“Почтальон” разбил окошко и бросил его на пассажирское сиденье.
Лиска посмотрела на голубой пластик в окошке и ощутила озноб.
— Он подозревал кого-нибудь?
— Говорил, что нет. Правда, несколько месяцев назад Кертис порвал со своим бойфрендом, но клялся, что он тут ни при чем.
— А этот бойфренд был из департамента?
— Да, но держал свои наклонности в тайне, поэтому и получил отставку. Кертис требовал, чтобы он ничего не скрывал.
— А сам Кертис говорил о своей ориентации?
— Да, хотя и не кричал об этом во весь голос. Он не был воинствующим активистом — просто хотел жить не по лжи. Кертис мечтал о мире, где каждый человек может быть самим собой, не опасаясь за свою жизнь. По иронии судьбы, его убил гей.
— Ты знаешь, кто был его бойфренд?
— Нет. Я знаю, что Кертис пару раз менял напарников по патрулю, но это может ничего не означать. Он не подозревал никого из них. Да и вообще, это меня не касалось. Я не следователь. Моей обязанностью было принять у него жалобу и действовать в качестве связного с БВД и его начальником.
— Ты помнишь имена его напарников-патрульных?
— В то время Кертис выезжал на дежурство с Бе-ном Энглом. На него он не жаловался — они хорошо ладили. Других не припоминаю.
— Когда его обнаружили убитым, ты подумал, что это дело рук автора писем?
— Да, мне это сразу пришло в голову. Это было Ужасно. Полицейские-геи и так постоянно ощущают на себе предубеждение сослуживцев. В департаменте достаточно парней с бычьими шеями и минимумом мозгов. Но убийство — совсем другое дело. Об этом даже думать страшно. Слава богу, все оказалось совсем не так.
— Ты веришь, что Кертиса убил Ренальдо Верма?
— Да. А ты — нет?
— Некоторые в этом не убеждены, — уклончиво ответил Лиска.
— Ага! — воскликнул Данджен, словно его внезапно осенило. — Ты говорила с Кеном Ибсеном?
Это имя ничего не сказало Лиске, но она заподозрила, что имеется в виду тот самый загадочный блондин. Данджен счел ее молчание знаком согласия.
— Это настоящий теоретик заговоров, — сказал он. — Они ему мерещатся повсюду.
— Думаешь, он псих?
— Я думаю, что ему недостаточно драмы на сцене клуба, где он выступает. Ибсен уже успел вчинить несколько исков по поводу сексуальной дискриминации. Он знал Эрика Кертиса — или говорит, что знал, — и это дало ему повод нацелиться на департамент. А теперь он пришел к тебе, потому что БВД устало выслушивать его теории.
— Вообще-то, Ибсен пришел ко мне, потому что сотрудник БВД, который занимался его обращением, был найден мертвым.
— Ах да, Энди Фэллон. Скверная история.
— Ты знал Фэллона?
— Говорил с ним по поводу проводимого им расследования, но не знал его лично.
— Тебе известно, что он тоже был геем? Данджен возмутился:
— Черт побери, здесь не клуб для геев! Полагаю, мистер Ибсен нашел способ включить смерть Фэллона в свою новейшую теорию. Якобы это часть еще более крупного заговора с целью скрыть распространение СПИДа в полицейском департаменте.
— У Кертиса был СПИД?
— У него был положительный анализ на ВИЧ. Ты этого не знала?
— Я вообще новичок в этой игре. Сейчас пытаюсь сориентироваться. — Часть мозга Лиски уже перекраивала игровое поле с учетом новых фактов. — Он был ВИЧ-инфицирован и продолжал работать на улицах?
— Кертис не докладывал об этом начальству. Он пришел ко мне и сказал, что боится потерять работу. Я объяснил ему, что этого не может произойти. Департамент не имеет права дискриминировать сотрудника из-за состояния здоровья — так гласит закон о нетрудоспособности. Кертиса просто убрали бы с улиц и поручили ему другую работу. Слишком велик риск заразиться от ВИЧ-инфицированного патрульного. Ведь он постоянно имеет дело с несчастными случаями и с ранениями. Департамент могут забросать исками.
— Когда Кертис подвергался преследованиям, кто-нибудь знал, что он ВИЧ-инфицирован? Другие патрульные знали об этом?
— Насколько мне известно, Кертис никому об этом не рассказывал. Я говорил ему, что он обязан информировать каждого, с кем вступает в интимную связь, но не знаю, послушался ли он меня. Убийца, во всяком случае, наверняка об этом не знал. У кого могло хватить ума расправиться с ВИЧ-инфицированным бейсбольной битой?
Лиска представила себе место преступления. Всюду кровь — на стенах, на потолке, на абажурах… Кто мог бы сознательно подвергнуть себя контакту с зараженной кровью? Тот, кто не знает, как передается болезнь, или слишком уж верящий в собственную неуязвимость? А может, уже инфицированный?..
— Когда в последний раз Фэллон говорил с тобой о деле Кертиса? — спросила Лиска, прижимая палец к правому виску, который начал болезненно пульсировать. Она закрыла окошко, чувствуя, что внутрь проникает больше выхлопных газов, чем кислорода. — Недавно?
— Нет. Ведь дело закрыли. А почему тебя это интересует? — с подозрением осведомился Данджен. — Я думал, Энди Фэллон покончил с собой.
— Да. Я просто пытаюсь выяснить, почему. Спасибо за потраченное время, Дейвид.
Одно из самых важных правил подобных расспросов — знать, когда закончить разговор. Мысль о том, что Дейвид может сообщить о ее звонке Леонарду, вызывала у Лиски тошноту. “А может, это угарный газ?” — с усмешкой подумала она, чувствуя легкое головокружение.
Лиска выключила мотор, вышла из машины и с наслаждением вдохнула холодный воздух.
— Сержант Лиска?
Голос резанул ее, как бритва. Обернувшись, она увидела Рубела в двадцати футах от себя. Лиска не слышала ни шума мотора, ни шагов на лестнице. Казалось, он материализовался из ниоткуда.
— Я пытался поймать вас в офисе, — сказал он, — но вы уже ушли.
— Ведь ваша смена давно кончилась, не так ли?
Рубел шагнул ближе. Его лицо абсолютно ничего не выражало.
— Провозился с бумагами.
— И нашли меня здесь? Каким образом?
Он указал на стоящий рядом с “Сатурном” черный “Форд Эксплорер”:
— Совпадение.
“Черта с два!” — подумала Лиска. Она прислонилась к машине, чтобы избавиться от дрожи в ногах, и сунула руки в карманы, нащупав рукоятку дубинки.
Рубел остановился в нескольких футах от нее — на целый фут ближе, чем следовало, чтобы она могла чувствовать себя в безопасности.
— О чем вы хотели со мной поговорить? О том, что не рассказал мне ваш приятель Огден?
Рубел ничего не сказал.
— Вы знали, что БВД присматривалось к Огдену из-за подтасовки улик в деле Кертиса?
— С этим уже покончено.
— Однако вы явились по вызову в дом погибшего следователя. Кому принадлежала эта блестящая идея?
— Вызов передали по радио. Мы оказались поблизости.
— Вы прямо магнит для совпадений.
— Мы не знали, что жертва — Фэллон.
— Но вы узнали это, как только прибыли туда. Вам следовало увести оттуда Огдена. Ведь у вас, кажется, вошло в привычку спасать его задницу. Почему же вы этого не сделали, оказавшись в доме Фэллона?
Рубел молча смотрел на нее. В голове у Лиски шумело, пульс частил, к горлу подступала тошнота.
— Если вы подозреваете какие-то правонарушения с нашей стороны, — заговорил он наконец, — то почему бы вам не обратиться в БВД?
— Вы бы этого очень хотели?
— Какая разница? Вы не делаете этого, так как ваше дело закрыто. Фэллон покончил с собой.
— Это не значит, что все кончено и что я не обращусь к вашему начальнику.
— Валяйте!
— Сколько времени вы патрулируете в паре с Огденом? — спросила Лиска.
— Три месяца.
— Кто был его напарником до вас?
— Лэрри Портер. Он перешел в полицейский департамент Плимута. Если хотите, можете узнать все это у нашего начальника.
Рубел говорил уверенно, словно зная, что она не пойдет к его начальнику, опасаясь, как бы это не дошло до Леонарда.
— Я пытаюсь уберечь вас от неприятностей, Рубел, — раздраженно сказала Лиска. — Мне не хочется портить отношения с патрульными. Вы нам нужны — но не для того, чтобы устраивать неразбериху на месте преступления. Ведь на основании того, что там обнаружено, дело может быть продолжено или закрыто. Вдруг окажется, что Энди Фэллона кто-то убил? Думаете, адвокат не сделает из нас идиотов, узнав, что Огден все вытоптал на месте происшествия?
— Вы меня убедили, — спокойно произнес Рубел. — Это больше не повторится.
Он повернулся к своему грузовику.
— В любом случае ваш напарник ненадежен, Рубел, — сказала Лиска. — Думаю, вам лучше от него отделаться.
Рубел бросил на нее взгляд через плечо.
— Я знаю все, что должен знать, сержант. — Он посмотрел на ее машину: — Советую вставить стекло. Я мог бы оштрафовать вас за это.
Лиска наблюдала, как Рубел садится в машину. Ее руки покрылись гусиной кожей, волосы шевелились на затылке. Грузовик с урчанием тронулся с места, и она снова осталась одна. Ей никак не удавалось решить, кто из них страшнее — Огден с его взрывным темпераментом или Рубел с его жутковатым спокойствием. Та еще парочка!
Переведя дух, Лиска посмотрела на пластик в окошке “Сатурна”. Неужели это его рук дело? Не может быть — у нее просто мания преследования. Рубелу незачем залезать к ней в машину, чтобы узнать ее адрес на рекламных проспектах. У любого копа есть множество способов получить эту информацию.
Но ведь стекло могли разбить и по другим причинам. Во время вспышки гнева. Чтобы напугать ее. Чтобы свалить задуманное преступление на кого-то вроде старого пьяницы, пытавшегося забраться к ней в машину. Ни одна из этих версий не внушала оптимизма.
Глядя на разбитое окно, Лиска краем глаза заметила какой-то белый комок, приставший к покрышке. “Еще одна причина ненавидеть зиму, — подумала она. — Комья грязного снега липнут к покрышкам и замерзают до твердости гранита, если их вовремя не счистить”.
Но, подойдя ближе. Лиска поняла, что ошиблась и покрышка тут ни при чем.
Тошнота и боль в висках усилились, когда она присела на корточки. Выхлопная труба была заткнута грязной белой тряпкой.
Кожа Лиски покрылась холодным потом.
Кто-то только что пытался убить ее.
В кармане запищал сотовый телефон. Она поднялась и, прислонившись к машине, дрожащей рукой приложила трубку к уху.
— Лиска, отдел убийств.
— Нам нужно встретиться, сержант Лиска. Голос был знакомым. Ну конечно — Кен Ибсен.
— Где и когда?
Глава 21
— У меня к тебе пара вопросов, Рыжик. Насчет автоэротического удушья.
Кейт Конлан удивленно уставилась на Ковача, и он подумал, что, возможно, Рене Pycco была такой же красивой в свои лучшие дни. Потом Кейт заправила за ухо непокорную прядь волос, и уголок ее сексуального рта скривился в улыбке.
— Я польщена, что ты вспомнил обо мне, Сэм. Входи, — Кейт шагнула назад. — Мы с Джоном как раз собирались заняться какими-нибудь изощренными сексуальными играми.
— Об этом мне незачем знать.
— Давай я возьму твое пальто.
Ковач шагнул в холл, вытирая ботинки о циновку.
— Дом выглядит потрясающе.
— Спасибо. Мне нравится жить в пригороде — здесь больше пространства. К тому же тут никто не пытался убить меня.
Кейт говорила таким тоном, словно выражала Удовлетворение отсутствием клопов. “Ох уж эти надоедливые серийные убийцы!” Правда заключалась в том, что, хотя ее работа состояла в защите жертв сексуального насилия, она сама едва не стала жертвой. В тот день Ковач оказался на месте происшествия вместе с Джоном Куинном. В результате он надышался дымом, а Куинн заполучил девушку.
Кейт направилась в просторный холл с отполированным до блеска паркетом и красными восточными коврами. На столе сидел невероятно лохматый кот, который коснулся Ковача лапой, когда тот проходил мимо.
— Привет, Тор.
Издав звук, похожий на писк резиновой игрушки, кот спрыгнул на пол и побежал впереди, задрав кверху пушистый хвост.
Они вошли в кабинет с деревянными панелями и темно-голубыми стенами. У французского окна стояла рождественская елка. В камине потрескивал огонь. На подушке возле камина спал щенок Лабрадора. Кот подошел к щенку и уставился на него с явным отвращением.
У стены параллельно друг другу стояли два письменных стола, каждый из которых был снабжен компьютером и факсом. За одним из них сидел Джон Куинн, глядя на экран компьютера.
— Смотри, кого привел кот, — сказала Кейт. Куинн усмехнулся и снял очки:
— Рад тебя видеть, Сэм.
— Не слишком радуйся, — сухо промолвила Кейт. — Он хочет поговорить о своей сексуальной жизни — радостях автоэротических забав.
Ковач покраснел.
— Я еще до этого не дошел.
Куинн встал и пожал ему руку. Высокий и широкоплечий, он выглядел гораздо моложе, чем во время расследования дела Сжигателя. Он держался более непринужденно, а в темных глазах исчезло затравленное выражение. Это служило наглядной демонстрацией того, что может сделать с человеком любовь.
После дела Сжигателя Куинн какое-то время оставался в ФБР, где считался одним из крупнейших специалистов по психологии. Однако бюро всегда отличалось умением загонять своих лучших лошадей, что оно и проделывало с Куинном при его добровольном участии. Но в конце концов он едва не потерял Кейт, счел это тревожным сигналом и переключился на частные консультации и преподавание.
— Садись, — предложил Куинн, указывая на мягкую кушетку у камина, и сам сел на такую же с другой стороны. — Над чем работаешь, Сэм?
— Над самоубийством, которое признали несчастным случаем и которое может оказаться кое-чем похуже.
— Парень из БВД? — спросила Кейт, подавая ему скотч. Она села на кушетку рядом с Куинном и положила руку ему на колено.
— Он самый.
— Его, кажется, нашли повешенным, — заметил Куинн. — Он был обнаженным?
— Да.
— Были признаки мастурбации?
— Никаких.
— Цепей или наручников не было?
— Нет, но он мог видеть свое отражение в большом трюмо, — ответил Ковач. — Кто-то написал на зеркале фломастером слово “Жаль”.
Куинн наморщил лоб.
— Между веревкой и горлом не было защитной подушки? — спросила Кейт. Когда-то — по ее словам, в прошлой жизни — она тоже работала психологом в ФБР.
— Нет.
Кейт нахмурилась, а Куинн поднялся с кушетки и подошел к книжной полке.
— Большинство подверженных автоэротической асфиксиофилии позаботилось бы, чтобы петля не оставила следов на шее, — объяснила Кейт. — Ведь им пришлось бы как-то объяснять это членам семьи, друзьям и сослуживцам.
Ковач полез во внутренний карман пиджака.
— У меня с собой несколько снимков.
Он положил фотографии на кофейный столик. Кейт разглядывала их, потягивая джин с тоником.
— Вы нашли какие-нибудь видеозаписи на сексуальную тематику? — осведомился Куинн, возвращаясь к кушетке с парой книг и видеокассетой.
— “Белое Рождество”, — отозвался Ковач. — Полагаю, некоторые нашли бы в нем гомосексуальный подтекст или другую чепуху в таком роде.
— Ну, это ерунда. — Подойдя к видеомагнитофону, Куинн вставил в него кассету. — А больше ничего?
— Никакого порно — обычного или гомосексуального. Кстати, жертва была геем, если это имеет значение.
— Не имеет. Не существует никаких данных, что парафилии в большей степени подвержены геи, — сказал Куинн. — Я спросил тебя о видеокассетах потому, что многие из тех, кто увлекается такими вещами, снимают себя на видео, чтобы потом переживать удовольствие заново.
Он снова сел рядом с Кейт и нажал кнопку на пульте. Ковач наклонился вперед и уставился на экран, старательно избегая смотреть на руку Кейт, лежащую на колене мужа.
Зрелище на экране выглядело жалким и отвратительным. Человек снял на видео собственную случайную смерть. Это был толстый лысеющий парень, облаченный в черный кожаный комбинезон. Он тщательно подготовил сцену: повесил веревку то ли в гараже, то ли в сарае, прикрепил сзади белый занавес и установил перед ним пару женщин-манекенов. Минуты три ушло на то, чтобы вставить кнут в руку одной из безмолвных свидетельниц. При этом музыка играла “Ты тот, кто мне нужен”.
Покончив с декорациями, человек подошел к трюмо и начал исполнять собственную пьесу. Он приговорил сам себя к наказанию, надел черную маску и несколько раз обернул вокруг шеи длинный черный шелковый шарф. Потом поклонился манекенам, встал на табурет и надел петлю на шею. Начав мастурбировать, он быстро довел себя до эрекции и слез табурета.
Кончики его пальцев едва касались пола. Сохранять долго такую позицию было невозможно, и петля стала затягиваться. Поняв, что ему грозит опасность, бедняга попытался поставить одну ногу на табурет, но тот сразу опрокинулся. Он попробовал подцепить табурет ногой и дотянуться до веревки, но петля при этом затянулась еще сильнее. Жуткая пляска смерти походила на эпизод из фильма ужасов.
— Видишь, как быстро это происходит? — сказал Куинн. — Небольшая ошибка в расчетах — и все кончено.
— Господи! — пробормотал Ковач. — Из какого блокбастера ты это позаимствовал?
Впрочем, он знал, что кассета из видеотеки Куинна: его специальностью были убийства на сексуальной почве.
Они наблюдали за смертью человека, как люди смотрят видеокассету со съемками, сделанными соседом во время отпуска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Лиска посмотрела на голубой пластик в окошке и ощутила озноб.
— Он подозревал кого-нибудь?
— Говорил, что нет. Правда, несколько месяцев назад Кертис порвал со своим бойфрендом, но клялся, что он тут ни при чем.
— А этот бойфренд был из департамента?
— Да, но держал свои наклонности в тайне, поэтому и получил отставку. Кертис требовал, чтобы он ничего не скрывал.
— А сам Кертис говорил о своей ориентации?
— Да, хотя и не кричал об этом во весь голос. Он не был воинствующим активистом — просто хотел жить не по лжи. Кертис мечтал о мире, где каждый человек может быть самим собой, не опасаясь за свою жизнь. По иронии судьбы, его убил гей.
— Ты знаешь, кто был его бойфренд?
— Нет. Я знаю, что Кертис пару раз менял напарников по патрулю, но это может ничего не означать. Он не подозревал никого из них. Да и вообще, это меня не касалось. Я не следователь. Моей обязанностью было принять у него жалобу и действовать в качестве связного с БВД и его начальником.
— Ты помнишь имена его напарников-патрульных?
— В то время Кертис выезжал на дежурство с Бе-ном Энглом. На него он не жаловался — они хорошо ладили. Других не припоминаю.
— Когда его обнаружили убитым, ты подумал, что это дело рук автора писем?
— Да, мне это сразу пришло в голову. Это было Ужасно. Полицейские-геи и так постоянно ощущают на себе предубеждение сослуживцев. В департаменте достаточно парней с бычьими шеями и минимумом мозгов. Но убийство — совсем другое дело. Об этом даже думать страшно. Слава богу, все оказалось совсем не так.
— Ты веришь, что Кертиса убил Ренальдо Верма?
— Да. А ты — нет?
— Некоторые в этом не убеждены, — уклончиво ответил Лиска.
— Ага! — воскликнул Данджен, словно его внезапно осенило. — Ты говорила с Кеном Ибсеном?
Это имя ничего не сказало Лиске, но она заподозрила, что имеется в виду тот самый загадочный блондин. Данджен счел ее молчание знаком согласия.
— Это настоящий теоретик заговоров, — сказал он. — Они ему мерещатся повсюду.
— Думаешь, он псих?
— Я думаю, что ему недостаточно драмы на сцене клуба, где он выступает. Ибсен уже успел вчинить несколько исков по поводу сексуальной дискриминации. Он знал Эрика Кертиса — или говорит, что знал, — и это дало ему повод нацелиться на департамент. А теперь он пришел к тебе, потому что БВД устало выслушивать его теории.
— Вообще-то, Ибсен пришел ко мне, потому что сотрудник БВД, который занимался его обращением, был найден мертвым.
— Ах да, Энди Фэллон. Скверная история.
— Ты знал Фэллона?
— Говорил с ним по поводу проводимого им расследования, но не знал его лично.
— Тебе известно, что он тоже был геем? Данджен возмутился:
— Черт побери, здесь не клуб для геев! Полагаю, мистер Ибсен нашел способ включить смерть Фэллона в свою новейшую теорию. Якобы это часть еще более крупного заговора с целью скрыть распространение СПИДа в полицейском департаменте.
— У Кертиса был СПИД?
— У него был положительный анализ на ВИЧ. Ты этого не знала?
— Я вообще новичок в этой игре. Сейчас пытаюсь сориентироваться. — Часть мозга Лиски уже перекраивала игровое поле с учетом новых фактов. — Он был ВИЧ-инфицирован и продолжал работать на улицах?
— Кертис не докладывал об этом начальству. Он пришел ко мне и сказал, что боится потерять работу. Я объяснил ему, что этого не может произойти. Департамент не имеет права дискриминировать сотрудника из-за состояния здоровья — так гласит закон о нетрудоспособности. Кертиса просто убрали бы с улиц и поручили ему другую работу. Слишком велик риск заразиться от ВИЧ-инфицированного патрульного. Ведь он постоянно имеет дело с несчастными случаями и с ранениями. Департамент могут забросать исками.
— Когда Кертис подвергался преследованиям, кто-нибудь знал, что он ВИЧ-инфицирован? Другие патрульные знали об этом?
— Насколько мне известно, Кертис никому об этом не рассказывал. Я говорил ему, что он обязан информировать каждого, с кем вступает в интимную связь, но не знаю, послушался ли он меня. Убийца, во всяком случае, наверняка об этом не знал. У кого могло хватить ума расправиться с ВИЧ-инфицированным бейсбольной битой?
Лиска представила себе место преступления. Всюду кровь — на стенах, на потолке, на абажурах… Кто мог бы сознательно подвергнуть себя контакту с зараженной кровью? Тот, кто не знает, как передается болезнь, или слишком уж верящий в собственную неуязвимость? А может, уже инфицированный?..
— Когда в последний раз Фэллон говорил с тобой о деле Кертиса? — спросила Лиска, прижимая палец к правому виску, который начал болезненно пульсировать. Она закрыла окошко, чувствуя, что внутрь проникает больше выхлопных газов, чем кислорода. — Недавно?
— Нет. Ведь дело закрыли. А почему тебя это интересует? — с подозрением осведомился Данджен. — Я думал, Энди Фэллон покончил с собой.
— Да. Я просто пытаюсь выяснить, почему. Спасибо за потраченное время, Дейвид.
Одно из самых важных правил подобных расспросов — знать, когда закончить разговор. Мысль о том, что Дейвид может сообщить о ее звонке Леонарду, вызывала у Лиски тошноту. “А может, это угарный газ?” — с усмешкой подумала она, чувствуя легкое головокружение.
Лиска выключила мотор, вышла из машины и с наслаждением вдохнула холодный воздух.
— Сержант Лиска?
Голос резанул ее, как бритва. Обернувшись, она увидела Рубела в двадцати футах от себя. Лиска не слышала ни шума мотора, ни шагов на лестнице. Казалось, он материализовался из ниоткуда.
— Я пытался поймать вас в офисе, — сказал он, — но вы уже ушли.
— Ведь ваша смена давно кончилась, не так ли?
Рубел шагнул ближе. Его лицо абсолютно ничего не выражало.
— Провозился с бумагами.
— И нашли меня здесь? Каким образом?
Он указал на стоящий рядом с “Сатурном” черный “Форд Эксплорер”:
— Совпадение.
“Черта с два!” — подумала Лиска. Она прислонилась к машине, чтобы избавиться от дрожи в ногах, и сунула руки в карманы, нащупав рукоятку дубинки.
Рубел остановился в нескольких футах от нее — на целый фут ближе, чем следовало, чтобы она могла чувствовать себя в безопасности.
— О чем вы хотели со мной поговорить? О том, что не рассказал мне ваш приятель Огден?
Рубел ничего не сказал.
— Вы знали, что БВД присматривалось к Огдену из-за подтасовки улик в деле Кертиса?
— С этим уже покончено.
— Однако вы явились по вызову в дом погибшего следователя. Кому принадлежала эта блестящая идея?
— Вызов передали по радио. Мы оказались поблизости.
— Вы прямо магнит для совпадений.
— Мы не знали, что жертва — Фэллон.
— Но вы узнали это, как только прибыли туда. Вам следовало увести оттуда Огдена. Ведь у вас, кажется, вошло в привычку спасать его задницу. Почему же вы этого не сделали, оказавшись в доме Фэллона?
Рубел молча смотрел на нее. В голове у Лиски шумело, пульс частил, к горлу подступала тошнота.
— Если вы подозреваете какие-то правонарушения с нашей стороны, — заговорил он наконец, — то почему бы вам не обратиться в БВД?
— Вы бы этого очень хотели?
— Какая разница? Вы не делаете этого, так как ваше дело закрыто. Фэллон покончил с собой.
— Это не значит, что все кончено и что я не обращусь к вашему начальнику.
— Валяйте!
— Сколько времени вы патрулируете в паре с Огденом? — спросила Лиска.
— Три месяца.
— Кто был его напарником до вас?
— Лэрри Портер. Он перешел в полицейский департамент Плимута. Если хотите, можете узнать все это у нашего начальника.
Рубел говорил уверенно, словно зная, что она не пойдет к его начальнику, опасаясь, как бы это не дошло до Леонарда.
— Я пытаюсь уберечь вас от неприятностей, Рубел, — раздраженно сказала Лиска. — Мне не хочется портить отношения с патрульными. Вы нам нужны — но не для того, чтобы устраивать неразбериху на месте преступления. Ведь на основании того, что там обнаружено, дело может быть продолжено или закрыто. Вдруг окажется, что Энди Фэллона кто-то убил? Думаете, адвокат не сделает из нас идиотов, узнав, что Огден все вытоптал на месте происшествия?
— Вы меня убедили, — спокойно произнес Рубел. — Это больше не повторится.
Он повернулся к своему грузовику.
— В любом случае ваш напарник ненадежен, Рубел, — сказала Лиска. — Думаю, вам лучше от него отделаться.
Рубел бросил на нее взгляд через плечо.
— Я знаю все, что должен знать, сержант. — Он посмотрел на ее машину: — Советую вставить стекло. Я мог бы оштрафовать вас за это.
Лиска наблюдала, как Рубел садится в машину. Ее руки покрылись гусиной кожей, волосы шевелились на затылке. Грузовик с урчанием тронулся с места, и она снова осталась одна. Ей никак не удавалось решить, кто из них страшнее — Огден с его взрывным темпераментом или Рубел с его жутковатым спокойствием. Та еще парочка!
Переведя дух, Лиска посмотрела на пластик в окошке “Сатурна”. Неужели это его рук дело? Не может быть — у нее просто мания преследования. Рубелу незачем залезать к ней в машину, чтобы узнать ее адрес на рекламных проспектах. У любого копа есть множество способов получить эту информацию.
Но ведь стекло могли разбить и по другим причинам. Во время вспышки гнева. Чтобы напугать ее. Чтобы свалить задуманное преступление на кого-то вроде старого пьяницы, пытавшегося забраться к ней в машину. Ни одна из этих версий не внушала оптимизма.
Глядя на разбитое окно, Лиска краем глаза заметила какой-то белый комок, приставший к покрышке. “Еще одна причина ненавидеть зиму, — подумала она. — Комья грязного снега липнут к покрышкам и замерзают до твердости гранита, если их вовремя не счистить”.
Но, подойдя ближе. Лиска поняла, что ошиблась и покрышка тут ни при чем.
Тошнота и боль в висках усилились, когда она присела на корточки. Выхлопная труба была заткнута грязной белой тряпкой.
Кожа Лиски покрылась холодным потом.
Кто-то только что пытался убить ее.
В кармане запищал сотовый телефон. Она поднялась и, прислонившись к машине, дрожащей рукой приложила трубку к уху.
— Лиска, отдел убийств.
— Нам нужно встретиться, сержант Лиска. Голос был знакомым. Ну конечно — Кен Ибсен.
— Где и когда?
Глава 21
— У меня к тебе пара вопросов, Рыжик. Насчет автоэротического удушья.
Кейт Конлан удивленно уставилась на Ковача, и он подумал, что, возможно, Рене Pycco была такой же красивой в свои лучшие дни. Потом Кейт заправила за ухо непокорную прядь волос, и уголок ее сексуального рта скривился в улыбке.
— Я польщена, что ты вспомнил обо мне, Сэм. Входи, — Кейт шагнула назад. — Мы с Джоном как раз собирались заняться какими-нибудь изощренными сексуальными играми.
— Об этом мне незачем знать.
— Давай я возьму твое пальто.
Ковач шагнул в холл, вытирая ботинки о циновку.
— Дом выглядит потрясающе.
— Спасибо. Мне нравится жить в пригороде — здесь больше пространства. К тому же тут никто не пытался убить меня.
Кейт говорила таким тоном, словно выражала Удовлетворение отсутствием клопов. “Ох уж эти надоедливые серийные убийцы!” Правда заключалась в том, что, хотя ее работа состояла в защите жертв сексуального насилия, она сама едва не стала жертвой. В тот день Ковач оказался на месте происшествия вместе с Джоном Куинном. В результате он надышался дымом, а Куинн заполучил девушку.
Кейт направилась в просторный холл с отполированным до блеска паркетом и красными восточными коврами. На столе сидел невероятно лохматый кот, который коснулся Ковача лапой, когда тот проходил мимо.
— Привет, Тор.
Издав звук, похожий на писк резиновой игрушки, кот спрыгнул на пол и побежал впереди, задрав кверху пушистый хвост.
Они вошли в кабинет с деревянными панелями и темно-голубыми стенами. У французского окна стояла рождественская елка. В камине потрескивал огонь. На подушке возле камина спал щенок Лабрадора. Кот подошел к щенку и уставился на него с явным отвращением.
У стены параллельно друг другу стояли два письменных стола, каждый из которых был снабжен компьютером и факсом. За одним из них сидел Джон Куинн, глядя на экран компьютера.
— Смотри, кого привел кот, — сказала Кейт. Куинн усмехнулся и снял очки:
— Рад тебя видеть, Сэм.
— Не слишком радуйся, — сухо промолвила Кейт. — Он хочет поговорить о своей сексуальной жизни — радостях автоэротических забав.
Ковач покраснел.
— Я еще до этого не дошел.
Куинн встал и пожал ему руку. Высокий и широкоплечий, он выглядел гораздо моложе, чем во время расследования дела Сжигателя. Он держался более непринужденно, а в темных глазах исчезло затравленное выражение. Это служило наглядной демонстрацией того, что может сделать с человеком любовь.
После дела Сжигателя Куинн какое-то время оставался в ФБР, где считался одним из крупнейших специалистов по психологии. Однако бюро всегда отличалось умением загонять своих лучших лошадей, что оно и проделывало с Куинном при его добровольном участии. Но в конце концов он едва не потерял Кейт, счел это тревожным сигналом и переключился на частные консультации и преподавание.
— Садись, — предложил Куинн, указывая на мягкую кушетку у камина, и сам сел на такую же с другой стороны. — Над чем работаешь, Сэм?
— Над самоубийством, которое признали несчастным случаем и которое может оказаться кое-чем похуже.
— Парень из БВД? — спросила Кейт, подавая ему скотч. Она села на кушетку рядом с Куинном и положила руку ему на колено.
— Он самый.
— Его, кажется, нашли повешенным, — заметил Куинн. — Он был обнаженным?
— Да.
— Были признаки мастурбации?
— Никаких.
— Цепей или наручников не было?
— Нет, но он мог видеть свое отражение в большом трюмо, — ответил Ковач. — Кто-то написал на зеркале фломастером слово “Жаль”.
Куинн наморщил лоб.
— Между веревкой и горлом не было защитной подушки? — спросила Кейт. Когда-то — по ее словам, в прошлой жизни — она тоже работала психологом в ФБР.
— Нет.
Кейт нахмурилась, а Куинн поднялся с кушетки и подошел к книжной полке.
— Большинство подверженных автоэротической асфиксиофилии позаботилось бы, чтобы петля не оставила следов на шее, — объяснила Кейт. — Ведь им пришлось бы как-то объяснять это членам семьи, друзьям и сослуживцам.
Ковач полез во внутренний карман пиджака.
— У меня с собой несколько снимков.
Он положил фотографии на кофейный столик. Кейт разглядывала их, потягивая джин с тоником.
— Вы нашли какие-нибудь видеозаписи на сексуальную тематику? — осведомился Куинн, возвращаясь к кушетке с парой книг и видеокассетой.
— “Белое Рождество”, — отозвался Ковач. — Полагаю, некоторые нашли бы в нем гомосексуальный подтекст или другую чепуху в таком роде.
— Ну, это ерунда. — Подойдя к видеомагнитофону, Куинн вставил в него кассету. — А больше ничего?
— Никакого порно — обычного или гомосексуального. Кстати, жертва была геем, если это имеет значение.
— Не имеет. Не существует никаких данных, что парафилии в большей степени подвержены геи, — сказал Куинн. — Я спросил тебя о видеокассетах потому, что многие из тех, кто увлекается такими вещами, снимают себя на видео, чтобы потом переживать удовольствие заново.
Он снова сел рядом с Кейт и нажал кнопку на пульте. Ковач наклонился вперед и уставился на экран, старательно избегая смотреть на руку Кейт, лежащую на колене мужа.
Зрелище на экране выглядело жалким и отвратительным. Человек снял на видео собственную случайную смерть. Это был толстый лысеющий парень, облаченный в черный кожаный комбинезон. Он тщательно подготовил сцену: повесил веревку то ли в гараже, то ли в сарае, прикрепил сзади белый занавес и установил перед ним пару женщин-манекенов. Минуты три ушло на то, чтобы вставить кнут в руку одной из безмолвных свидетельниц. При этом музыка играла “Ты тот, кто мне нужен”.
Покончив с декорациями, человек подошел к трюмо и начал исполнять собственную пьесу. Он приговорил сам себя к наказанию, надел черную маску и несколько раз обернул вокруг шеи длинный черный шелковый шарф. Потом поклонился манекенам, встал на табурет и надел петлю на шею. Начав мастурбировать, он быстро довел себя до эрекции и слез табурета.
Кончики его пальцев едва касались пола. Сохранять долго такую позицию было невозможно, и петля стала затягиваться. Поняв, что ему грозит опасность, бедняга попытался поставить одну ногу на табурет, но тот сразу опрокинулся. Он попробовал подцепить табурет ногой и дотянуться до веревки, но петля при этом затянулась еще сильнее. Жуткая пляска смерти походила на эпизод из фильма ужасов.
— Видишь, как быстро это происходит? — сказал Куинн. — Небольшая ошибка в расчетах — и все кончено.
— Господи! — пробормотал Ковач. — Из какого блокбастера ты это позаимствовал?
Впрочем, он знал, что кассета из видеотеки Куинна: его специальностью были убийства на сексуальной почве.
Они наблюдали за смертью человека, как люди смотрят видеокассету со съемками, сделанными соседом во время отпуска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37