Они пожертвовали своей свободой, своей гордостью, своей честью. Иногда им даже случалось жертвовать самими собой — и все это лишь за то, что она сохранила им жизнь. Но однажды Берилл потребует то, чего эльфы не смогут ей дать. Когда это время наступит и Берилл обнаружит, что ей перечат, она, несомненно, разрушит Квалинести.— Иногда я задаю себе вопрос: почему ты рискуешь собой ради нас? — Гилтас печально смотрел на жену. — Квалинестийцы пытались поработить тебя, увезли из семьи. Ты имеешь полное право на месть. Ты имеешь полное право бежать от нас и предоставить тех, кто обижал тебя, их судьбе, которая, как бы она ни была страшна, без сомнения, ими заслужена. Но ты этого не делаешь. Вместо этого ты рискуешь жизнью, заставляя наш народ глядеть в глаза правде, сколь бы безобразна она ни была, и слушать слова истины, как бы они ни были малоприятны.— Проблема в том, — возразила Кериан, — что пора перестать делить эльфов на своих и чужих. Именно это да еще стремление обособиться от других довели нас до нынешнего состояния. Это разделение и эта изоляция лишь придают силы нашим врагам.— Но я не вижу, чтобы что-то менялось. — Голос Гилтаса зазвучал еще более мрачно. — Видимо, все останется как есть, пока не случится какое-нибудь огромное несчастье, которое заставит нас измениться к лучшему. Но даже тогда этого, возможно, не произойдет. Война с Хаосом, которая должна была сплотить всех нас, на деле лишь еще больше разделила эльфов. Не проходит и дня без того, чтобы кто-то из членов Эльфийского Совета не поднялся и не произнес речи о том, как наши родственники сильванестийцы не подпускают нас к своей блаженной жизни за щитом и с каким нетерпением они ждут нашей погибели, чтобы захватить наши земли. Или кто-нибудь другой заводит красноречивые разговоры о «негодных Каганести», о том, как эти «варвары» мечтают разрушить то, что мы создавали столетиями. Не сомневаюсь, что они и им подобные просто счастливы оттого, что драконица перекрыла дороги. Нам не нужны никакие контакты с человечеством, заявляют они. В чем, конечно, их всячески поддерживают Неракские Рыцари. Им эти внутриэльфийские распри лишь играют на руку, существенно облегчая их задачу.— По тем слухам, что дошли до меня, этот щит, вполне возможно, похоронит под собой Сильванести.Гилтас резко выпрямился и с изумлением глянул на жену.— Откуда ты это знаешь? Ты мне еще ничего не говорила!— Но я целый месяц не видела тебя, — с ноткой горечи объяснила Кериан. — А услышала я об этом всего несколько дней назад от гонца Келевандроса, которого королева-мать регулярно посылает за вестями к твоей тетушке Эльхане Звездный Ветер. Эльхана и ее войско расположились сейчас на границах Сильванести, поблизости от щита. Они объединились с людьми из Стального Легиона, и Эльхана сообщила твоей матушке, что земли вокруг щита совершенно бесплодны, там болеют и умирают деревья. Гадкая серая пыль покрывает все, и Эльхана опасается, что той же болезнью поражены все сильванестийцы.— Но почему в таком случае наши родственники не уберут щит? — удивился Гилтас.— Они боятся того, что находится за ним. К несчастью, они отчасти правы. Эльхана и ее войско недавно имели решительное сражение с силами великанов-людоедов, это случилось как раз в ночь того страшного шторма. Если бы Стальной Легион не пришел к ним на выручку, они бы все погибли. Но, как бы то ни было, сын Эльханы, Сильванеш, был захвачен великанами, по крайней мере она так думает. Он был послан за подмогой к людям и пропал без следа. Мать горюет о нем как о мертвом.— Мама мне ничего не рассказывала об этом. — Гилтас нахмурился.— Видишь ли, Келевандрос сообщил ей, что маршал Медан усилил бдительность и она теперь может доверять лишь своим домашним. Лорана полагает, что любой слуга, кроме самых проверенных, может донести на нее. Она почти не сомневается, что за тобой следят, даже когда вы с ней остаетесь вдвоем. А Лорана не хочет, чтобы Рыцарям Тьмы стало известно об ее контактах с Эльханой.— Возможно, мама права, — согласился король. — Единственный, кому доверяю я, — это мой слуга Планкет, но он доказал свою верность мне многими годами службы. Итак, значит, Сильванеш погиб, убит великанами-людоедами. Бедный парень. Боюсь, смерть его была мучительной. Будем надеяться, что страдал он недолго.— Ты когда-нибудь встречал его?Гилтас покачал головой:— Он родился в таверне «Последний Приют» в Утехе уже во время изгнания Эльханы. Я никогда не видел ее после этого. Мама рассказывала мне, что мальчишка был очень похож на Портиоса.— Его смерть делает тебя наследником обоих престолов, — задумчиво произнесла Кериан. — Беседующий-с-Солнцами-и-Звездами. Красиво.— Именно об этом всегда мечтал сенатор Рашас, — усмехнулся Гилтас. — На самом деле, мне кажется, я стану скорее Беседующим-с-Мертвыми.— Не говори таких гадких слов! — воскликнула Кериан и сотворила знамение против зла — нарисовала пальцами в воздухе круг, как если бы хотела поймать в него «гадкие» слова. — Ты… в чем дело, Серебряное Крыло?Она обратилась так к эльфу, который только что вошел в комнату. Тот едва успел начать объяснения, как был прерван овражным гномом, ворвавшимся к ним в состоянии крайнего возбуждения, если судить по исходившему от него запаху.— Моя говорит! — негодующе вскричал он и стал отталкивать эльфа. — Моя смотрел! Ее так сказала! — Он показал на Кериан.— Ваше Величество, — эльф отвесил глубокий поклон королю, прежде чем обратиться к Кериан, своему командиру, с донесением. — Прибыл король Торбардина.— Его здесь! — громко объявил овражный гном. Хотя он и не говорил на эльфийском, но знал его достаточно, чтобы понимать, о чем идет речь. — Моя его приводит сюда?— Спасибо, Понс, не надо. — Кериан легко поднялась и поправила меч, висевший на поясе. — Я выйду к нему. Будет лучше, если вы, Ваше Величество, останетесь здесь, — добавила она. Их брак был тайной даже от эльфов, находившихся под ее командованием.— Большая-большая, главная гном! Его носит шляпу! — Понс был подавлен великолепием своего гостя. — Его носит туфлю! — Подавлен вдвойне. — Моя никогда не видела гномов в туфле!— Король прибыл в сопровождении четырех телохранителей, — продолжал докладывать эльф. — Как вы приказывали, мы проследили за их передвижениями от самого Торбардина.— Настолько же ради их безопасности, насколько ради вашей, Ваше Величество, — быстро вмешалась Кериан, видя, как потемнело от гнева лицо Гилтаса.— Они ни с кем не встречались, — продолжал эльф, — и никто за ними не следовал.— Кроме вас, — саркастически заметил Гилтас.— Осторожность не повредит, Ваше Величество, — снова сказала Кериан. — Тарн Грохот Гранита — новый вождь кланов Торбардина. Его правление протекает безопасно в пределах этой страны, но у гномов также есть предатели, как есть они у нас, эльфов.Гилтас глубоко вздохнул:— Я мечтаю о том дне, когда это будет не так. Надеюсь, гномы не заметили, что вы идете за ними по пятам?— Они видели свет звезд, Ваше Величество, — гордо ответил эльф. — Они слышали шум ветра. Но они не видели и не слышали нас. — Его говорит, что любит наши напитки, — с важностью вставил овражный гном. Его лицо сияло гордостью, хотя этот блеск можно было с легкостью отнести на счет жира того гуся, которого он только что ощипывал. — Его говорит, что у нас очень отличные напитки. Твоя хочет попробовать? — предложил он Гилтасу. — А то твоя очень грустный.Кериан и эльф вышли, уведя с собой овражного гнома. Гилтас остался в одиночестве, грустно глядя на пламя свечи, дрожавшее при каждом колебании воздуха. Под его ногами по-прежнему вздрагивала земля, и Гилтасу стало казаться, что это мир содрогается вокруг него. Темнота царила вокруг, и крохотный огонек свечи был единственным источником света, да и тот мог легко погаснуть от его неосторожного дыхания. Так же легко могло пропасть все. Возможно, в эту минуту маршал Медан входит в спальню Гилтаса, ворошит подушки, обнаруживает, что короля нет, арестовывает Планкета и начинает допытываться, куда делся король.Страшная усталость внезапно навалилась на Гилтаса. Усталость от двойной жизни, которую он вынужден был вести, усталость от лжи и уловок, усталость от беспрерывного притворства. Он будто все время играл на сцене и не имел права отдохнуть за кулисами. Он даже стал бояться крепкого сна, в котором мог проговориться о чем-то таком, что могло бы погубить их.Он боялся не того, что ему придется страдать. Префект Палтайнон предусмотрел все, как и маршал Медан. Гилтас был нужен им на троне, послушная кукла, привязанная ниточками, за которые они дергали. Если они обнаружат, что кукла перерезала свои ниточки, они просто завяжут их заново. Он останется королем. Они сохранят ему жизнь. Погибнет Планкет, которого они замучают до смерти, требуя рассказать то, что ему известно. Лорану они, быть может, и не осмелятся казнить, но наверняка отправят в изгнание, объявив ее, подобно старшему брату, темным эльфом. Кериан будет схвачена непременно, недаром Медан публично объявил, какая страшная смерть ее ждет, попадись она ему в руки.Нет, Гилтасу не придется страдать, если, конечно, не называть страданием то, что его заставят смотреть на муки тех, кого он любил больше жизни, и лишат всякой возможности им помочь. Пытка, возможно, худшая из всех страданий.Из темноты комнаты на него поползли его старые враги: страх, неверие в свои силы, самобичевание. Он чувствовал, как их ледяные руки сжимают его грудь, проникают к нему в самое сердце, вытягивают и перекручивают его внутренности. Он слышал их хриплые шепоты о неизбежном возмездии, страшные пророчества смерти и всеобщей гибели. Он не справится со своей задачей. Он не создан для этого. Он не может больше продолжать борьбу. Вступить в нее было безрассудством с его стороны. Он подверг своих близких такому страшному риску! Каждую минуту все может открыться. Медан всегда все знает. Может, если Гилтас прямо сейчас вернется и во всем признается, маршал все уладит. Он прокрадется к себе в спальню, и никто никогда не узнает, куда он ходил…— Гилтас, — раздался чей-то спокойный голос. Король вздрогнул. Перед ним маячило совершенно незнакомое ему лицо. Кто это?— Муж мой, — позвала его Кериан.Гилтас зажмурил глаза, дрожь пронизала его с головы до ног. Медленно он разжал руки, до судороги сжатые в кулаки. Он заставил себя расслабиться, усилием воли прогнал напряжение, сковавшее его тело, пересилил дрожь. Тьма, которая слепила его только что, исчезла. Свеча, что внесла с собой Кериан, горела ярким и светлым пламенем. Гилтас издал глубокий, прерывистый вздох.— Теперь все в порядке, — сказал он.— Точно в порядке? — переспросила Кериан. — Тан ожидает в соседней комнате. Может быть, мне пока отвлечь его чем-нибудь?— Нет, не надо, все уже прошло. — И Гилтас сглотнул, чтобы избавиться от неприятного вкуса желчи во рту. — Ты прогнала прочь моих демонов. Через пару минут я уже приобрету вполне приемлемый вид. Как я сейчас выгляжу?— Как будто увидел привидение, — сказала Кериан и тут же поспешила успокоить его: — Не беспокойся, гном не заметит ничего странного. Им все эльфы кажутся одутловатыми и бледными.Гилтас поймал жену за руку и привлек ее к себе.— Перестань сейчас же! — полушутя-полусерьезно попросила она. — Сейчас не время для этого. Вдруг нас кто-нибудь увидит?— Пусть их, — отмахнулся король. — Мне надоело скрывать от всех наше счастье. Ты моя сила, мое спасение. Ты спасла мне жизнь и разум. Когда я мысленно возвращаюсь в прошлое и вижу опять тех же демонов, я удивляюсь: что ты могла во мне найти?— Я заглянула меж прутьев решетки и увидела находящегося за ней прекрасного юношу. — Кериан расслабилась на мгновение в объятиях мужа. — Я увидела, как ты любишь свой народ и как страдаешь оттого, что их терзает боль, а ты не можешь ничем им помочь. Любовь была моим ключом. Все, что мне пришлось сделать, — это вставить его в замок и повернуть. Все остальное совершил ты.Она выскользнула из его объятий, и снова перед королем стоял прекрасный воин.— Ты готов? Не следует заставлять тана ждать так долго.— Готов.Гилтас сделал еще один глубокий вздох, откинул назад волосы и с прямой спиной и высоко поднятой головой направился в соседнюю комнату.— Его Величество, Беседующий-с-Солнцами, Гилтас из Правящего Дома Солостарана! — торжественно объявила Кериан.Тарн, наслаждавшийся кружкой крепчайшего эля, опустил ее на стол и уважительно наклонил голову. Для гнома он был довольно высок и выглядел намного старше своих лет. Его волосы преждевременно поседели, в бороде струились белые пряди, но глаза светились молодым задором, их взгляд был острым и пронзительным. Сейчас он пристально смотрел на Гилтаса, и казалось, что гном видит сквозь нагрудник доспехов его сердце и читает в нем, как в книге.«До него доходили слухи обо мне, — подумал про себя юноша. — И он не знает, чему верить. Либо я драная тряпка, которую каждый может выкрутить одной рукой, либо я настоящий правитель своего народа, такой же, как он для своего».— Верховный Правитель Восьми Кланов, — представила гнома Кериан, — Тарн Грохот Гранита.Гном, очевидно, был тоже полукровкой. Подобно Гилтасу, в чьих жилах текла человеческая кровь, Тарн был плодом любовной связи между женщиной из знатного клана хайларских гномов и темным гномом-дергаром. После Войны с Хаосом гномы Торбардина стали вместе с людьми трудиться над восстановлением крепости Пакс Таркас, восстанавливая одновременно и прерванные отношения с другими расами Кринна, в том числе со своими братьями, гномами холмов, которые вследствие давней вражды, начавшейся еще до Катаклизма, отвернулись от великого королевства горных гномов.Но нашествие великих драконов, принесших с собой разрушение и смерть, загнало гномов обратно под землю. Они вновь запечатали врата Торбардина, и мир потерял всякие контакты с ними. Дергары использовали возникший водоворот сложностей для того, чтобы захватить власть над Торбардином, бросив гномий народ в кровавую гражданскую усобицу. Тарн Грохот Гранита стал героем этой войны, и, когда пришло время собирать камни, таны всех кланов выбрали его Верховным Правителем. Придя к власти, он обнаружил, что народ гномов раздираем внутренней враждой, а страна балансирует над пропастью. Торн стал править железной рукой, и в конце концов ему удалось объединить враждовавшие кланы под своей властью. Теперь он напряженно обдумывал следующий шаг, который должен был стать чем-то совершенно новым, не случавшимся прежде в истории Торбардина.Гилтас шагнул вперед и низко, с искренним уважением, поклонился.— Верховный Правитель! — Он прекрасно говорил на языке гномов, которому научился от своего отца. — Я польщен той честью, которую вы оказали мне, согласившись на нашу встречу. Мне известно, как вы не любите покидать свой дом под горой. Путешествие, которое вы совершили, было долгим и опасным, как все путешествия, совершаемые в эти трудные и смутные времена. Я приношу вам свою благодарность за то, что вы предприняли его, дабы встретиться со мной и скрепить своей подписью наше соглашение.Верховный Правитель во время этой речи важно кивал головой, поглаживая свою бороду, — жест, говоривший о том, что услышанное ему приятно. Тот факт, что эльф говорил на языке гномов, особенно польстил Тарну. Гилтас не ошибся в своих предположениях — королю гномов доводилось слышать истории о слабой и нерешительной натуре юного эльфийского короля. Но Тарн, умудренный годами, давно выучил старую гномью поговорку: «Нельзя судить о человеке, пока не увидишь цвет его бороды».— Путешествие было приятным. Иногда совсем неплохо для разнообразия подышать свежим воздухом, — ответил он. — А теперь давайте перейдем к делу. — Он пристально глянул на Гилтаса. — Я знаю, как вы, эльфы, любите миндальничать. Но, думаю, мы можем обойтись без церемоний.— Во мне есть человеческие черты, — улыбнулся в ответ Гилтас. — И, как утверждают мои близкие, главная из них — это нетерпение. Мне необходимо с рассветом вернуться в Квалиност, и поэтому я, с вашего позволения, начну. Переговоры об интересующем нас предмете начались более месяца назад. Думаю, мы оба помним, на чем остановились. Ничего не изменилось с тех пор?— С нашей стороны ничего, — ответил Тарн. — А с вашей?— Нет, тоже ничего. Итак, мы достигли согласия. — Тут Гилтас оставил формальный тон. — Вы отказываетесь от оплаты. Я не могу пойти на это, хотя прекрасно знаю, что всех богатств нашей страны не хватило бы, чтобы расплатиться с вами и вашим народом за то, что вы для нас делаете. Мне известно, какому риску вы себя подвергаете. Мне известно, что наши переговоры вызвали разногласия среди ваших людей. Думаю, что даже ваша власть может оказаться под угрозой. И я ничего не могу дать вам взамен — ничего, кроме нашей вечной и искренней благодарности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68