– Мы потанцуем вместе, когда пьеса закончится.
– Я плохо танцую, – признался ей Роберт.
– Зато я хорошо. Я танцую прекрасно, и люди будут смотреть на меня, а не на тебя!
– Да, – смиренно подтвердил Роберт, – полагаю, они будут смотреть только на тебя.
– Скоро мы должны будем говорить с королем и королевой, – сообщила ему Франсис. – Ты боишься?
– Немного.
– А я не боюсь! Я сгораю от нетерпения с ними поговорить.
Франсис восхищенно уставилась на стол, за которым сидело королевское семейство, и в этот момент принц Генрих бросил взгляд в ее направлении, и они несколько секунд не спускали глаз друг с друга.
Франсис вдруг рассердилась.
В доме Хауардов всегда повторялось, что с ними достойна породниться лишь королевская семья.
И Франсис верила этому. Не Роберт, а мальчик, сидящий по правую руку от своего отца, красивый какой-то неземной красотой, должен был стать ее мужем.
Если бы Франсис Хауард сегодня выходила замуж за наследника престола, она была бы полностью счастлива.
Неужели она хотела стать королевой? Было ли это ее страстным желанием? До этого момента она никогда не задумывалась над этим.
Что-то в этом мальчике привлекало ее. «Если бы ОН был моим мужем, – думала Франсис, – я бы настояла, что мне достаточно лет, чтобы выйти замуж по-настоящему».
Однако Генрих, возможно, был чуть моложе, чем она. Но он заметил ее, Франсис была в этом уверена.
Франсис повернулась взглянуть на Роберта, и легкое презрение скривило уголки ее губ.
– Знаешь, – сказал он ей, – мне придется очень скоро уехать за границу, обучаться военному искусству и иностранным языкам. Это часть моего образования. Теперь, когда я женат, я буду стремиться вернуться к своей жене.
Франсис не ответила. Она едва слушала Роберта. Она воображала, что вышла замуж за принца Генриха, и припоминала слова, которые слышала совсем недавно:
«Это способ получить то, что хочешь… если, конечно, хватит смелости».
Где она это слышала? И верно ли это?
Тут Франсис вспомнила. Это сказала Дженнет, хитрая девчонка, которая как будто всегда знала больше других.
Роберт подвинулся чуть ближе и взял ее за руку.
Многие снисходительно улыбнулись, говоря про себя, что редко они видели таких очаровательных молодоженов.
* * *
Слова прощания были сказаны. Роберт уехал за границу. Франсис должна была вернуться в деревню, в то время как ее родители оставались при дворе в погоне за восхитительной жизнью.
Франсис пребывала в мрачном расположении духа.
– Сколько времени мне потребуется, чтобы стать взрослой? – требовательно осведомилась она.
Ее мать рассмеялась:
– Два года, может, три.
– Это целая вечность!
– Время быстро летит, детка. Возвращайся к своим урокам. Ты удивишься, как быстро ты станешь женщиной. И не слишком напрягай глаза учением. Мы не хотим, чтобы их блеск потух. А когда ты вернешься ко двору, то приедешь туда графиней, запомни. Прощай, маленькая графиня Эссекс!
Итак, Франсис была вынуждена вернуться. Дом показался ей тюрьмой. Она ненавидела своих служанок и гувернантку. Она не хотела учить уроки… во всяком случае, не те, которые можно почерпнуть из учебников.
Ей хотелось учиться на жизненном опыте.
Ее большим утешением была Дженнет.
Она частенько приказывала служанке прийти в ее спальню, и они полночи проводили в разговорах о заклинаниях и зельях и о том, как, используя их с осторожностью, можно заполучить желаемое.
Вера в это помогала Франсис переживать время ожидания.
Глава 3
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ В УАЙТХОЛЛЕ
Все те четыре года, что промелькнули с тех пор, как Роберт Карр упал с коня на арене для турниров в Уайтхолле, он был постоянным компаньоном короля, и то, что молодой человек оставался все это время первым королевским фаворитом, было источником раздражения многих придворных.
Роберт, хотя и не слишком большой интеллектуал, обнаружил наличие изворотливого ума. Он был робким в присутствии короля – приятная перемена манер по сравнению с избалованными бывшими любимцами. Он признавал, что не слишком образован, и сомневался, что когда-либо станет таков. Но Яков отвечал, что, несмотря на то, что его дорогой мальчик не разбирается в литературе и имеет мало опыта, он обладает спокойным ясным умом, что дает ему возможность рассуждать логически. Королю нравились его манеры, а его общество доставляло ему самое большое удовольствие при дворе.
Роберт изо всех сил старался не раздражать важных министров, он никогда не бывал с ними высокомерен, а когда они просили положить перед королем ту или иную петицию, всегда обещал сделать все, что в его силах. Со временем они стали говорить о нем: «Могло бы быть и хуже. И если уж королю понадобилась ручная собачонка, эта – наилучшей породы».
Роберт становился амбициозным. Он верил, что со временем займет какой-нибудь высокий пост в королевстве. И Яков пообещал не обойти его.
– Когда у тебя будет чуть больше здравого смысла, Робби.
Тем временем его любящий благодетель возвел его в рыцарское звание, даровал ему прекрасное имение и пообещал богатую жену. В связи с этим было произнесено имя леди Анны Клиффорд.
Роберт не горел желанием жениться и полагал, что его нерешительность не вызывает неудовольствия у его господина. Он решил выждать, веря, что его ждет великая удача и что к ней нужно приближаться осторожно, шаг за шагом.
Когда граф Нортгемптон, этот лукавый придворный, решил заручиться его дружбой, Роберт встретил его более чем равнодушно. Нортгемптон, тайный католик, хотел альянса с Испанией и полагал, что Роберт может ему в этом помочь. Роберту польстило внимание старика, но он пожалел о том, что из-за этого королева невзлюбила его еще больше, а поскольку принц Генрих на стороне своей матери, это означало, что и принц стал его врагом.
Но Роберт отмахнулся от этого неприятного факта. Он знал, что принц Генрих стал бы его врагом в любом случае, поскольку ненавидел отцовских фаворитов.
Восхождение было медленным, но постоянным, и с каждой неделей привязанность короля становилась все глубже.
Но однажды, когда они вместе прогуливались в садах Уайтхолла, Яков завел с Робертом серьезный разговор.
– Робби, – сказал он, – я бы сделал тебя своим секретарем, если бы ты умел владеть пером с большим благородством. Но с твоими способностями это непросто. Если бы у тебя был сообразительный писец, который мог бы отвечать на письма от твоего имени… Ну, тогда бы это не составило труда. О, как бы я хотел, чтобы ты более усердно учил свои уроки, когда был еще малышом!
Роберт призадумался. За словами короля крылось то самое предложение, о котором он думал раньше.
* * *
Во дворце Уайтхолл состоялась пышная церемония, и королева снова и снова повторяла, что никогда за всю свою жизнь не была так счастлива.
Бывали радостные дни, но все они не выделялись из обыденности. А Анна ничего не любила больше, чем балы и пьесы-маски. Вызвали Иниго Джонса, поручили ему превратить Уайтхолл в волшебную сцену представлений, которые будут созданы такими поэтами, как Дэниелс и Джонсон.
Все затевалось по случаю присвоения ее старшему сыну титула принца Уэльского.
Яков смотрел на все эти приготовления и забавлялся. Подобное легкомыслие шло вразрез с укладом его жизни, но пусть лучше его подданные проводят время в развлечениях, чем в заговорах. Королева была счастлива, а ему нравилось видеть ее такой. Что же касается его детей, то он гордился ими – каждым из них. И теперь, когда маленький Карл ходил, как нормальный мальчик, и почти преодолел заикание, он считал, что может забыть о тех четырех детях, что они потеряли, предавшись заботам о тех трех, что у них остались. Какое славное трио они составляют! Откуда у них взялась такая красота? От бабушки по отцовской линии, полагал он. Точно. Красота шотландской королевы Марии не досталась ее сыну, зато передалась внукам.
Яков зашел к королеве, зная, что в такое время визит будет приятным. Он застал ее в разгаре суматохи, приказывающей женщинам делать то и это и пребывающей, как ему показалось, почти в истерике от возбуждения.
– Ну, моя дорогая, – сказал Яков, – можно подумать, что все это затевается в твою честь.
Королева повернулась к нему с сияющими глазами, и на мгновение он почувствовал, как в нем зашевелились прежние эмоции. Она была похожа на ту юную девушку, ради которой он пересек моря. Ему пришло в голову, что он состарился, а Анна так и осталась молодой. Яков не завидовал ей. «Бедняжка, – думал он, – у нее разум ребенка».
– Конечно в мою честь! – воскликнула она. – Когда моему красавчику воздаются почести, они воздаются и мне тоже.
– Ты любишь мальчика, – с улыбкой сказал Яков, – и я тоже, несмотря на то что он настроен против меня.
Анна выглядела обиженной.
– Генрих никогда не был бы настроен против вашего величества, если бы…
– Если бы я совершал поступки, которые вызывали бы его одобрение? Ему всего шестнадцать лет, жена. Я немного постарше. И как бы я ни желал угодить тебе и ему, я должен сам принимать решения. Но довольно об этом. Расскажи мне об этой маске. Ведь Джонсон написал прекрасные стихи, верно? Мне нравятся его произведения. И Дэниелса тоже. А что Иниго?
– Вы все узнаете в свое время, – отвечала ему Анна. – И у меня есть для вас сюрприз. Он очень волнуется. Надеюсь, волнение ему не помешает. В конце концов, прошло не так уж много времени с тех пор, как…
– Карл?
Анна недовольно надула губки:
– Ну вот, вы отгадали! Никакого сюрприза не получится!
– Не бойся! Я запрячу эту информацию на задворки своей памяти и буду искренне удивляться, когда увижу его. Мне всегда доставляет удовольствие наблюдать за этим малышом.
Недовольство Анны исчезло, ее лицо преобразилось материнской любовью и стало почти красивым.
– Это чудо! – сказала она. – Не могу выразить, как я благодарна леди Кэри! Она так много ему дала!
– Мы не забудем этого.
– Она уже вознаграждена, но для нее самая лучшая награда – смотреть на него. Я сама не смогла бы сделать больше. Леди Кэри придала Карлу уверенность в себе. Она отдала ему всю свою нежность и любовь. О, Яков, я люблю эту женщину, хотя она узурпировала мое место!
Яков погладил ее по руке.
– Но ты – слишком хорошая мать, чтобы ревновать к ней. Какое это имеет значение? Ее задача выполнена. И я увижу, как маленький Карл танцует на церемонии в честь своего брата, верно?
– Но это же секрет, Яков!
– О да, помню. Никто не удивится больше, увидев Карла танцующим, чем король Англии.
* * *
Принц Генрих, который имел свой отдельный дворец и штат придворных в Ричмонде, ехал на королевской барже в Вестминстер.
Стоял великолепный майский день, и река была гладкая, словно шелк. Луговой сердечник и кукушкины слезки украшали речные берега, а в садах, расположенных у воды, был виден розовый цвет яблонь. Генрих уже не был мальчиком – ему исполнилось шестнадцать: достаточный возраст, чтобы получить первый титул после королевского – принц Уэльский.
В тот день, пока он плыл вниз по реке, в голове его бурлили идеи. Шпили и пирамидальные крыши столичных домов и церквей задевали его за живое. Когда-нибудь он станет правителем этой страны и был решительно настроен сделать ее великой. Он полностью посвятит себя царствованию – будет ревностным, но скромным, будет тщательно подбирать себе министров, отправит в отставку таких людей, как Нортгемптон, которого подозревал в шпионаже на Испанию, как Саффолк и его жена, которые пользовались своим положением, чтобы обогащаться. При его дворе не будет места таким, как Роберт Карр. С другой стороны, его первой заботой будет освободить из Тауэра своего любимого друга сэра Уолтера Рэли. Люди, которые доказали свою значимость для страны, будут его первыми советниками. При его правлении Англия станет совсем другой. И сегодня эта торжественная церемония будет первым шагом к переменам. Жизнь – не стоячее болото! Пока он еще молод, но с этого дня он перестанет быть мальчиком и посвятит всего себя своей стране.
На одной из сопровождающих барж играла приятная музыка. В свите находились лорд-мэр и влиятельные лица Сити. Река кишела и более мелкими судами, поскольку по такому случаю все, кто имел лодки, спустили их на воду, чтобы воздать почести молодому человеку, который, как они полагали, станет когда-нибудь их королем.
Подойдя к Вестминстеру, баржа принца оказалась у мола, известного как Мост Королевы. Он был воздвигнут Эдуардом Исповедником и вел в апартаменты Анны в Вестминстерском дворце. Генрих кивал и улыбался приветствующим его людям, и, когда наконец добрался до личной комнаты матери, та ждала у дверей, чтобы обнять его со слезами гордости на глазах.
– Мой любимый сын! – воскликнула она. – Это действительно самый счастливый день в моей жизни!
* * *
Несколько дней спустя отец представил Генриха парламенту, который собрался, чтобы увидеть, как наследник престола превратится в принца Уэльского.
Как только закончилась торжественная церемония, был подан сигнал к началу представления, и в одном из залов дворца несколько молодых женщин взволнованно щебетали, поджидая своей очереди занять свои места.
Самым красивым придворным дамам было поручено изображать какую-нибудь реку Англии.
Одна из них была гораздо моложе и живее остальных – четырнадцатилетняя графиня Эссекс.
Франсис надоедала своим родителям до тех пор, пока те не позволили ей прибыть ко двору. Хотя ей только четырнадцать лет, напоминала им Франсис, она уже замужняя женщина и, увидев мельком великолепие придворной жизни, сойдет с ума от тоски, если ее принудят снова влачить свои дни в деревне.
Ее отец, граф Саффолк, был снисходителен. Бедняжка Франсис слишком весела, чтобы вести замкнутую жизнь в сельской местности! Пусть едет! Жена согласилась с ним. Она сама рано повзрослела и считала, что участь Франсис тоже будет такова. Девочку благополучно выдали замуж, несмотря на то, что до брачного ложа еще далеко, а муж находится вдали от дома. Пусть поедет ко двору.
Таким образом нимфа реки Ли заняла место среди других и втайне была довольна, уверенная, что сможет привлечь внимание к себе даже среди таких красавиц.
Франсис бесстрастно их рассматривала. Не такие уж они красавицы! Конечно, леди Арабелла Стюарт – очень важная дама. Но она ведь древняя старуха, думала Франсис. Ей, должно быть, лет тридцать пять! Тридцать пять – и не замужем! Бедняжка Арабелла Стюарт! Король глаз с Арабеллы не спускает и не слишком ее жалует из-за близости к трону. Она участвовала в заговорах, и Яков никогда не позволит ей иметь мужа.
«Не хотелось бы мне быть на месте Арабеллы Стюарт, хотя и она и королевской крови», – думала Франсис. Арабелла представляла нимфу реки Трент. Вид у нее был задумчивый – Франсис слышала, что она влюблена в Уильяма Сеймура и твердо решила не упустить его, несмотря на то что король однозначно против этого брака.
Пожав плечами, Франсис выбросила из головы мысли о любовных делах этой старухи. Дела самой Франсис Хауард были – или скоро будут – гораздо интереснее.
Ни одна дама не могла сравниться с ней в красоте. Уж конечно, не Элизабет Грей, которую выбрали нимфой реки Медуэй только потому, что она была дочерью графа Кентского, и не графиня Арандельская – нимфа Арана. Из всех привлекала внимание принцесса Елизавета, которая представляла нимфу Темзы. «Но и то лишь потому, что она королевская дочь», – с презрением заверяла себя Франсис.
Леди Анна Клиффорд заметила Франсис, которая кружилась, будучи не в силах усидеть на месте, и, улыбаясь, подошла к ней.
– Это ваше первое появление при дворе? – спросила она.
– Откуда вы знаете?
– Вы так волнуетесь. Франсис сжала руки.
– Ну разве это не замечательно, быть при дворе?
Анна рассмеялась:
– Осторожнее! Вы слишком молоды для придворной жизни.
– Мне четырнадцать.
– Так молоды? Я думала, вы немного старше. Франсис была довольна.
– Какое препятствие выглядеть ребенком!
– Вы должны соблюдать осторожность. При дворе встречаются люди, которые не погнушаются воспользоваться столь юной леди.
– Какие еще люди?
– Мужчины.
Франсис презрительно рассмеялась:
– Это я буду ими пользоваться.
Некоторые из дам согласились, что в нимфе реки Ли есть нечто, из-за чего ей следует быть осторожной.
В огромном зале были установлены прекрасные декорации. Должны были представить несколько сцеп, и первая изображала Милфорд-Хейвена и прибытие Генриха VII. Пели песни, написанные поэтами специально для этого случая, превозносящие красоты рек, и все нимфы перечислялись по очереди, когда они занимали свои места в танце.
Франсис была пьяна от счастья.
«Прекраснейшая нимфа кристально чистой стремительной Ли…» – пели певцы, и на мгновение все находящиеся в огромном зале посмотрели на Франсис Хауард.
Вскоре начали превозносить прелести нимфы Эйра, Анны Клиффорд, но в ушах Франсис все еще звучали слова о нимфе реки Ли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31