Я же говорила, что у меня закружилась голова. Конечно, это большая трагедия…
— Но мир ими полон. Я это уже слышал. Завязав наконец шарф, Аманда самостоятельно вышла в холл. Главное — не показывать слабости. Хотя думать об этом поздновато.
Ковач оставил ее пальто на столе рядом с церковными бюллетенями. Аманда стала надевать его, но резкая боль в шее остановила ее, когда она продела в рукав только одну руку. Ковач помог ей завершить процедуру.
— Знаю, — успокаивающе произнес он. — Вы могли бы сделать это сами.
Аманда, пожав плечами, направилась к выходу. Орган заиграл снова, и сладковатый запах ладана наполнил воздух.
— Я не позволю вам садиться за руль, лейтенант, — сказал Ковач, не отставая от нее. — Если у вас кружится голова, это небезопасно.
— Все уже прошло.
— Я тоже еду в участок и подвезу вас.
— Я собираюсь домой.
— Значит, я подброшу вас туда.
— Вам это не по дороге. Он придержал для нее дверь.
— Ничего, поездка даст мне возможность задать вам пару вопросов.
— Господи, вы когда-нибудь уйметесь? — процедила она сквозь зубы, доставая ключи.
— Никогда. Я же говорил вам, что никогда ничего не бросаю. Пока не получаю то, что мне нужно.
Ковач взял ее под руку.
— Что вы делаете? — Аманда пыталась вырваться, сердце бешено колотилось.
Несколько секунд он молча смотрел на нее, словно читая мысли, и, несмотря на очки и шарф, она чувствовала себя обнаженной.
— Что вам нужно?
— Ключи!
Воспользовавшись ее растерянностью, Ковач с легкостью снял с ее пальцев кольцо с ключами, и это была серьезная тактическая ошибка. Аманда не хотела, чтобы он подвозил ее, не хотела видеть его у себя дома, не хотела чувствовать его интерес к ней. Она привыкла командовать, а рядом с Ковачем почему-то ощущала себя маленькой девочкой, притворяющейся, будто выполняет важную работу.
— Если у вас есть вопросы, задавайте их, — сказала Аманда, обхватив себя руками за плечи, потому что ветер был пронизывающим и за последние пару часов резко похолодало. — А потом верните мои ключи, сержант.
— Энди Фэллон когда-нибудь говорил о своем брате?
— Нет.
— Он упоминал о своих любовных связях или проблемах в личной жизни?
— Я уже вам объяснила — его личная жизнь меня не касалась. Почему вы так цепляетесь за это, сержант?
Ковач попытался выглядеть простодушным, но Аманда испытывала сомнения, что ему это удавалось даже в детстве. В нем ощущалась пресыщенность жизнью, отнюдь не соответствующая его далеко не преклонному возрасту.
— Мне платят за расследования, — ответил он.
— За расследования преступлений. Но я не вижу здесь никакого преступления.
— Майку Фэллону снесло полголовы. Прежде чем бросить это дело, я намерен твердо убедиться, что кто-то не сделал для него эту работу.
Аманда удивленно уставилась на него сквозь темные очки:
— Почему вам кажется, будто кто-то убил Майка Фэллона? Капитан Уайетт сказал, что он покончил с собой.
— Капитан Уайетт поторопился с выводами. Расследование продолжается. Труп еще не остыл, когда я отправился сюда с места происшествия.
— Не понимаю, какой смысл убивать Майка Фэллона, — заметила Аманда.
— А кто говорит, что тут должен быть смысл? — отозвался Ковач. — Кто-то вышел из себя и прикончил старика. Если он копил злобу долго, было достаточно любой искорки. Я сталкиваюсь с этим каждый день, лейтенант.
— Мистер Фэллон был тяжело болен и потерял сына. Насколько я понимаю, все признаки указывают на самоубийство. Разве не кажется более логичным, что курок спустил он сам, а не кто-то другой?
— Конечно. Но умный убийца мог это предусмотреть, — заметил Ковач.
— Должно быть, сейчас в Отделе убийств мало работы, — промолвила Сейвард, — если один из лучших детективов все свое время посвящает самоубийствам.
— Чем больше я имею дело с людьми, с которыми общались Энди и Майк, тем меньше я верю, что это самоубийства. Вы знали Энди и утверждаете, что были к нему привязаны. Неужели вы хотите, чтобы я перестал заниматься его гибелью, если я не уверен, что он сам надел себе петлю на шею? Неужели хотите, чтобы я отказался от расследования смерти Майка, если не исключено, что он вставил себе в рот револьвер 38-го калибра с чьей-то помощью? Какой из меня был бы коп, если бы я так поступил?
Двери церкви позади них распахнулись, и люди начали выходить, ежась от холода и спеша к автостоянке. Ковач заметил среди них Тома Пирса и Джослин Деринг. Девушка попыталась взять жениха под руку, но Том отодвинул ее плечом. За ними шли Эйс Уайетт и его прихлебатель. Уайетт казался нечувствительным к холоду — он шагал, расправив плечи и выпятив подбородок, нацелившись на Ковача, как ракета.
— Сэм, — заговорил он серьезным, отработанным на телевидении голосом, — я слышал, что это ты обнаружил Майка. Боже мой, какая трагедия!
— Его смерть — или то, что я его обнаружил?
— Полагаю, и то и другое. Бедняга Майк. Бремя оказалось для него слишком тяжелым. Думаю, после смерти Энди он ощущал страшную вину перед ним… — Уайетт кивнул Сейвард: — Рад тебя видеть, Аманда, даже по такому поводу.
— Здравствуйте, капитан. — Несмотря на темные очки Сейвард, Ковач заметил, что она не смотрит на Уайетта. — Мне очень жаль Майка Фэллона. Я знаю, что вас с ним связывало.
— Бедный Майк. — Уайетт отвернулся. Помолчав несколько секунд, словно в знак уважения, он глубоко вздохнул. — Вижу, вы знакомы с Сэмом?
— Даже больше, чем мне бы хотелось. — Аманда взяла ключи у Ковача. — Прошу меня извинить, джентльмены…
— Я как раз рассказывал лейтенанту, насколько все это мне показалось странным. Майк вчера вечером был так расстроен из-за самоубийства Энди, называл это смертным грехом, а потом отправился домой и выстрелил себе в рот, — сказал Ковач. — Выглядит бессмысленным, верно?
— Кто говорит, что тут должен быть смысл? — саркастически осведомилась Сейвард.
— Аманда права, — сказал Уайетт. — Майк в последнее время был не в себе.
— Да, когда я видел его в последний раз, он молол всякую чушь, — согласился Ковач. — Но ведь ты отвозил его домой, Эйс. Как он выглядел, когда вы расстались?
Гейнс многозначительно взглянул на часы:
— Капитан…
— Знаю, Гейнс. — Уайетт скорчил гримасу. — Встреча с пиарщиками.
— И ты пропустишь похороны? — Ковач с трудом удержался, чтобы не добавить: “Ведь там будет фотосъемка”.
— Их отложили, — сообщил Гейнс. — Возникли какие-то проблемы с оборудованием.
— Ага! Слишком холодно, чтобы рыть могилу, — догадался Ковач. — Черт бы побрал этот гребаный мороз! Извините за выражение, лейтенант.
— Не думаю, что вы заслуживаете извинения, сержант Ковач, — сухо отозвалась Аманда. — На этом я с вами прощаюсь, джентльмены.
Она махнула рукой и зашагала по заснеженной автостоянке. Ковач не стал препятствовать: пытаться задержать ее при свидетелях означало бы перейти черту, к которой он и так подошел слишком близко. Он позволил себе только пару секунд посмотреть ей вслед.
— Сэм, ты не можешь всерьез предполагать, что Майка убили, — сказал Уайетт. /
— Я коп из отдела убийств. — Ковач нахлобучил шляпу. — Естественно, что я в любом трупе вижу убитого. В котором часу ты расстался с Майком?
— Капитан, — вмешался Гейнс, — если вы хотите успеть на встречу, я поговорю с сержантом вместо вас.
— Ты ему и задницу подтираешь? — осведомился Ковач.
Прихлебатель удостоил его холодным взглядом.
— Вы задерживаете капитана, которому предстоит очень важная встреча, сержант Ковач. — Гейнс ловко встал между ними. — Я тоже был с мистером Фэллоном вчера вечером и могу ответить на ваши вопросы не хуже капитана Уайетта.
— В этом нет надобности, Гэвин, — сказал Уайетт. — Пока ты выведешь машину, мы с Сэмом уже закончим.
Ковач казался довольным.
— Да, Слизняк, иди заводить машину. Не беспокойся — мы с тобой непременно побеседуем позже.
Гейнса явно не обрадовала такая перспектива. Его голубые глаза были холоднее бетона у них под ногами, точеный подбородок напрягся. Но он подчинился приказу Уайетта и поспешил туда, где стоял черный “Линкольн Континенталь”.
— Ты завел себе элегантного сторожевого пса, Эйс, — заметил Ковач.
— Гэвин — моя правая рука. Честолюбив, целеустремлен и предан. Не знаю, кем бы я был без него. У парня блестящее будущее. Иногда он, правда, проявляет излишнее усердие, но о тебе, Сэм, можно сказать то же самое. В смерти Майка нет ничего, позволяющего подозревать убийство.
Ковач сунул руки в карманы пальто и вздохнул.
— Майк был одним из нас, Эйс. Быть может, легенда о нем была лучше его самого, но… Я чувствую, что многим ему обязан. Ты должен меня понимать, учитывая то, что связывало вас друг с другом.
— Трудно представить себе, что его больше нет, что эта глава нашей жизни кончена, — тихо произнес Уайетт, глядя на “Линкольн”, из выхлопной трубы которого вырвалось облако пара.
“Должно быть, для него это облегчение, — подумал Ковач. — Ночь убийства Торна стала решающим моментом в жизни Эйса Уайетта и Майка Фэллона, сделав одного из них героем, а другого калекой. После смерти Майка с плеч Эйса свалилась тяжесть. Кем бы он был, не будь Майка в качестве противовеса?”
— Мы ушли из дома Майка около половины десятого, — сказал Уайетт. — Он вел себя тихо — был погружен в свое горе. Я понятия не имел, что он замышляет, иначе остался бы с ним, попытался бы его остановить… А может, все к лучшему? Майк страдал долгие годы. Теперь все кончено. Пусть он покоится в мире, Сэм.
Возле них затормозил “Линкольн”, откуда вышел Гейнс и открыл пассажирскую дверцу. Уайетт молча залез в салон, и машина рванулась вперед в облаке пара. Одинокий Рейнджер и Тонто скакали вдогонку закату.
Ковач остался один на тротуаре — все, пришедшие проводить Энди Фэллона в последний путь, уже разъехались. Даже священник исчез.
— Одинокий Рейнджер, — пробормотал Ковач и зашагал по заснеженной стоянке, не вынимая рук из карманов и ежась под порывами ледяного ветра.
Глава 19
— Оказывается, Нил Фэллон сидел в тюрьме!
Ковач застыл в наполовину снятом пальто.
— Быстро проделано.
— Обслуживание с улыбкой, — усмехнулся Элвуд, заглядывая в их каморку.
Лиска сидела на своем стуле, и ее лицо буквально светилось. Когда она нападала на след, ее охватывало возбуждение, близкое по силе к сексуальному. Ковач не помнил за собой такого увлечения работой, хотя она и была для него самым главным в жизни. Возможно, ему следовало подумать о гормональной терапии.
— У него были неприятности с законом еще в несовершеннолетнем возрасте, — продолжала Лиска. — Сведения, конечно, закрытые, но я добилась разрешения взглянуть. Семь лет он провел в армии, а после демобилизации угодил под суд за нападение. Такое преступление карается сроком от трех до пяти лет, но ему дали всего восемнадцать месяцев.
— Что он натворил?
— Ввязался в драку в баре и так отделал одного парня, что тот неделю провалялся в коматозном состоянии.
— Да, темперамент у Нила буйный.
Ковач снял пальто и повесил его на вешалку. Мимо их двери по коридору взад-вперед сновали люди. Звонили телефоны, откуда-то доносился смех. В комнату для допросов провели покрытого татуировкой громилу лет двадцати пяти с выбеленными волосами, торчащими в разные стороны, и в свисающих с задницы джинсах. Во времена Майка Фэллона он мог бы угодить в участок за один внешний вид.
— Каким же образом Нил Фэллон с такой биографией получил лицензию на торговлю спиртным? — спросил Ковач, опускаясь на стул.
— А он ее и не получил, — сказал Элвуд.
— Ради бога, войди внутрь, — проворчал Ковач. — У меня шея онемела пялиться на тебя.
Протиснувшись в каморку, Элвуд протянул ему факс:
— Лицензия на содержание бара была выдана муниципалитетом Эксцельсиора на имя Черил Брустер, которая через несколько месяцев стала Черил Фэллон.
— Ага, супруга, проживающая отдельно, — догадался Ковач.
— Она скоро станет бывшей супругой, — уточнила Лиска. — Я звонила ей домой. Она сиделка, работает по ночам в Фервью-Ридждейле. Говорит, что будет счастлива, когда получит развод с этим вечно пьяным сукиным сыном.
— А мне он показался симпатичным парнем, — заметил Ковач. — Значит, лицензия на бар принадлежит жене. Что же произойдет после развода?
— Нил останется ни с чем — вот что, — ответила Лиска. — Он, конечно, может продать бар вместе с лицензией, какому-нибудь подставному лицу, но его не так просто найти. Черил говорит, что Нил пытается выкупить остальной бизнес, но не может собрать денег и на это. Впрочем, без бара он все равно не заработает себе на жизнь. Я спросила, не пытался ли он занять деньги у родственников. Она засмеялась и ответила, что Майк не дал бы Нилу даже десяти центов, хотя ей известно, что деньги у Майка были.
— В детективном бизнесе это именуют мотивом, — . заметил Элвуд.
— Интересно, обращался ли он к Энди, — пробормотал Ковач.
— Нил говорил Черил, что собирается предложить Энди инвестировать деньги в бизнес, но она не знает, сделал ли он это, — сказала Лиска. — Мы можем спросить у Пирса. Наверняка он давал Энди советы по финансовым делам.
— Но если Пирс думал, что брат Энди мог иметь отношение к его смерти, почему он прямо не сказал об этом? — спросил Элвуд.
Ковач кивнул:
— Действительно, почему не ткнуть в кого-нибудь пальцем, вместо того чтобы вести себя так, будто у тебя нечиста совесть?
— Давайте проверим еще раз сведения о соседях Фэллона. Поглядим, кого мы пропустили, сделаем несколько звонков. Может быть, кто-то узнал машину или кого-то видел… Элвуд, у тебя есть время просмотреть записную книжку Фэллона и проверить его друзей?
— Конечно.
— Все равно соседями придется заняться снова, — сказала Лиска.
— Почему?
— В первый раз этим занимались наши два малютки-эльфа — Огден и Рубел.
— Только этого не хватало! — простонал Ковач. — Представляю себе, как Огден внушает людям, что они никого не видели.
— Если свидетель видел кого-то — например, Нила Фэллона или Пирса, — даже Огдену хватило бы ума привлечь к этому наше внимание, — заметила Лиска.
— Выходит, нам остается надеяться, что патрульные кого-то упустили.
— Кто кого упустил? — осведомился Леонард, от— крыв дверь каморки, а Ковач притворился, будто ищет папку на столе, потихоньку прикрыв записи, касающиеся смерти Энди Фэллона.
— Парня, который избил Никсона, — ответил он. — Наемника Дина Кумза. Нам остается надеяться, что его люди не успели нагнать страху на каждого, кто что-либо об этом знает.
— Вы говорили снова с той женщиной, которую водитель такси видел входящей в дом, когда убегал преступник?
— Говорил пять раз.
— Поговорите еще раз! Она — ключ ко всему. Ей наверняка что-то известно.
— Безнадежно, — покачал головой Ковач. — Она унесет это с собой в могилу.
— Если Никсон желает не опознавать нападавшего сам, Чамиква Джоунс не станет делать это за него, — вставила Лиска.
Леонард нахмурился.
— Поговорите с ней снова, — повторил он. — Сходите к ней на работу сегодня же. Я не хочу, чтобы эти бандиты думали, будто они могут выйти сухими из воды.
Ковач бросил на Лиску быстрый взгляд. Логика подсказывала, что Никсон надул своего босса, Дина Кумза, в мелкой операции с наркотиками и был примерно наказан упомянутым боссом. Естественно, никто не желал об этом говорить, включая самого Никсона. Между тем окружной прокурор, стремясь продемонстрировать общественности свою жесткую линию в отношении наркодилеров, требовал, чтобы обвинение выдвинул округ, раз этого не хочет делать Никсон. Но без свидетеля не было дела, а водитель такси видел нападавшего недостаточно четко, чтобы дать подробное описание.
— Это черная дыра, — сказал Ковач. — Никто не хочет давать показания. Какой смысл этим заниматься?
Леонард скорчил одну из своих обезьяньих гримас:
— Такой смысл, что это ваша работа.
— Я делаю свою работу.
— Неужели? По-моему, вы пересмотрели ее параметры.
— Не понимаю, о чем вы.
— Дело Фэллона закрыто. Оставьте его в покое.
— Вы имеете в виду Энди Фэллона? Или, может быть, уже слышали о Майке? — спросил Ковач. Одновременно он размышлял, кто же настучал на него Леонарду. Скорее всего Сейвард. Он подобрался к ней чересчур близко, угрожая проделать брешь в стене, которой она себя окружила. Уайетт не стал бы этого делать: ему было наплевать, что творится в маленьком мирке Ковача. Он хотел только успеть на встречу со своими пиарщиками.
Леонард выглядел смущенным.
— Да, я слышал, что он покончил с собой.
— Я в этом не так уверен.
— Но ведь он выстрелил себе в рот.
— Внешне похоже на то.
— Есть пара подозрительных деталей, лейтенант, — сказала Лиска. — Например, положение тела.
— Вы хотите сказать, что самоубийство инсценировано?
— Не то чтобы инсценировано, но мы не исключаем, что ему в этом поспособствали. К тому же, он не оставил записки.
— Это ничего не значит. Многие самоубийцы не оставляют записок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Но мир ими полон. Я это уже слышал. Завязав наконец шарф, Аманда самостоятельно вышла в холл. Главное — не показывать слабости. Хотя думать об этом поздновато.
Ковач оставил ее пальто на столе рядом с церковными бюллетенями. Аманда стала надевать его, но резкая боль в шее остановила ее, когда она продела в рукав только одну руку. Ковач помог ей завершить процедуру.
— Знаю, — успокаивающе произнес он. — Вы могли бы сделать это сами.
Аманда, пожав плечами, направилась к выходу. Орган заиграл снова, и сладковатый запах ладана наполнил воздух.
— Я не позволю вам садиться за руль, лейтенант, — сказал Ковач, не отставая от нее. — Если у вас кружится голова, это небезопасно.
— Все уже прошло.
— Я тоже еду в участок и подвезу вас.
— Я собираюсь домой.
— Значит, я подброшу вас туда.
— Вам это не по дороге. Он придержал для нее дверь.
— Ничего, поездка даст мне возможность задать вам пару вопросов.
— Господи, вы когда-нибудь уйметесь? — процедила она сквозь зубы, доставая ключи.
— Никогда. Я же говорил вам, что никогда ничего не бросаю. Пока не получаю то, что мне нужно.
Ковач взял ее под руку.
— Что вы делаете? — Аманда пыталась вырваться, сердце бешено колотилось.
Несколько секунд он молча смотрел на нее, словно читая мысли, и, несмотря на очки и шарф, она чувствовала себя обнаженной.
— Что вам нужно?
— Ключи!
Воспользовавшись ее растерянностью, Ковач с легкостью снял с ее пальцев кольцо с ключами, и это была серьезная тактическая ошибка. Аманда не хотела, чтобы он подвозил ее, не хотела видеть его у себя дома, не хотела чувствовать его интерес к ней. Она привыкла командовать, а рядом с Ковачем почему-то ощущала себя маленькой девочкой, притворяющейся, будто выполняет важную работу.
— Если у вас есть вопросы, задавайте их, — сказала Аманда, обхватив себя руками за плечи, потому что ветер был пронизывающим и за последние пару часов резко похолодало. — А потом верните мои ключи, сержант.
— Энди Фэллон когда-нибудь говорил о своем брате?
— Нет.
— Он упоминал о своих любовных связях или проблемах в личной жизни?
— Я уже вам объяснила — его личная жизнь меня не касалась. Почему вы так цепляетесь за это, сержант?
Ковач попытался выглядеть простодушным, но Аманда испытывала сомнения, что ему это удавалось даже в детстве. В нем ощущалась пресыщенность жизнью, отнюдь не соответствующая его далеко не преклонному возрасту.
— Мне платят за расследования, — ответил он.
— За расследования преступлений. Но я не вижу здесь никакого преступления.
— Майку Фэллону снесло полголовы. Прежде чем бросить это дело, я намерен твердо убедиться, что кто-то не сделал для него эту работу.
Аманда удивленно уставилась на него сквозь темные очки:
— Почему вам кажется, будто кто-то убил Майка Фэллона? Капитан Уайетт сказал, что он покончил с собой.
— Капитан Уайетт поторопился с выводами. Расследование продолжается. Труп еще не остыл, когда я отправился сюда с места происшествия.
— Не понимаю, какой смысл убивать Майка Фэллона, — заметила Аманда.
— А кто говорит, что тут должен быть смысл? — отозвался Ковач. — Кто-то вышел из себя и прикончил старика. Если он копил злобу долго, было достаточно любой искорки. Я сталкиваюсь с этим каждый день, лейтенант.
— Мистер Фэллон был тяжело болен и потерял сына. Насколько я понимаю, все признаки указывают на самоубийство. Разве не кажется более логичным, что курок спустил он сам, а не кто-то другой?
— Конечно. Но умный убийца мог это предусмотреть, — заметил Ковач.
— Должно быть, сейчас в Отделе убийств мало работы, — промолвила Сейвард, — если один из лучших детективов все свое время посвящает самоубийствам.
— Чем больше я имею дело с людьми, с которыми общались Энди и Майк, тем меньше я верю, что это самоубийства. Вы знали Энди и утверждаете, что были к нему привязаны. Неужели вы хотите, чтобы я перестал заниматься его гибелью, если я не уверен, что он сам надел себе петлю на шею? Неужели хотите, чтобы я отказался от расследования смерти Майка, если не исключено, что он вставил себе в рот револьвер 38-го калибра с чьей-то помощью? Какой из меня был бы коп, если бы я так поступил?
Двери церкви позади них распахнулись, и люди начали выходить, ежась от холода и спеша к автостоянке. Ковач заметил среди них Тома Пирса и Джослин Деринг. Девушка попыталась взять жениха под руку, но Том отодвинул ее плечом. За ними шли Эйс Уайетт и его прихлебатель. Уайетт казался нечувствительным к холоду — он шагал, расправив плечи и выпятив подбородок, нацелившись на Ковача, как ракета.
— Сэм, — заговорил он серьезным, отработанным на телевидении голосом, — я слышал, что это ты обнаружил Майка. Боже мой, какая трагедия!
— Его смерть — или то, что я его обнаружил?
— Полагаю, и то и другое. Бедняга Майк. Бремя оказалось для него слишком тяжелым. Думаю, после смерти Энди он ощущал страшную вину перед ним… — Уайетт кивнул Сейвард: — Рад тебя видеть, Аманда, даже по такому поводу.
— Здравствуйте, капитан. — Несмотря на темные очки Сейвард, Ковач заметил, что она не смотрит на Уайетта. — Мне очень жаль Майка Фэллона. Я знаю, что вас с ним связывало.
— Бедный Майк. — Уайетт отвернулся. Помолчав несколько секунд, словно в знак уважения, он глубоко вздохнул. — Вижу, вы знакомы с Сэмом?
— Даже больше, чем мне бы хотелось. — Аманда взяла ключи у Ковача. — Прошу меня извинить, джентльмены…
— Я как раз рассказывал лейтенанту, насколько все это мне показалось странным. Майк вчера вечером был так расстроен из-за самоубийства Энди, называл это смертным грехом, а потом отправился домой и выстрелил себе в рот, — сказал Ковач. — Выглядит бессмысленным, верно?
— Кто говорит, что тут должен быть смысл? — саркастически осведомилась Сейвард.
— Аманда права, — сказал Уайетт. — Майк в последнее время был не в себе.
— Да, когда я видел его в последний раз, он молол всякую чушь, — согласился Ковач. — Но ведь ты отвозил его домой, Эйс. Как он выглядел, когда вы расстались?
Гейнс многозначительно взглянул на часы:
— Капитан…
— Знаю, Гейнс. — Уайетт скорчил гримасу. — Встреча с пиарщиками.
— И ты пропустишь похороны? — Ковач с трудом удержался, чтобы не добавить: “Ведь там будет фотосъемка”.
— Их отложили, — сообщил Гейнс. — Возникли какие-то проблемы с оборудованием.
— Ага! Слишком холодно, чтобы рыть могилу, — догадался Ковач. — Черт бы побрал этот гребаный мороз! Извините за выражение, лейтенант.
— Не думаю, что вы заслуживаете извинения, сержант Ковач, — сухо отозвалась Аманда. — На этом я с вами прощаюсь, джентльмены.
Она махнула рукой и зашагала по заснеженной автостоянке. Ковач не стал препятствовать: пытаться задержать ее при свидетелях означало бы перейти черту, к которой он и так подошел слишком близко. Он позволил себе только пару секунд посмотреть ей вслед.
— Сэм, ты не можешь всерьез предполагать, что Майка убили, — сказал Уайетт. /
— Я коп из отдела убийств. — Ковач нахлобучил шляпу. — Естественно, что я в любом трупе вижу убитого. В котором часу ты расстался с Майком?
— Капитан, — вмешался Гейнс, — если вы хотите успеть на встречу, я поговорю с сержантом вместо вас.
— Ты ему и задницу подтираешь? — осведомился Ковач.
Прихлебатель удостоил его холодным взглядом.
— Вы задерживаете капитана, которому предстоит очень важная встреча, сержант Ковач. — Гейнс ловко встал между ними. — Я тоже был с мистером Фэллоном вчера вечером и могу ответить на ваши вопросы не хуже капитана Уайетта.
— В этом нет надобности, Гэвин, — сказал Уайетт. — Пока ты выведешь машину, мы с Сэмом уже закончим.
Ковач казался довольным.
— Да, Слизняк, иди заводить машину. Не беспокойся — мы с тобой непременно побеседуем позже.
Гейнса явно не обрадовала такая перспектива. Его голубые глаза были холоднее бетона у них под ногами, точеный подбородок напрягся. Но он подчинился приказу Уайетта и поспешил туда, где стоял черный “Линкольн Континенталь”.
— Ты завел себе элегантного сторожевого пса, Эйс, — заметил Ковач.
— Гэвин — моя правая рука. Честолюбив, целеустремлен и предан. Не знаю, кем бы я был без него. У парня блестящее будущее. Иногда он, правда, проявляет излишнее усердие, но о тебе, Сэм, можно сказать то же самое. В смерти Майка нет ничего, позволяющего подозревать убийство.
Ковач сунул руки в карманы пальто и вздохнул.
— Майк был одним из нас, Эйс. Быть может, легенда о нем была лучше его самого, но… Я чувствую, что многим ему обязан. Ты должен меня понимать, учитывая то, что связывало вас друг с другом.
— Трудно представить себе, что его больше нет, что эта глава нашей жизни кончена, — тихо произнес Уайетт, глядя на “Линкольн”, из выхлопной трубы которого вырвалось облако пара.
“Должно быть, для него это облегчение, — подумал Ковач. — Ночь убийства Торна стала решающим моментом в жизни Эйса Уайетта и Майка Фэллона, сделав одного из них героем, а другого калекой. После смерти Майка с плеч Эйса свалилась тяжесть. Кем бы он был, не будь Майка в качестве противовеса?”
— Мы ушли из дома Майка около половины десятого, — сказал Уайетт. — Он вел себя тихо — был погружен в свое горе. Я понятия не имел, что он замышляет, иначе остался бы с ним, попытался бы его остановить… А может, все к лучшему? Майк страдал долгие годы. Теперь все кончено. Пусть он покоится в мире, Сэм.
Возле них затормозил “Линкольн”, откуда вышел Гейнс и открыл пассажирскую дверцу. Уайетт молча залез в салон, и машина рванулась вперед в облаке пара. Одинокий Рейнджер и Тонто скакали вдогонку закату.
Ковач остался один на тротуаре — все, пришедшие проводить Энди Фэллона в последний путь, уже разъехались. Даже священник исчез.
— Одинокий Рейнджер, — пробормотал Ковач и зашагал по заснеженной стоянке, не вынимая рук из карманов и ежась под порывами ледяного ветра.
Глава 19
— Оказывается, Нил Фэллон сидел в тюрьме!
Ковач застыл в наполовину снятом пальто.
— Быстро проделано.
— Обслуживание с улыбкой, — усмехнулся Элвуд, заглядывая в их каморку.
Лиска сидела на своем стуле, и ее лицо буквально светилось. Когда она нападала на след, ее охватывало возбуждение, близкое по силе к сексуальному. Ковач не помнил за собой такого увлечения работой, хотя она и была для него самым главным в жизни. Возможно, ему следовало подумать о гормональной терапии.
— У него были неприятности с законом еще в несовершеннолетнем возрасте, — продолжала Лиска. — Сведения, конечно, закрытые, но я добилась разрешения взглянуть. Семь лет он провел в армии, а после демобилизации угодил под суд за нападение. Такое преступление карается сроком от трех до пяти лет, но ему дали всего восемнадцать месяцев.
— Что он натворил?
— Ввязался в драку в баре и так отделал одного парня, что тот неделю провалялся в коматозном состоянии.
— Да, темперамент у Нила буйный.
Ковач снял пальто и повесил его на вешалку. Мимо их двери по коридору взад-вперед сновали люди. Звонили телефоны, откуда-то доносился смех. В комнату для допросов провели покрытого татуировкой громилу лет двадцати пяти с выбеленными волосами, торчащими в разные стороны, и в свисающих с задницы джинсах. Во времена Майка Фэллона он мог бы угодить в участок за один внешний вид.
— Каким же образом Нил Фэллон с такой биографией получил лицензию на торговлю спиртным? — спросил Ковач, опускаясь на стул.
— А он ее и не получил, — сказал Элвуд.
— Ради бога, войди внутрь, — проворчал Ковач. — У меня шея онемела пялиться на тебя.
Протиснувшись в каморку, Элвуд протянул ему факс:
— Лицензия на содержание бара была выдана муниципалитетом Эксцельсиора на имя Черил Брустер, которая через несколько месяцев стала Черил Фэллон.
— Ага, супруга, проживающая отдельно, — догадался Ковач.
— Она скоро станет бывшей супругой, — уточнила Лиска. — Я звонила ей домой. Она сиделка, работает по ночам в Фервью-Ридждейле. Говорит, что будет счастлива, когда получит развод с этим вечно пьяным сукиным сыном.
— А мне он показался симпатичным парнем, — заметил Ковач. — Значит, лицензия на бар принадлежит жене. Что же произойдет после развода?
— Нил останется ни с чем — вот что, — ответила Лиска. — Он, конечно, может продать бар вместе с лицензией, какому-нибудь подставному лицу, но его не так просто найти. Черил говорит, что Нил пытается выкупить остальной бизнес, но не может собрать денег и на это. Впрочем, без бара он все равно не заработает себе на жизнь. Я спросила, не пытался ли он занять деньги у родственников. Она засмеялась и ответила, что Майк не дал бы Нилу даже десяти центов, хотя ей известно, что деньги у Майка были.
— В детективном бизнесе это именуют мотивом, — . заметил Элвуд.
— Интересно, обращался ли он к Энди, — пробормотал Ковач.
— Нил говорил Черил, что собирается предложить Энди инвестировать деньги в бизнес, но она не знает, сделал ли он это, — сказала Лиска. — Мы можем спросить у Пирса. Наверняка он давал Энди советы по финансовым делам.
— Но если Пирс думал, что брат Энди мог иметь отношение к его смерти, почему он прямо не сказал об этом? — спросил Элвуд.
Ковач кивнул:
— Действительно, почему не ткнуть в кого-нибудь пальцем, вместо того чтобы вести себя так, будто у тебя нечиста совесть?
— Давайте проверим еще раз сведения о соседях Фэллона. Поглядим, кого мы пропустили, сделаем несколько звонков. Может быть, кто-то узнал машину или кого-то видел… Элвуд, у тебя есть время просмотреть записную книжку Фэллона и проверить его друзей?
— Конечно.
— Все равно соседями придется заняться снова, — сказала Лиска.
— Почему?
— В первый раз этим занимались наши два малютки-эльфа — Огден и Рубел.
— Только этого не хватало! — простонал Ковач. — Представляю себе, как Огден внушает людям, что они никого не видели.
— Если свидетель видел кого-то — например, Нила Фэллона или Пирса, — даже Огдену хватило бы ума привлечь к этому наше внимание, — заметила Лиска.
— Выходит, нам остается надеяться, что патрульные кого-то упустили.
— Кто кого упустил? — осведомился Леонард, от— крыв дверь каморки, а Ковач притворился, будто ищет папку на столе, потихоньку прикрыв записи, касающиеся смерти Энди Фэллона.
— Парня, который избил Никсона, — ответил он. — Наемника Дина Кумза. Нам остается надеяться, что его люди не успели нагнать страху на каждого, кто что-либо об этом знает.
— Вы говорили снова с той женщиной, которую водитель такси видел входящей в дом, когда убегал преступник?
— Говорил пять раз.
— Поговорите еще раз! Она — ключ ко всему. Ей наверняка что-то известно.
— Безнадежно, — покачал головой Ковач. — Она унесет это с собой в могилу.
— Если Никсон желает не опознавать нападавшего сам, Чамиква Джоунс не станет делать это за него, — вставила Лиска.
Леонард нахмурился.
— Поговорите с ней снова, — повторил он. — Сходите к ней на работу сегодня же. Я не хочу, чтобы эти бандиты думали, будто они могут выйти сухими из воды.
Ковач бросил на Лиску быстрый взгляд. Логика подсказывала, что Никсон надул своего босса, Дина Кумза, в мелкой операции с наркотиками и был примерно наказан упомянутым боссом. Естественно, никто не желал об этом говорить, включая самого Никсона. Между тем окружной прокурор, стремясь продемонстрировать общественности свою жесткую линию в отношении наркодилеров, требовал, чтобы обвинение выдвинул округ, раз этого не хочет делать Никсон. Но без свидетеля не было дела, а водитель такси видел нападавшего недостаточно четко, чтобы дать подробное описание.
— Это черная дыра, — сказал Ковач. — Никто не хочет давать показания. Какой смысл этим заниматься?
Леонард скорчил одну из своих обезьяньих гримас:
— Такой смысл, что это ваша работа.
— Я делаю свою работу.
— Неужели? По-моему, вы пересмотрели ее параметры.
— Не понимаю, о чем вы.
— Дело Фэллона закрыто. Оставьте его в покое.
— Вы имеете в виду Энди Фэллона? Или, может быть, уже слышали о Майке? — спросил Ковач. Одновременно он размышлял, кто же настучал на него Леонарду. Скорее всего Сейвард. Он подобрался к ней чересчур близко, угрожая проделать брешь в стене, которой она себя окружила. Уайетт не стал бы этого делать: ему было наплевать, что творится в маленьком мирке Ковача. Он хотел только успеть на встречу со своими пиарщиками.
Леонард выглядел смущенным.
— Да, я слышал, что он покончил с собой.
— Я в этом не так уверен.
— Но ведь он выстрелил себе в рот.
— Внешне похоже на то.
— Есть пара подозрительных деталей, лейтенант, — сказала Лиска. — Например, положение тела.
— Вы хотите сказать, что самоубийство инсценировано?
— Не то чтобы инсценировано, но мы не исключаем, что ему в этом поспособствали. К тому же, он не оставил записки.
— Это ничего не значит. Многие самоубийцы не оставляют записок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37