— Как интересно, Дон.
— Как работает магнитофон? Что-нибудь уже записал.
— Изумительная машина. Очень чувствительная.
— Так что ты нарыл?
— В основном спускаемая в туалетах вода, струя душа, бьющая в ванну, треск пишущих машинок, да журналисты, говорящие сами с собой. Я и не подозревал, что журналисты очень одиноки.
— Это все?
— Нет, полностью записал «Симфонию нового мира», которую кто-то слушал по радио.
— Я думаю, ты записал что-то более важное.
— Храп, кашель, сопение…
— Ладно, Флетч, мы еще увидимся.
— Между прочим. Дон, а где вас поселили?
— В третьем «люксе». Том самом, где убили Марча. Все остальные заняты.
— Роскошно живете, а?
— В инструкции записано, что мы можем снять «люкс», если нет других свободных номеров.
— Как хорошо, что я не налогоплательщик. Чао, — и Флетч положил трубку.
Флетч переключил свою чудесную машину на приемный блок 5, установленный в третьем «люксе».
— …учились вместе, — говорил Дон Джиббс. — Всегда был сам по себе.
— Что еще? — спросил Роберт Энглехардт.
— Никто не мог понять, что это все значит. Уходил неизвестно куда вечер за вечером. Никогда не участвовал в наших пирушках. Скоро по кампусу начали ходить шутки, начинающиеся с вопроса: «Где Флетч?» Ответы могли быть самые разные. К примеру: «Обнюхивает сидения велосипедов около женского общежития».
— Понятно. Допивай бокал и пойдем на ленч.
— Эй, Боб. Мы же работаем под журналистов, не так ли? А журналисты никогда не приходят вовремя. В одном фильме…
Глава 17

1:00 Р. М. Ленч.
Большая столовая.
Флетч припозднился и, подойдя к столу, протянул руку уже сидевшему за ним Роберту Макконнеллу.
— Боб, я извиняюсь. Давай выпьем. Позволь мне угостить тебя.
У Роберта Макконнелла отвисла челюсть, глаза вылезли из орбит, лицо стало белым, как мел. Макконнелл отпрянул от стола, вскочил и, как ошпаренный, вылетел из столовой.
Кристал Фаони смотрела на Флетча.
— Что это с ним? — пожал он плечами. — Я лишь хотел извиниться за то, что обвинил его в убийстве…
Фредди Эрбатнот после тенниса благоухала, как садовая роза. Свежая, чистенькая, она, несомненно, опять помыла колени.
Льюис Грэхэм занял одно из пустующих мест. Флетч пожал ему руку.
— Несете вздор? — пробурчал Грэхэм.
На телевидении Льюис Грэхэм играл ту же роль, что передовица — в газете. Седовласый, с длинной физиономией и узким подбородком, обычно с грустно-унылым выражением лица он ежевечерне отнимал у телезрителей девяносто секунд, со скоростью пулемета выстреливая в них комментарий к какому-либо событию дня или недели, позволяя гражданам Америки осознать, что без его высокоинтеллектуального комментария они никогда бы не разобрались в происходящем.
К сожалению, его коллеги читали «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост», «Атланта конститьюшн», «Лос-Анджелес таймс», «Тайм», «Ньюсуик», «Форин Эфеэз» и Старый завет, а потому могли точнешенько определить, откуда взяты те или другие факты или предположения, изрекаемые с экрана. Потому-то журналисты и называли Льюиса Грэхэма не иначе, как Ридерз дайджест эфира.
— Я не знал, где сесть, — объяснил Грэхэм свое появление за столом Флетча. — Полагал, что ленч для всех одинаков.
Кристал Фаони не отрывала взгляда от Флетча, даже когда тот сел.
— Играли мы на равных, — подала голос Фредди. — Шесть-четыре в вашу пользу, шесть-четыре — в мою, и семь-пять — в нашу.
— В мою, — поправил ее Флетч.
— То говорит ваш мужской шовинизм.
— В мою, в мою, — упорствовал Флетч.
— Это не чистая победа. Ваши руки и ноги длиннее моих.
— Особенность тенниса состоит в том, что кто-то должен выиграть, а кто-то — проиграть, — вмешался Льюис Грэхэм.
Кристал Фаони перевела взгляд на него.
— В теннисе всегда ясно, кто выиграл, — добавил Льюис Грэхэм.
— Где вы это вычитали? — поинтересовался Флетч.
— Я заказала тебе порцию цыпленка и салат, — сообщила ему Кристал Фаони.
— Благодарю за заботу. Но мне столько не нужно.
— То есть тебе хватит одного салата?
— С лихвой.
— Тогда цыпленка съем я. Мне, как ты понимаешь, неудобно заказывать себе две порции.
— Почему это неудобно?
— О, перестань, Флетч. Ты когда-нибудь спал с толстухой?
Грэхэм заелозил локтями по столу. Затронутая тема показалась ему излишне вольной.
— Я взвешиваю ответ.
— Такой вот, как я.
— Тяжелый вопрос.
Льюис Грэхэм откашлялся.
— А вы, похоже, привыкли к легким ответам. За ленчем (Флетч съел салат, Кристал — две порции цыпленка) разговор коснулся и убийства Уолтера Марча. Выслушав Льюиса Грэхэма, изложившего прочитанное в утренних газетах вкупе с цитатой из Ветхого завета касательно бренности человеческой жизни, Кристал оторвалась от тарелки, чтобы сказать: «Вы знаете, Уолтер Марч объявил о своем уходе на пенсию».
— Я этого не знал, — повернулся к ней Грэхэм.
— Объявил.
— И что? — хмыкнула Фредди. — Ему же было за семьдесят.
— Но произошло это более пяти лет тому назад.
— Мужчины относятся к уходу на пенсию со смешанными чувствами, — изрек Льюис Грэхэм. — С одной стороны, они осознают, что устали, и хотят напоследок насладиться жизнью. С другой, с содроганием думают о потери власти, вакууме, в котором окажутся после ухода на пенсию.
Кристал, Фредди и Флетч одарили Грэхэма короткими взглядами.
— Он объявил об этом публично? — спросил Флетч.
— О, да. При большом стечении народа. На открытии новой типографии «Марч ньюспейперз» в Сан-Франциско. Меня специально послали туда. Большое событие, знаете ли. Знаменитости, дамы, сверкающие драгоценностями, словно рождественские елки, моя газета не могла остаться в стороне. Роскошный был прием. Горы закусок, ветчина, паштет из гусиной печенки, разнообразные пирожные…
— Кристал, — оборвал ее Флетч.
— Что?
— Ты голодна?
— Нет, благодарю. Только что откушала.
— Тогда не отклоняйся от темы.
— Марч воспользовался этим случаем, чтобы объявить о своем решении удалиться от дел. Сказал, что ему шестьдесят пять, он сам ввел порядок, согласно которому сотрудники корпорации, достигнув этого возраста, уходят на пенсию, и не считает возможным сделать для себя исключение, хотя теперь лучше понимает, что чувствуют те, кто достиг этого возраста. Силы-то еще есть, опыта не занимать, но закон есть закон.
— А мне-то казалось, что по его разумению установленным им правилам должны подчиняться все, кроме него самого, — ввернула Фредди.
— Так оно и было, — кивнул Льюис Грэхэм.
— Он даже сказал, — продолжила Кристал, — что распорядился перегнать яхту в Сан-Диего и ждет не дождется, когда сможет отплыть с женой в дальний круиз по островам южной части Тихого океана. Нарисовал такую идиллистическую картину, что у меня на глазах навернулись слезы. Закат солнца, надутые ветром паруса и он с женой, верным спутником жизни, на корме, взявшись за руки.
— Ему принадлежал большой катамаран, не так ли? — осведомилась Фредди.
— Тримаран, — поправил ее Грэхэм. — Три корпуса. Я однажды плавал на нем.
— Правда? — удивился Флетч.
— Довольно-таки давно. Назывался он «Лидия». Я полагал Уолтера Марча своим другом.
— И что произошло? — спросил Флетч. — Почему сорвался круиз? Тримаран дал течь?
Льюис Грэхэм пожал плечами.
— Не вижу в этом ничего удивительного, — заметила Фредди. — Многих начинает бить мелкая дрожь, когда приходит пора удаляться от дел.
— Он сказал, когда уйдет на пенсию, Кристал? Назвал конкретный срок? — Флетч не испытывал недостатка в вопросах.
— Через шесть месяцев. Тиографию открывали в декабре. Я четко помню его слова о том, что на юг они с Лидией поплывут в июне.
— Так и сказал?
— Именно так. Я сообщила об этом в газету. Все сообщили. Чтобы убедиться, достаточно заглянуть в архив. «УОЛТЕР МАРЧ ОБЪЯВЛЯЕТ ОБ УХОДЕ НА ПЕНСИЮ». Заголовок на первой полосе. А более всего в сложившейся ситуации радовало его то, что «Марч ньюспейперз» остается в надежных руках.
— Чьих же? — последовал естественный вопрос Флетча.
— Догадайся, — улыбнулась Кристал.
— Маленького мерзавца, — ответил Льюис Грэхэм. — Младшего.
— Я видела его сегодня утром, — сообщила Кристал. — В лифте. Выглядел он ужасно. Мертвые глаза на сером лице. Казалось, умер он, а не его отец.
— Его можно понять, — такая перемена в Младшем не удивила Флетча.
— А выражение лица у него было такое, словно он уже лежит в гробу. В лифте все молчали.
— Так почему же Уолтер Марч не ушел на пенсию, если объявил об этом? — Флетч оглядел своих собеседников. — Вот в чем вопрос.
— Потому что хотел стать президентом Ассоциации американских журналистов, — ответил Льюис Грэхэм. — Как видите, все ясно, как божий день. Очень хотел. Я это знаю наверняка.
Вновь на нем сошлись взгляды Фредди, Кристал и Флетча.
— Он хотел увенчать свою карьеру президентством в ААЖ. Говорил мне об этом давно. Лет восемь-десять назад. Просил поддержки.
— И вы обещали поддержать его?
— Разумеется. Тогда. Ему до пенсии оставалось несколько лет, мне — почти целое десятилетие. Тогда.
Официант налил всем кофе.
— Два или три раза его имя значилось в списке претендентов. Мое — ни разу. Но побеждал не он, — Грэхэм отодвинул от себя полную чашку. — До последнего года. Когда мы оба претендовали на этот пост.
— Понятно, — отозвался Флетч.
— Уолтер Марч и я в разных весовых категориях. У него есть своя корпорация, у меня — нет, — на бледных щеках Грэхэма затеплился румянец. — Первого января следующего года я должен уйти на пенсию. Так что до следующих выборов мне не дотянуть.
— А по уставу ААЖ пост президента может занимать только работающий журналист, — добавила Кристал.
— Совершенно верно, — кивнул Грэхэм. — Пенсионерам путь закрыт.
— Поэтому-то вы перестали полагать Уолтера Марча своим другом? — спросила Фредди. — Потому что на выборах стали соперниками?
— О, нет, — покачал головой Грэхэм. — Я уже старый, много повидал. Хорошо знаком с миром политики. И прекрасно знаю, что в предвыборных кампаниях все средства хороши. Я был тому свидетель. И не один раз, — он оглядел куда более молодых Фредди, Кристал, Флетча. — Да и вы многое видели. Но я никак не ожидал оказаться жертвой такой вот кампании.
Старший официант указал подошедшему к нему коридорному на Флетча.
— Наверное, все вы знаете, что Уолтер Марч содержал свору частных детективов.
Кристал, Фредди, Флетч промолчали. Грэхэм откинулся на спинку стула.
— Конец истории.
Коридорный остановился у стула Флетча.
— Вас просят к телефону, мистер Флетч. Не могли бы вы пройти со мной?
Флетч положил салфетку на стол. Встал.
— Я бы не посмел побеспокоить вас, — продолжил коридорный, — но звонят из Пентагона.
Глава 18
— Одну минуту, сэр. С вами будет говорить майор Леттвин.
Флетча отвели к настенному телефону в коридоре у входа в большую столовую.
Через стеклянную панель в конце коридора, заменяющую стену, в нескольких метрах от него, он видел, как сверкают под солнцем крыши машин на автостоянке.
— Добрый день, — поздоровался майор Леттвин. — Имею ли я честь говорить с Ирвином Морисом Флетчером?
Густой южный акцент.
— Так точно.
— Ветеран военно-морского флота Соединенных Штатов?
— Да.
— Регистрационный номер 1893983?
— Был. Я его освободил. Можете дать ему кому-нибудь еще.
— Так вот, сэр, один востроглазый мальчуган прочел в газете об убийстве… этого… ну как же его…
— Уолтера Марча, — после долгой паузы ответил Флетч.
— Уолтера Марча, — согласился майор. — Похоже, вы опять попали в самое пекло, не так ли?
— В данную минуту я попал на ленч.
— Во всяком случае этот востроглазый мальчуган, кстати, он из Теннесси, подозреваю, в родных краях он славился тем, что мог с сотни метров выстрелить курице в глаз, читая статью об убийстве Уолтера Марча, обратил внимание на вашу фамилию.
— И что? — поинтересовался Флетч.
— Послушайте, вас нет в списке подозреваемых?
— Нет.
— То есть можно гарантировать, что на этот раз вы никоим образом не связаны с убийством?
— Когда убили Уолтера Марча, меня здесь не было. Я летел над Атлантическим океаном. Из Италии.
— Видите ли, статья так написана, что можно подумать всякое. И почему журналисты так делают? По мне лучше б они ничего не писали, — майор Леттвин запнулся. — О, простите, вы же журналист, не так ли? Впрочем, я ничего не имею против спортивных обозревателей.
— Я не обозреваю спорт.
— Короче, он обратил внимание на вашу фамилию. Действительно, много ли найдется Ирвинов Морисов Флетчеров? — Флетч едва сдержался, чтобы не ответить: «Не знаю». — Заглянул в наши архивы, здесь, в Пентагоне, и, естественно, нашел вас. Регистрационный номер 1893983. Это вы?
— Майор, чего вы от меня хотите? Все-таки вы звоните по межгороду. Вдруг нас слушает кто-нибудь из налогоплательщиков?
— Это точно, — майор хохотнул. — Это точно. Последовала длительная пауза.
— Майор?
— Дело в том, что мы давно разыскиваем вас.
— Почему?
— Мы задолжали вам Бронзовую звезду. Вы это знаете?
— Ходили такие слухи.
— Раз вы это знали, почему не получили ее?
— Я…
— Мне представляется, что Бронзовую звезду надобно носить на груди, раз уж заслужил такую высокую награду. Это дело серьезное.
— Майор, благодарю за беспокойство…
— Пустяки, пустяки. Я лишь выполняю свой долг. В Пентагоне так много народу, что работу так и рвут друг у друга из рук. Поэтому редко удается сделать что-то полезное.
Через автостоянку шел мужчина, засунув руки в карманы джине.
— Вы еще пробудете там несколько дней, мистер Флетчер?
— Где?
— Где сейчас находитесь. Плантация Хендрикса. Хендрикс, штат Виргиния.
— Да.
Мужчина был в синей джинсовой куртке.
— Полагаю, я найду какого-нибудь генерала, уверяю вас, в Пентагоне это не составит большого труда. В любом кафетерии генералов у нас больше, чем в армии Наполеона. Если мы украсим ими статую Свободы, никто и не заметит облупившейся краски. Полагаю, он не перетрудится, прогулявшись в Хендрикс.
— Генерала? Что-то я вас не понял, майор.
Свои курчавые, обильно тронутые сединой волосы мужчина стриг коротко.
— Я толкую о церемонии вашего награждения. Перед коллегами-журналистами. Вручение Бронзовой звезды…
Мужчина, который спрашивал у миссис Лири о прибытии Уолтера Марча, уходил все дальше от особняка.
— Майор, мне надо идти.
— Да и Военно-морскому флоту не помешает реклама, знаете ли. В наши дни…
— Майор, должен бежать. Экстренная ситуация. У меня загорелись брюки. Перезвоните позже.
Флетч повесил трубку, повернулся, побежал к торцу коридора. Нашел пожарную дверь с табличкой «Запасной выход», открыл ее, слетел по ступеням. На автостоянке он сбавил шаг, дабы не привлекать внимания. Среди машин не было ни души.
Мужчина уходил все дальше.
Флетч перемахнул через выкрашенный белой краской рельс ограждения, двинулся вниз по склону. Мужчина уже скрылся меж двух кустов рододендронов. Флетч последовал за ним. Увидел, что мужчина стоит под яблоней, не вынимая рук из карманов, и смотрит на него.
Флетч медленно двинулся к нему.
Мужчина вытащил руки из карманов, повернулся и побежал вниз по склону, к сосновой роще, за которой находилась конюшня. Флетч заметил, что он в теннисных туфлях. Флетч припустил следом, но, вбежав в сосновую рощу, поскользнулся. Он схватился за тоненький ствол, пытаясь удержаться на ногах, вымазал руку в смоле, но все равно упал.
Подняв голову, он осмотрелся в поисках мужчины, но тот словно растворился в воздухе. Флетч встал, пошел к конюшне, пытаясь на ходу оттереть смолу с ладоней. В середине дня в конюшне, естественно, царила тишина. На лошадях привыкли ездить утром и вечером. Днем лошади и конюхи отдыхали.
Несколько минут Флетч поглаживал лошадь, на которой ездил утром, спрашивая, не видела ли она, куда побежал мужчина, и сам отвечая за нее: «Вон туда». Затем вернулся в особняк-отель.
Глава 19

2:00 Р. М.
КОМПЬЮТЕРЫ И ВОЗМОЖНОСТЬ ИХ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ В ЖУРНАЛИСТИКЕ.
Доктор Хайрэм Вонг.
Гостиная.
С магнитофонной ленты.
Приемный блок 1.
«Люкс» 12 (миссис Уолтер Марч и Уолтер Марч младший).
— Бэнди звонил из Лос-Анджелеса, Младший. Какие-то проблемы, справиться самостоятельно он не может. И Мазур спрашивает, надо ли давать информацию о том баскетбольном скандале в Нью-Йорке…
Ответа не последовало.
— Ты идешь на ленч? — спросила Лидия сына. Ответа не последовало.
— О, ради бога. Младший. Встряхнись! Твой отец умер, и кто-то должен принимать решения за редакторов. Они не способны брать ответственность на себя. Не приучены.
В ответ то же молчание.
— Я прикажу принести ленч в номер. Нельзя же жить на одних «Кровавых Мэри…»
С магнитофонной ленты.
Приемный блок 9.
Номер 36 (Ролли Уишэм).
— Если позволите, я задам вопрос первым, капитан Нил.
— Даже не знаю. Как только вы, журналисты, начинаете задавать вопросы, вас уже не остановишь. Я это испытал на себе.
— Только один: почему вы допрашиваете меня?
— Мы полагаем, что у вас был мотив для убийства Уолтера Марча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18