Поэтому я прошу вас всех – будьте особенно внимательны к ней все эти дни и запомните, что я рассказал вам, хорошо?
– Да, папа, – ответили мы хором.
Папа нас оставил и пошел на заднее крыльцо. Он перегнулся через перила и несколько минут смотрел в сторону пастбища, а потом спустился во двор, пересек старый сад и зашагал к маме.
– Ти-Джей? А ты уверен? – спросил Стейси у Крошки Уилли Уиггинса на перемене на другой день.
Крошка Уилли угрюмо кивнул и сказал:
– Я сам слышал. И Кларенс тоже. Мы стояли как раз с ним рядом, там, в магазине, когда он разговаривал с мистером Калебом. Стал жаловаться, что миссис Логан назло его провалила, и что вообще она плохая учительница, и что это именно она отговорила всех ходить в их магазин. И еще сказал, что она даже портит школьное имущество – это про заклеенные страницы в учебниках, вы сами знаете.
– Да мало ли что он болтает! – воскликнула я. – Кто верит его словам?
– Молчи, Кэсси, – сказал Стейси. – А почему ты это нам рассказываешь теперь, а, Крошка Уилли?
Крошка Уилли пожал плечами.
– Потому, наверно, что этот противный Ти-Джей обманул меня. И Кларенса, и меня. Мы сказали ему, как только вышли из магазина, что пойдем и все расскажем про него, а Ти-Джей попросил нас не делать этого. Сказал, что сам сейчас вернется в магазин и скажет им, что все неправда, он просто пошутил. – Он запнулся, но потом все-таки выдал: – Ничего он на самом деле не сказал, потому что знал, что мы с Кларенсом туда больше не зайдем. И когда вчера пришел мистер Грэйнджер и прогнал миссис Логан… Я так думаю, Ти-Джей в этом замешан.
– Должно быть, он тоже так думает, – сказала я. – Поэтому и не был сегодня в школе.
– Сказал, что болен, – добавил Кристофер-Джон.
– А если не болен, то заболеет, – предсказал Малыш, сжав свои маленькие кулачки и приготовившись к бою. – Будет знать, как наговаривать на маму.
После школы, как только Клод свернул на лесную тропу, ведущую к дому Эйвери, мы пошли за ним. Когда мы вышли из лесу и попали в их двор, дом Эйвери показался опустевшим, но потом мы заметили Т. Дж., лениво качавшегося, широко расставив ноги, верхом на автомобильной покрышке, свисавшей со старого дуба, который рос в палисаднике.
Стейси тут же направился к нему, и, когда Т. Дж. заметил, как он подходит, попробовал перекинуть правую ногу через покрышку, чтобы удрать. Но не успел. Стейси сам вспрыгнул на покрышку и давай ее раскачивать, пока оба не свалились на землю прямо на куст азалий миссис Эйвери.
– Кретин, что на тебя накатило? – закричал Т. Дж., выбираясь из-под Стейси и оглядываясь на примятый куст. – Мама убьет меня, когда увидит его.
Стейси вскочил и схватил Т. Дж. за шиворот.
– Так, значит, это ты? Ты это сделал?
Т. Дж. смотрел на него, словно ничего не понимая.
– Что сделал? О чем ты толкуешь?
– Ты все это сказал? Наговорил Уоллесам на маму?
– Я? – переспросил Т. Дж. – Я? Ну, знаешь, старик, мог бы и лучше обо мне думать.
– Он правильно о тебе думает, – влезла я. – Зачем мы здесь, ты догадываешься?
– Стойте, подождите минутку, – стал оправдываться Т. Дж. – Не знаю, кто вам что сказал, но я Уоллесам ничего не говорил.
– Ты ходил туда, – предъявил Стейси свое обвинение ему. – В тот день, когда мама поймала тебя со шпаргалками, ты отправился к этим Уоллесам.
– Ну и что, это еще ничего не значит, – заявил Т. Дж., вырываясь из цепкой Стейсиной хватки и вскакивая на ноги. – А мой папа говорит, что я могу туда ходить, если хочу. Это еще не значит, что я что-то такое говорил этим Уоллесам.
– Другие слышали, как ты много что говорил… будто мама ничего не знает и не может учить, как полагается…
– Ничего подобного! – отрицал все Т. Дж. – Не говорил я такого. Я только сказал, что это она… – Он вдруг осекся, поняв, что сболтнул лишнее, и начал натужно смеяться. – Да послушайте, наконец, не знаю я, почему уволили миссис Логан, я ничего такого не говорил, чтобы ее уволили. Я сказал только, что она опять меня провалила, вот и все.
Всякий может взбеситься из-за такого дела, нет разве?
Стейси, прищурившись, посмотрел прямо на Т. Дж.
– Ну, положим, – сказал он. – Но ходить и трепать языком, о чем не следует, ты никакого права не имеешь.
Т. Дж. отступил на несколько шагов, беспокойно оглядываясь через плечо на юг, где поля лежали еще под паром. На протоптанной фургоном дороге, идущей через поле от дальнего особняка Грэйнджера, появилась фигура худенькой женщины, быстро приближавшаяся к нам. Видно, фигура эта придала Т. Дж. храбрости, и он снова обнаглел.
– Не знаю, кто что говорил, только не я.
После короткого молчания, глядя на Т. Дж. холодно и с презрением, Стейси спокойно сказал:
– Это был именно ты, Ти-Джей. Ты!
Потом, повернувшись, подал нам знак рукой возвращаться назад к лесу.
– Ты что, не отколотишь его? – спросил разочарованный Малыш.
– Отколотить? Он заслужил худшего, чем просто отколотить, – ответил Стейси.
– А что может быть хуже? – спросил Кристофер-Джон.
– Узнаешь, – сказал Стейси. – И Ти-Джей узнает.
Первый день снова в школе после недельного отсутствия сложился для Т. Дж не очень-то удачно. Избегая нас утром, он пришел с опозданием, чтобы не встречаться и с остальными учениками. Поначалу он делал вид, что отношение к нему одноклассников его не волнует, однако после полудня, когда занятия кончились, он поспешил вслед за нами и все пытался убедить нас, что он оказался просто жертвой обстоятельств.
– Послушайте, неужели вы поверили этому Крошке Уилли, всяким его россказням? – нудил он.
– Ты что же, хочешь сказать, что Крошка Уилли все наврал? – задал прямо вопрос Стейси.
– Конечно, все это чепуха! – воскликнул Т. Дж. – Ну, попадись мне этот маленький негодяй, я из него душу вытрясу! Ишь, ходит и треплет повсюду, будто из-за меня уволили миссис Логан. И со мной больше никто не хочет разговаривать. А может, Крошка Уилли все сам рассказал Уоллесам и, чтобы выгородить себя, ходит теперь и говорит всем, что это…
– Кончай врать, Ти-Джей, – разозлилась я. – Тебе все равно никто не поверит.
– Подумаешь, я и сам знаю, что ты мне не веришь, Кэсси, детка.
Ты всегда меня недолюбливала.
– Вот уж что правда, то правда, – согласилась я.
– Зато, – ухмыльнулся Т. Дж., оборачиваясь к Малышу и Кристоферу-Джону, – мой маленький приятель, Кристофер-Джон, верит мне, правда, дружище? И мой дружок Малыш тоже?
Малыш с негодованием посмотрел на Т. Дж., но не успел ничего сказать, его опередил более проворный Кристофер-Джон:
– Это ты наговорил на маму, Ти-Джей. И теперь она очень переживает, потому что ей больше нельзя учить в школе. Во всем ты виноват, и мы с тобой больше не дружим.
– Да! – поддакнул Малыш.
Т. Дж уставился на Кристофера-Джона, не веря, что он мог сказать такое. Затем натужно засмеялся.
– Не понимаю, что на вас всех нашло? Просто с ума все посходили…
– Знаешь что, – сказал Стейси, остановившись, – сначала ты бежишь с доносом к Уоллесам, а теперь взваливаешь свою вину на Крошку Уилли. Почему бы тебе не признаться, что все это ты сам сделал?
– Вот еще! – воскликнул Т. Дж., бесстыдно скаля зубы.
Но, спохватившись вдруг, что ухмылка и одни и те же слова больше не работают, изобразил на своем лице удрученное выражение.
– Ну, ладно, ладно. Может, я что и сказал про миссис Логан, ну и что? Я даже не помню, говорил я что-нибудь или нет. Но уж если и Крошка Уилли, и Кларенс оба твердят, что говорил, может, и говорил.
Во всяком случае, мне очень жаль, что ваша мама потеряла работу и…
Мы все, включая Клода, с отвращением посмотрели на Т. Дж. и пошли прочь от него.
– Эй, подождите… Я же сказал, что мне жаль, разве нет? – Он побежал за нами. – Послушайте! Что же вам еще надо? Эй, подождите, я же ваш старый друг Ти-Джей. Каким был, таким и остался. Почему вы все вдруг отвернулись от меня, только потому что…
– Ты сам отвернулся, Ти-Джей, – бросил Стейси через плечо. – Так что оставь нас в покое. Мы с тобой больше не хотим иметь дело.
Т. Дж., только сейчас поняв, что мы больше ему не друзья, остановился. Потом, продолжая стоять один посреди дороги, крикнул нам вдогонку:
– Да кому вы нужны! Я уже устал от всех вас, никуда от вас было не деться. Я еще слишком долго с вами нянчился, хотел по-хорошему…
Да чего с вами толковать. Надоело мне вечно с мелюзгой таскаться, ну и видик, ха, ха, ха! Мне-то уже четырнадцать, почти взрослый…
Мы уходили, не отвечая ему.
– У меня есть дружки и получше вас! Они-то мне кой-что дают и обращаются со мной как со взрослым… И они белые…
Мы уходили все дальше, ветер относил его слова, и мы больше его не слышали.

9

Пришла весна. В начале марта она незаметно просочилась в красную землю, пребывавшую в долгом ожидании; смягчила твердый грунт, подготовив его к грядущей вспашке; разбудила жизнь, уютно спавшую всю холодную зиму. А к концу марта ее приметы стали видны уже повсюду: в коровнике, где мычали три только что народившихся теленка и пищали цыплята нежного бледно-солнечного цвета; в саду, где глицинии и кусты кизила выбрасывали бутоны, готовясь распуститься на пасху, а на смоковнице набухали почки – предвестницы будущих сочных коричневых плодов, за которые мальчики и я еще должны будем сражаться с фиголюбивым Джеком; и даже в самом запахе земли. Пропитавшаяся дождем, свежая, бодрая, полная жизни весна взбудоражила всех нас.
Я снова рвалась в поле, чтобы почувствовать под ногами мягкие, влажные борозды только что вспаханной земли; мечтала походить босиком по прохладному лесу, обнять деревья и посидеть в их покровительственной тени. Но, хотя все живое на свете чувствовало, что пришла весна, мисс Крокер и другие учителя явно не замечали этого, так как школьные занятия продолжались как ни в чем не бывало.
В последнюю неделю марта, когда папа и мистер Моррисон начали вспашку восточного поля, я добровольно согласилась пожертвовать школой, чтобы помочь им. Но мое предложение отвергли, и я еще неделю с неохотой таскалась на занятия.
– Боюсь, после следующей пятницы мы редко будем видеться, – сказал Джереми как-то вечером, когда мы приближались к лесной тропе.
– А чего тут бояться, – отозвался Стейси.
– Вот было бы хорошо, если бы в вашей школе занятия кончались, как у нас.
– С ума сошел! – вскричала я, вспомнив, что в школе Джефферсона Дэвиса занимаются до середины мая.
Джереми стал, заикаясь, оправдываться.
– Я-я просто имел в виду, что мы тогда могли бы еще встречаться. – Он помолчал немного, потом вдруг повеселел: – А можно мне иногда навещать вас?
Стейси покачал головой.
– Не думаю, что папа это одобрит.
– Ну, ладно… просто я подумал… – Он пожал плечами. – Как я буду один, без вас?
– Один? – удивилась я. – А все твои братья и сестры?
Джереми нахмурился.
– С маленькими скучно играть, а старшие… Лилиан Джин, и Эр-Ве, и Мелвин… мне кажется, я не очень люблю их.
– Что ты такое говоришь? – сказал Стейси. – Как ты можешь не любить своих собственных братьев и сестер?
– А что, я могу понять это, – трезво рассудила я. – Мне они тоже не нравятся.
– Но это же его родственники. Каждый должен любить своих родственников.
Джереми задумался над его словами.
– Ну, Лилиан Джин еще ничего. Она перестала быть такой привередой с тех пор, как Кэсси бросила с ней дружить. – Он чему-то улыбнулся про себя. – А вот Эр-Ве и Мелвин, они не такие уж хорошие.
Вы бы видели, как они обращаются с Ти-Джеем. – Он запнулся, посмотрел на всех в нерешительности и не стал продолжать.
Стейси остановился.
– А как они обращаются с Ти-Джеем?
Джереми тоже остановился.
– Не знаю, – ушел он от ответа, как будто жалея, что вообще упомянул об этом. – Поступают с ним не честно.
– Ну как?
– А я думал, ты больше его не любишь.
– Что ж… и не люблю, – словно в свою защиту, сказал Стейси. – Просто я слышал, что он увивается вокруг Эр-Ве и Мелвина. Я все удивлялся, зачем. Этим братьям твоим ведь лет по восемнадцать-девятнадцать.
Джереми посмотрел вверх на солнце, прищурился, потом бросил взгляд на лесную тропу в нескольких шагах перед собой.
– Они раза два приводили Ти-Джея к нам домой, когда папы не было. Тогда они обращались с ним ну почти что как друзья, а когда он ушел, смеялись над ним, обзывали по-всякому, говорили про него разное. – Тут Джереми, прищурившись, еще раз посмотрел на тропинку и заторопился: – Я лучше пойду… Увидимся завтра.
– Мама, как ты думаешь, почему Эр-Ве и Мелвин проводят время с Ти-Джеем? – спросила я, отмеряя две полных столовых ложки муки для кукурузного хлеба.
Мама заглянула в бочонок с мукой и нахмурилась.
– Достаточно одной ложки, Кэсси, и не такую полную.
– Ну, мама, мы же всегда сыпем две.
– Этого бочонка должно хватить, пока папа не уедет на железную дорогу. Высыпь одну обратно.
Я высыпала столовую ложку муки обратно в бочонок и снова задала маме вопрос:
– Как ты думаешь, ма? Почему эти братья Симмз водятся с Ти-Джеем?
Мама отмерила сухих дрожжей и подала мне. Их было на чайную ложку меньше, чем мы клали обычно. И к тому же без верха. Но я не стала спрашивать почему.
– Право, не знаю, Кэсси, – сказала она, поворачиваясь к плите, чтобы помешать каролинские бобы с молоком. – Может, потому они водятся с ним, что он им удобен.
– Когда Ти-Джей водился с нами, ничего удобного в этом не было.
– Ну, ты же мне говорила, что Джереми рассказывал, как его братья смеются над Ти-Джеем за глаза. Есть люди, которые любят держать других при себе только затем, чтобы потешаться над ними, для этого он им и нужен.
– Удивляюсь, как это Ти-Джей не понимает, что они смеются над ним? Неужели ты думаешь, он такой дурак?
– Ти-Джей вовсе не дурак, Кэсси. Он просто хочет к себе внимания, но добивается его неверным путем.
Я хотела спросить, неужели Т. Дж. на самом деле может быть кому-нибудь нужен, но меня прервал Малыш, который как раз вбежал в кухню.
– Мама! – закричал он. – К нам приехал мистер Джемисон!
Малыш вместе с Кристофером-Джоном чистил в коровнике куриные насесты, и соломенные крошки прилипли к его волосам. Я хмыкнула и хотела подразнить его, что он такой грязнуля, но не успела, так как он опять убежал.
Мама бросила вопросительный взгляд на Ба, потом вышла вслед за Малышом. Кукурузный хлеб может подождать, решила я и выбежала вслед за ними.
– Вернись-ка, девонька, кончи замешивать хлеб! – окликнула меня Ба.
– Счас, Ба, – ответила я, – я скоро вернусь.
Догнать меня Ба не успела, я уже выскочила через заднюю дверь и бросилась бегом через двор к подъездной дорожке.
Когда появилась мама, мистер Джемисон приподнял шляпу.
– Как поживаете, миссис Логан? – спросил он.
– Прекрасно, мистер Джемисон, – сказала мама. – А вы?
– Прекрасно, прекрасно, – ответил он рассеянно. – А Дэвид дома?
– Он на восточном участке поля. – Мама внимательно присмотрелась к мистеру Джемисону. – Что-нибудь случилось?
– О, нет… нет. Просто хотел поговорить с ним.
– Малыш, – обернулась мама, – беги, позови папу.
– Да не стоит, не надо. Я и сам туда дойду, если разрешите. Мне полезна прогулка.
Мама кивнула, и мистер Джемисон, поздоровавшись со мной, пересек двор и направился в поле. Малыш и я хотели было последовать за ним, но мама позвала нас назад и велела возвращаться к своим делам.
Мистер Джемисон задержался ненадолго. Уже через несколько минут он появился с поля, сел в свою машину и уехал.
Когда ужин был готов, я первая схватила чугунный колокольчик, пока Кристофер-Джон и Малыш еще не успели это сделать, и выбежала на заднее крыльцо звать папу, мистера Моррисона и Стейси домой. Когда все трое вымылись, мама подошла к папе, стоявшему в дальнем углу, в стороне от всех.
– Что нужно было мистеру Джемисону? – чуть слышно спросила она.
Папа взял протянутое мамой полотенце и не сразу ответил. Я в это время находилась в кухне, вылавливала из молока бобы, и подошла поближе к окну, чтобы услышать его ответ.
– Дэвид, ничего не скрывай от меня. Если какая-нибудь неприятность, я хочу знать.
Папа посмотрел на нее.
– Не из-за чего волноваться, детка… Кажется, Тёрстон Уоллес был в городе и пустил слух, что не позволит некоторым слишком самонадеянным цветным вредить его торговле. Заявил даже, что положит конец их покупкам в Виксберге. Вот и все.
Мама вздохнула, устремив взгляд на вспаханное поле и дальше на склон холма, под выгон.
– Мне страшно, Дэвид, – сказала она.
Папа отложил полотенце.
– Пока не из-за чего, Мэри. Пока рано бояться. Это все только слухи.
Мама повернулась и посмотрела на него.
– А когда они кончат пускать слухи?
– Тогда… вот тогда будет пора. А сейчас, дорогая наша хозяйка, – сказал он, ведя ее за руку к двери на кухню, – сейчас нам есть о чем подумать, более приятном.
Я быстренько выложила последние бобы в миску и поспешила через всю кухню к столу. Когда мама и папа вошли, я уже успела незаметно проскользнуть на скамейку рядом с Малышом и Кристофером-Джоном. Папа, улыбаясь, бросил взгляд на стол.
– Ого, смотрите, что делается!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24