даша и графиня. В следовавшем сзади белом “фольксвагене” разместились Стас (за рулем), Илья (рядом) и Такэру (с колонками стереосистемы). Перед выездом Глеб, увидев Стаса за рулем “фольксвагена”, полюбопытствовал, куда подевалась его “тойота”. Переглянувшись с Дашей, рыжий ответил, что у “тойоты” забарахлил мотор, а эту рабочую колымагу он одолжил на денек у приятеля. В общих чертах, кстати, это соответствовало действительности. Даша тут же заторопилась, засуетилась и принялась всех подгонять. Глеб, разумеется, мигом засек ее со Стасом переглядки, однако вникать не стал: не до того было. И вот теперь Такэру, пристроившись в кузове возле аппаратуры, можно сказать, сдувал с нее пылинки.
– А мы эту технику не раздолбаем? – обеспокоился Илья. – По нашим-то дорогам.
Стас хмуро на него покосился:
– Не должны. Иначе мне башку снесут.
Такэру улыбался, обнимая усилители, как наседка цыплят.
Все трое – даже Илья – были в джинсах, куртках и в спортивной обуви. На запястьях у всех троих поблескивали часы, подаренные Глебом.
Глеб и Даша, разумеется, одеты были точно так же: в джинсы и куртки. Лишь графиня выбивалась из ансамбля. Она облачилась в строгое коричневое платье, поверх которого надела короткий кроличий тулуп. Наталья Дмитриевна тщательно уложила волосы, и лицо ее было светлым и торжественным.
Сидя рядом с Глебом, Даша крепко держала его за руку.
– Инструктаж будет? – спросила она бодрым голосом.
Притормозив у светофора, Глеб усмехнулся:
– Кто б меня самого проинструктировал! Просто держитесь кучей, не отходите друг от друга. На меня не обращайте внимания, что бы ни происходило.
– Глеб Михайлович, что вы такое говорите? – возмутилась графиня. – Как это не обращать на вас внимания? Мы же не сторонние наблюдатели.
Обернувшись к ней, Даша мягко произнесла:
– Это необходимо, Наталья Дмитриевна. Глеб должен видеть, что с нами все в порядке, и не рассеивать свое внимание. Для начала мы обязаны позаботиться хотя бы о самих себе, а дальше… Посмотрим, как будут развиваться события.
Глеб благодарно сжал ей руку.
Глядя на мотающийся перед ней “конский хвост”, графиня вздохнула.
– Дашенька, вы умница, держите меня в узде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
– И чего дальше?
Глеб пожал плечами:
– Сменишь хозяина, вот и всё. Выбирай получше.
С этими словами Глеб вышел.
Толян Большой опасливо приблизился к безголовому кабану, пытаясь различить в нем черты олигарха и благодетеля.
– Этот свалил? – раздался встревоженный голос сзади. Толян Большой буркнул через плечо:
– Не-а, я в карман его заныкал.
Толян с ухмылкой вышел из-за его спины.
– Мало ли… может, прячется тут где-то. Он же вон чего умеет.
Толян Большой бросил на него хмурый взгляд:
– Уроет он тебя. Как пить дать уроет.
– Сперва пусть поймает, – отмахнулся Толян и носком ботинка потыкал в тушу кабана. – Короче, отвечаем всем так: Лось куда-то умотал, куда – мы без понятия. За эту свинину, – он вновь пнул кабана, – мокруху нам не повесят. Слышь, давай отволочем его к Зурабу. Тут отбивных – на два холодильника, не пропадать же добру… Эй, ты чего?.. Да шучу я, шучу, мудило!
Толян Большой скорчился в углу. Его обильно рвало.
Когда Глеб вошел, Даша встала перед ним и заглянула в глаза. Глеб утвердительно прикрыл веки. Даша опустила взгляд.
– С тобой графиня поговорить хочет.
Глеб повесил на крючок куртку.
– О чем?
– Угадай с трех попыток.
– Угадал. Помощь ее мне не нужна.
– Скажи ей об этом сам.
– Ладно, сейчас я к ней загляну. Но прежде, – Глеб зашел на кухню и взял телефон, – дай-ка мне номер автора брошюры.
Даша в тревоге к нему прижалась.
– Уже?
– А чего тянуть? – Глеб потерся носом о ее нос. Даша протянула ему клочок бумаги.
– Тогда вперед.
Глеб набрал записанный на бумажке номер. Трубку долго не снимали, затем отозвался хрипящий мужской голос:
– Сидоров у телефона.
– Здравствуйте, – сказал Глеб. – Не вы ли автор “Легенды о Мангустах и Змеях”?
После длительного молчания Сидоров прокашлялся.
– Ну я. И что отсюда следует?
– Не могли бы мы с вами встретиться и обсудить кое-какие неточности в вашем тексте? – предложил Глеб.
– За каким хреном? – Сидоров, похоже, был пьян в дымину.
Глеб старался сохранить хладнокровие.
– У вас там ошибка в третьей заповеди.
– Знаю. Ну и что? – с вызовом произнес пьянчужка. Хладнокровие сохранить не удалось.
– Слушай сюда, кретин! – заорал Глеб. – Я Мангуст и хочу говорить с твоими хозяевами. Если ты сию минуту с ними не свяжешься, они сами отвинтят тебе яйца и повесят на Останкинскую башню! Усёк, дубина?! Я перезвоню через час!
Глеб в сердцах шмякнул телефон на стол. Взглянув друг на друга, они с Дашей рассмеялись.
– Обалдеть! – проговорила Даша. – Даже приказы Дьявола выполняются у нас через пень-колоду!
Глеб вздохнул:
– На том стоим. Ладно, схожу пока к графине. Жаль ее огорчать, но рисковать ее жизнью я не собираюсь.
Глеб направился к шкафу, однако не дошел: на кухонном столе зазвонил телефон. Даша взяла его и сказала “алло”. Глеб вернулся на кухню.
– Да, это я, – удивленно проговорила Даша. – Простите, с кем имею честь?.. Вот как? Мне очень лестно… – С Дашиного лица медленно сходила краска. – Да, он дома. Пожалуйста.
Глеб взял трубку из ее вздрагивающей руки и, приложив к уху, обнял Дашу за плечи.
– Глеб Михайлович? – проговорил из трубки приятный баритон. – Только что вы звонили Сидорову. Позвольте за него извиниться: остатки своих мозгов он давно пропил.
– Поэтому вы его и наняли? – предположил Глеб. Баритон хохотнул:
– Зато теперь никому его не жалко. Догадываетесь, кто я?
– Дон Хуан Родригес, президент Международного фонда. Я узнал вас, несмотря на то что вы говорите сейчас по-русски. Предлагаю перейти прямо к делу.
– Ах, лорд Грин! Как вы торопитесь! Впопыхах даже забыли упомянуть, что распознали во мне так называемого Змея.
– Зачем, дон Хуан? Мы оба об этом знаем – этого достаточно.
– И вы не поинтересуетесь, как я вас вычислил? – усмехнулся Родригес. – Думаете, я не догадался, под чьей режиссурой Даша Лосева столь блистательно выступила у вас в школе и в отеле “Метрополь”? Снимаю шляпу. Но дяде вашей красотки в самое ближайшее время придется заняться ее воспитанием…
– Дяди ее нет в живых, – перебил Глеб. – Час назад он сдох в шкуре кабана. Ближе к делу, Змей.
Даша прижалась к плечу Глеба.
Родригес примолк, переваривая неприятную новость, затем с угрозой произнес:
– О'кей, Мангуст, к делу так к делу. Судя по твоим маневрам, ты хочешь сразиться с верхушкой моей Пирамиды, или, как вы называете ее, Системой. Я прав?
– Да, – подтвердил Глеб. – Когда и где?
– Завтра в двенадцать, на даче у твоего приятеля Дмитрия Грачева. Просторы там необъятные и народу вокруг ни души. Запишешь адрес, или что-то не устраивает?
– Диктуй, – сказал Глеб. – В двенадцать я там буду.
Родригес хмыкнул:
– Друзей своих захвати. Эх, погуляем!
– Не раскатывай губы, Змей. Гулянка не состоится.
– Ну-ну, Мангуст! Ты это не обдумал! В данной ситуации твоим сподвижникам гораздо безопасней быть с тобой рядом. В противном случае, пока ты будешь со мной биться, мои люди выкурят их из любой норы. Твоих друзей мы знаем поименно. Победишь меня – они вольные птицы. Если верх возьму я… подумай сам, куда они денутся? Решение у нас одно: или – или.
Глеб в смятении посмотрел на Дашу и тут же отвел взгляд.
– Пожалуй, – буркнул он в трубку. – Говори, куда ехать.
Родригес продиктовал адрес, затем предложил, перейдя на испанский:
– Почему бы нам не сразиться один на один, сэр Майкл? К чему напрасные жертвы?
– Дон Хуан, я готов прослезиться, – по-испански ответил Глеб.
– То есть вы отказываетесь, мистер Мангуст?
– Я не верю вашему слову, сеньор Змей. Но я согласен.
– Вот и отлично! – Родригес вновь перешел на русский. – Мы с тобой сшибемся, а наши дамы за нас поболеют. Кто победит, получит весь гарем, – испанец хохотнул, – и Дашу Лосеву в придачу. Поди плохо?
Глеб вздохнул.
– Змеев губит непомерный аппетит. До завтра, болтун.
– Э-э, погоди! – остановил его испанец. – Тебе, случаем, не известно, куда подевался этот недоносок Мак-Грегор? Его будто корова языком слизнула.
– Да ну? – усмехнулся Глеб. – Эка жалость!
Родригес процедил сквозь зубы:
– Думаю, ты вряд ли стал бы его прятать. Все равно ведь я его потом разыщу.
– Для тебя никакого “потом” не будет, – пообещал Глеб. – До завтра, сладкоречивый.
Положив телефон на холодильник, он чмокнул Дашу в нос и направился к шкафу.
– Почему ты не сказал ему, что знаешь, что он не Змей? – спросила Даша.
Глеб обернулся:
– Зачем? Пусть Змея до последнего момента думает, что не раскрыта. Хоть не сбежит.
– По-твоему, она завтра явится?
– Уверен. – Глеб открыл дверцу шкафа. – Они навалятся на меня скопом.
Сверкнув глазами, Даша вздернула подбородок.
– Я еду с тобой! Мы все едем с тобой!
Поставив ногу в шкаф, Глеб кивнул:
– Да, родная.
Дашины брови от удивления взлетели вверх.
– Ты согласен? И даже не вредничаешь?
Глеб грустно улыбнулся:
– Родригес почти убедил меня, что это правильное решение.
Даша просияла.
– Тогда я звоню ребятам и договариваюсь, ладно?
– Да, мы выезжаем в десять утра, – сказал Глеб и скрылся в шкафу.
Даша немедленно позвонила Стасу.
– В десять утра выезжаем, – выпалила она.
– Нет проблем, – отозвался рыжий. – За Ильей и Такэру я заеду. Где встречаемся?
– У нашего дома.
– Замётано. Глеб не возникает?
– Он согласен. Но аппаратура – наш секрет. Кстати, с ней все в порядке?
– Даш, сколько можно? Я ж сказал: не волнуйся…
– Ну да, не волнуйся! А подключаться куда?
Стас глубоко вздохнул.
– Даш, я не такой тупица, каким кажусь. Усилители я одолжил вместе с “фольксвагеном”, в нем генератор. Час назад мы с Такэру все проверили, и он присобачил там какую-то японскую хреновину… Короче, звучок получился такой, что жильцы милицию вызвали. Ей-богу, Даш… не дергайся: все будет тип-топ. Лишь бы это вообще сработало.
Даша сглотнула ком в горле.
– Рыжуха, я тебя целую. До завтра.
Она дала отбой и, отложив телефон, принялась в задумчивости мерить шагами кухню. И по всем направлениям, как ни крути, у нее получалось два с половиной шага.
Над белым особняком синело небо и светило солнце. Вокруг особняка зеленел газон и пестрели цветочные клумбы. Графиня, одетая в ситцевый сарафан, в гневе сверкала глазами, и сдвинутая набок панама сидела на ней “а-ля чёрт возьми”. Глеб едва сдерживал смех.
– Можете сердиться, Глеб Михайлович, можете обижаться! Но я высказала вам все, что на душе! – В такт своим словам графиня взмахивала тяпкой. – Лишь из обрывков разговоров ваших друзей я узнала…
– А вот подслушивать нехорошо, – ввернул Глеб. – Вам это вовсе не к лицу, графиня.
Щеки Натальи Дмитриевны вспыхнули.
– Немедленно скажите “ластик”! – потребовала она.
– Что-о? – расплылся в улыбке Глеб.
– Это значит, – нахмурила брови графиня, – что вы стираете вашу хамскую реплику о моем подслушивании!
– Что это значит, я понял, – продолжал улыбаться Глеб. – Но кто научил вас пользоваться ластиком?
Графиня малость поостыла.
– Такэру. А что? Очень милый, воспитанный юноша…
– Ластик, Наталья Дмитриевна! – Глеб приложил руку к сердцу.
Рукояткой тяпки графиня поправила на голове панаму.
– Все равно мириться с вами я не собираюсь! – заявила она решительно. – Вам грозит опасность…
– Ничего мне не грозит.
– Тем более, голубчик! Дайте мне в этом удостовериться – и мы поедем чаи распивать! А, Глеб Михайлович?! Что вы на это возразите?! В том-то и дело, что возразить вам нечего! А по-моему, голубчик, если вы отказываетесь от моей помощи, значит, другом своим меня не считаете! А если я вам не друг, то я немедленно съезжаю с этой галактики и отправляюсь к себе в Мытищи!.. В чем дело?! Что я сказала смешного?! Если вы не прекратите скалить зубы…
Глеб расхохотался.
– Всё, графиня, сдаюсь! – Он поднял руки вверх. – На всё согласен, только не съезжайте с этой галактики. Вам никогда, Наталья Дмитриевна… слышите, никогда не удастся со мной поссориться.
Графиня взглянула на него недоверчиво:
– Что значит сдаетесь? Что значит на всё согласны?
Отсмеявшись, Глеб вздохнул:
– Я принимаю вашу помощь. Завтра у нас битва с организованной нечистью. Выезжаем в десять утра.
Опустив на траву тяпку, графиня подошла к нему и троекратно расцеловала.
– Вот это правильно. Вот это по-нашему. Давно бы так.
– Прямо как дети малые, – проворчал Глеб, – что вы, что Дашка. Будто на пикник собираетесь.
Сдвинув панаму на затылок, графиня усмехнулась:
– Дурак.
Брови Глеба поползли вверх.
– А этому кто вас научил?
– Это слово, Глеб Михайлович, я с молоком матери всосала. И смею вам заметить, иной раз оно… метко вас характеризует.
– Вам виднее, – улыбнулся Глеб. – Ладно, графиня, пойду.
Наталья Дмитриевна его перекрестила.
– С Богом, друг мой. До завтра.
Сопровождаемый птичьим щебетом, Глеб пересек цветущий луг, вошел в темнеющую в холме пещерку и, миновав шкаф с Дашиными платьями, очутился в своей квартире.
Даша говорила с кем-то по телефону.
– А вот и он, – сообщила она при виде Глеба и, передавая ему трубку, шепнула: – Второй раз звонит.
Из трубки донесся вкрадчивый голос Доки.
– Привет, Француз! Как жизнь молодая?
– Игнат? – удивился Глеб. – Чем обязан?
– Слыхал я, ты на дачу к Митьке Грачу собираешься.
Прижав ухо к трубке, Даша слушала разговор. Она бросила на Глеба изумленный взгляд.
– А ты откуда знаешь? – еще более изумился Глеб.
– Сорока на хвосте принесла. У меня к тебе просьбочка, Француз…
– Игнат, говори, откуда знаешь. Иначе кладу трубку.
– Да ладно, велика хитрость. У моей братвы в его братве агентура имеется. Можно сказать, родня. Ну и стукнули мне, что завтра у вас там разборка намечается. Правда это?
– Допустим, – осторожно ответил Глеб.
– Француз, просьба к тебе нижайшая: оставь Грача мне.
Глеб и Даша переглянулись.
– То есть? – уточнил Глеб.
– Ну, бей-круши там кого хошь. А доберешься до Грача… Я с пацанами моими рядом буду. Подай только весточку, и мы из-под земли появимся. Уж я его приласкаю.
Глеб озадаченно потер переносицу.
– Хочешь Грача прямо на блюде получить?
Дока смутился.
– Брось, Француз. Если какая помощь нужна – только скажи: я твой должник.
– Спасибо, сам управлюсь. Это я так. В принципе, Игнат, предложение твое очень меня устраивает: пачкаться о Грача неохота. Загвоздка лишь в том, как я подам тебе весточку. Боюсь, в горячке будет не до тебя.
– Не проблема, – обрадовался Дока. – Я с тобой Васю отправлю. Он сам, когда надо, меня разыщет.
– Ага, только Васи мне не хватало! Там, к твоему сведению…
– Брось, Француз! Вася не помешает!
– При чем тут помешает, не помешает? Там опасно будет. Игнат, ты что, не врубаешься?
– Врубаюсь. Он сам напросился.
Глеб с раздражением осведомился:
– Что значит напросился?
– То и значит, – вздохнул Дока. – Помочь тебе рвется.
Глеб покосился на Дашу. Даша пожала плечами.
– Помощников у меня развелось, – проворчал Глеб, – не знаю, куда спрятаться. Одним Васей больше, одним меньше…
– Француз, ты человек! На развалюхе своей поедешь?
– Да. А что?
– Ничего, просто ее ни с чем не спутаешь. Мы будем ждать тебя на дороге. Там поворот один есть – его никак не минуешь. Вася пересядет к тебе.
Глеб усмехнулся:
– Передай ему, пусть клюшку хоккейную захватит. Без нее нам кранты.
– Не гневи Бога, Француз, – с неожиданным достоинством ответил Дока. – Иной раз и клюшка решает дело.
Из трубки послышались гудки.
Глеб положил телефон на холодильник. Ветер за окном трепал верхушки деревьев, и косой дождик стучал в стекло. Глеб и Даша взглянули друг другу в глаза.
– Итак? – вздохнула Даша.
– Итак, – улыбнулся Глеб.
– Завтра великий день, – сказала Даша.
– Величайший, – согласился Глеб.
– Я не про битву со Змеем… то есть со Змеей.
– Представь, я тоже.
Дашины глаза заблестели.
– И что же ты имеешь в виду?
Глеб смотрел на нее, чуть склонив голову набок.
– То же, что и ты.
– Ну-ка скажи!
– Завтра будет три недели, как мы познакомились.
– Правильно, – вздохнула Даша. – За это время я поняла, что кое-как могу тебя вытерпеть.
Глеб кивнул:
– Я тоже сносно к тебе отношусь.
– Насколько сносно?
– Настолько, чтобы не замечать твоей стервозности. В ближайшую тысячу лет.
Дашины глаза наполнились слезами.
– А вторую тысячу лет? А третью?
– После второй я, надеюсь, привыкну.
Они смотрели друг другу в глаза и улыбались сквозь слезы. Две взрослые плаксы.
Глава пятая
Воскресенье выдалось тихим и солнечным. Ровно в десять утра на двух машинах они отъехали от дома Глеба. В “жигуленке”, мчащемся впереди, кроме законного владельца, находились Даша и графиня. В следовавшем сзади белом “фольксвагене” разместились Стас (за рулем), Илья (рядом) и Такэру (с колонками стереосистемы). Перед выездом Глеб, увидев Стаса за рулем “фольксвагена”, полюбопытствовал, куда подевалась его “тойота”. Переглянувшись с Дашей, рыжий ответил, что у “тойоты” забарахлил мотор, а эту рабочую колымагу он одолжил на денек у приятеля. В общих чертах, кстати, это соответствовало действительности. Даша тут же заторопилась, засуетилась и принялась всех подгонять. Глеб, разумеется, мигом засек ее со Стасом переглядки, однако вникать не стал: не до того было. И вот теперь Такэру, пристроившись в кузове возле аппаратуры, можно сказать, сдувал с нее пылинки.
– А мы эту технику не раздолбаем? – обеспокоился Илья. – По нашим-то дорогам.
Стас хмуро на него покосился:
– Не должны. Иначе мне башку снесут.
Такэру улыбался, обнимая усилители, как наседка цыплят.
Все трое – даже Илья – были в джинсах, куртках и в спортивной обуви. На запястьях у всех троих поблескивали часы, подаренные Глебом.
Глеб и Даша, разумеется, одеты были точно так же: в джинсы и куртки. Лишь графиня выбивалась из ансамбля. Она облачилась в строгое коричневое платье, поверх которого надела короткий кроличий тулуп. Наталья Дмитриевна тщательно уложила волосы, и лицо ее было светлым и торжественным.
Сидя рядом с Глебом, Даша крепко держала его за руку.
– Инструктаж будет? – спросила она бодрым голосом.
Притормозив у светофора, Глеб усмехнулся:
– Кто б меня самого проинструктировал! Просто держитесь кучей, не отходите друг от друга. На меня не обращайте внимания, что бы ни происходило.
– Глеб Михайлович, что вы такое говорите? – возмутилась графиня. – Как это не обращать на вас внимания? Мы же не сторонние наблюдатели.
Обернувшись к ней, Даша мягко произнесла:
– Это необходимо, Наталья Дмитриевна. Глеб должен видеть, что с нами все в порядке, и не рассеивать свое внимание. Для начала мы обязаны позаботиться хотя бы о самих себе, а дальше… Посмотрим, как будут развиваться события.
Глеб благодарно сжал ей руку.
Глядя на мотающийся перед ней “конский хвост”, графиня вздохнула.
– Дашенька, вы умница, держите меня в узде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52