— Карамон был самым лучшим моим другом в этом мире, — продолжал Тас.— Благодарю вас. — Она улыбнулась, хотя губы ее дрожали, а глаза были красными от рыданий.— Тассельхоф, — напомнил ей кендер, думая, что она забыла его имя.— Да, я помню, — она казалась смущенной, — э-э… Тассельхоф.— Я и вправду Тассельхоф. Ну, тот самый, — добавил он, припоминая целых тридцать семь своих тезок, даже тридцать девять, если считать двух собак. — Карамон узнал меня. Мы обнялись, и он сказал, что рад меня видеть.Лаура неуверенно скользнула по нему взглядом:— Вы очень похожи на Тассельхофа, но я была еще маленькой, когда видела его в последний раз, к тому же все кендеры очень похожи друг на друга, и потому не столь уж важно, так это или нет. Но вообще-то Тассельхоф Непоседа умер больше тридцати лет назад!Тас пустился было в объяснения; он хотел рассказать об устройстве для путешествий во времени и о Фисбене, настроившем его на неправильный день, из-за чего кендер опоздал на первые похороны Карамона и не смог произнести своей чудесной речи, — но в горле его стоял странный комок, такой большой, что не позволял произносить слова. Наверное, то была грусть.Взгляд Лауры обратился к ступеням лестницы, глаза ее опять наполнились слезами, и она уронила голову на руки.— Ну полно, полно. — Тас погладил ее по плечу. — Скоро приедет Палин. Мы с ним хорошо знакомы, и он все тебе объяснит.— Палин не приедет, — прорыдала Лаура. — От него давно нет никаких вестей. И я не могу сообщить ему о смерти отца, потому что это слишком опасно. О, его отец умер, а он даже не знает об этом! И его жена, и моя милая сестричка — обе застряли в Гавани, так как драконица велела перекрыть дороги. Никто не может попрощаться с отцом, кроме меня. О, это ужасно! Мне этого не вынести!— Ну что ты, что ты, Палин обязательно приедет. — Тас продолжал настаивать, про себя недоумевая, что это за драконы, которые перекрывают тут у них дороги. Он хотел было спросить об этом, но мысли путались у него в голове, мешая одна другой. — И потом, есть еще тот волшебник, который остановился в семнадцатой комнате. Его еще зовут… я, кажется, забыл, как его зовут, но ты должна будешь послать его в Башню Высшего Волшебства в Вайрете, а там-то и обитает твой брат Палин, глава Ложи Белых Одежд.— Что это за Башня? Какой Вайрет? — От удивления она даже перестала плакать. — Башня давно разрушена, от нее даже следов не осталось, как и от Башни в Палантасе. Палин действительно раньше стоял во главе Академии Волшебства, но это было давно, с тех пор все изменилось. Драконица Берилл около года назад разрушила Академию. И у нас нет комнаты номер семнадцать. С тех самых пор, как отец перестроил таверну.Тас, занятый своими мыслями, не слушал ее:— Палин вот-вот приедет, он привезет с собой Даламара и еще Йенну. Он должен направить посланцев к госпоже Крисании в Чертог Паладайна, и к Золотой Луне и Речному Ветру в Кве-Шу, и, конечно, к Лоране и Гилтасу с Сильванешем в Сильванести. Скоро они все приедут, и мы… мы…Голос Таса поник.В глазах Лауры читалось такое изумление, словно прямо на ее глазах у Таса выросла вторая голова. Кендеру было прекрасно знакомо такое выражение, потому что он сам точно так же смотрел на тролля, проделавшего этот трюк с головами. Медленно, не сводя с него глаз, Лаура стала отходить к дверям.— Пожалуйста, посидите здесь. — Голос ее звучал очень мягко, уговаривающе. — Вот здесь присядьте, пожалуйста. Может быть, принести вам…— Картошки со специями? — оживился Тас. Если что-то и могло протолкнуть этот ужасный комок у него в горле, так только знаменитая Отикова картошка со специями.— Да-да, большую тарелку картофеля со специями. Мы сегодня не разводили огня, а повариха была так расстроена, что я отпустила ее домой, поэтому вам придется чуть подождать, — говорила Лаура, продолжая от него отодвигаться. Теперь между ними оказался стул.— Ой, отлично, что ты, я никуда не уйду, — пообещал Тас, усаживаясь. — Я же должен произносить речь на похоронах, как ты помнишь.— Да-да, как же, как же. — Лаура сжала губы, словно для того, чтобы не сказать лишнего, и, помолчав, добавила: — Вы непременно должны выступить на похоронах. Побудьте, пожалуйста, здесь, милый кендер.Слова «милый» и «кендер» так редко употреблялись вместе (если такое вообще когда-либо бывало), что Тассельхоф на некоторое время затих, соображая, что же это за явление — «милый кендер» и как было бы здорово, если бы это оказался он сам. Такая мысль отнюдь не показалась ему невозможной, ведь он был героем и по-своему легендарной личностью. Разрешив этот вопрос в благоприятном для себя смысле, кендер вынул свои заметки и принялся повторять речь. Он даже стал тихонько насвистывать себе под нос, чтобы не было скучно и чтобы этот гадкий комок грусти убрался, наконец, из его горла.До него доносился голос Лауры, которая теперь разговаривала с каким-то молодым человеком, кажется, с тем самым чародеем из семнадцатой, но Тас не стал вслушиваться. Речь у них шла о каком-то бедняжке, который от горя немного помешался и мог бы стать опасным для окружающих. В любое другое время кендер, конечно, не преминул бы заинтересоваться «опасным бедняжкой», но сейчас ему было не до этого. Тас должен был произнести надгробную речь, он прибыл сюда именно с этой целью, причем уже во второй раз, и потому теперь сосредоточился на предстоявшем выступлении.Он глубоко сосредоточился также на принесенных ему Лаурой тарелке с картофелем и кружке эля, и прошло некоторое время, прежде чем он заметил, что в комнате находится высокий молодой человек, который с мрачным видом на него смотрит.— Ой, здравствуй, — пропищал кендер, узнавая в нем того добряка, который вчера доставил его сюда. Жаль только, что он забыл его имя. Но этот рыцарь, безусловно, был его добрым другом. — Присаживайся, пожалуйста. Хочешь картошки? Может быть, попросить для тебя яиц?Но тот отклонил все предложения относительно еды и питья и, выдвинув стул, сел напротив Таса, устремив на него суровый взгляд.— Я вижу, что ты доставляешь людям беспокойство, — произнес он. Голос его был так же суров и холоден, как и его взгляд.Так уж случилось, что именно в этот момент кендер был чрезвычайно горд собой, потому что он ну просто никоим образом не доставлял никому беспокойства. Он тихонько сидел за столом, поглощенный своими грустными думами о кончине Карамона и счастливыми воспоминаниями о тех днях, которые они провели вместе. Он даже ни разу не заглянул во-он в ту деревянную коробочку, хоть она, безусловно, выглядела очень соблазнительно. Он отбросил самую мысль о том, чтобы ознакомиться с содержимым серебряной шкатулки, стоявшей на маленьком столике. Единственное, что он себе позволил, так это припрятать один незнакомый кошелечек, так и то только потому, что кто-то, должно быть, обронил его. Сейчас Тас был очень занят, но после похорон он твердо намеревался разыскать владельца и вернуть пропажу.Все это делало слова рыцаря до невозможности обидными. И Тас посмотрел на Герарда по возможности так же строго, как тот смотрел на него. Дуэль взглядов, некоторым образом.— Я понимаю, ты очень расстроен, — сдержанно заметил кендер. — И потому не стану упрекать тебя за то, что ты так безобразен…Тут лицо рыцаря страшно побагровело, он попытался что-то сказать, но был настолько взбешен, что из его рта вылетали лишь бессвязные обрывки слов.— Ой, я не то хотел сказать, — заторопился кендер, — не в том смысле, что это ты безобразен. Я в том смысле, что ты так безобразно ведешь себя, будто хочешь меня обидеть. Я не про твое лицо, хотя оно, конечно, тоже безобразно, я сроду таких не видел. Но тут уж ты ни при чем, это ясно, и вести себя по-другому, наверное, тоже не можешь, раз тебя угораздило стать Соламнийским Рыцарем. Но все-таки нужно сказать, что ты не прав. Как раз я никому не доставляю никакого беспокойства. Сижу себе тут за столиком, ем картошку, — может, все-таки хочешь немножко? Очень вкусно. Ну если нет, то я доем эти несколько штучек. На чем это я остановился? Ах да. Так вот, сижу себе тут и готовлю свою речь. Которую должен произнести на похоронах.Когда рыцарь наконец вновь обрел способность говорить, его тон стал еще менее дружелюбным, если только это было возможно.— Госпожа Лаура сообщила нам, что ты позволял себе различные, крайне неуместные замечания и заявления. И мне поручено отправить тебя в тюрьму. К тому же нас очень интересует, каким образом ты умудрился оттуда выбраться нынче утром.— Я с удовольствием отправлюсь с тобой в вашу тюрьму, — вежливо ответил Тас. — Никогда раньше не видел такой кендерозащищенной системы. Я непременно вернусь туда, но только после похорон. Не могу же я пропустить их, сам понимаешь. Ой, как это я забыл! — вскричал кендер и хлопнул себя по лбу. — Не смогу я вернуться туда с тобой. — Ему ужасно мешало то, что он никак не мог вспомнить имя этого любезного рыцаря. И спросить было неудобно. Это было бы невежливо. — Потому что я должен обязательно вернуться вовремя. Я твердо обещал Фисбену, что не стану тут лоботрясничать. Но, может быть, мне удастся навестить вашу тюрьму в другой раз.— Позвольте ему остаться здесь, господин Герард, — попросила Лаура, подходя к их столику. — Он так озабочен своим выступлением. Кроме того, — ее глаза снова наполнились слезами, — возможно, то, что он рассказывает, правда. Ведь папа узнал его.Герард! Тас испытал огромное облегчение. Вот как зовут этого славного рыцаря!— Узнал? — Вопрос Герарда звучал скептически.— Да, именно узнал. — И Лаура промокнула глаза уголком передника. — Когда кендер вошел к нам, папа сидел вот тут, на своем обычном месте. Кендер подошел прямо к нему и сказал: «Привет, Карамон! Я пришел, чтобы выступить на твоих похоронах. Еще, правда, немного рановато, но, может, ты захочешь сам послушать мою речь?» Папа так удивленно смотрел на него, что я подумала, будто он не узнает его, но потом он вдруг закричал: «Тас!», и они обнялись.— Да, да. — У Таса защипало в носу. — Он крепко обнял меня и сказал, что ужасно рад видеть, и спросил, где это я пропадал столько времени. А я сказал, что это длинная история, а у него не так много времени и что пусть он лучше послушает мою речь. — Кендер дал волю слезам, поминутно вытирая их рукавом курточки.— Может быть, мы могли бы разрешить ему присутствовать на похоронах, — попросила Лаура. — Я думаю, это было бы приятно отцу. Если только вы… ну, будете присматривать за ним.Герарда такая перспектива не слишком привлекала. Он даже сделал попытку возразить, но Лаура уже приняла решение. Она была очень похожа на свою мать, а той стоило лишь принять решение — и целая армия драконов не могла бы заставить ее передумать.Она поспешила открыть двери таверны, чтобы впустить в нее солнышко и вдохнуть жизнь. Стали приходить постоянные посетители, каждый хотел отдать Карамону последний долг и засвидетельствовать уважение, которое испытывал к умершему. Карамон Маджере лежал в простом деревянном гробу перед камином. Огня не разжигали, и холодная серая зола покрывала угли. Вокруг гроба толпились жители Утехи, каждый хотел оставить ему что-нибудь — кто молчаливое прощание, кто благословение, кто свежесорванный цветок.Все обратили внимание на удивительно спокойное, почти счастливое выражение лица Карамона; даже при жизни оно редко бывало таким, с тех пор, как умерла его любимая Тика.— Наверное, они встретились на Небесах, — говорили люди и улыбались сквозь слезы.Лаура стояла возле дверей, принимая соболезнования. Она не надела траура, а осталась в своем обычном рабочем наряде: в белоснежной блузке, чистом свежевыстиранном переднике и аккуратной темно-синей юбке, из-под которой виднелись кружевца нижних юбок. Пришедшие подивились тому, что она не оделась в черное с головы до ног.— Отцу это не понравилось бы, — просто объяснила она. Все горевали о том, что остальным членам семьи не удалось проводить Карамона в последний путь. Дезру застало в Гавани нападение Берилл, и ей тайком удалось лишь переслать сестре весточку, что с ней все в порядке. Возвращаться домой она пока не решалась, так как на дорогах было небезопасно. Сын Карамона Палин отсутствовал в Утехе, отправившись в одно из своих таинственных путешествий. Если Лаура и знала, где он находится, она никому этого не говорила. Его жена Аша была довольно известным художником-портретистом и сейчас находилась в Гавани вместе с Дезрой. Поскольку ей случалось писать портреты знатных Неракских Рыцарей и их семей, она отважилась обратиться к ним с просьбой посодействовать безопасному возвращению обеих в Утеху. Дети Аши, Алин и Линша, путешествовали каждый сам по себе. Линша, Соламнийский Рыцарь, уже несколько месяцев не подавала о себе вестей, а Алин, прослышав о некоем магическом артефакте, некоторое время назад отбыл из родного города и, как предполагалось, находился в Палантасе.Тас с Герардом сидели рядышком на высокой скамье, один сторожил другого. Кендер удивленно смотрел на собравшихся и качал головой.— Похороны Карамона должны были быть совсем иными, скажу я тебе, — настойчиво повторял он Герарду.— Помолчи уж лучше, маленький негодяй, — прошипел Герард. — Люди и без того понесли тяжелую потерю, а еще ты лезешь со своей глупой болтовней. — Стремясь, чтобы его слова возымели должное действие, он ухватил кендера за плечо и сильно встряхнул.— Ты делаешь мне больно! — запротестовал тот.— Очень хорошо. Сиди тихо и делай, как тебе приказано.Тас сидел тихо, чтобы само по себе являлось для него небывалым подвигом. Но в данный момент это было для него не так уж трудно, ибо комок, застрявший в его в горле, все равно не давал ему говорить. К тому же странность происходившего вокруг сильно путала мысли кендера.Похороны Карамона проходили совсем не так, как должны были. И кому-кому, а Тасу, уже побывавшему на них один раз, это было прекрасно известно. Все шло совершенно неправильно, и кендер испытывал сильнейшее беспокойство.У них тут все перепуталось. Перепуталось самым непонятным образом. И шло наперекосяк. Никто из знаменитых личностей, которые должны были приехать, не появился. Не было Палина, и Тас понял, что, вероятно, Лаура была права. Не прибыла госпожа Крисания. Отсутствовали Золотая Луна и Речной Ветер. Не появился Даламар, не материализовался неожиданно из собственной тени, перепугав всех собравшихся. И Тас чувствовал, что совершенно не в состоянии произнести свою речь. Комок был такой большой, что просто не давал ему дышать, какая уж тут речь. Нет, все явно шло наперекосяк.Народу пришло очень много. Все жители Утехи и даже ближайших городков собрались, чтобы проводить в последний путь и почтить память такого замечательного человека.Но их было далеко не так много, как на первых похоронах Карамона.Опустили его в могилу, вырытую неподалеку от таверны; рядом были похоронены его жена и двое сыновей. Тот юный саженец валлина, который Карамон посадил в память о Тике, стал молодым стройным деревцем. Валлины, посаженные в честь сыновей, выросли в мощные, крепкие деревья, гордо устремленные к небесам. И сейчас Лаура посадила в память об отце маленькое деревце рядом с тем, которое когда-то сажала в память о матери. Росли они в самом сердце Утехи, и всем казалось, что это лучшее для них место.У могилы стояла почетная стража Соламнийских Рыцарей — честь, которая чрезвычайно редко оказывалась тому, кто не принадлежал Рыцарству.Свежепосаженное деревце трепетало на ветру, выглядело потерянным и несчастным. Люди произнесли слова, лежавшие у них на сердце, отдавая дань уважения покойному. Рыцари торжественно отсалютовали мечами, и на этом церемония окончилась. Все разошлись.Таверна была закрыта для посетителей в первый раз с тех пор, как один из красных драконов сорвал и сбросил ее с дерева во время Войны Копья. Друзья Лауры предложили побыть с ней в эти первые, самые грустные часы одиночества, но она отказалась, сказав, что плакать лучше наедине с собой. Повариху она отправила домой — та была в таком состоянии, что немногие кушанья, которые ей удалось приготовить, были щедро политы ее слезами и солить их совсем не понадобилось. Что касается овражного гнома, то он все это время прорыдал в углу, куда рухнул, едва услышав о смерти хозяина, и только недавно, к большому облегчению всех присутствующих, заснул, все еще продолжая тихо всхлипывать и стонать.— До свидания, Лаура. — Тас протянул руку на прощание. Они с Герардом уходили последними, так как кендер отказывался тронуться с места до тех пор, пока не ушел последний гость, чтобы уж окончательно убедиться в неправильности всего происходящего. — Похороны прошли очень мило. Не так мило, конечно, как те, другие, но что тут сделаешь. Я и вправду не понимаю, что тут все-таки произошло. Наверное, из-за этого Карамон и попросил сэра Герарда отвезти меня к Даламару. Я, пожалуй, соглашусь поехать;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68