Во взгляде ее отражалось легкое удивление.
— Привет, миссис Флетчер, — Хелена пожала руку Фредди.
— Она — не миссис Флетчер, — внес ясность Флетч.
— О, извините, — улыбнулась Хелена. — Мы привыкли к тому, что Флетч всегда приезжает с миссис Флетчер.
— Это Фредди Эрбатнот.
— Фредди? У многих твоих подружек мужские имена. В Италии мы встретили тебя с Энди… фамилии не помню.
— Барбара и Линда, — Флетч напомнил ей имена его жен. — Джоан… — тут уже речь шла о жене, вернее, вдове Стэнуика.
— Должно быть, есть в тебе какая-то странность, да вот мне никак не удается сформулировать, в чем же она заключается.
— Наверняка есть, — поддакнула Фредди Эрбатнот.
— К тому же, Хелена, мисс Эрбатнот и я впервые встретились в самолете.
— Столь стремительное развитие ваших отношений для меня не сюрприз, — фыркнула Хелена. — Помнится, мы обедали в Нью-Йорке, и я заметила, что ты посматриваешь на девушку за соседним столиком. Она тоже начала посматривать на тебя и, не успели мы оглянуться, как вы оба исчезли! Ты даже не извинился за столь ранний уход. Не сказал ни слова! Ушел, не доев десерта.
— Я не мог уйти без сладкого.
— Все у Флетча не так, как у людей, — Хелена обращалась к Фредди. — Взять хотя бы взносы. Перед самым конгрессом он до последнего цента оплатил долг перед ААЖ, а ведь раньше много лет манкировал взносами.
— Она знает, — пробурчал Флетч. — Флетч, дорогой, мы просто потрясены.
— Я сам себе удивляюсь. Прошу вас, Хелена, никому не говорите об этом. Может пострадать моя репутация.
— Флетч, милый, — Хелена с улыбкой положила руку ему на плечо, — уж ей-то уже ничего не грозит.
— Я сожалею о случившемся, Хелена, — резко сменил тему Флетч.
На лице Хелены Уилльямс тут же отразилась печаль.
— Преступление века, — ее муж издавал в Нью-Йорке ежедневную газету. — Преступление века, Флетч.
— Сенсация, что надо, — пробормотала Фредди.
— Сегодня утром мы провели голосование, те, кто приехал заранее, отменять конгресс или нет. И решили открыть его в намеченный срок. Люди-то уже выехали, так что ничего иного нам и не оставалось. Подготовка закончена. И полиция попросила задержаться всех, кто находился на плантации на момент убийства. И потом, конгресс поможет нам отвлечься от этой ужасной трагедии. Уолтер Марч! — она вскинула руки. — Кто мог такое представить?
— Лидия здесь, Хелена? — спросил Флетч. — Она обнаружила тело! Она принимала ванну и услышала какой-то булькающий звук. Она полагала, что Уолтер ушел из номера, а потому поначалу подумала, что булькает вода в трубах. Но булькание продолжалось, доносясь из спальни. А потому она вылезла из ванны, обмоталась полотенцем и открыла дверь. Уолтер полулежал на одной из кроватей, раскинув руки, лицом вниз, а из его спины торчали ножницы. И на ее глазах он сполз на пол и упал на спину! Ножницы, должно быть, вонзились еще глубже. Она сказала, что он выгнулся, а потом затих. Жизнь покинула его.
Теперь на лице Хелены отражалось искреннее, а не дежурное сострадание.
— Бедная Лидия! Она не знала, что и делать. Выбежала в коридор в одном полотенце и забарабанила мне в дверь. Я только что встала. Еще не было и восьми. Открыла дверь, а там Лидия, в полотенце, в ее-то семьдесят лет, с открытым ртом и закрытыми глазами! Я усадила ее на кровать и она упала на спину! Лишилась чувств! Я побежала в ее номер за Уолтером. В ночной рубашке. А он лежит на полу, уставившись в потолок невидящими глазами. Естественно, я подумала, что у него сердечный приступ. Крови я не заметила. И сама чуть не грохнулась в обморок. Услышала чей-то вопль. Потом мне сказали, что вопила я сама, — Хелена отвернулась, коснулась пальцами шеи. — Но я в этом не уверена.
— Могу я чем-нибудь вам помочь, Хелена? — спросил Флетч. — Что-нибудь сделать?
— Нет, — она покачала головой. — Я выпила бренди до завтрака. Приличную дозу. И не позавтракала. Здешний доктор, не знаю его имени, дал мне какую-то таблетку. От нее в голове у меня абсолютная пустота. Я выпила чай с гренком, — Хелена улыбнулась. — Хватит об этом. Все равно Уолтера не вернешь. А теперь расскажи мне о себе, Флетч. На кого ты теперь работаешь?
— ЦРУ, — и посмотрел на Фредди Эрбатнот. — Я приехал сюда, чтобы записать на пленку все ваши постельные разговоры.
— Ты всегда отличался тонким чувством юмора, — улыбнулась Хелена. — Детки, не хотите ли вы поселиться в одном номере? С местами у нас напряженно.
— Только не это, — воскликнул Флетч. — Подозреваю, она храпит.
— Я не храплю.
— Откуда вы знаете?
— Мне бы сказали.
— Вы так хорошо смотритесь вместе, — Хелена пе-реводила взгляд с Флетча на Фредди. — Идеальная пара. О, да это Хай Литвак. Я не видела, как он пришел. Должна с ним поздороваться. Напомнить, что он выступает сегодня после обеда.
Хелена одновременно пожала руки Флетчу и Фредди, словно венчающий их священник.
— Мы должны жить и в присутствии смерти, — и поспешила навстречу Литваку.
— И умирать в присутствии жизни, — добавил Флетч.
Глава 5
Приняв душ, Флетч сел на краешек кровати и открыл чемодан, который достал из ячейки 719 автоматической камеры хранения в Национальном аэропорту.
Сквозь стену до него доносилось жужжание фена Фредерики Эрбатнот.
Следуя за портье, они вышли из вестибюля через боковую дверь, поднялись по ступеням, обогнули угол и зашагали по коридору одной из пристроек. Флетч сам нес свои чемоданы.
У номера 77 портье поставил чемоданы Фредди на пол, вставил ключ в замочную скважину.
— А где мой номер? — спросил Флетч.
— Следующая дверь, сэр. Семьдесят девятый, сэр.
— О, нет, — простонал Флетч.
Из-за плеча портье ему улыбалась Фредди.
— Дайте мне мой ключ, — попросил Флетч. Портье протянул ключ.
— Знаете, — обратился Флетч к Фредди Эрбатнот, — вы в полной мере соответствуете тому образу, что создало мое воображение.
— Ваши чемоданы не подходят друг к другу, — ответила она.
В его комнате было четыре двери: в коридор, на улицу и в соседние номера, обе запертые.
Прежде, чем принять душ, Флетч сдвинул стеклянную дверь, что вела на улицу. Посмотрел на бассейн, на берегу загорали женщины, в воде плескались дети. На корты слева от бассейна, числом шесть. На двух играли.
Чемодан был полон.
Посередине стоял магнитофон, с привычными клавишами на панели, с двумя динамиками размером с пачку сигарет, уже снабженный кассетой с пленкой. В специальном кармане на крышке лежали еще тридцать пять кассет. Суммарно на семьдесят два часа записи. У дальней стенки чемодана, между петлями и магнитофоном, вытянулись два ряда приемных блоков, всего двадцать четыре, каждый со своей кнопкой. Справа на магнитофоне располагалась ручка тонкой настройки, слева — регулятор громкости. Слева от магнитофона, в отдельном отделении, лежал полиэтиленовый мешочек с «жучками». Флетч высыпал их на кровать. Двадцать четыре, на каждом своя цифирка.
Флетч приложил один к металлической стойке кровати, чтобы убедиться, что он снабжен магнитом.
Между магнитофоном и другой стенкой чемодана, с замками, оставалась тонкая щель с двумя более широкими отверстиями по краям. Флетч сунул в них указательные пальцы и выудил из щели миниатюрные наушники и телескопическую антенну.
В отделении справа от магнитофона он нашел провод со штекером и штепселем.
Нигде, ни на магнитофоне, ни на кассетах, ни даже на чемодане Флетч не обнаружил фирменного знака изготовителя.
Флетч осмотрел антенну, подсоединил магнитофон к сети, воткнув штепсель в розетку на стене, выбрал «жучок» с номером 8, поставил его рядом с настольной лампой, нажал кнопку на приемном блоке с цифрой «8», вдавил клавишу «Запись» и произнес:
— Слушайте, Эггерз, Гордон, и Фейбенс, Ричард! — на диске регулятора громкости задергалась стрелка с красным наконечником. Машина работала. Флетч чуть крутанул диск против часовой стрелки. — Это ваш приятель, Ирвин Морис Флетчер, говорит с вами с прекрасной Плантации Хендрикса, что находится в Хендриксе, штат Виргиния. Разумеется, у меня нет привычки участвовать в журналистских сборищах, но своей настойчивостью вы убедили меня в неизбежности этой поездки, и я должен поблагодарить вас, что вы не отправили меня в какую-нибудь дыру.
Флетч отжал клавишу «Запись», перекрутил пленку назад, нажал на клавишу «Пуск».
Гром собственного голоса заставил его подпрыгнуть и он поспешно повернул регулятор громкости против часовой стрелки.
Флетч выслушал собственный монолог. Посмеиваясь про себя, он прогулялся в ванную, вернулся со стаканом воды, присел на краешек кровати, вновь нажал клавишу «Запись» и продолжил, обращаясь к воображаемым слушателям:
— Очевидно, я мог бы семьдесят два часа заполнять ваши пленки шутками, песнями и забавными историями, но, если я правильно вас понял, сюда меня послали не за этим.
На случай моей смерти или иного, не менее печального события, я хочу, чтобы тот, кто найдет в моей комнате этот ужасный агрегат, понял, что здесь происходит и почему я занимаюсь этим делом.
Меня шантажировало Центральное Разведывательное Управление, угрожая посадить на двадцать лет в тюрьму за неуплату федеральных налогов, незаконный вывоз денег из Соединенных Штатов плюс невозможность отчитаться за получение этих денег. Потребовали они следующее: расставить подслушивающие устройства к комнатах моих коллег-журналистов на конгрессе ААЖ на Плантации Хендрикса и записать на пленку их ночные беседы.
Кто бы мог подумать, что у богатых могут возникнуть подобные проблемы?
Я принял это малопочетное предложение по трем причинам, очевидным для любого журналиста.
Для Эггерза, Гордона, Фейбенса, Ричарда, Джиббса, Дона, Энглехардта, Роберта и всей вашей братии, у которой задница там, где положено быть рту, я хочу сказать следующее.
Во-первых, подозреваю, вы все трахаетесь с козами и курами.
Во-вторых, человек, который интересовал вас более всего, Уолтер Марч, мертв. И с этим вам ничего не поделать.
И возникает естественный вопрос, а нет ли взаимосвязи между вашим интересом к Уолтеру Марчу и причиной его смерти.
В-третьих, Фредерика Эрбатнот проявила чудеса изобретательности, чтобы сблизиться со мной. Она чертовски соблазнительна. Однако вы, парни, похоже, запредельно глупы. Разве можно требовать от человека выполнения порученного, всемерно отвлекая его от дела?
Это не последняя шутка. Далее я постараюсь выучить все песенки в паре-тройке детских книжек и пропою их вам на ночь.
Флетч выключил магнитофон, посидел пару минут, глядя на него. Затем поставил чемодан на пол и, с откинутой крышкой, задвинул под кровать. Опустившись на колени, закрепил антенну в пружинах кровати.
Лег на живот, вынул штепсель из розетки, протащил провод между изголовьем и стеной, чтобы его никто не видел, снова воткнул штепсель в розетку.
Когда Флетч вылезал из-под кровати, его левая рука нащупала лежащий на полу конверт. Он мог поклясться, что раньше конверта не было. Не мог он и выпасть из чемодана.
Заклеить конверт отправитель не удосужился. В записке, которую извлек Флетч, значилось:
«Дорогой мистер Флетчер!
Наши представители в Италии, объясняя вам задание, упомянули лишь Уолтера Марча.
Как вы уже убедились сами, оборудование, которым мы вас снабдили, включает двадцать четыре микрофона-передатчика и столько же приемных устройств. В укрепление наших контактов с журналистами мы бы хотели, чтобы микрофоны оказались в номерах тех, кто значится в прилагаемом списке. Остальные вы можете установить у журналистов помоложе, которые, по вашему мнению, со временем смогут занять ведущие позиции в информационном бизнесе. Мы сочтем задание выполненным лишь при эффективном использовании всех комплектов…»
Рядом с каждой фамилией упоминалось место работы: теле — или радиокомпания, газета, журнал. Впрочем, люди были столь известные, что никаких уточнений не требовалось.
В список входили мистер и миссис Уолтер Марч, Уолтер Марч младший, Леона Хэтч, Роберт Макконнелл, Ролли Уишэм, Льюис Грэхэм, Хай Литвак, Шелдон Леви, мистер и миссис Джейк Уилльямс, Нетти Хорн, Фрэнк Джиллес, Том Локхарт, Ричард Болдридж, Стюарт Пойнтон, Элеанор Иглз и Оскар Перлман.
— Сукины дети, — процедил Флетч. — Сукины дети.
Подпись, разумеется, отсутствовала, лишь несколько слов у нижней кромки листа: «Мы пользуемся бумагой, изготовленной из макулатуры».
Глава 6
Флетч снял трубку со звонящего телефона.
— Позвольте поблагодарить вас за то, что вы соизволили позвонить мне.
— Это Рональд Албемарл Блоджетт Ислингтон Димуитти Флетчер? — спросил женский голос.
— О, нет. Разумеется, нет. Кто может называть его бешеным, подумал он. Ему вспомнилось, как давным-давно кто-то пошутил, сказав, что при отсутствии интересных материалов Флетч укусит собаку, лишь бы не уменьшился тираж.
Кто же именно?
— Кристал! — воскликнул он. — Подруженька моя, задница моя милая. Как поживаешь?
Хихикание. Как обычно. Кристал в своем амплуа.
— Все еще тревожишься из-за своего веса, старушка? Число подбородков не уменьшается?
В отличие от настоящих кристаллов Кристал Фаони не просвечивалась насквозь. Просто ей не повезло в тот миг, когда пришла пора заменить в регистрационной книге запись младенец-девочка на нечто более специфическое. Вот ее родители и дали волю воображению.
С черными волосами, ширококостная, а что кости без мяса, аппетитом Кристал могла потягаться с проснувшимся после зимней спячки медведем.
Прибавьте к этому огромные, широко посаженные карие глаза, нежную бархатистую кожу и быстрый ум, рассчитывавший все на много ходов вперед, отчего тело могло и не перемещаться в пространстве, ибо логическими рассуждениями Фаони обычно находила истину.
С Флетчем она работала в одной чикагской газете.
— У тебя все нормально?
— Я подумала, что мы можем встретиться в баре перед банкетом и как следует напиться.
— Я-то собирался пойти в сауну, а потом на массаж, — просмотрев рекламный буклет, Флетч отметил наличие тренажерного зала, сауны и массажного кабинета, открытых с десяти утра до семи вечера.
— О, Флетч, — вздохнула Кристал. — Ну почему ты всегда заботишься о своем здоровье?
— Последние двадцать четыре часа я не вылезал из самолетов и аэропортов. У меня затекли все мышцы.
— Ты уже напился? По голосу этого не чувствуется.
— Капли во рту не было. Ты все еще работаешь в Чикаго?
— Почему люди ездят на конгрессы? — задала Кристал риторический вопрос.
— Чтобы носить маски и взрывать хлопушки?
— Нет.
— Я не знаю, Кристал. На конгрессе я впервые.
— Так почему ты здесь, Ай-эм Флетчер?
О боже, мысленно простонал Флетч. Все его знакомые знали, что он не любитель конгрессов и прочих многолюдных сборищ.
И не отличался аккуратностью в уплате членских взносов.
— Э…
— Попробую угадать. Ты — безработный, так?
— С одного места я ушел, а на другое еще не поступил.
— Ясно. Так вернемся к исходному вопросу: «Почему люди ездят на конгрессы?»
— Чтобы найти работу?
— Примерно половина. Чтобы найти работу, если не имеют оной, или чтобы получить новую, лучше оплачиваемую, если они и так при деле.
— Ты, несомненно, права.
— Примерно треть участников конгресса ищет, кого бы нанять. Конгресс, мой дорогой мистер Флетч, как тебе хорошо известно, большая мясная ярмарка. И нет нужды напоминать, что я — солидный кусок мяса.
— Если память мне не изменяет, с тобой ни одна комната не покажется пустой.
— Не заметить меня может только слепой.
— А как насчет остальных шестнадцати с семью десятыми процентов?
— Что-что?
— Ты вот сказала, что половина участников конгресса ищут работу, а треть — работников. Остается шестнадцать и семь десятых процентов. Что делают здесь они?
— А, вот ты о ком. Это люди, которые могут бросить любое дело, даже если они не ударяют пальцем о палец, и поехать куда, за чем и когда угодно, лишь бы за чужой счет, а еще лучше, за счет своей компании.
— Вас понял.
— К сожалению, бедная Кристал Фаони, да, полагаю, и ты, не входят в их число, ибо приехала сюда на собственные, быстро убывающие сбережения.
— Кристал, как ты узнала, что я безработный? — Если бы ты работал, то собирал материал для очередной статьи и на конгресс тебя бы не загнали даже под дулом пистолета. Так?
— Но, Кристал, ты же знаешь, я делаю все, что мне скажут.
— Помнишь, как тебя нашли спящим под прилавком в кафетерии редакции?
— Я заработался допоздна.
— Но, Флетч, ты был не один. С одной из дежурных телефонисток.
— И что?
— По крайней мере, на тебе были джинсы. С аккуратно застегнутой молнией. И ничего более.
— Мы заснули.
— Я понимаю. Джек Сандерс едва не лопнул от негодования. Сотрудники кафетерия отказались в тот день работать…
— Больше всего шума бывает из-за сущих пустяков.
— Я осталась без ленча, Флетч, а для меня это не пустяк. Если бы ты тогда работал у старины Марча, то вылетел бы на улицу, не успев надеть рубашку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18