Она поверила ему, юному весельчаку, романтическому любовнику, который столько раз клялся, что откажется ради нее от короны; она говорила ему о своих убеждениях, о своей религии, обо всем, что заставило ее бежать из страны, спасаясь от его домогательств. Он был прекрасно осведомлен о ее принципах, и она считала, что он все понимает, ведь он устроил венчание, а церковь, Мария и – она в это поверила! – принц считали такой брак законным.
Но он отрекся… сказал, что ничего подобного никогда не было! Она, глубоко религиозная женщина, верившая в святость брачных уз, согласилась жить с ним только в законном браке… и он пожелал заключить с ней этот брак… он хотел его не меньше, чем она!
А теперь он отрекся… Он предал ее. Он позволил, чтобы человек, на которого она всегда смотрела как на своего врага, во всеуслышание заявил в Палате Общин, что она не настоящая жена принца… не жена, а любовница! У него было когда-то много любовниц… самая знаменитая это Пердита Робинсон… и теперь ее, Марию Фитцерберт, будут считать одной из многих!
– Мария! – взмолился принц. – Послушай меня. Фокс сделал это… Фокс! Он это сказал! Я не знал, что он собирается заявить. Если бы он со мной посоветовался…
– Он сказал это, – голос Марии звучал тихо и спокойно. – Он опозорил меня… публично опозорил.
– Но, Мария, это всего лишь Фокс…
– Всего лишь Фокс! Да ничьи слова не имеют такого веса… разве только заявления Питта!
Глаза принца наполнились слезами.
– Мария, любимая, неужели ты винишь меня в том, что натворил Фокс?
– Но вы же знали! Вы должны были знать!
– Клянусь тебе, Мария, я не знал. Он не говорил со мной о своих намерениях, – принц принялся театрально заламывать руки, потом бросился на кушетку и зарыдал. – Как ты могла подумать обо мне такое?! Разве я не поклялся?..
– Да, – прошептала Мария, – вы поклялись.
– Неужели ты считаешь, что я могу нарушить мои клятвы? – Принц вскочил на ноги и обнял Марию. – Ты не можешь разбить мое сердце, Мария. Я же не могу без тебя жить! Ты мне не веришь? О, Мария, как ты можешь так со мной обращаться!
Сомневаться в моих словах… Ты… ты веришь не мне, а Фоксу! А как же твои клятвы, Мария?
– Выходит, вы не знали? И не участвовали в этом заговоре… не предавали меня?
– Мария!
Он так умоляюще глядел, повернув к ней лицо, по которому струились слезы, и так картинно стенал… принц был искусным трагиком и страдал очень убедительно. Вдобавок после венчания он ни разу не подал ей повода усомниться в его преданности. Желая сделать Марии приятное, принц даже отказался в какой-то мере от своих сумасбродств! Он был молод, и в душе Марии пробудились материнские инстинкты, она смягчилась.
Это Фокс все натворил! Она всегда считала его врагом. Как же она неправа, что винила принца в подлостях, сделанных Фоксом!
Мария легонько поцеловала принца в щеку.
Этого было достаточно. Он нежно обнял ее.
– Вот теперь я счастлив, – сказал принц.
* * *
Но это была лишь отсрочка. На следующий день Мария прочла подробный отчет о речи Фокса. «По повелению самого принца», – сказал Фокс. А это могло означать лишь одно: Фокс никогда не дерзнул бы встать и заявить в Палате Общин, что принц велел ему отрицать факт женитьбы, если бы такого приказа на самом деле не поступило.
Заехав к Марии, принц был поражен произошедшей с ней перемене и понял, что его ждет нелегкое объяснение.
– Значит, это все-таки правда, – прошептала Мария. – Вы и ваши друзья замыслили предать меня.
– Позволь мне объяснить…
– Вам нечего объяснять.
– Мария, но ведь для нас с тобой все это неважно!
– Нет, важно и даже очень! Прошу вас, уйдите. Я больше не желаю вас видеть.
– Ты не можешь говорить это серьезно! Мария вдруг вспылила.
– О нет, я говорю совершенно серьезно! Или вы думаете, я буду жить с человеком, который отрекается от своей женитьбы на мне? Если вам стыдно – что ж, тогда между нами все кончено! Возвращайтесь к мистеру Фоксу. Выпейте с ним, отпразднуйте успешное выполнение своего плана. Только не забудьте, что у меня есть брачное свидетельство. Что, если я пошлю его мистеру Питту?.. Но нет, вам нечего опасаться: я же дала слово и буду держать случившееся в тайне. Я не нарушаю клятв. А теперь я хочу побыть одна.
Принц ошеломленно уставился на нее.
– Мария, что с тобой? Я тебя такой еще не видел.
– Вы прекрасно знаете, что со мной. Меня никогда еще так не предавали. Вы слышите? Я не желаю, чтобы вы здесь находились.
– Но, Мария… пожалуйста… я могу объяснить…
– Да, конечно, еще что-нибудь сочинить. Вы большой мастер сочинять небылицы.
– О, как ты можешь так со мной говорить?!
– Я сказала вам, что у меня вообще нет желания с вами разговаривать. Все наши разговоры закончены.
– И это ты говоришь мне?.. Мне, который все на свете готов сделать, чтобы угодить тебе?
– Вы можете угодить мне только одним способом: если оставите меня… прямо сейчас.
– О, моя жестокая Мария!
Она раздраженно оттолкнула его. Теперь ее было не пронять ни обворожительными улыбками, ни слезами, ни протестующими возгласами о нетленной любви. Она больше ничему не верила.
– Мария, я все на свете для тебя сделаю…
– Но только не признаете меня своей женой, да?
– Фокс сделал это заявление в парламенте, потому что… потому что у него не было иного выхода. Во всем виноват Питт! Неужели непонятно? Если бы они признались, что я женат… меня могли лишить права на трон… из-за твоей религии, Мария!
– Я говорила вам об этом до нашей свадьбы.
– Это произошло в Палате Общин.
– Разумеется. Где еще мог возникнуть подобный вопрос? Вы все прекрасно знали, когда собирались на мне жениться, а теперь вдруг делаете вид, что удивлены. Я больше не желаю вас слушать! Уходите… Я не буду с вами разговаривать.
– Нет, ты послушаешь, Мария! Очень скоро я стану королем и сразу же отменю Брачный кодекс. Я сделаю тебя герцогиней. Мы устроим еще одну свадьбу, и тогда…
– Все это детские фантазии… или глупости. Неужели вы полагаете, что королеву-католичку примут лучше, чем католическую принцессу Уэльскую? Но дело не в этом. Вы отказались от нашего брака. И тем самым оскорбили мою честь и религию. Мне больше нечего вам сказать… могу лишь добавить, что я, со своей стороны, не отвечу предательством на предательство. Ваша тайна останется со мной. Но я не желаю вас больше видеть.
– Мария! – жалобно вскричал принц, но она уже ушла.
* * *
Принц вернулся в Карлтон-хаус и вызвал к себе друзей, среди которых были Шеридан, Грей, сэр Филипп Френсис и лорд Стоуртон.
Придя, они увидели, что принц мечется из угла в угол, толком не замечая ничего вокруг.
– О, Мария! – вскричал он. – Я никогда ее такой не видел. Она как тигрица! Сказала, чтобы я больше не показывался ей на глаза. Что мне делать?
Шеридан попытался успокоить принца:
– Это пройдет. Через несколько дней она с вами помирится. Принц покачал головой.
– Я знаю Марию. Она решительная женщина. И потом… у нее же эти чертовы принципы! Нет, она говорила все это серьезно.
– Мария любит Ваше Высочество. Она не сможет отказаться от встреч с вами.
– Я знаю Марию, – в отчаянии повторил принц. – Вы что, забыли, как она уехала из Англии… и год жила за границей? О, Господи, что, если она снова уедет? Что мне тогда делать? Нет, кто-то из вас должен с ней повидаться. И объяснить…
– Что ей можно объяснить, Ваше Высочество? – возразил Грей.
– Единственное объяснение, которое она примет, – это если вы опровергнете утверждение Фокса. А Ваше Высочество понимает, что это невозможно.
– Но я его не уполномочил… – воскликнул принц. Грей всегда говорил то, что думал.
Вот и теперь он сказал:
– За четыре дня до вашей свадьбы Фокс получил от Вашего Высочества письмо. Вот почему он сделал такое заявление.
– Письмо… – с явным ужасом повторил принц.
Теперь он все вспомнил. И, нахмурившись, поглядел на Грея. Этот человек всегда чересчур откровенен. Не то что Шерри, который говорит только приятное – независимо от того, что он на самом деле думает.
– Вашему Высочеству пришлось делать выбор, – напрямик заявил Грей. – Если бы вы признались, что женаты, то могли бы потерять корону. Фокс прибегнул к единственно верному средству.
– Я не приказывал ему так поступить! И Мария должна это понять. Пусть кто-нибудь из вас объяснит ей. К примеру, вы, Френсис… Пойдите к ней… пойдите прямо сейчас… сию же минуту… и сразу возвращайтесь сюда!
Сэр Филипп Френсис замялся, но отказать принцу не посмел.
Он ушел, а принц с друзьями в его отсутствие только и делали, что обсуждали случившееся; принц пытался найти лазейки, чтобы можно было и не волноваться из-за женитьбы на Марии, и не потерять права на корону… Он бушевал, рыдал и восклицал, что не может без Марии жить и нужно ее как-то вернуть.
Друзья слушали с явным сочувствием, однако каждый понимал, что, если принц публично признает Марию своей женой, это будет роковым шагом и для него самого, и для вигов – как бы они ни пытались доказать свою непричастность к этой истории.
А следовательно, принц должен проявить благоразумие: или он преодолеет свою безумную страсть к глубоко религиозной женщине, или же она переступит через свои убеждения и согласится, чтобы ее считали его любовницей.
Через некоторое время в Карлтон-хаус вернулся сэр Филипп Френсис.
– Ну как, Френсис? Как? – вскричал принц.
– Она разъярена. Говорит, что больше не желает видеть Ваше Высочество. Никогда.
Принц застонал и упал на кушетку, закрыв лицо руками.
– Она сказала, что Фокс вывалял ее в грязи, словно уличную женщину, и что он подлый лжец. В том, что он утверждает, нет ни слова правды.
– Значит, она не поверила Фоксу! – прошептал обнадеженный принц.
– Но даже в этом случае, – неумолимо продолжал Грей, – Вашему Высочеству придется сделать публичное заявление. Иначе она не успокоится.
Этот Грей лишил его последней надежды.
– Что мне делать? Я должен что-то предпринять. Шерри, что, что мне делать?
Шеридан сказал успокаивающим тоном:
– Я не сомневаюсь, что со временем все уляжется. Она простит вас. Поймет, что это единственный выход…
Принц доверчиво посмотрел на Шеридана. А потом пробормотал:
– Если бы поднять этот вопрос в парламенте еще раз! Если бы можно было что-нибудь изменить…
Лорд Стоуртон возразил, что изменить ничего было нельзя. Был поставлен вопрос, требующий вполне определенного ответа: да или нет.
– Но все равно должен быть выход! Надо было упоминать о женитьбе вскользь… а о Марии говорить только с уважением! Чарлз зашел слишком далеко. Этого вовсе не требовалось. Грей, почему вы не объяснили это парламенту?
– Ваше Высочество, вы требуете от меня невозможного.
В глазах принца засветилась злоба. Грей каждый раз его разочаровывал.
– По-моему, вы решили усложнить мне жизнь, – холодно проговорил он.
– Ваше Высочество, сложностей и так хватает.
– Но вы могли бы что-нибудь сделать… Как-нибудь изменить…
– Изменить?! – не выдержал Грей. – Может быть, Ваше Высочество объяснит, что вы имеете в виду? Боюсь, я не в состоянии понять, как можно изменить положение.
– Ну, так придумайте что-нибудь!
– Весьма сожалею, Ваше Высочество, но я не могу этого сделать. И считаю, что мы совершим огромную ошибку, если снова поднимем этот вопрос в парламенте.
– Я вижу, вы твердо решили не помогать мне, Грей, – ледяным тоном произнес принц.
И повернулся к Шеридану, который во время стычки с Греем, казалось, старался вжаться в кресло.
– А вы мне поможете, Шерри?
«О Господи! – подумал Шеридан. – Во что он меня теперь втравит?»
– Ваше Высочество, нам надо хорошенько все обдумать, – пролепетал он.
Принц просиял.
– Мой дорогой Шерри! Я знал, что могу на вас положиться.
Грея он обошел презрительным молчанием, однако Грей был не из тех, кто лебезит перед принцами.
«Да, Грей не то, что бедный старый Шерри, – подумал Шеридан, который был когда-то всего лишь театральным антрепренером, но умел к кому надо подольститься и жонглировать словами, благодаря чему умудрился стать закадычным другом самого принца Уэльского. Теперь ему надо было быстро принять решение: либо бросить вызов парламенту, вновь затронув вопрос, который уже считался исчерпанным, либо потерять расположение принца Уэльского, который в один прекрасный день станет королем. Грей уже сделал свой выбор. Что ж, Грей твердо стоит на ногах… и потом у него есть политические амбиции. Грей, без сомнения, может пренебречь дружбой принца. А он, Шеридан, не может! А, ладно! Он родился игроком, и игроком помрет!.. Шеридан решил поставить на принца.
– Я сделаю, что смогу, – пообещал он.
– Мой дорогой, дорогой Шерри!
– Но я надеюсь, Ваше Высочество согласится, что нам не следует вновь затрагивать этот вопрос, пока Фокс не добьется уплаты ваших долгов.
Принц нехотя согласился. Да, конечно, милый Шерри прав… он так умеет убеждать, ни у кого нет такого дара красноречия, как у Шеридана!
Когда Шерри произнесет речь в парламенте, Мария немного успокоится. И согласится еще раз встретиться со своим принцем. Она даст ему возможность объясниться. И все уладится. Они поедут вместе в Брайтон. Если парламент уплатит за него долги, он подарит Марии прелестный домик… и немного перестроит Морской павильон.
Как будет чудесно, когда он снова заживет как принц… вместе с Марией!
* * *
Мистер Питт пришел к королю.
– Ваше Величество, мы с вами можем вздохнуть с облегчением, – сказал премьер-министр. – Злополучная история с женитьбой Его Королевского Высочества наконец завершилась. Чарлз Джеймс Фокс по поручению Его Высочества категорически отрицал факт женитьбы принца на миссис Фитцерберт. Так что опасения наши оказались напрасными: Его Высочество не нарушил Брачный кодекс, изданный Вашим Величеством.
– Да, это действительно облегчение, – откликнулся король. – Я боялся, что он и вправду женат на этой женщине. Он ведь способен на это, мистер Питт! Вполне способен.
– Я тоже этого опасался, – сказал Питт. – Ну, а теперь что касается его долгов… Они составляют сто шестьдесят одну тысячу фунтов, и я думаю, парламенту следует их уплатить. Кроме того, хорошо бы выделить еще шестьдесят тысяч на расходы по содержанию Карлтон-хауса. И потом… если Ваше Величество со мной согласится… я полагаю, нам пора повысить доход Его Высочества еще на десять тысяч в год.
Король сказал, что, по его мнению, это очень щедрый поступок, и юный шалопай должен быть удовлетворен.
– Я хотел обсудить с Вашим Величеством еще один вопрос, – продолжал мистер Питт. – Он касается продолжающихся раздоров между Вашим Величеством и Его Высочеством. Это нежелательно, и мне кажется, сейчас наступил благоприятный момент, чтобы изменить положение. Было публично заявлено, что принц – вопреки распространяемым слухам – не нарушал Брачного кодекса, установленного Вашим Величеством. Вы велели уплатить за него долги и повысить ему годовой доход. А раз так, то повода для семейных раздоров больше нет. И должно произойти примирение – отказ от разногласий. Я думаю, сир, это очень важно, и момент сейчас самый что ни на есть благоприятный.
Король с гордостью посмотрел на мистера Питта и мысленно поблагодарил Господа Бога за то, что Он послал ему такого премьер-министра. Он на секунду сравнил с ним старину Норта и подумал, что Норт – хороший друг, но он наломал столько дров! А королю все больше и больше нужна была твердая опора… Благодаря же мистеру Питту он мог спокойно уехать в Кью или Виндзор. Мистер Питт быстро становился всемогущим правителем. И не давал развернуться Фоксу. Мистер Питт – молодец!
– Да, вы наверняка правы, мистер Питт. Семья должна вновь объединиться. Пусть принц приедет в Виндзор, а я позабочусь о том, чтобы все родственники отнеслись к нему дружелюбно. Мистер Питт отвесил королю поклон и удалился.
* * *
Парламент согласился уплатить долги принца, и Алдерман Ньюнхем заявил, что необходимость в его запросе отпала и он очень этому рад.
Члены парламента выразили свое удовлетворение.
– Я охотно присоединяюсь к радости, которую выразили уважаемые джентльмены, – сказал мистер Питт.
– Мы все ощущаем глубокое удовлетворение, – добавил мистер Фокс.
Однако мистер Ролле, выражая свое удовлетворение, не преминул добавить в бочку меда ложку дегтя:
– Однако я слегка умерю всеобщую радость, уточнив, что, если бы впоследствии стало известно о каких-либо компромиссах, сделанных в данном вопросе, компромиссах, порочащих нашу страну или позорных по своей сущности, я был бы первым, кто поднялся бы с места и заклеймил обман.
По залу прошел стон. Ну неужели этот деревенский грубиян не может утихомириться?
Однако мистер Питт мягко заверил достопочтенного джентльмена в том, что все в порядке и ему нечего опасаться.
Шеридан знал, что это для него единственный шанс. Он должен произнести речь, пока вопрос еще хоть как-то муссируется. Хотя гораздо лучше было бы оставить все как есть… Однако он не посмел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Но он отрекся… сказал, что ничего подобного никогда не было! Она, глубоко религиозная женщина, верившая в святость брачных уз, согласилась жить с ним только в законном браке… и он пожелал заключить с ней этот брак… он хотел его не меньше, чем она!
А теперь он отрекся… Он предал ее. Он позволил, чтобы человек, на которого она всегда смотрела как на своего врага, во всеуслышание заявил в Палате Общин, что она не настоящая жена принца… не жена, а любовница! У него было когда-то много любовниц… самая знаменитая это Пердита Робинсон… и теперь ее, Марию Фитцерберт, будут считать одной из многих!
– Мария! – взмолился принц. – Послушай меня. Фокс сделал это… Фокс! Он это сказал! Я не знал, что он собирается заявить. Если бы он со мной посоветовался…
– Он сказал это, – голос Марии звучал тихо и спокойно. – Он опозорил меня… публично опозорил.
– Но, Мария, это всего лишь Фокс…
– Всего лишь Фокс! Да ничьи слова не имеют такого веса… разве только заявления Питта!
Глаза принца наполнились слезами.
– Мария, любимая, неужели ты винишь меня в том, что натворил Фокс?
– Но вы же знали! Вы должны были знать!
– Клянусь тебе, Мария, я не знал. Он не говорил со мной о своих намерениях, – принц принялся театрально заламывать руки, потом бросился на кушетку и зарыдал. – Как ты могла подумать обо мне такое?! Разве я не поклялся?..
– Да, – прошептала Мария, – вы поклялись.
– Неужели ты считаешь, что я могу нарушить мои клятвы? – Принц вскочил на ноги и обнял Марию. – Ты не можешь разбить мое сердце, Мария. Я же не могу без тебя жить! Ты мне не веришь? О, Мария, как ты можешь так со мной обращаться!
Сомневаться в моих словах… Ты… ты веришь не мне, а Фоксу! А как же твои клятвы, Мария?
– Выходит, вы не знали? И не участвовали в этом заговоре… не предавали меня?
– Мария!
Он так умоляюще глядел, повернув к ней лицо, по которому струились слезы, и так картинно стенал… принц был искусным трагиком и страдал очень убедительно. Вдобавок после венчания он ни разу не подал ей повода усомниться в его преданности. Желая сделать Марии приятное, принц даже отказался в какой-то мере от своих сумасбродств! Он был молод, и в душе Марии пробудились материнские инстинкты, она смягчилась.
Это Фокс все натворил! Она всегда считала его врагом. Как же она неправа, что винила принца в подлостях, сделанных Фоксом!
Мария легонько поцеловала принца в щеку.
Этого было достаточно. Он нежно обнял ее.
– Вот теперь я счастлив, – сказал принц.
* * *
Но это была лишь отсрочка. На следующий день Мария прочла подробный отчет о речи Фокса. «По повелению самого принца», – сказал Фокс. А это могло означать лишь одно: Фокс никогда не дерзнул бы встать и заявить в Палате Общин, что принц велел ему отрицать факт женитьбы, если бы такого приказа на самом деле не поступило.
Заехав к Марии, принц был поражен произошедшей с ней перемене и понял, что его ждет нелегкое объяснение.
– Значит, это все-таки правда, – прошептала Мария. – Вы и ваши друзья замыслили предать меня.
– Позволь мне объяснить…
– Вам нечего объяснять.
– Мария, но ведь для нас с тобой все это неважно!
– Нет, важно и даже очень! Прошу вас, уйдите. Я больше не желаю вас видеть.
– Ты не можешь говорить это серьезно! Мария вдруг вспылила.
– О нет, я говорю совершенно серьезно! Или вы думаете, я буду жить с человеком, который отрекается от своей женитьбы на мне? Если вам стыдно – что ж, тогда между нами все кончено! Возвращайтесь к мистеру Фоксу. Выпейте с ним, отпразднуйте успешное выполнение своего плана. Только не забудьте, что у меня есть брачное свидетельство. Что, если я пошлю его мистеру Питту?.. Но нет, вам нечего опасаться: я же дала слово и буду держать случившееся в тайне. Я не нарушаю клятв. А теперь я хочу побыть одна.
Принц ошеломленно уставился на нее.
– Мария, что с тобой? Я тебя такой еще не видел.
– Вы прекрасно знаете, что со мной. Меня никогда еще так не предавали. Вы слышите? Я не желаю, чтобы вы здесь находились.
– Но, Мария… пожалуйста… я могу объяснить…
– Да, конечно, еще что-нибудь сочинить. Вы большой мастер сочинять небылицы.
– О, как ты можешь так со мной говорить?!
– Я сказала вам, что у меня вообще нет желания с вами разговаривать. Все наши разговоры закончены.
– И это ты говоришь мне?.. Мне, который все на свете готов сделать, чтобы угодить тебе?
– Вы можете угодить мне только одним способом: если оставите меня… прямо сейчас.
– О, моя жестокая Мария!
Она раздраженно оттолкнула его. Теперь ее было не пронять ни обворожительными улыбками, ни слезами, ни протестующими возгласами о нетленной любви. Она больше ничему не верила.
– Мария, я все на свете для тебя сделаю…
– Но только не признаете меня своей женой, да?
– Фокс сделал это заявление в парламенте, потому что… потому что у него не было иного выхода. Во всем виноват Питт! Неужели непонятно? Если бы они признались, что я женат… меня могли лишить права на трон… из-за твоей религии, Мария!
– Я говорила вам об этом до нашей свадьбы.
– Это произошло в Палате Общин.
– Разумеется. Где еще мог возникнуть подобный вопрос? Вы все прекрасно знали, когда собирались на мне жениться, а теперь вдруг делаете вид, что удивлены. Я больше не желаю вас слушать! Уходите… Я не буду с вами разговаривать.
– Нет, ты послушаешь, Мария! Очень скоро я стану королем и сразу же отменю Брачный кодекс. Я сделаю тебя герцогиней. Мы устроим еще одну свадьбу, и тогда…
– Все это детские фантазии… или глупости. Неужели вы полагаете, что королеву-католичку примут лучше, чем католическую принцессу Уэльскую? Но дело не в этом. Вы отказались от нашего брака. И тем самым оскорбили мою честь и религию. Мне больше нечего вам сказать… могу лишь добавить, что я, со своей стороны, не отвечу предательством на предательство. Ваша тайна останется со мной. Но я не желаю вас больше видеть.
– Мария! – жалобно вскричал принц, но она уже ушла.
* * *
Принц вернулся в Карлтон-хаус и вызвал к себе друзей, среди которых были Шеридан, Грей, сэр Филипп Френсис и лорд Стоуртон.
Придя, они увидели, что принц мечется из угла в угол, толком не замечая ничего вокруг.
– О, Мария! – вскричал он. – Я никогда ее такой не видел. Она как тигрица! Сказала, чтобы я больше не показывался ей на глаза. Что мне делать?
Шеридан попытался успокоить принца:
– Это пройдет. Через несколько дней она с вами помирится. Принц покачал головой.
– Я знаю Марию. Она решительная женщина. И потом… у нее же эти чертовы принципы! Нет, она говорила все это серьезно.
– Мария любит Ваше Высочество. Она не сможет отказаться от встреч с вами.
– Я знаю Марию, – в отчаянии повторил принц. – Вы что, забыли, как она уехала из Англии… и год жила за границей? О, Господи, что, если она снова уедет? Что мне тогда делать? Нет, кто-то из вас должен с ней повидаться. И объяснить…
– Что ей можно объяснить, Ваше Высочество? – возразил Грей.
– Единственное объяснение, которое она примет, – это если вы опровергнете утверждение Фокса. А Ваше Высочество понимает, что это невозможно.
– Но я его не уполномочил… – воскликнул принц. Грей всегда говорил то, что думал.
Вот и теперь он сказал:
– За четыре дня до вашей свадьбы Фокс получил от Вашего Высочества письмо. Вот почему он сделал такое заявление.
– Письмо… – с явным ужасом повторил принц.
Теперь он все вспомнил. И, нахмурившись, поглядел на Грея. Этот человек всегда чересчур откровенен. Не то что Шерри, который говорит только приятное – независимо от того, что он на самом деле думает.
– Вашему Высочеству пришлось делать выбор, – напрямик заявил Грей. – Если бы вы признались, что женаты, то могли бы потерять корону. Фокс прибегнул к единственно верному средству.
– Я не приказывал ему так поступить! И Мария должна это понять. Пусть кто-нибудь из вас объяснит ей. К примеру, вы, Френсис… Пойдите к ней… пойдите прямо сейчас… сию же минуту… и сразу возвращайтесь сюда!
Сэр Филипп Френсис замялся, но отказать принцу не посмел.
Он ушел, а принц с друзьями в его отсутствие только и делали, что обсуждали случившееся; принц пытался найти лазейки, чтобы можно было и не волноваться из-за женитьбы на Марии, и не потерять права на корону… Он бушевал, рыдал и восклицал, что не может без Марии жить и нужно ее как-то вернуть.
Друзья слушали с явным сочувствием, однако каждый понимал, что, если принц публично признает Марию своей женой, это будет роковым шагом и для него самого, и для вигов – как бы они ни пытались доказать свою непричастность к этой истории.
А следовательно, принц должен проявить благоразумие: или он преодолеет свою безумную страсть к глубоко религиозной женщине, или же она переступит через свои убеждения и согласится, чтобы ее считали его любовницей.
Через некоторое время в Карлтон-хаус вернулся сэр Филипп Френсис.
– Ну как, Френсис? Как? – вскричал принц.
– Она разъярена. Говорит, что больше не желает видеть Ваше Высочество. Никогда.
Принц застонал и упал на кушетку, закрыв лицо руками.
– Она сказала, что Фокс вывалял ее в грязи, словно уличную женщину, и что он подлый лжец. В том, что он утверждает, нет ни слова правды.
– Значит, она не поверила Фоксу! – прошептал обнадеженный принц.
– Но даже в этом случае, – неумолимо продолжал Грей, – Вашему Высочеству придется сделать публичное заявление. Иначе она не успокоится.
Этот Грей лишил его последней надежды.
– Что мне делать? Я должен что-то предпринять. Шерри, что, что мне делать?
Шеридан сказал успокаивающим тоном:
– Я не сомневаюсь, что со временем все уляжется. Она простит вас. Поймет, что это единственный выход…
Принц доверчиво посмотрел на Шеридана. А потом пробормотал:
– Если бы поднять этот вопрос в парламенте еще раз! Если бы можно было что-нибудь изменить…
Лорд Стоуртон возразил, что изменить ничего было нельзя. Был поставлен вопрос, требующий вполне определенного ответа: да или нет.
– Но все равно должен быть выход! Надо было упоминать о женитьбе вскользь… а о Марии говорить только с уважением! Чарлз зашел слишком далеко. Этого вовсе не требовалось. Грей, почему вы не объяснили это парламенту?
– Ваше Высочество, вы требуете от меня невозможного.
В глазах принца засветилась злоба. Грей каждый раз его разочаровывал.
– По-моему, вы решили усложнить мне жизнь, – холодно проговорил он.
– Ваше Высочество, сложностей и так хватает.
– Но вы могли бы что-нибудь сделать… Как-нибудь изменить…
– Изменить?! – не выдержал Грей. – Может быть, Ваше Высочество объяснит, что вы имеете в виду? Боюсь, я не в состоянии понять, как можно изменить положение.
– Ну, так придумайте что-нибудь!
– Весьма сожалею, Ваше Высочество, но я не могу этого сделать. И считаю, что мы совершим огромную ошибку, если снова поднимем этот вопрос в парламенте.
– Я вижу, вы твердо решили не помогать мне, Грей, – ледяным тоном произнес принц.
И повернулся к Шеридану, который во время стычки с Греем, казалось, старался вжаться в кресло.
– А вы мне поможете, Шерри?
«О Господи! – подумал Шеридан. – Во что он меня теперь втравит?»
– Ваше Высочество, нам надо хорошенько все обдумать, – пролепетал он.
Принц просиял.
– Мой дорогой Шерри! Я знал, что могу на вас положиться.
Грея он обошел презрительным молчанием, однако Грей был не из тех, кто лебезит перед принцами.
«Да, Грей не то, что бедный старый Шерри, – подумал Шеридан, который был когда-то всего лишь театральным антрепренером, но умел к кому надо подольститься и жонглировать словами, благодаря чему умудрился стать закадычным другом самого принца Уэльского. Теперь ему надо было быстро принять решение: либо бросить вызов парламенту, вновь затронув вопрос, который уже считался исчерпанным, либо потерять расположение принца Уэльского, который в один прекрасный день станет королем. Грей уже сделал свой выбор. Что ж, Грей твердо стоит на ногах… и потом у него есть политические амбиции. Грей, без сомнения, может пренебречь дружбой принца. А он, Шеридан, не может! А, ладно! Он родился игроком, и игроком помрет!.. Шеридан решил поставить на принца.
– Я сделаю, что смогу, – пообещал он.
– Мой дорогой, дорогой Шерри!
– Но я надеюсь, Ваше Высочество согласится, что нам не следует вновь затрагивать этот вопрос, пока Фокс не добьется уплаты ваших долгов.
Принц нехотя согласился. Да, конечно, милый Шерри прав… он так умеет убеждать, ни у кого нет такого дара красноречия, как у Шеридана!
Когда Шерри произнесет речь в парламенте, Мария немного успокоится. И согласится еще раз встретиться со своим принцем. Она даст ему возможность объясниться. И все уладится. Они поедут вместе в Брайтон. Если парламент уплатит за него долги, он подарит Марии прелестный домик… и немного перестроит Морской павильон.
Как будет чудесно, когда он снова заживет как принц… вместе с Марией!
* * *
Мистер Питт пришел к королю.
– Ваше Величество, мы с вами можем вздохнуть с облегчением, – сказал премьер-министр. – Злополучная история с женитьбой Его Королевского Высочества наконец завершилась. Чарлз Джеймс Фокс по поручению Его Высочества категорически отрицал факт женитьбы принца на миссис Фитцерберт. Так что опасения наши оказались напрасными: Его Высочество не нарушил Брачный кодекс, изданный Вашим Величеством.
– Да, это действительно облегчение, – откликнулся король. – Я боялся, что он и вправду женат на этой женщине. Он ведь способен на это, мистер Питт! Вполне способен.
– Я тоже этого опасался, – сказал Питт. – Ну, а теперь что касается его долгов… Они составляют сто шестьдесят одну тысячу фунтов, и я думаю, парламенту следует их уплатить. Кроме того, хорошо бы выделить еще шестьдесят тысяч на расходы по содержанию Карлтон-хауса. И потом… если Ваше Величество со мной согласится… я полагаю, нам пора повысить доход Его Высочества еще на десять тысяч в год.
Король сказал, что, по его мнению, это очень щедрый поступок, и юный шалопай должен быть удовлетворен.
– Я хотел обсудить с Вашим Величеством еще один вопрос, – продолжал мистер Питт. – Он касается продолжающихся раздоров между Вашим Величеством и Его Высочеством. Это нежелательно, и мне кажется, сейчас наступил благоприятный момент, чтобы изменить положение. Было публично заявлено, что принц – вопреки распространяемым слухам – не нарушал Брачного кодекса, установленного Вашим Величеством. Вы велели уплатить за него долги и повысить ему годовой доход. А раз так, то повода для семейных раздоров больше нет. И должно произойти примирение – отказ от разногласий. Я думаю, сир, это очень важно, и момент сейчас самый что ни на есть благоприятный.
Король с гордостью посмотрел на мистера Питта и мысленно поблагодарил Господа Бога за то, что Он послал ему такого премьер-министра. Он на секунду сравнил с ним старину Норта и подумал, что Норт – хороший друг, но он наломал столько дров! А королю все больше и больше нужна была твердая опора… Благодаря же мистеру Питту он мог спокойно уехать в Кью или Виндзор. Мистер Питт быстро становился всемогущим правителем. И не давал развернуться Фоксу. Мистер Питт – молодец!
– Да, вы наверняка правы, мистер Питт. Семья должна вновь объединиться. Пусть принц приедет в Виндзор, а я позабочусь о том, чтобы все родственники отнеслись к нему дружелюбно. Мистер Питт отвесил королю поклон и удалился.
* * *
Парламент согласился уплатить долги принца, и Алдерман Ньюнхем заявил, что необходимость в его запросе отпала и он очень этому рад.
Члены парламента выразили свое удовлетворение.
– Я охотно присоединяюсь к радости, которую выразили уважаемые джентльмены, – сказал мистер Питт.
– Мы все ощущаем глубокое удовлетворение, – добавил мистер Фокс.
Однако мистер Ролле, выражая свое удовлетворение, не преминул добавить в бочку меда ложку дегтя:
– Однако я слегка умерю всеобщую радость, уточнив, что, если бы впоследствии стало известно о каких-либо компромиссах, сделанных в данном вопросе, компромиссах, порочащих нашу страну или позорных по своей сущности, я был бы первым, кто поднялся бы с места и заклеймил обман.
По залу прошел стон. Ну неужели этот деревенский грубиян не может утихомириться?
Однако мистер Питт мягко заверил достопочтенного джентльмена в том, что все в порядке и ему нечего опасаться.
Шеридан знал, что это для него единственный шанс. Он должен произнести речь, пока вопрос еще хоть как-то муссируется. Хотя гораздо лучше было бы оставить все как есть… Однако он не посмел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43