И мы обязательно еще встретимся, совсем скоро! Генри и я достаточно богаты, чтобы часто навещать вас, но и ты тоже должна приехать в Лондон и погостить у нас. Тогда ты сможешь увидеть все своими глазами.
– Не думаю, что это когда-нибудь случится, – печально ответила Сесили, – но если ты станешь мне писать, это будет почти так же замечательно.
После этого сестры обнялись снова – в последний раз, и Маргарет, её муж и их челядь пустились в долгий путь к Лондону.
Глава 24
Как-то вечером в начале мая Том сидел со своей сестрой Маргарет и её мужем Генри в их доме на Бишопсгейт-стрит за поздним ужином. Сегодня утром господин Тома, Ричард Глостерский, созвал совместное заседание обеих палат парламента и городского магистрата и привел их к присяге на верность сюзерену, королю Эдуарду, пятому по счету под этим именем, двенадцатилетнему мальчику. Тем самым был положен конец лихорадочной суете в верхах и ужасным страхам, которые терзали низы, особенно измучив лондонцев, у них прямо-таки душа уходила в пятки. Теперь народ вздохнул с облегчением, начиная надеяться, что, может быть, жизнь и вернется в свою нормальную колею после всего, что было.
– Говорят, – произнес Генри, нарушая царившую в комнате тишину, – что лорд Говард отослал домой тридцать человек из своей свиты. Это добрый знак, видимо, милорд считает, что все будет в порядке.
– По всему городу одно и то же, – отозвалась Маргарет. – Из-за всех этих аристократов, понаехавших с вооруженной охраной на коронацию, в гостиницах невозможно было найти ни одной свободной комнаты. Но этим вечером из всех ворот потянулись люди, толпами покидающие Лондон.
– Как ты думаешь, что он сделает теперь? – спросил Генри Тома. – Я имею в виду лорда-протектора.
– Сформирует Тайный Совет, – ответил Том, разбавляя в своем кубке вино водой, пока оно не приняло нежно-розовый цвет – Это очевидно. А что до того, кого он туда пригласит... Думаю, он оставит там почти всех, кто был в Совете и при покойном короле. Это – достойные, честные, здравомыслящие люди, по крайней мере большинство из них.
– За исключением одного или двух аристократов, – сухо заметил Генри. – Ротерхэму не быть больше канцлером после того, как он передал Большую печать королеве. Но он, правда, всегда был человеком государыни.
– Ох уж эта женщина! – раздраженно воскликнул Том. – Я еще не слышал всей истории о том, почему она удрала в монастырь...
– А мы еще не слышали всей твоей истории, – быстро отозвался Генри. – Подлей себе еще вина и поведай нам все с самого начала. А потом мы расскажем тебе, что происходило здесь. До сих пор не могу поверить, что мы поженились и покинули «Имение Морлэндов» всего три месяца назад!
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – кивнул Том. – Так вот, был только конец февраля, когда милорд попрощался с королем Эдуардом и мы отправились в Йоркшир. Тогда мы думали, что никто из нас не увидит теперь Лондона по меньшей мере несколько лет, если вообще когда-нибудь увидит. А сейчас король мертв. Ему же не было и сорока, так ведь?
Генри кивнул.
– Все случилось так неожиданно. Он простудился, когда ездил с друзьями на рыбалку, слег в постель и так больше и не поднялся. Никто не понимает, почему он умер. Было такое впечатление, что он просто истаял.
Они обменялись тяжелыми, многозначительными взглядами. Наконец Маргарет произнесла страшное слово вслух.
– Яд? – выдохнула она. – Не могу в это поверить, – воскликнул Генри. – В целом свете у него не было ни единого врага. Кто мог это сделать? Нет, я думаю, он просто отжил свое, вот и все. Но какая неразбериха началась после его смерти! Перед тем как испустить дух, король успел сказать, что назначает Глостера лордом-протектором, и первое, что сделала королева сразу после кончины супруга, – это изготовилась отхватить нового короля и убить Глостера. – Генри содрогнулся. – Говорю тебе, я тогда всерьез подумывал о том, чтобы на время отправить Маргарет обратно в «Имение Морлэндов», хотя мы только что прибыли оттуда. Ты не представляешь, что здесь творилось!
– А у нас в Миддлхэме не было никакой сумятицы, – ответил Том. – Но все было так ужасно! Мы не пробыли дома и месяца, как прискакал гонец с этим известием. Милорд страшно опечалился. Он действительно любил своего брата, ты же знаешь, и очень страдал от того, что тогда, в феврале, даже не подозревал, что видит Эдуарда в последний раз. Хорошо еще, что на лорда Ричарда сразу свалилось столько забот и особенно тосковать ему было некогда. Ведь он всю жизнь следовал за королем Эдуардом и верно служил ему, и я думаю, что милорд мог бы и сломаться, если бы в Лондоне не начался весь этот кошмар.
– Стало быть, он сразу узнал, что у нас тут неспокойно?
– О да! Письмо, видишь ли, было от лорда Гастингса, а не от королевы и не от Тайного Совета или каких-нибудь других официальных лиц. В послании сообщалось, что король умер, вверив страну заботам милорда. В нем также содержалась настоятельная просьба защитить юного короля и самому как можно скорее прибыть в Лондон. Я так думаю, что обо всем остальном Глостер догадался сам. Он немедленно написал королеве и членам Тайного Совета, а также новому королю в Ладлоу, а тем временем от Гастингса приходили все новые вести, одна хуже другой. И ни слова ни от кого другого, если не считать человека Букингема, прискакавшего с предложением предоставить герцогу тысячу вооруженных людей. Мы все понимали, что если королеве удастся захватить власть, она не успокоится, пока милорд, миледи и их сын не будут мертвы.
– Тогда почему же он сразу не пошел с армией на юг? – спросила Маргарет. – Я бы на его месте так и сделала! Я не стала бы полагаться на судьбу.
– Как он мог? – ответил вопросом на вопрос Том. – Не говори глупостей, Мег. Это было бы открытым вызовом королеве и выглядело бы так, словно Глостер пытается присвоить то, что ему не принадлежит. Нет, ему надо было вести себя так, как будто ничего не происходит, как будто все нормально, поэтому-то он и отправился на юг и сопровождении всего нескольких облаченных в траур человек из своей свиты, чтобы – в качестве лорда-протектора встретить в пути короля. Риверс говорил, что они увиделись в Нортгемптоне. Кстати, я никак не могу понять этого человека.
– Риверса? Но почему? – Ну, он же должен был знать, что замышляет королева... Ведь он вез молодого короля в Лондон с огромной охраной – думаю, там было не меньше тысячи солдат – и все-таки послал наилюбезнейшее письмо милорду, предложив встретиться на полпути. Другой бы рассудил, что ему следует во весь опор скакать в Лондон, избегая свидания с милордом... А потом, прибыв в Нортгемптон, Риверс отправляет короля с охраной в Стратфорд и остается дожидаться милорда в одиночестве. Никак не могу понять, чего он хотел этим добиться...
– Видимо, он колебался, – задумчиво проговорил Генри. – Может быть, он до конца был предан королеве и пытался задобрить противоположную сторону. И что случилось, когда они встретились?
– О, он заявил милорду, что в Нортгемптоне слишком мало места, чтобы разместить и свиту короля, и людей милорда, поэтому он, дескать, и отправил Его Величество в Стратфорд. Милорд на это ничего не ответил, только бросил на Риверса тяжелый взгляд и предложил отужинать. Они как раз садились за стол, когда приехал Букингем и присоединился к ним – это превращалось в своего рода званый ужин, – заметил Том, вспомнив тот странный вечер. – Один или двое из нас там присутствовали, добавил он. – Это была маленькая комната в какой-то гостинице. В центре стоял стол со скамьями, в канделябрах на всех стенах горели свечи. И сидели за столом три лорда, ели, пили, разговаривали и смеялись, какое-то место вне этого мира... Можно было подумать, что им и дела нет до того, что творится в стране.
– Они хоть упоминали о том, что происходит?
– Нет, совсем нет, – ответил Том – Они просто болтали, как давние друзья. Лорд Риверс, как вы знаете, человек высокообразованный и чрезвычайно остроумный, а лорд Букингем очень живой и разговорчивый, так что застолье удалось на славу. Милорд говорил мало, но его глаза постоянно перебегали с одного собеседника на другого, и он чуть заметно улыбался, так что можно было понять, как он доволен этим ужином. Когда Риверс собрался было встать из-за стола и отправиться спать, милорд удержал его и они проболтали еще с час. Было такое впечатление, что Глостеру не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался.
– Возможно, ему не хотелось думать о том, что предстояло сделать, – проронила Маргарет. – А может быть, он и правда любил лорда Риверса и ему тяжело было заключать его под стражу.
Том покачал головой.
– Не думаю. Может быть, лорд Ричард и восхищался несомненными талантами Риверса, но никогда не любил людей, не отличавшихся добродетелью.
– Говорят, Риверс носил под своими богатыми одеждами простую власяницу, – заметила Маргарет. – Разве это не добродетель?
– И Глостер любил своего брата Кларенса, напомнил Генри. – А уж того-то никак нельзя назвать добродетельным человеком.
– Нет, но он был его братом. Этим все и объясняется. Как бы то ни было, на рассвете следующего дня люди Глостера окружили покои Риверса и взяли его под стражу, как только он вышел. Потом милорд и Букингем отправились в Стратфорд и застали короля как раз в ту минуту, когда он садился на лошадь. Это было потрясающее зрелище, – заметил Том. – С одной стороны – милорд с несколькими безоружными людьми, а с другой – король с лордом Ричардом Греем и сэром Томасом Воганом в окружении тысячи солдат, и никто не прервал милорда, пока тот говорил, никто не попытался его остановить.
– А что именно он сделал? – спросил Генри.
– Он увел короля назад в отведенные ему комнаты и объяснил юноше, что случилось. Как вы понимаете, король ему сначала не поверил – с пеленок он рос, окруженный родственниками королевы, а тс говорили ему лишь то что считали нужным, – но в конце концов Его Величеству пришлось со всем согласиться. Милорд заверил его, что будет преданно служить ему и защищать его, так что королю не оставалось ничего другого, как поблагодарить герцога Глостерского. Потом милорд арестовал Грея с Вотаном и велел солдатам расходиться по домам, а сам поехал с королем назад в Нортгемптон.
– И солдаты безропотно подчинились? – опять спросила Маргарет.
– О да, они просто разбрелись кто куда. Понимаете, у них не было предводителя, а милорд всегда прекрасно относился к солдатам. Они слышали о нем немало хорошего, а многие даже знали его лично. А когда мы приехали в Нортгемптон, то просто устроились там поудобнее и стали ждать, когда Гастингс сообщит милорду, что короля можно без всяких опасений везти в Лондон. Так что все прошло очень мирно. Никаких сражений, никакой крови, просто нескольких человек спокойно взяли под стражу – и все было кончено.
– Здесь все было по-другому, – поежилась Маргарет. – Дикая неразбериха и сплошной крик.
– Когда до Лондона докатилась весть о том, что регент взял короля под свою опеку, – вспомнил Генри, – видел бы ты, как заметались Вудвиллы! Они бегали кругами, как цыплята, кудахча, пронзительно вереща и клюя друг друга. Королева оказалась глупой и к тому же беспринципной женщиной – если бы она сидела спокойно и ничего не предпринимала, то могла бы потом от всего отпереться. Но она со своим сыном Марком бросилась вытаскивать людей из постелей, пытаясь сколотить армию, которую можно было бы послать против регента; но, конечно же, никто об этом не желал и слышать, и когда королева с Марком это поняли, то кинулись прятаться в монастырь.
– В Вестминстер, – добавила Маргарет, – Видел бы ты, какая там поднялась суматоха, ночь, свет факелов, бедные послушники жмутся по стенам и лишь беспомощно заламывают руки... Она тащила туда все, на что могла наложить лапу, – мебель и столовое серебро, гобелены и целые сундуки платьев, драгоценности...
– И не забудь про королевскую сокровищницу из Тауэра, – с кривой усмешкой напомнил ей Генри. – Королева вовсе не собиралась бросать её.
– Как, она и её зацапала? – потрясенно спросил Том.
– О да, – кивнула Маргарет. – Она заставила своих людей проломить стену монастыря, чтобы можно было побыстрее перетащить все в аббатство, пока ей никто не помешал... Там были и маленькие принцессы, плачущие, путающиеся под ногами и старающиеся спасти свои маленькие сокровища, пока их не сломали или не испортили, – принцесса Сесили прижимала к груди клетку со своей птичкой... А юный герцог Йоркский держал королеву за руку и озирался с таким видом, будто весь мир сошел с ума.
– Его можно понять, – пожал плечами Генри. – Он не один так думал... Вся эта суматоха в Вестминстере породила в городе самые дикие слухи, и еще до рассвета многие покинули Лондон, уплыв по реке на лодках. Оставшиеся вооружались и спешили баррикадироваться в своих домах. О, это была воистину сумасшедшая ночь.
– А что делали вы? – поинтересовался Том.
– Мы поехали домой, предлагая всем встречным поступать так же, покрепче запереть окна и двери и ждать прибытия милорда Глостерского. Мы знали, что его можно не бояться. Ну и, конечно, как только рассвело, Гастингс послал глашатаев во все концы города, чтобы оповестить лондонцев, что все ужасы позади и что регент спас короля и теперь везет его в столицу, что власти Вудвиллов пришел конец и что все в порядке. А когда регент въехал в город без армии, все поняли, что ему можно доверять, и высыпали на улицы, радостно приветствуя лорда Ричарда.
– Я это видел, – улыбнулся Том. – Я ехал как раз позади него. Люди при этом еще и поносили Вудвиллов.
Собеседники ненадолго замолчали, вспоминая те дикие сцены, свидетелями которых им довелось быть на протяжении последних нескольких недель. Потом Генри мрачно произнес: – Впереди у милорда – серьезная борьба, ты же понимаешь.
– С Вудвиллами? – удивился Том. – Но, конечно же...
– Их очень много и неизвестно, что они еще выкинут. Но я говорю не о них. Будет немало людей, которым не слишком понравится служить под началом такого человека, как лорд Ричард. Добродетель не везде в почете, сам знаешь. Неразборчивые в средствах люди, которые прекрасно себя чувствовали при прежних продажных властях, вряд ли обрадуются появлению Глостера. Они не очень-то будут торопиться под знамена правителя, который вознаграждает лишь добродетель.
– Это не будет иметь никакого значения, если большинство признает, что милорд силен и справедлив. Конечно, будут какие-нибудь заговоры – куда же без этого, – но они ни к чему не приведут. А потом, когда король достигнет совершеннолетия...
– Ты говорил, что король не любит Глостера. Как быть с этим? – спросил Генри.
– Он научится его любить. Теперь, когда юноша избавлен от влияния Вудвиллов, он скоро поймет, что его дядя любит его и что ему можно доверять.
Генри с сомнением покачал головой.
– Твоими бы устами... Ты немного похож на милорда – такой же прямодушный и доверчивый. А я прожил в Лондоне несколько лет и был близок ко двору, вот и научился понимать, что мир очень непрост – наоборот, он ужасно сложен – и что большинству людей нельзя доверять, разве что то, о чем ты их просишь, совпадает с их собственными интересами.
– Ты циник, – рассмеялся Том. – Как ты сам сказал, ты слишком долго прожил в Лондоне. Немного чистого йоркширского воздуха – и все эти мысли быстро вылетят у тебя из головы.
– К сожалению, трудности будут возникать здесь, в Лондоне, а не в Йоркшире, – вздохнул Генри.
– Ладно, пока они еще не возникли, – вмешалась в разговор Маргарет, – будем веселиться! Отпразднуем мою встречу с дорогим братом после – скольких, Том? – правильно, трех лет разлуки. Давайте выпьем еще вина, и пусть принесут сладости.
– Теперь мы сможем часто видеться с тобой, пока твой хозяин обитает в Кросби Плейс. – Кросби Плейс был всего в пяти минутах ходьбы от их дома.
– Надеюсь, что так, – ответил Том, – но почему-то мне кажется, что все мы будем очень заняты в течение ближайших нескольких недель. Грядут важные события…
– Ты имеешь в виду коронацию? – сказал Генри, улыбаясь. – Да, я, как ни странно, почему-то упустил это из виду.
– Как только назначат точную дату, мы собьемся с ног, устраивая все должным образом, – заметил Том.
– А мы собьемся с ног с бесконечными заказами на ткани, – счастливо добавил Генри – Жалко потерять старого короля, но коронация нового – это всегда полезно для дела, особенно для такого, как наше.
Хотя хлопот было и много, сначала все шло гладко. Парламент утвердил Ричарда Глостерского в качестве регента, молодой государь въехал в свои королевские апартаменты в Тауэре вместе со своей свитой, был назначен новый Тайный Совет, состоящий в основном из прежних членов и нескольких новых человек, чьи кандидатуры были всеми одобрены Единственным новшеством, которое понравилось далеко не всем, стало предоставление герцогу Букингемскому важного поста в этом Совете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Не думаю, что это когда-нибудь случится, – печально ответила Сесили, – но если ты станешь мне писать, это будет почти так же замечательно.
После этого сестры обнялись снова – в последний раз, и Маргарет, её муж и их челядь пустились в долгий путь к Лондону.
Глава 24
Как-то вечером в начале мая Том сидел со своей сестрой Маргарет и её мужем Генри в их доме на Бишопсгейт-стрит за поздним ужином. Сегодня утром господин Тома, Ричард Глостерский, созвал совместное заседание обеих палат парламента и городского магистрата и привел их к присяге на верность сюзерену, королю Эдуарду, пятому по счету под этим именем, двенадцатилетнему мальчику. Тем самым был положен конец лихорадочной суете в верхах и ужасным страхам, которые терзали низы, особенно измучив лондонцев, у них прямо-таки душа уходила в пятки. Теперь народ вздохнул с облегчением, начиная надеяться, что, может быть, жизнь и вернется в свою нормальную колею после всего, что было.
– Говорят, – произнес Генри, нарушая царившую в комнате тишину, – что лорд Говард отослал домой тридцать человек из своей свиты. Это добрый знак, видимо, милорд считает, что все будет в порядке.
– По всему городу одно и то же, – отозвалась Маргарет. – Из-за всех этих аристократов, понаехавших с вооруженной охраной на коронацию, в гостиницах невозможно было найти ни одной свободной комнаты. Но этим вечером из всех ворот потянулись люди, толпами покидающие Лондон.
– Как ты думаешь, что он сделает теперь? – спросил Генри Тома. – Я имею в виду лорда-протектора.
– Сформирует Тайный Совет, – ответил Том, разбавляя в своем кубке вино водой, пока оно не приняло нежно-розовый цвет – Это очевидно. А что до того, кого он туда пригласит... Думаю, он оставит там почти всех, кто был в Совете и при покойном короле. Это – достойные, честные, здравомыслящие люди, по крайней мере большинство из них.
– За исключением одного или двух аристократов, – сухо заметил Генри. – Ротерхэму не быть больше канцлером после того, как он передал Большую печать королеве. Но он, правда, всегда был человеком государыни.
– Ох уж эта женщина! – раздраженно воскликнул Том. – Я еще не слышал всей истории о том, почему она удрала в монастырь...
– А мы еще не слышали всей твоей истории, – быстро отозвался Генри. – Подлей себе еще вина и поведай нам все с самого начала. А потом мы расскажем тебе, что происходило здесь. До сих пор не могу поверить, что мы поженились и покинули «Имение Морлэндов» всего три месяца назад!
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – кивнул Том. – Так вот, был только конец февраля, когда милорд попрощался с королем Эдуардом и мы отправились в Йоркшир. Тогда мы думали, что никто из нас не увидит теперь Лондона по меньшей мере несколько лет, если вообще когда-нибудь увидит. А сейчас король мертв. Ему же не было и сорока, так ведь?
Генри кивнул.
– Все случилось так неожиданно. Он простудился, когда ездил с друзьями на рыбалку, слег в постель и так больше и не поднялся. Никто не понимает, почему он умер. Было такое впечатление, что он просто истаял.
Они обменялись тяжелыми, многозначительными взглядами. Наконец Маргарет произнесла страшное слово вслух.
– Яд? – выдохнула она. – Не могу в это поверить, – воскликнул Генри. – В целом свете у него не было ни единого врага. Кто мог это сделать? Нет, я думаю, он просто отжил свое, вот и все. Но какая неразбериха началась после его смерти! Перед тем как испустить дух, король успел сказать, что назначает Глостера лордом-протектором, и первое, что сделала королева сразу после кончины супруга, – это изготовилась отхватить нового короля и убить Глостера. – Генри содрогнулся. – Говорю тебе, я тогда всерьез подумывал о том, чтобы на время отправить Маргарет обратно в «Имение Морлэндов», хотя мы только что прибыли оттуда. Ты не представляешь, что здесь творилось!
– А у нас в Миддлхэме не было никакой сумятицы, – ответил Том. – Но все было так ужасно! Мы не пробыли дома и месяца, как прискакал гонец с этим известием. Милорд страшно опечалился. Он действительно любил своего брата, ты же знаешь, и очень страдал от того, что тогда, в феврале, даже не подозревал, что видит Эдуарда в последний раз. Хорошо еще, что на лорда Ричарда сразу свалилось столько забот и особенно тосковать ему было некогда. Ведь он всю жизнь следовал за королем Эдуардом и верно служил ему, и я думаю, что милорд мог бы и сломаться, если бы в Лондоне не начался весь этот кошмар.
– Стало быть, он сразу узнал, что у нас тут неспокойно?
– О да! Письмо, видишь ли, было от лорда Гастингса, а не от королевы и не от Тайного Совета или каких-нибудь других официальных лиц. В послании сообщалось, что король умер, вверив страну заботам милорда. В нем также содержалась настоятельная просьба защитить юного короля и самому как можно скорее прибыть в Лондон. Я так думаю, что обо всем остальном Глостер догадался сам. Он немедленно написал королеве и членам Тайного Совета, а также новому королю в Ладлоу, а тем временем от Гастингса приходили все новые вести, одна хуже другой. И ни слова ни от кого другого, если не считать человека Букингема, прискакавшего с предложением предоставить герцогу тысячу вооруженных людей. Мы все понимали, что если королеве удастся захватить власть, она не успокоится, пока милорд, миледи и их сын не будут мертвы.
– Тогда почему же он сразу не пошел с армией на юг? – спросила Маргарет. – Я бы на его месте так и сделала! Я не стала бы полагаться на судьбу.
– Как он мог? – ответил вопросом на вопрос Том. – Не говори глупостей, Мег. Это было бы открытым вызовом королеве и выглядело бы так, словно Глостер пытается присвоить то, что ему не принадлежит. Нет, ему надо было вести себя так, как будто ничего не происходит, как будто все нормально, поэтому-то он и отправился на юг и сопровождении всего нескольких облаченных в траур человек из своей свиты, чтобы – в качестве лорда-протектора встретить в пути короля. Риверс говорил, что они увиделись в Нортгемптоне. Кстати, я никак не могу понять этого человека.
– Риверса? Но почему? – Ну, он же должен был знать, что замышляет королева... Ведь он вез молодого короля в Лондон с огромной охраной – думаю, там было не меньше тысячи солдат – и все-таки послал наилюбезнейшее письмо милорду, предложив встретиться на полпути. Другой бы рассудил, что ему следует во весь опор скакать в Лондон, избегая свидания с милордом... А потом, прибыв в Нортгемптон, Риверс отправляет короля с охраной в Стратфорд и остается дожидаться милорда в одиночестве. Никак не могу понять, чего он хотел этим добиться...
– Видимо, он колебался, – задумчиво проговорил Генри. – Может быть, он до конца был предан королеве и пытался задобрить противоположную сторону. И что случилось, когда они встретились?
– О, он заявил милорду, что в Нортгемптоне слишком мало места, чтобы разместить и свиту короля, и людей милорда, поэтому он, дескать, и отправил Его Величество в Стратфорд. Милорд на это ничего не ответил, только бросил на Риверса тяжелый взгляд и предложил отужинать. Они как раз садились за стол, когда приехал Букингем и присоединился к ним – это превращалось в своего рода званый ужин, – заметил Том, вспомнив тот странный вечер. – Один или двое из нас там присутствовали, добавил он. – Это была маленькая комната в какой-то гостинице. В центре стоял стол со скамьями, в канделябрах на всех стенах горели свечи. И сидели за столом три лорда, ели, пили, разговаривали и смеялись, какое-то место вне этого мира... Можно было подумать, что им и дела нет до того, что творится в стране.
– Они хоть упоминали о том, что происходит?
– Нет, совсем нет, – ответил Том – Они просто болтали, как давние друзья. Лорд Риверс, как вы знаете, человек высокообразованный и чрезвычайно остроумный, а лорд Букингем очень живой и разговорчивый, так что застолье удалось на славу. Милорд говорил мало, но его глаза постоянно перебегали с одного собеседника на другого, и он чуть заметно улыбался, так что можно было понять, как он доволен этим ужином. Когда Риверс собрался было встать из-за стола и отправиться спать, милорд удержал его и они проболтали еще с час. Было такое впечатление, что Глостеру не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался.
– Возможно, ему не хотелось думать о том, что предстояло сделать, – проронила Маргарет. – А может быть, он и правда любил лорда Риверса и ему тяжело было заключать его под стражу.
Том покачал головой.
– Не думаю. Может быть, лорд Ричард и восхищался несомненными талантами Риверса, но никогда не любил людей, не отличавшихся добродетелью.
– Говорят, Риверс носил под своими богатыми одеждами простую власяницу, – заметила Маргарет. – Разве это не добродетель?
– И Глостер любил своего брата Кларенса, напомнил Генри. – А уж того-то никак нельзя назвать добродетельным человеком.
– Нет, но он был его братом. Этим все и объясняется. Как бы то ни было, на рассвете следующего дня люди Глостера окружили покои Риверса и взяли его под стражу, как только он вышел. Потом милорд и Букингем отправились в Стратфорд и застали короля как раз в ту минуту, когда он садился на лошадь. Это было потрясающее зрелище, – заметил Том. – С одной стороны – милорд с несколькими безоружными людьми, а с другой – король с лордом Ричардом Греем и сэром Томасом Воганом в окружении тысячи солдат, и никто не прервал милорда, пока тот говорил, никто не попытался его остановить.
– А что именно он сделал? – спросил Генри.
– Он увел короля назад в отведенные ему комнаты и объяснил юноше, что случилось. Как вы понимаете, король ему сначала не поверил – с пеленок он рос, окруженный родственниками королевы, а тс говорили ему лишь то что считали нужным, – но в конце концов Его Величеству пришлось со всем согласиться. Милорд заверил его, что будет преданно служить ему и защищать его, так что королю не оставалось ничего другого, как поблагодарить герцога Глостерского. Потом милорд арестовал Грея с Вотаном и велел солдатам расходиться по домам, а сам поехал с королем назад в Нортгемптон.
– И солдаты безропотно подчинились? – опять спросила Маргарет.
– О да, они просто разбрелись кто куда. Понимаете, у них не было предводителя, а милорд всегда прекрасно относился к солдатам. Они слышали о нем немало хорошего, а многие даже знали его лично. А когда мы приехали в Нортгемптон, то просто устроились там поудобнее и стали ждать, когда Гастингс сообщит милорду, что короля можно без всяких опасений везти в Лондон. Так что все прошло очень мирно. Никаких сражений, никакой крови, просто нескольких человек спокойно взяли под стражу – и все было кончено.
– Здесь все было по-другому, – поежилась Маргарет. – Дикая неразбериха и сплошной крик.
– Когда до Лондона докатилась весть о том, что регент взял короля под свою опеку, – вспомнил Генри, – видел бы ты, как заметались Вудвиллы! Они бегали кругами, как цыплята, кудахча, пронзительно вереща и клюя друг друга. Королева оказалась глупой и к тому же беспринципной женщиной – если бы она сидела спокойно и ничего не предпринимала, то могла бы потом от всего отпереться. Но она со своим сыном Марком бросилась вытаскивать людей из постелей, пытаясь сколотить армию, которую можно было бы послать против регента; но, конечно же, никто об этом не желал и слышать, и когда королева с Марком это поняли, то кинулись прятаться в монастырь.
– В Вестминстер, – добавила Маргарет, – Видел бы ты, какая там поднялась суматоха, ночь, свет факелов, бедные послушники жмутся по стенам и лишь беспомощно заламывают руки... Она тащила туда все, на что могла наложить лапу, – мебель и столовое серебро, гобелены и целые сундуки платьев, драгоценности...
– И не забудь про королевскую сокровищницу из Тауэра, – с кривой усмешкой напомнил ей Генри. – Королева вовсе не собиралась бросать её.
– Как, она и её зацапала? – потрясенно спросил Том.
– О да, – кивнула Маргарет. – Она заставила своих людей проломить стену монастыря, чтобы можно было побыстрее перетащить все в аббатство, пока ей никто не помешал... Там были и маленькие принцессы, плачущие, путающиеся под ногами и старающиеся спасти свои маленькие сокровища, пока их не сломали или не испортили, – принцесса Сесили прижимала к груди клетку со своей птичкой... А юный герцог Йоркский держал королеву за руку и озирался с таким видом, будто весь мир сошел с ума.
– Его можно понять, – пожал плечами Генри. – Он не один так думал... Вся эта суматоха в Вестминстере породила в городе самые дикие слухи, и еще до рассвета многие покинули Лондон, уплыв по реке на лодках. Оставшиеся вооружались и спешили баррикадироваться в своих домах. О, это была воистину сумасшедшая ночь.
– А что делали вы? – поинтересовался Том.
– Мы поехали домой, предлагая всем встречным поступать так же, покрепче запереть окна и двери и ждать прибытия милорда Глостерского. Мы знали, что его можно не бояться. Ну и, конечно, как только рассвело, Гастингс послал глашатаев во все концы города, чтобы оповестить лондонцев, что все ужасы позади и что регент спас короля и теперь везет его в столицу, что власти Вудвиллов пришел конец и что все в порядке. А когда регент въехал в город без армии, все поняли, что ему можно доверять, и высыпали на улицы, радостно приветствуя лорда Ричарда.
– Я это видел, – улыбнулся Том. – Я ехал как раз позади него. Люди при этом еще и поносили Вудвиллов.
Собеседники ненадолго замолчали, вспоминая те дикие сцены, свидетелями которых им довелось быть на протяжении последних нескольких недель. Потом Генри мрачно произнес: – Впереди у милорда – серьезная борьба, ты же понимаешь.
– С Вудвиллами? – удивился Том. – Но, конечно же...
– Их очень много и неизвестно, что они еще выкинут. Но я говорю не о них. Будет немало людей, которым не слишком понравится служить под началом такого человека, как лорд Ричард. Добродетель не везде в почете, сам знаешь. Неразборчивые в средствах люди, которые прекрасно себя чувствовали при прежних продажных властях, вряд ли обрадуются появлению Глостера. Они не очень-то будут торопиться под знамена правителя, который вознаграждает лишь добродетель.
– Это не будет иметь никакого значения, если большинство признает, что милорд силен и справедлив. Конечно, будут какие-нибудь заговоры – куда же без этого, – но они ни к чему не приведут. А потом, когда король достигнет совершеннолетия...
– Ты говорил, что король не любит Глостера. Как быть с этим? – спросил Генри.
– Он научится его любить. Теперь, когда юноша избавлен от влияния Вудвиллов, он скоро поймет, что его дядя любит его и что ему можно доверять.
Генри с сомнением покачал головой.
– Твоими бы устами... Ты немного похож на милорда – такой же прямодушный и доверчивый. А я прожил в Лондоне несколько лет и был близок ко двору, вот и научился понимать, что мир очень непрост – наоборот, он ужасно сложен – и что большинству людей нельзя доверять, разве что то, о чем ты их просишь, совпадает с их собственными интересами.
– Ты циник, – рассмеялся Том. – Как ты сам сказал, ты слишком долго прожил в Лондоне. Немного чистого йоркширского воздуха – и все эти мысли быстро вылетят у тебя из головы.
– К сожалению, трудности будут возникать здесь, в Лондоне, а не в Йоркшире, – вздохнул Генри.
– Ладно, пока они еще не возникли, – вмешалась в разговор Маргарет, – будем веселиться! Отпразднуем мою встречу с дорогим братом после – скольких, Том? – правильно, трех лет разлуки. Давайте выпьем еще вина, и пусть принесут сладости.
– Теперь мы сможем часто видеться с тобой, пока твой хозяин обитает в Кросби Плейс. – Кросби Плейс был всего в пяти минутах ходьбы от их дома.
– Надеюсь, что так, – ответил Том, – но почему-то мне кажется, что все мы будем очень заняты в течение ближайших нескольких недель. Грядут важные события…
– Ты имеешь в виду коронацию? – сказал Генри, улыбаясь. – Да, я, как ни странно, почему-то упустил это из виду.
– Как только назначат точную дату, мы собьемся с ног, устраивая все должным образом, – заметил Том.
– А мы собьемся с ног с бесконечными заказами на ткани, – счастливо добавил Генри – Жалко потерять старого короля, но коронация нового – это всегда полезно для дела, особенно для такого, как наше.
Хотя хлопот было и много, сначала все шло гладко. Парламент утвердил Ричарда Глостерского в качестве регента, молодой государь въехал в свои королевские апартаменты в Тауэре вместе со своей свитой, был назначен новый Тайный Совет, состоящий в основном из прежних членов и нескольких новых человек, чьи кандидатуры были всеми одобрены Единственным новшеством, которое понравилось далеко не всем, стало предоставление герцогу Букингемскому важного поста в этом Совете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63