Фокс, который сам вел такую аморальную жизнь, что даже трудно себе представить! Хотя… Фокс не читал ему проповедей. Он просто поставил принца перед фактами… и в его словах была большая доля истины. Но все равно, как бы он ни уважал Фокса, а видеть его не желает! По правде говоря, принц никого не желал видеть, кроме Марии.
Он заходил к Марии в гостиную, она принимала его с распростертыми объятиями, и в ее манерах было что-то царственное. Какой она будет прекрасной королевой! Если только он сможет сделать ее королевой… А почему бы и нет? Когда старик помрет, он, принц, одним росчерком пера отменит дурацкий закон! Он обеспечит себе поддержку могущественных министров. Например, Фокса!.. Опять все упирается в Фокса!.. А, наплевать! Его Мария – красавица, она во всех отношениях достойна стать королевой. Он ей так и сказал.
– Этот дом недостаточно хорош для моей возлюбленной Марии.
– Мой дорогой, для меня это идеальное жилище.
– Нет-нет, Мария! Я хочу, чтобы мое сокровище получило достойную оправу.
– Оправа не имеет значения.
– Разумеется. Разве нужна оправа самому яркому бриллианту во всем королевстве? Она не нужна тебе, моя драгоценная, но ты ее получишь! Я увижу тебя в бело-золотой гостиной, стены которой обиты китайским шелком.
– Похоже на Карлтон-хаус, – смеясь, заметила Мария.
– Но это будет твой дворец. И мы там будем развлекаться. Ты должна признать, моя дорогая Мария, что этот дом несколько маловат.
– Для нас двоих он вполне подходит. А развлекать я хочу только вас.
Принц обнял Марию и зарыдал на ее восхитительной груди, такой мягкой, дышащей сладострастьем и в то же время такой материнской… О, Мария! Идеальная женщина, обладающая, всем для того, чтобы сделать его счастливым!
– Но почему вы плачете? – спросила она, гладя его по курчавой голове.
– Это слезы радости! – вскричал принц. – Слезы восхищения и благодарности. Чем я заслужил твою любовь, Мария? Скажи!
– Вы были хорошим, добрым, верным… вы стольким пожертвовали ради меня…
Принц улегся, положив голову ей на колени, и внимательно слушал. Да, она права…
«Я от короны откажусь,
Лишь бы назвать тебя моею»…
Но ему вовсе не обязательно отказываться от короны! Этот брак ничуть не помешает его будущему. Ведь это тайное венчание, морганатический брак, если хотите! И он держится в секрете… Так что какой может быть вред? Став королем, он сразу же отменит закон о браке и женится на Марии, а ежели до этого счастливого момента у них родятся дети, их можно будет признать законнорожденными. Все это пара пустяков! Совершенно непонятно, зачем поднимать такой шум?
Поэтому, слушая, как Мария перечисляет его достоинства, принц был на верху блаженства.
Однако время от времени она должна развлекаться, а поскольку он всегда намерен при этом присутствовать, ей нужен подходящий дом, дабы устраивать роскошные развлечения.
– Лорд Аксбридж сдает свой дворец на Сент-Джеймс-сквер, – сообщил принц.
– Милый, милый Георг, не хотите ли вы сказать, что я должна занять этот дворец?
– А почему бы и нет? Там вполне можно жить.
Мария запрокинула голову и расхохоталась. Он подумал, что это самый мелодичный смех в мире, и поднял голову, чтобы поцеловать ее нежную шею, а потом вновь припасть к великолепной груди.
– Ну, так что? – спросил принц.
– Для меня это слишком дорого. На содержание такого дворца может уйти целых три тысячи фунтов в год.
– Не такая уж и дороговизна!
– Для вас нет, мой экстравагантный принц. А весь мой годовой доход всего на тысячу больше.
– Насколько тебе известно, твой принц не лишен некоторого умишка.
– Да, конечно, я знаю, что он весьма щедро наделен им.
– А раз так, то…
– То что, моя радость?
– Представь себе, что твой доход составляет шесть тысяч в год. Тогда – насколько я могу постичь суть дела своим умишком – ты не сочтешь, что жить во дворце Аксбриджа слишком дорого.
– Но я вполне логично возражу, что у меня нет шести тысяч в год.
– А я вполне логично отвечу, что они у тебя будут.
– Но послушайте! Мне вовсе не хочется лишать вас части вашего дохода.
– Почему?
– В этом нет нужды. По-моему, я прекрасно устроена. У меня два чудесных дома… ну, для меня чудесных… я же не подхожу к ним с королевскими мерками.
– Но тебе нужно повышать требования, любовь моя… моя королева…
Мария ласково улыбнулась.
– Роскошные дома… драгоценности… подарки, которыми вы постоянно меня осыпаете… все это совершенно неважно. Главное, что мы с вами вместе, все равно где!
– Я знаю. Знаю! Но я хочу, чтобы ты жила в достойных условиях и имела все самое лучшее. Я хочу, чтобы ты переселилась во дворец Аксбриджа. Я буду оплачивать ренту, а тебе шести тысяч в год хватит, чтобы утихомирить кредиторов.
– Шесть тысяч! – воскликнула Мария. – Но милый, что вы будете делать с вашими кредиторами?
– Что значат деньги?! В жизни есть другие, гораздо более важные вещи. Разве ты со мной не согласна?
– Согласна, поэтому я и хочу по-прежнему жить здесь, на Парк-стрит, и не хочу новых расходов.
Но принц был настроен решительно.
– Этот дом, – заявил он, – принадлежал мистеру Фитцерберту. Неужели ему позволено подарить тебе дом, а мне нет?
Столь сильный аргумент озадачил Марию. И после этого принцу удалось уговорить ее довольно быстро.
– Сказать по правде, – лукаво добавил он, – я уже пообещал Аксбриджу, что мы снимем его дворец.
* * *
– Конечно, принц на ней женился! – уверяли некоторые сплетники. – Иначе она ни за что бы не сдалась.
– Он не мог на ней жениться, – возражали другие. – Это незаконно. Вы что, позабыли про Брачный кодекс? Нет, она его любовница. Просто она хотела подольше помучить принца, чтобы разжечь его пыл.
Но ни одна из сторон не сомневалась в том, что у принца с миссис Фитцерберт роман, и все следили за влюбленными с большим интересом.
Слухи об этом достигли Виндзора. Мадам фон Швелленбург, считавшая себя главной фрейлиной королевы – и снискавшая всеобщую неприязнь, – постоянно что-то бубнила себе под нос, кормя посаженных в клетки жаб, которых она держала в своих покоях. Она называла их своими маленькими любимицами и обращалась с ними куда любезнее, чем с фрейлинами, которые были у нее в подчинении.
– Герр принц делать не карашо, – заявила она жабам.
Мадам фон Швелленбург приехала в Англию вместе с королевой двадцать шесть лет тому назад, но так и не потрудилась как следует выучить английский язык. Она презирала англичан, ненавидела их страну, однако страшно разгневалась, когда ее попытались отослать обратно в Германию.
– Я здесь жить! – сказала она. – И здесь оставаться. Никто не сдвинется меня с места.
Однако она всеми возможными способами демонстрировала свою ненависть к стране, из которой ни в какую не желала уезжать, и ужасное коверканье языка тоже было одним из способов проявления этой ненависти.
Мадам фон Швелленбург не любила никого, кроме королевы, хотя и смотрела на нее как на некое бремя. Сама Шарлотта недолюбливала мадам, но держала ее при себе, потому что привыкла. В самом начале, когда ее свекровь Августа Довагер, принцесса Уэльская, попыталась вскоре после приезда Шарлотты избавиться от Швелленбург, Шарлотта из принципа не позволила Августе добиться своего. Однако впоследствии ей и самой подчас хотелось отослать фон Швелленбург в Германию.
Так Швелленбург и состарилась в вечных прислужницах королевы, и, разумеется, старость ее ничуть не украсила. Она не любила короля и королевских детей, не любила никого и ничего, кроме себя, королевы и своих жаб. Швелленбург приходила в восторг, если принцы совершали что-нибудь недолжное, а особенно ее радовали сплетни о принце Уэльском.
– Герр принц отшень некарош, – сказала фон Швелленбург своей любимой жабе, которая громче всех квакала, когда мадам стучала по ее клетке табакеркой. – Он брать жены плохой женщин.
Мадам позаботилась о том, чтобы королеве принесли газеты, в которых были напечатаны карикатуры с изображением принца; она специально разложила их на туалетном столике таким образом, чтобы нужные страницы сразу же бросились королеве в глаза. Вдобавок она пыталась пересказать своей госпоже сплетни о ее сыне, но та лишь отмахнулась.
– О членах королевской семьи всегда рассказывают эти небылицы, Швелленбург.
– О свадьбах? – не унималась злонамеренная Швелленбург. – Этот женщин есть католик! А католик – это отшень плохо. – Пустяки, Швелленбург! Я слышала, что дама, которой молва приписывает связь с принцем, очень добродетельна. Я уверена, что это лишь милая дружба, ничего больше.
– Да, как у Вильгельм и Сара из Портсмута. Право же, эта женщина просто несносна!
– Идите и займитесь своими жабами, Швелленбург. А я больше в ваших услугах не нуждаюсь.
При одном лишь упоминании о жабах Швелленбург позабыла обо всем на свете, и обрадованная королева осталась одна.
Другое дело, когда с ней разговаривала леди Харкурт! Леди Харкурт была ее подругой и наперсницей. Шарлотта питала к семье Харкуртов самые нежные чувства, поскольку именно лорд Харкурт, нынешний свекр леди Харкурт, неоднократно приезжал в Стрелитц, чтобы уладить ее брак с Георгом, который был тогда принцем Уэльским. Королева доверяла леди Харкурт и всего лишь около года тому назад назначила ее старшей фрейлиной своей спальни. Шарлотта, как никому другому, могла поверить свои самые сокровенные мысли леди Харкурт; для нее было огромным утешением иметь такую подругу.
Однажды, когда они сидели с вязаньем, леди Харкурт сказала:
– Ваше Величество, меня очень расстраивают эти слухи… и я долго колебалась, стоит ли вам о них рассказывать.
– Моя дорогая, вы же знаете, что можете говорить со мной на любую тему, которая кажется вам важной.
– Но мне не хотелось причинять вам лишнее беспокойство.
– Вы узнали что-то ужасное?
– Нечто тревожное.
– Об Уильяме? Да, это была печальная история. Но надеюсь, сейчас он ведет себя разумно. Король отправил его в Плимут, однако Уильям вполне способен совершить очередное безрассудство и вернуться в Портсмут. Боже, сколько же волнений причиняют нам дети!
– Я думала не о Его Высочестве принце Уильяме, а… о принце Уэльском.
Королева вздрогнула и прекратила вязать. – Вы слышали что-нибудь… новое?
– Я не думаю, что это новые слухи, но они… они ходят так упорно! Поэтому я весьма опасаюсь, что в них есть доля истины.
– А что это за слухи?
– Говорят, что он женился на миссис Фитцерберт.
– Да-да, я слышала. Но это просто невозможно! Как он на ней женится? Это противоречит закону. Брачный кодекс запрещает членам королевской семьи жениться или выходить замуж без согласия короля.
– Но, Ваше Величество, это не может помешать принцу осуществить свое намерение.
Королева жалобно проговорила:
– О, моя дорогая леди Харкурт, в чем мы с королем виноваты? Почему наши сыновья причиняют нам столько горя?
– Они молоды, Ваше Высочество… молоды и любвеобильны. И хотят быть независимыми.
– Но ведь он наследник престола! Нельзя же быть таким глупым!
– Он наверняка влюблен в эту женщину, а принц любому делу склонен отдаваться всей душой. Я слышала, что он без памяти влюблен в миссис Фитцерберт.
– А я слышала, что она – хорошая, добродетельная женщина. Она никогда бы этого не допустила.
– Именно потому, что она добродетельная женщина, это и стало возможным.
Королева немного помолчала, а затем спросила:
– И что мне делать?
– Ваше Величество не считает, что следует поговорить с королем?
Шарлотта повернулась к подруге.
– Я никому не могу этого сказать, но вам признаюсь. Я боюсь… за короля.
Леди Харкурт кивнула.
– Та история с Уильямом и девушкой из Портсмута… Она расстроила его больше, чем подозревают при дворе. Я слышала, как он разговаривает… без конца разговаривает сам с собой по ночам… Он… его мысли путаются. Он говорит, говорит без умолку… и порой мне совершенно неясно о чем. Он стал очень меланхоличен. Все время жалуется на сыновей, твердит, как он в них ошибся, как принц Уэльский ненавидит его, а Уильям презирает.
– Ему пускали кровь, прочищали желудок?
– Да, и очень часто. Гораздо чаще, чем все думают. Так что я не осмелюсь заговорить о принце, пока король в таком состоянии.
– Тем более что все это может оказаться чистым вымыслом, – сказала леди Харкурт.
– Да, – с благодарностью подхватила королева. – Может быть, все неправда. Но мне кажется, нам следует это выяснить.
Леди Харкурт кивнула.
– Если принц и вправду женился, – продолжала королева, – то это существенно осложнит его положение, трон под ним может зашататься. Я не могу так волновать короля.
– Ваше Величество, вы же мать принца! Может быть, вам стоит повидаться с ним… повидаться и выяснить, обоснованны ли эти слухи. Он не посмеет солгать, если вы его спросите напрямик.
– Хорошо, я так и сделаю, – вздохнула королева. – Но, моя дорогая леди Харкурт, я с содроганием думаю, какое впечатление это может произвести на короля!
– Может быть, вам не следует посвящать в происходящее короля… пока он не поправится.
Королева лучезарно улыбнулась. Она сочла предложение леди Харкурт хорошей идеей, однако в глубине души понимала, что король никогда не поправится… Королева на мгновение прикрыла своей ладонью руку леди Харкурт.
– Хорошо поговорить… с друзьями, – сказала она. – Я вызову принца в Виндзор и потребую, чтобы он сказал мне правду.
* * *
Узнав, что королева просит его приехать в Виндзор, принц отправился туда из Карлтон-хауса в своем фаэтоне.
Когда королева его увидела, ее сердце дрогнуло: он был так элегантен! Темно-синий камзол, шелковый шарф, слева – сверкающая бриллиантовая звезда… Принц возвышался над матерью.
«Как он красив!» – подумала она.
Если б только он упал перед ней на колени и попросил вступиться за него перед королем, как сделал Уильям!.. Но, разумеется, он ничего подобного делать не стал. Он стоял перед ней с дерзким видом, нисколько о ней не заботясь и всячески показывая, что он не питает любви к своей матери. Настроение королевы мгновенно переменилось: сын не давал ей возможности выразить свою любовь, а ее чувства были настолько сильны, что граничили с ненавистью. По отношению к другим людям королева никогда не испытывала столь сильных чувств – только по отношению к Георгу, обожаемому первенцу, которого в первые годы его жизни она буквально боготворила.
– Вы желали меня видеть, мама, – голос его был ледяным, в нем не ощущалось никакой теплоты, а явственно слышалось: давайте поскорее покончим со всей этой канителью, чтобы я мог уехать!
– До меня дошли слухи, – сказала королева, – слухи, которые вселяют в мою душу тревогу.
– Да, мадам?
– Это касается вас и особы по имени миссис Фитцерберт.
– В самом деле?
– Говорят, – продолжала королева, – что вы женились на данной особе. Разумеется, я знаю, что это невозможно, но…
– Отчего же невозможно, мадам? Я вполне способен совершить обряд бракосочетания.
– Я в этом не сомневаюсь, но надеюсь, вы не столь глупы… или подлы, чтобы обмануть хорошую женщину, вселив в нее веру, будто бы вы можете на ней жениться.
Королева избрала неудачную тактику. Лицо принца залилось краской гнева.
– Мадам, я женат на леди, которую я люблю и уважаю больше всех на свете!
– Женаты! Да вы не можете быть женаты!
– Я полагаю, мадам, что мне лучше судить об этом.
– Но вы же не настолько витаете в облаках, чтобы возомнить себя мужем этой особы! Вы просто не можете стать ее мужем! Разве вы не слышали о Брачном кодексе?
– Напротив, я столько слышал об этом преступном законе, что более слышать не желаю! Став королем, я перво-наперво отменю этот закон!
Королева в ужасе воззрилась на сына. Да как он смеет так говорить? Королю ведь всего сорок восемь лет… он еще сравнительно молод. А послушать Георга, так его отец уже слабоумный старик!
Она содрогнулась.
– Прошу вас, не говорите таких слов. Я не уверена, что это нельзя расценить как… как измену.
Принц расхохотался.
– Мадам, мне кажется, со мной обращаются как с идиотом или с младенцем именно потому, что в один прекрасный день я стану королем и это всем известно. Неужели о моем будущем правлении нельзя упоминать? Неужели в этом есть что-то постыдное?
– Король еще не стар.
– Он выглядит и ведет себя как старик, поэтому люди не виноваты, что считают его стариком. Однако вы попросили меня приехать, ибо до вас дошли слухи о моей женитьбе… Извольте, я скажу вам правду: я действительно женат, женат на женщине, которая достойна стать королевой Англии! Ее присутствие не опозорит вашу гостиную… Королева не выдержала:
– У нее никогда не будет возможности доказать это!
– Значит, вы не допустите ее ко двору?
– Разумеется, нет!
– Но почему? Почему?
– Потому что я не принимаю… любовниц моего сына у себя в гостиной.
– Мадам, она моя жена.
– Вы прекрасно знаете, что такого не может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Он заходил к Марии в гостиную, она принимала его с распростертыми объятиями, и в ее манерах было что-то царственное. Какой она будет прекрасной королевой! Если только он сможет сделать ее королевой… А почему бы и нет? Когда старик помрет, он, принц, одним росчерком пера отменит дурацкий закон! Он обеспечит себе поддержку могущественных министров. Например, Фокса!.. Опять все упирается в Фокса!.. А, наплевать! Его Мария – красавица, она во всех отношениях достойна стать королевой. Он ей так и сказал.
– Этот дом недостаточно хорош для моей возлюбленной Марии.
– Мой дорогой, для меня это идеальное жилище.
– Нет-нет, Мария! Я хочу, чтобы мое сокровище получило достойную оправу.
– Оправа не имеет значения.
– Разумеется. Разве нужна оправа самому яркому бриллианту во всем королевстве? Она не нужна тебе, моя драгоценная, но ты ее получишь! Я увижу тебя в бело-золотой гостиной, стены которой обиты китайским шелком.
– Похоже на Карлтон-хаус, – смеясь, заметила Мария.
– Но это будет твой дворец. И мы там будем развлекаться. Ты должна признать, моя дорогая Мария, что этот дом несколько маловат.
– Для нас двоих он вполне подходит. А развлекать я хочу только вас.
Принц обнял Марию и зарыдал на ее восхитительной груди, такой мягкой, дышащей сладострастьем и в то же время такой материнской… О, Мария! Идеальная женщина, обладающая, всем для того, чтобы сделать его счастливым!
– Но почему вы плачете? – спросила она, гладя его по курчавой голове.
– Это слезы радости! – вскричал принц. – Слезы восхищения и благодарности. Чем я заслужил твою любовь, Мария? Скажи!
– Вы были хорошим, добрым, верным… вы стольким пожертвовали ради меня…
Принц улегся, положив голову ей на колени, и внимательно слушал. Да, она права…
«Я от короны откажусь,
Лишь бы назвать тебя моею»…
Но ему вовсе не обязательно отказываться от короны! Этот брак ничуть не помешает его будущему. Ведь это тайное венчание, морганатический брак, если хотите! И он держится в секрете… Так что какой может быть вред? Став королем, он сразу же отменит закон о браке и женится на Марии, а ежели до этого счастливого момента у них родятся дети, их можно будет признать законнорожденными. Все это пара пустяков! Совершенно непонятно, зачем поднимать такой шум?
Поэтому, слушая, как Мария перечисляет его достоинства, принц был на верху блаженства.
Однако время от времени она должна развлекаться, а поскольку он всегда намерен при этом присутствовать, ей нужен подходящий дом, дабы устраивать роскошные развлечения.
– Лорд Аксбридж сдает свой дворец на Сент-Джеймс-сквер, – сообщил принц.
– Милый, милый Георг, не хотите ли вы сказать, что я должна занять этот дворец?
– А почему бы и нет? Там вполне можно жить.
Мария запрокинула голову и расхохоталась. Он подумал, что это самый мелодичный смех в мире, и поднял голову, чтобы поцеловать ее нежную шею, а потом вновь припасть к великолепной груди.
– Ну, так что? – спросил принц.
– Для меня это слишком дорого. На содержание такого дворца может уйти целых три тысячи фунтов в год.
– Не такая уж и дороговизна!
– Для вас нет, мой экстравагантный принц. А весь мой годовой доход всего на тысячу больше.
– Насколько тебе известно, твой принц не лишен некоторого умишка.
– Да, конечно, я знаю, что он весьма щедро наделен им.
– А раз так, то…
– То что, моя радость?
– Представь себе, что твой доход составляет шесть тысяч в год. Тогда – насколько я могу постичь суть дела своим умишком – ты не сочтешь, что жить во дворце Аксбриджа слишком дорого.
– Но я вполне логично возражу, что у меня нет шести тысяч в год.
– А я вполне логично отвечу, что они у тебя будут.
– Но послушайте! Мне вовсе не хочется лишать вас части вашего дохода.
– Почему?
– В этом нет нужды. По-моему, я прекрасно устроена. У меня два чудесных дома… ну, для меня чудесных… я же не подхожу к ним с королевскими мерками.
– Но тебе нужно повышать требования, любовь моя… моя королева…
Мария ласково улыбнулась.
– Роскошные дома… драгоценности… подарки, которыми вы постоянно меня осыпаете… все это совершенно неважно. Главное, что мы с вами вместе, все равно где!
– Я знаю. Знаю! Но я хочу, чтобы ты жила в достойных условиях и имела все самое лучшее. Я хочу, чтобы ты переселилась во дворец Аксбриджа. Я буду оплачивать ренту, а тебе шести тысяч в год хватит, чтобы утихомирить кредиторов.
– Шесть тысяч! – воскликнула Мария. – Но милый, что вы будете делать с вашими кредиторами?
– Что значат деньги?! В жизни есть другие, гораздо более важные вещи. Разве ты со мной не согласна?
– Согласна, поэтому я и хочу по-прежнему жить здесь, на Парк-стрит, и не хочу новых расходов.
Но принц был настроен решительно.
– Этот дом, – заявил он, – принадлежал мистеру Фитцерберту. Неужели ему позволено подарить тебе дом, а мне нет?
Столь сильный аргумент озадачил Марию. И после этого принцу удалось уговорить ее довольно быстро.
– Сказать по правде, – лукаво добавил он, – я уже пообещал Аксбриджу, что мы снимем его дворец.
* * *
– Конечно, принц на ней женился! – уверяли некоторые сплетники. – Иначе она ни за что бы не сдалась.
– Он не мог на ней жениться, – возражали другие. – Это незаконно. Вы что, позабыли про Брачный кодекс? Нет, она его любовница. Просто она хотела подольше помучить принца, чтобы разжечь его пыл.
Но ни одна из сторон не сомневалась в том, что у принца с миссис Фитцерберт роман, и все следили за влюбленными с большим интересом.
Слухи об этом достигли Виндзора. Мадам фон Швелленбург, считавшая себя главной фрейлиной королевы – и снискавшая всеобщую неприязнь, – постоянно что-то бубнила себе под нос, кормя посаженных в клетки жаб, которых она держала в своих покоях. Она называла их своими маленькими любимицами и обращалась с ними куда любезнее, чем с фрейлинами, которые были у нее в подчинении.
– Герр принц делать не карашо, – заявила она жабам.
Мадам фон Швелленбург приехала в Англию вместе с королевой двадцать шесть лет тому назад, но так и не потрудилась как следует выучить английский язык. Она презирала англичан, ненавидела их страну, однако страшно разгневалась, когда ее попытались отослать обратно в Германию.
– Я здесь жить! – сказала она. – И здесь оставаться. Никто не сдвинется меня с места.
Однако она всеми возможными способами демонстрировала свою ненависть к стране, из которой ни в какую не желала уезжать, и ужасное коверканье языка тоже было одним из способов проявления этой ненависти.
Мадам фон Швелленбург не любила никого, кроме королевы, хотя и смотрела на нее как на некое бремя. Сама Шарлотта недолюбливала мадам, но держала ее при себе, потому что привыкла. В самом начале, когда ее свекровь Августа Довагер, принцесса Уэльская, попыталась вскоре после приезда Шарлотты избавиться от Швелленбург, Шарлотта из принципа не позволила Августе добиться своего. Однако впоследствии ей и самой подчас хотелось отослать фон Швелленбург в Германию.
Так Швелленбург и состарилась в вечных прислужницах королевы, и, разумеется, старость ее ничуть не украсила. Она не любила короля и королевских детей, не любила никого и ничего, кроме себя, королевы и своих жаб. Швелленбург приходила в восторг, если принцы совершали что-нибудь недолжное, а особенно ее радовали сплетни о принце Уэльском.
– Герр принц отшень некарош, – сказала фон Швелленбург своей любимой жабе, которая громче всех квакала, когда мадам стучала по ее клетке табакеркой. – Он брать жены плохой женщин.
Мадам позаботилась о том, чтобы королеве принесли газеты, в которых были напечатаны карикатуры с изображением принца; она специально разложила их на туалетном столике таким образом, чтобы нужные страницы сразу же бросились королеве в глаза. Вдобавок она пыталась пересказать своей госпоже сплетни о ее сыне, но та лишь отмахнулась.
– О членах королевской семьи всегда рассказывают эти небылицы, Швелленбург.
– О свадьбах? – не унималась злонамеренная Швелленбург. – Этот женщин есть католик! А католик – это отшень плохо. – Пустяки, Швелленбург! Я слышала, что дама, которой молва приписывает связь с принцем, очень добродетельна. Я уверена, что это лишь милая дружба, ничего больше.
– Да, как у Вильгельм и Сара из Портсмута. Право же, эта женщина просто несносна!
– Идите и займитесь своими жабами, Швелленбург. А я больше в ваших услугах не нуждаюсь.
При одном лишь упоминании о жабах Швелленбург позабыла обо всем на свете, и обрадованная королева осталась одна.
Другое дело, когда с ней разговаривала леди Харкурт! Леди Харкурт была ее подругой и наперсницей. Шарлотта питала к семье Харкуртов самые нежные чувства, поскольку именно лорд Харкурт, нынешний свекр леди Харкурт, неоднократно приезжал в Стрелитц, чтобы уладить ее брак с Георгом, который был тогда принцем Уэльским. Королева доверяла леди Харкурт и всего лишь около года тому назад назначила ее старшей фрейлиной своей спальни. Шарлотта, как никому другому, могла поверить свои самые сокровенные мысли леди Харкурт; для нее было огромным утешением иметь такую подругу.
Однажды, когда они сидели с вязаньем, леди Харкурт сказала:
– Ваше Величество, меня очень расстраивают эти слухи… и я долго колебалась, стоит ли вам о них рассказывать.
– Моя дорогая, вы же знаете, что можете говорить со мной на любую тему, которая кажется вам важной.
– Но мне не хотелось причинять вам лишнее беспокойство.
– Вы узнали что-то ужасное?
– Нечто тревожное.
– Об Уильяме? Да, это была печальная история. Но надеюсь, сейчас он ведет себя разумно. Король отправил его в Плимут, однако Уильям вполне способен совершить очередное безрассудство и вернуться в Портсмут. Боже, сколько же волнений причиняют нам дети!
– Я думала не о Его Высочестве принце Уильяме, а… о принце Уэльском.
Королева вздрогнула и прекратила вязать. – Вы слышали что-нибудь… новое?
– Я не думаю, что это новые слухи, но они… они ходят так упорно! Поэтому я весьма опасаюсь, что в них есть доля истины.
– А что это за слухи?
– Говорят, что он женился на миссис Фитцерберт.
– Да-да, я слышала. Но это просто невозможно! Как он на ней женится? Это противоречит закону. Брачный кодекс запрещает членам королевской семьи жениться или выходить замуж без согласия короля.
– Но, Ваше Величество, это не может помешать принцу осуществить свое намерение.
Королева жалобно проговорила:
– О, моя дорогая леди Харкурт, в чем мы с королем виноваты? Почему наши сыновья причиняют нам столько горя?
– Они молоды, Ваше Высочество… молоды и любвеобильны. И хотят быть независимыми.
– Но ведь он наследник престола! Нельзя же быть таким глупым!
– Он наверняка влюблен в эту женщину, а принц любому делу склонен отдаваться всей душой. Я слышала, что он без памяти влюблен в миссис Фитцерберт.
– А я слышала, что она – хорошая, добродетельная женщина. Она никогда бы этого не допустила.
– Именно потому, что она добродетельная женщина, это и стало возможным.
Королева немного помолчала, а затем спросила:
– И что мне делать?
– Ваше Величество не считает, что следует поговорить с королем?
Шарлотта повернулась к подруге.
– Я никому не могу этого сказать, но вам признаюсь. Я боюсь… за короля.
Леди Харкурт кивнула.
– Та история с Уильямом и девушкой из Портсмута… Она расстроила его больше, чем подозревают при дворе. Я слышала, как он разговаривает… без конца разговаривает сам с собой по ночам… Он… его мысли путаются. Он говорит, говорит без умолку… и порой мне совершенно неясно о чем. Он стал очень меланхоличен. Все время жалуется на сыновей, твердит, как он в них ошибся, как принц Уэльский ненавидит его, а Уильям презирает.
– Ему пускали кровь, прочищали желудок?
– Да, и очень часто. Гораздо чаще, чем все думают. Так что я не осмелюсь заговорить о принце, пока король в таком состоянии.
– Тем более что все это может оказаться чистым вымыслом, – сказала леди Харкурт.
– Да, – с благодарностью подхватила королева. – Может быть, все неправда. Но мне кажется, нам следует это выяснить.
Леди Харкурт кивнула.
– Если принц и вправду женился, – продолжала королева, – то это существенно осложнит его положение, трон под ним может зашататься. Я не могу так волновать короля.
– Ваше Величество, вы же мать принца! Может быть, вам стоит повидаться с ним… повидаться и выяснить, обоснованны ли эти слухи. Он не посмеет солгать, если вы его спросите напрямик.
– Хорошо, я так и сделаю, – вздохнула королева. – Но, моя дорогая леди Харкурт, я с содроганием думаю, какое впечатление это может произвести на короля!
– Может быть, вам не следует посвящать в происходящее короля… пока он не поправится.
Королева лучезарно улыбнулась. Она сочла предложение леди Харкурт хорошей идеей, однако в глубине души понимала, что король никогда не поправится… Королева на мгновение прикрыла своей ладонью руку леди Харкурт.
– Хорошо поговорить… с друзьями, – сказала она. – Я вызову принца в Виндзор и потребую, чтобы он сказал мне правду.
* * *
Узнав, что королева просит его приехать в Виндзор, принц отправился туда из Карлтон-хауса в своем фаэтоне.
Когда королева его увидела, ее сердце дрогнуло: он был так элегантен! Темно-синий камзол, шелковый шарф, слева – сверкающая бриллиантовая звезда… Принц возвышался над матерью.
«Как он красив!» – подумала она.
Если б только он упал перед ней на колени и попросил вступиться за него перед королем, как сделал Уильям!.. Но, разумеется, он ничего подобного делать не стал. Он стоял перед ней с дерзким видом, нисколько о ней не заботясь и всячески показывая, что он не питает любви к своей матери. Настроение королевы мгновенно переменилось: сын не давал ей возможности выразить свою любовь, а ее чувства были настолько сильны, что граничили с ненавистью. По отношению к другим людям королева никогда не испытывала столь сильных чувств – только по отношению к Георгу, обожаемому первенцу, которого в первые годы его жизни она буквально боготворила.
– Вы желали меня видеть, мама, – голос его был ледяным, в нем не ощущалось никакой теплоты, а явственно слышалось: давайте поскорее покончим со всей этой канителью, чтобы я мог уехать!
– До меня дошли слухи, – сказала королева, – слухи, которые вселяют в мою душу тревогу.
– Да, мадам?
– Это касается вас и особы по имени миссис Фитцерберт.
– В самом деле?
– Говорят, – продолжала королева, – что вы женились на данной особе. Разумеется, я знаю, что это невозможно, но…
– Отчего же невозможно, мадам? Я вполне способен совершить обряд бракосочетания.
– Я в этом не сомневаюсь, но надеюсь, вы не столь глупы… или подлы, чтобы обмануть хорошую женщину, вселив в нее веру, будто бы вы можете на ней жениться.
Королева избрала неудачную тактику. Лицо принца залилось краской гнева.
– Мадам, я женат на леди, которую я люблю и уважаю больше всех на свете!
– Женаты! Да вы не можете быть женаты!
– Я полагаю, мадам, что мне лучше судить об этом.
– Но вы же не настолько витаете в облаках, чтобы возомнить себя мужем этой особы! Вы просто не можете стать ее мужем! Разве вы не слышали о Брачном кодексе?
– Напротив, я столько слышал об этом преступном законе, что более слышать не желаю! Став королем, я перво-наперво отменю этот закон!
Королева в ужасе воззрилась на сына. Да как он смеет так говорить? Королю ведь всего сорок восемь лет… он еще сравнительно молод. А послушать Георга, так его отец уже слабоумный старик!
Она содрогнулась.
– Прошу вас, не говорите таких слов. Я не уверена, что это нельзя расценить как… как измену.
Принц расхохотался.
– Мадам, мне кажется, со мной обращаются как с идиотом или с младенцем именно потому, что в один прекрасный день я стану королем и это всем известно. Неужели о моем будущем правлении нельзя упоминать? Неужели в этом есть что-то постыдное?
– Король еще не стар.
– Он выглядит и ведет себя как старик, поэтому люди не виноваты, что считают его стариком. Однако вы попросили меня приехать, ибо до вас дошли слухи о моей женитьбе… Извольте, я скажу вам правду: я действительно женат, женат на женщине, которая достойна стать королевой Англии! Ее присутствие не опозорит вашу гостиную… Королева не выдержала:
– У нее никогда не будет возможности доказать это!
– Значит, вы не допустите ее ко двору?
– Разумеется, нет!
– Но почему? Почему?
– Потому что я не принимаю… любовниц моего сына у себя в гостиной.
– Мадам, она моя жена.
– Вы прекрасно знаете, что такого не может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43