– Ты видишь в этом какой-то смысл?
– Я? – удивленно переспросил бледнолицый мужчина. – Я служил в регулярных частях. Это совсем другое дело, не то что ваши стрелки.
– Например, Ати, – продолжал Тигхи, вытянув вперед свободную руку, – ведь он столько вынес. Разве он не заслужил жизнь?
Мужчина с бледным лицом подозрительно посмотрел на вытянутую руку Тигхи.
– Как я уже говорил, – сказал он, сделав шаг назад, – меня очень удивило, что они взяли меня в плен, а не сбросили со стены. Видимо, хотят превратить нас в рабов. Вот какое будущее нас ждет: мы станем товаром. Понимаешь? А за пожилых людей, вроде меня, не дадут хорошей цены. Кому нужен плохой товар. Однако, как бы то ни было, я сейчас здесь.
– Он упал дважды, – объяснил Тигхи. – В первый раз он упал с большой высоты и с ним ничего не случилось; во второй раз пролетел не так далеко, но это падение оказалось для него смертельным. Разве это справедливо, как ты думаешь?
– Такой симпатичный молодой парень, – неопределенно произнес мужчина, отходя к противоположной стене, – за тебя дадут хорошую цену. Притом необычный цвет кожи. Это редкость, за которую попросят надбавку. Однако мне нужно благодарить Бога за то, что меня вообще оставили в живых.
Он замолчал, и на некоторое время замкнутое пространство землянки заполнила тишина, которую нарушали лишь всхлипывания Тигхи. Он лежал на земляном полу, свернувшись калачиком, и тихо плакал. Постепенно угас свет, поступавший через щели между неплотно пригнанными досками двери, и начался сумеречный шторм. После того как он улегся, Тигхи заснул, однако его сон тревожили образы Ати, яркие и отчетливые. Его друг расхаживал по уступу с головой, повернутой под неестественным углом.
Утром солдаты Отре открыли дверь и, втащив в землянку глиняный чан с водой, бросили рядом охапку травы. Недвижно лежавший Тигхи молча наблюдал за тем, как другие пленники, расталкивая друг друга, набросились на этот скудный завтрак.
Прошел еще один день. Когда наступило время обеда, в землянку вкинули еще одну охапку травы. И в этот раз обитатели землянки вступили между собой в схватку из-за лишней пары стеблей. Тигхи по-прежнему не двигался с места и спокойно наблюдал за происходящим. Голод отзывался в его животе физической болью, однако он радовался этому ощущению. Все вполне справедливо. Он заслужил эту боль и потому ценил ее физическое проявление.
После того как с травой было покончено, пленники опять разбрелись по местам. Рядом с Тигхи устроилась женщина болезненного вида, которая бросила на юношу пристальный взгляд.
– Кого только нет в этой армии, – сказала она наконец. – Я встречала людей из самых разных мест, но еще ни разу не видела, чтобы у кого-нибудь была такая темная кожа, как у тебя.
Тигхи не ответил. Он просто смотрел на нее немигающими глазами.
– Ты странный тип. Такая кожа, – бесстрастно повторила она. – Покупатель выложит за тебя неплохие деньги.
В ту ночь Тигхи быстро заснул, и его сон был ровным и спокойным. Однако долго поспать ему не удалось. Он внезапно проснулся в темноте, почувствовав рядом с собой присутствие другого человека. Кто-то склонился над ним и шарил руками в его одежде. Издав пронзительный вопль, Тигхи вслепую нанес несколько ударов свободной рукой. Человек заохал и упал. Это был тот самый мужчина с бледным лицом, который разговаривал с юношей сразу после того, как его привели в землянку.
– Что тебе нужно? – возмущенно воскликнул Тигхи.
– Просто хотел проверить, нет ли у тебя чего-нибудь ценного, – ответил бледнолицый прерывающимся голосом. – Прости меня. Мне не следовало этого делать.
Тигхи сел и попытался разглядеть что-либо в темноте, признаки какого-либо движения. Сколько он ни напрягал зрение, сделать этого не удалось. Казалось, все вокруг завешено абсолютно непроницаемым, черным пологом. В конце концов Тигхи начал клевать носом и задремал. В следующий раз он проснулся уже после того, как отшумел рассветный шторм. Затекшая шея сильно ныла, и Тигхи не сразу удалось избавиться от этой боли.
На этот раз, когда стражники принесли еду, Тигхи не остался в стороне от дележки, которая больше напоминала драку. Он смог ухватить себе немного травы. Зажав в обоих кулаках по нескольку стеблей, Тигхи сел у стены и принялся усердно жевать. Поев, он захотел пить, однако воды не было, и тогда юноша слизал языком капли влаги, выступившие на сырых стенах.
– Как тебя зовут? – спросил бледнолицый мужчина, присев рядом на корточки.
Он вел себя так, словно попытка обворовать Тигхи, предпринятая им прошлой ночью, установила между ними некую связь.
Тигхи окинул мужчину недоумевающим взглядом.
– Все мои друзья погибли, – сказал он немного погодя.
– Ясное дело, – произнес мужчина. – Понимаю. Понимаю. Мы все потеряли друзей, и я тоже. – Последовала пауза. – Тяжело, – добавил он.
– Тяжело, – кивнул Тигхи. – Близкие друзья.
Ожидаемый комок в горле так и не появился. Глаза не защипало от слез. Это удивило юношу. Что же там, внутри моей головы? – подумал Тигхи. Ведь ее должны переполнять скорбь и печаль. Однако он ощущал там пустоту, словно катерпил выгрыз все мозги так же быстро и ловко, как он пожирал Равилре.
– Меня зовут Трозе, – представился бледнолицый мужчина, кивнув Тигхи.
– Я ничего не чувствую, – сказал Тигхи.
Он произнес это предложение, потому что ему хотелось услышать, как оно прозвучит у него во рту.
– В самом деле? – удивился Трозе. – Я служил в пехоте. Несколько раз я просил своего командира отправить меня в учебную часть. Мне хотелось стать стрелком. Однако туда не пробиться. Так что пришлось остаться со своим копьем.
Тигхи смотрел на Трозе и удивлялся. Жизнь этого человека подошла к концу, но он, похоже, и не сожалел об этом. Он свалился с мира, но это не удручало его. Не впал в отчаяние, а был по-прежнему энергичным и деятельным, как если бы ничего не произошло. За этой банальной философией скрывалась какая-то подспудная сила. Что произойдет, если обрушится весь мир? Ну и что, нужно продолжать жить дальше.
– И сколько времени ты уже здесь? – поинтересовался Тигхи.
– Несколько дней. Точнее сказать не могу, – ответил Трозе и поскреб щеки. – У меня уже начала отрастать борода. Папы приказывают нам: брейтесь! Такова воля Бога. А я смотрю на это так: стена мира – это лицо Бога. Вот где мы живем. Где из него произрастают разные вещи, такие, например, как Сетчатый Лес, где живет зло. Поэтому нужно бриться, чтобы наши лица были чистыми. Гладкими. Вот как я смотрю на это дело.
Упоминание о Сетчатом Лесе не вызвало у Тигхи никаких эмоций. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.
– Из какой части мировой стены ты родом? – спросил Тигхи.
Он вдруг почувствовал усталость от неспособности подобрать слова, чтобы более сжато и точно сформулировать свои мысли.
Трозе коротко усмехнулся, однако в этой усмешке Тигхи не почувствовал ничего, обидного для себя.
– Ты, пожалуйста, не обижайся, – начал он, – но ты говоришь на имперском как-то странно. У тебя какое-то протяжное произношение. Ты ведь не уроженец наших мест, не так ли?
– Нет, – согласился Тигхи.
– Я всегда могу распознать по произношению, кто откуда, – удовлетворенно произнес Трозе, откинувшись назад, к стене. – Я начинаю думать, что…
Тигхи так и не узнал, что думает его собеседник, так как в этот момент послышался скрежет отодвигаемой двери и в землянку, наклонившись, вошел солдат Отре. Сделав пару шагов, он выпрямился во весь рост.
– Ты! – сказал он, показывая на Тигхи. – Идти со мной.
Вышедшего из землянки Тигхи ожидал офицер Отре, который приказал юноше следовать за ним. Тигхи шел сначала по выступу, затем поднялся по лестнице и вошел в короткий туннель, на выходе из которого открывался вид на местность, еще несколько дней назад служившую полем сражения. Об этом свидетельствовали следы пожарищ, во многих местах изуродовавшие стену. Прежде чем офицер толкнул юношу, приказывая ему сойти вниз и двигаться по уступу к лестнице, он успел заметить сотни солдат в серой форме.
Десять минут спустя Тигхи и сопровождавший его офицер уже поднимались по недавно сооруженной лестнице, которая вела на верхние уступы. Неторопливо ковыляющий юноша имел возможность разглядеть укрепления, о которые разбилась мощь Имперской армии.
Затем Тигхи прошел под деревянной аркой, обитой пластиком. Деревянные стены здания хранили следы попадания пуль. Юноша заметил длинное черное пятно, похожее на настенный рисунок, изображавший пышную черную шевелюру. Очевидно, имперским войскам, штурмовавшим укрепление, удалось поджечь его, однако гарнизон форта быстро справился с огнем.
Больше Тигхи ничего не увидел, поскольку оказался внутри здания. Его поразило огромное количество коридоров и лестниц, по которым туда-сюда сновали люди в опрятно и хорошо сидевшей на них форме. Скорее всего это были штабные офицеры, подумал Тигхи.
Провожатый Тигхи ухватил юношу за свободную руку и потащил по закоулкам и переходам огромного и сложного комплекса: по длинному коридору, вниз, вверх, опять вниз и опять вверх по крутой лестнице. Наконец они оказались в коридоре, по обеим сторонам которого шли двери. Офицер вдруг остановился перед одной из них – пятой по счету слева, успел сосчитать Тигхи, – и, рывком открыв ее, втащил юношу в комнату.
Помещение было абсолютно квадратное со стенами и потолком, обшитыми деревом. Окна отсутствовали, значит, комнату вырыли в стене, сделал вывод Тигхи. На скамейке, которая представляла собой доску, подвешенную на цепях к потолку, поджав под себя ноги, сидел офицер. Он внимательно оглядел Тигхи.
Юноша поднял голову, попытавшись рассмотреть хозяина кабинета, однако приведший его офицер ловкой подсечкой заставил юношу растянуться плашмя на пыльном полу.
Человек, сидевший на доске, приступил к делу сразу, без каких-либо прелюдий.
– У тебя необычный цвет кожи, – сказал он.
На имперском языке он говорил бегло и без акцента. Это Тигхи определил сразу же. Однако юноша заметил также и то, что офицер произносил слова с растяжкой, лениво.
Последовала пауза. Тигхи не знал, как отвечать.
Провожатый больно ударил Тигхи ногой в копчик.
– Да, господин офицер! – тут же пролаял Тигхи.
– Ты не из Имперского Города?
– Нет, господин офицер.
– Не затягивай с ответом. Ясно? Это утомляет меня, а тебе не принесет ничего хорошего. Если я спросил «Ты не из Имперского Города», значит, я имел в виду «откуда ты?».
Испуганный Тигхи затараторил:
– Из маленькой деревушки, которая находится выше, господин офицер. Я был там принцем, однако моих родителей убили, а потом, через некоторое время, я, спасаясь от погони, свалился со стены. Я упал, понимаете, господин офицер, но не погиб, и вот…
Провожатый опять ударил юношу сапогом в копчик. Боль молнией пронзила спинной хребет Тигхи. Он замолчал.
– Что ты делал в Имперской армии? – спросил офицер сверху.
– Я был флатаром, господин офицер.
– Как интересно, – протяжно произнес хозяин кабинета, хотя, судя по тону, каким он это сказал, сообщение юноши не вызвало у него особого интереса. – Много ли боевых вылетов ты совершил?
– Много чего, господин офицер?
– Часто ли ты летал?
– Да, господин офицер. Нет, господин офицер. Я не уверен, господин офицер.
– Я был свидетелем нескольких воздушных налетов, – сказал офицер так, словно разговаривал сам с собой. – Эти флатары – настоящие воздушные акробаты, но в военном отношении пользы от них было мало. Парень! Ты знаешь, почему ты здесь?
Страх, змеей вползавший в душу Тигхи, почти парализовал его.
– Нет, господин офицер. Меня взяли в плен.
– Да, ты попал в плен. В этом нет никакого сомнения. Ты туго соображаешь, не так ли? Или придуриваешься? Может, ты в действительности старший офицер, который пытается выдать себя за простого солдата? А?
Тигхи никак не мог взять в толк, о чем говорит этот офицер.
– Нет, господин офицер! – растерянно выкрикнул он и тут же на всякий случай поправился: – Да, господин офицер!
– Я мог бы подумать так, – растягивая гласные, произнес человек, покачивавшийся на доске вверху, – если бы ты не был так юн. Но у меня возникает ощущение, что, стараясь показаться идиотом, ты переигрываешь.
– Простите меня, господин офицер, – сказал Тигхи, шмыгая носом.
Пыль с пола попала ему в нос и неприятно щекотала носовые пазухи. От ударов по копчику заныл позвоночник. Юноша чувствовал себя глубоко несчастным. По его щекам потекли слезы.
– Ты плачешь?
– Да, господин офицер.
– Какой же ты воин?
– Мне страшно, господин офицер, – прохныкал Тигхи. – Я слышал нехорошие истории…
– Истории? – Впервые за весь допрос человек, ведущий его, кажется, проявил настоящий интерес.
– Я слышал, что Отре… что они дурно обращаются со своими пленными.
Короткая, продолжавшаяся мгновение пауза, и вверху раздался заливистый смех. Похоже, слова Тигхи немало развеселили офицера. Робко – его сердце все еще гулко стучало от страха – юноша попытался чуть-чуть приподнять голову, чтобы посмотреть вверх. И тут же ощутил лбом прикосновение сапога провожатого. Удар был несильным, это было своеобразное предупреждение. Тигхи опять уткнулся носом в грязный пол. Человек сверху перестал смеяться.
– Мой дорогой мальчик, – произнес он, – мы слышали те же самые истории об Имперской армии. «Не попадайте к ним в плен», – говорили нам. – Они подвергают своих пленных изуверским пыткам». – Он опять рассмеялся. – Так принято на войне. Мы тоже стараемся принять меры, чтобы у наших солдат не возникало соблазна сдаться в плен. Сражайтесь до последней капли крови – таков наш лозунг, и в нем заключается самая лучшая философия стратегии.
Последовала пауза. В тишине явственно слышалось поскрипывание цепей, державших доску, на которой сидел офицер.
– Ладно. Я не могу возиться с тобой весь день. У меня и других дел по горло. Тебя привели ко мне только потому, что кто-то, занимающий высокий пост, решил, что ты достаточно важная птица. Ты знаешь почему?
– Нет, – тихо ответил юноша.
В этот момент он ощутил себя ничего не значащей песчинкой.
– Ну что ж, сказать по правде, и мне невдомек, почему у них возникло такое предположение. Наверное, потому, что твоя кожа темного цвета, но для меня это ровным счетом ничего не значит. Кто-то, должно быть, подумал, что ты занимаешь в Имперской армии особое положение, раз у тебя темная кожа. Я так не думаю. Ты родился в какой-то деревне на задворках Империи. Ты флатар. Ты – ничто. Пора заканчивать наш разговор. Надеюсь, что за тебя дадут хорошую цену.
Провожатый грубо схватил Тигхи за руку и рывком поставил на ноги.
– Цену? – повторил потрясенный юноша.
– Да, конечно, – задумчиво проговорил человек сверху. – В настоящий момент торговля идет вяло. Рынок близок к кризису. После войны на рынок поступает огромное количество товара, а мы, к сожалению, не можем зарабатывать столько, сколько бы нам хотелось. Но такова уж природа вещей.
Глава 8
Озадаченного и сбитого с толку Тигхи опять повели по лабиринту деревянных коридоров. Лабиринт деревянных закоулков, дверей, полов, потолков настолько примелькался, что перестал производить на Тигхи впечатление. По деревенским меркам окружающее стоило баснословных денег, которые были выброшены на ветер, однако теперь это изумляло его все меньше и меньше. Все, что существовало в мире, не имело теперь к Тигхи никакого отношения.
Его наполовину протащили, наполовину проволокли по дюжине разнокалиберных коридоров и заперли в комнате, где уже находился еще один человек, но Тигхи не мог определить – он или она. От побоев у него или нее распухло и почернело лицо. Человек лежал без движения и молчал. Свет, проникавший через щели в двери, угас, и в помещении стало темно. Тигхи пощупал свой живот. Страх и возбуждение десятикратно обострили чувство голода, доведя его до уровня, когда он воспринимался как острая, физическая боль.
Едва Тигхи успел подумать, что до завтрашнего дня у него во рту вряд ли побывает даже маковая росинка, как дверь открылась, и в помещение влетел сверток из листьев платана.
Развернув листья, Тигхи обнаружил в них травяной хлеб. Пекари не поскупились и сдобрили тесто насекомыми. Юноша жадно набросился на еду, давясь плохо прожеванными кусками, и вскоре его желудок, отвыкший от нормальной пищи, да еще в таком количестве, отреагировал на это мучительными спазмами. Юноша резко умерил аппетит. Его сосед – или соседка – лежал на боку и не проявлял никакого интереса ни к Тигхи, ни к хлебу.
– Принесли поесть, – сказал в конце концов Тигхи. – Хочешь хлеба?
Ответа не было.
Перед Тигхи встала этическая дилемма. Он слышал шумное дыхание, и стало быть, человек был еще жив. Однако Тигхи был так голоден, что мог незаметно для себя съесть весь хлеб. Он съел бы и три таких буханки, если бы ему их дали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Я? – удивленно переспросил бледнолицый мужчина. – Я служил в регулярных частях. Это совсем другое дело, не то что ваши стрелки.
– Например, Ати, – продолжал Тигхи, вытянув вперед свободную руку, – ведь он столько вынес. Разве он не заслужил жизнь?
Мужчина с бледным лицом подозрительно посмотрел на вытянутую руку Тигхи.
– Как я уже говорил, – сказал он, сделав шаг назад, – меня очень удивило, что они взяли меня в плен, а не сбросили со стены. Видимо, хотят превратить нас в рабов. Вот какое будущее нас ждет: мы станем товаром. Понимаешь? А за пожилых людей, вроде меня, не дадут хорошей цены. Кому нужен плохой товар. Однако, как бы то ни было, я сейчас здесь.
– Он упал дважды, – объяснил Тигхи. – В первый раз он упал с большой высоты и с ним ничего не случилось; во второй раз пролетел не так далеко, но это падение оказалось для него смертельным. Разве это справедливо, как ты думаешь?
– Такой симпатичный молодой парень, – неопределенно произнес мужчина, отходя к противоположной стене, – за тебя дадут хорошую цену. Притом необычный цвет кожи. Это редкость, за которую попросят надбавку. Однако мне нужно благодарить Бога за то, что меня вообще оставили в живых.
Он замолчал, и на некоторое время замкнутое пространство землянки заполнила тишина, которую нарушали лишь всхлипывания Тигхи. Он лежал на земляном полу, свернувшись калачиком, и тихо плакал. Постепенно угас свет, поступавший через щели между неплотно пригнанными досками двери, и начался сумеречный шторм. После того как он улегся, Тигхи заснул, однако его сон тревожили образы Ати, яркие и отчетливые. Его друг расхаживал по уступу с головой, повернутой под неестественным углом.
Утром солдаты Отре открыли дверь и, втащив в землянку глиняный чан с водой, бросили рядом охапку травы. Недвижно лежавший Тигхи молча наблюдал за тем, как другие пленники, расталкивая друг друга, набросились на этот скудный завтрак.
Прошел еще один день. Когда наступило время обеда, в землянку вкинули еще одну охапку травы. И в этот раз обитатели землянки вступили между собой в схватку из-за лишней пары стеблей. Тигхи по-прежнему не двигался с места и спокойно наблюдал за происходящим. Голод отзывался в его животе физической болью, однако он радовался этому ощущению. Все вполне справедливо. Он заслужил эту боль и потому ценил ее физическое проявление.
После того как с травой было покончено, пленники опять разбрелись по местам. Рядом с Тигхи устроилась женщина болезненного вида, которая бросила на юношу пристальный взгляд.
– Кого только нет в этой армии, – сказала она наконец. – Я встречала людей из самых разных мест, но еще ни разу не видела, чтобы у кого-нибудь была такая темная кожа, как у тебя.
Тигхи не ответил. Он просто смотрел на нее немигающими глазами.
– Ты странный тип. Такая кожа, – бесстрастно повторила она. – Покупатель выложит за тебя неплохие деньги.
В ту ночь Тигхи быстро заснул, и его сон был ровным и спокойным. Однако долго поспать ему не удалось. Он внезапно проснулся в темноте, почувствовав рядом с собой присутствие другого человека. Кто-то склонился над ним и шарил руками в его одежде. Издав пронзительный вопль, Тигхи вслепую нанес несколько ударов свободной рукой. Человек заохал и упал. Это был тот самый мужчина с бледным лицом, который разговаривал с юношей сразу после того, как его привели в землянку.
– Что тебе нужно? – возмущенно воскликнул Тигхи.
– Просто хотел проверить, нет ли у тебя чего-нибудь ценного, – ответил бледнолицый прерывающимся голосом. – Прости меня. Мне не следовало этого делать.
Тигхи сел и попытался разглядеть что-либо в темноте, признаки какого-либо движения. Сколько он ни напрягал зрение, сделать этого не удалось. Казалось, все вокруг завешено абсолютно непроницаемым, черным пологом. В конце концов Тигхи начал клевать носом и задремал. В следующий раз он проснулся уже после того, как отшумел рассветный шторм. Затекшая шея сильно ныла, и Тигхи не сразу удалось избавиться от этой боли.
На этот раз, когда стражники принесли еду, Тигхи не остался в стороне от дележки, которая больше напоминала драку. Он смог ухватить себе немного травы. Зажав в обоих кулаках по нескольку стеблей, Тигхи сел у стены и принялся усердно жевать. Поев, он захотел пить, однако воды не было, и тогда юноша слизал языком капли влаги, выступившие на сырых стенах.
– Как тебя зовут? – спросил бледнолицый мужчина, присев рядом на корточки.
Он вел себя так, словно попытка обворовать Тигхи, предпринятая им прошлой ночью, установила между ними некую связь.
Тигхи окинул мужчину недоумевающим взглядом.
– Все мои друзья погибли, – сказал он немного погодя.
– Ясное дело, – произнес мужчина. – Понимаю. Понимаю. Мы все потеряли друзей, и я тоже. – Последовала пауза. – Тяжело, – добавил он.
– Тяжело, – кивнул Тигхи. – Близкие друзья.
Ожидаемый комок в горле так и не появился. Глаза не защипало от слез. Это удивило юношу. Что же там, внутри моей головы? – подумал Тигхи. Ведь ее должны переполнять скорбь и печаль. Однако он ощущал там пустоту, словно катерпил выгрыз все мозги так же быстро и ловко, как он пожирал Равилре.
– Меня зовут Трозе, – представился бледнолицый мужчина, кивнув Тигхи.
– Я ничего не чувствую, – сказал Тигхи.
Он произнес это предложение, потому что ему хотелось услышать, как оно прозвучит у него во рту.
– В самом деле? – удивился Трозе. – Я служил в пехоте. Несколько раз я просил своего командира отправить меня в учебную часть. Мне хотелось стать стрелком. Однако туда не пробиться. Так что пришлось остаться со своим копьем.
Тигхи смотрел на Трозе и удивлялся. Жизнь этого человека подошла к концу, но он, похоже, и не сожалел об этом. Он свалился с мира, но это не удручало его. Не впал в отчаяние, а был по-прежнему энергичным и деятельным, как если бы ничего не произошло. За этой банальной философией скрывалась какая-то подспудная сила. Что произойдет, если обрушится весь мир? Ну и что, нужно продолжать жить дальше.
– И сколько времени ты уже здесь? – поинтересовался Тигхи.
– Несколько дней. Точнее сказать не могу, – ответил Трозе и поскреб щеки. – У меня уже начала отрастать борода. Папы приказывают нам: брейтесь! Такова воля Бога. А я смотрю на это так: стена мира – это лицо Бога. Вот где мы живем. Где из него произрастают разные вещи, такие, например, как Сетчатый Лес, где живет зло. Поэтому нужно бриться, чтобы наши лица были чистыми. Гладкими. Вот как я смотрю на это дело.
Упоминание о Сетчатом Лесе не вызвало у Тигхи никаких эмоций. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.
– Из какой части мировой стены ты родом? – спросил Тигхи.
Он вдруг почувствовал усталость от неспособности подобрать слова, чтобы более сжато и точно сформулировать свои мысли.
Трозе коротко усмехнулся, однако в этой усмешке Тигхи не почувствовал ничего, обидного для себя.
– Ты, пожалуйста, не обижайся, – начал он, – но ты говоришь на имперском как-то странно. У тебя какое-то протяжное произношение. Ты ведь не уроженец наших мест, не так ли?
– Нет, – согласился Тигхи.
– Я всегда могу распознать по произношению, кто откуда, – удовлетворенно произнес Трозе, откинувшись назад, к стене. – Я начинаю думать, что…
Тигхи так и не узнал, что думает его собеседник, так как в этот момент послышался скрежет отодвигаемой двери и в землянку, наклонившись, вошел солдат Отре. Сделав пару шагов, он выпрямился во весь рост.
– Ты! – сказал он, показывая на Тигхи. – Идти со мной.
Вышедшего из землянки Тигхи ожидал офицер Отре, который приказал юноше следовать за ним. Тигхи шел сначала по выступу, затем поднялся по лестнице и вошел в короткий туннель, на выходе из которого открывался вид на местность, еще несколько дней назад служившую полем сражения. Об этом свидетельствовали следы пожарищ, во многих местах изуродовавшие стену. Прежде чем офицер толкнул юношу, приказывая ему сойти вниз и двигаться по уступу к лестнице, он успел заметить сотни солдат в серой форме.
Десять минут спустя Тигхи и сопровождавший его офицер уже поднимались по недавно сооруженной лестнице, которая вела на верхние уступы. Неторопливо ковыляющий юноша имел возможность разглядеть укрепления, о которые разбилась мощь Имперской армии.
Затем Тигхи прошел под деревянной аркой, обитой пластиком. Деревянные стены здания хранили следы попадания пуль. Юноша заметил длинное черное пятно, похожее на настенный рисунок, изображавший пышную черную шевелюру. Очевидно, имперским войскам, штурмовавшим укрепление, удалось поджечь его, однако гарнизон форта быстро справился с огнем.
Больше Тигхи ничего не увидел, поскольку оказался внутри здания. Его поразило огромное количество коридоров и лестниц, по которым туда-сюда сновали люди в опрятно и хорошо сидевшей на них форме. Скорее всего это были штабные офицеры, подумал Тигхи.
Провожатый Тигхи ухватил юношу за свободную руку и потащил по закоулкам и переходам огромного и сложного комплекса: по длинному коридору, вниз, вверх, опять вниз и опять вверх по крутой лестнице. Наконец они оказались в коридоре, по обеим сторонам которого шли двери. Офицер вдруг остановился перед одной из них – пятой по счету слева, успел сосчитать Тигхи, – и, рывком открыв ее, втащил юношу в комнату.
Помещение было абсолютно квадратное со стенами и потолком, обшитыми деревом. Окна отсутствовали, значит, комнату вырыли в стене, сделал вывод Тигхи. На скамейке, которая представляла собой доску, подвешенную на цепях к потолку, поджав под себя ноги, сидел офицер. Он внимательно оглядел Тигхи.
Юноша поднял голову, попытавшись рассмотреть хозяина кабинета, однако приведший его офицер ловкой подсечкой заставил юношу растянуться плашмя на пыльном полу.
Человек, сидевший на доске, приступил к делу сразу, без каких-либо прелюдий.
– У тебя необычный цвет кожи, – сказал он.
На имперском языке он говорил бегло и без акцента. Это Тигхи определил сразу же. Однако юноша заметил также и то, что офицер произносил слова с растяжкой, лениво.
Последовала пауза. Тигхи не знал, как отвечать.
Провожатый больно ударил Тигхи ногой в копчик.
– Да, господин офицер! – тут же пролаял Тигхи.
– Ты не из Имперского Города?
– Нет, господин офицер.
– Не затягивай с ответом. Ясно? Это утомляет меня, а тебе не принесет ничего хорошего. Если я спросил «Ты не из Имперского Города», значит, я имел в виду «откуда ты?».
Испуганный Тигхи затараторил:
– Из маленькой деревушки, которая находится выше, господин офицер. Я был там принцем, однако моих родителей убили, а потом, через некоторое время, я, спасаясь от погони, свалился со стены. Я упал, понимаете, господин офицер, но не погиб, и вот…
Провожатый опять ударил юношу сапогом в копчик. Боль молнией пронзила спинной хребет Тигхи. Он замолчал.
– Что ты делал в Имперской армии? – спросил офицер сверху.
– Я был флатаром, господин офицер.
– Как интересно, – протяжно произнес хозяин кабинета, хотя, судя по тону, каким он это сказал, сообщение юноши не вызвало у него особого интереса. – Много ли боевых вылетов ты совершил?
– Много чего, господин офицер?
– Часто ли ты летал?
– Да, господин офицер. Нет, господин офицер. Я не уверен, господин офицер.
– Я был свидетелем нескольких воздушных налетов, – сказал офицер так, словно разговаривал сам с собой. – Эти флатары – настоящие воздушные акробаты, но в военном отношении пользы от них было мало. Парень! Ты знаешь, почему ты здесь?
Страх, змеей вползавший в душу Тигхи, почти парализовал его.
– Нет, господин офицер. Меня взяли в плен.
– Да, ты попал в плен. В этом нет никакого сомнения. Ты туго соображаешь, не так ли? Или придуриваешься? Может, ты в действительности старший офицер, который пытается выдать себя за простого солдата? А?
Тигхи никак не мог взять в толк, о чем говорит этот офицер.
– Нет, господин офицер! – растерянно выкрикнул он и тут же на всякий случай поправился: – Да, господин офицер!
– Я мог бы подумать так, – растягивая гласные, произнес человек, покачивавшийся на доске вверху, – если бы ты не был так юн. Но у меня возникает ощущение, что, стараясь показаться идиотом, ты переигрываешь.
– Простите меня, господин офицер, – сказал Тигхи, шмыгая носом.
Пыль с пола попала ему в нос и неприятно щекотала носовые пазухи. От ударов по копчику заныл позвоночник. Юноша чувствовал себя глубоко несчастным. По его щекам потекли слезы.
– Ты плачешь?
– Да, господин офицер.
– Какой же ты воин?
– Мне страшно, господин офицер, – прохныкал Тигхи. – Я слышал нехорошие истории…
– Истории? – Впервые за весь допрос человек, ведущий его, кажется, проявил настоящий интерес.
– Я слышал, что Отре… что они дурно обращаются со своими пленными.
Короткая, продолжавшаяся мгновение пауза, и вверху раздался заливистый смех. Похоже, слова Тигхи немало развеселили офицера. Робко – его сердце все еще гулко стучало от страха – юноша попытался чуть-чуть приподнять голову, чтобы посмотреть вверх. И тут же ощутил лбом прикосновение сапога провожатого. Удар был несильным, это было своеобразное предупреждение. Тигхи опять уткнулся носом в грязный пол. Человек сверху перестал смеяться.
– Мой дорогой мальчик, – произнес он, – мы слышали те же самые истории об Имперской армии. «Не попадайте к ним в плен», – говорили нам. – Они подвергают своих пленных изуверским пыткам». – Он опять рассмеялся. – Так принято на войне. Мы тоже стараемся принять меры, чтобы у наших солдат не возникало соблазна сдаться в плен. Сражайтесь до последней капли крови – таков наш лозунг, и в нем заключается самая лучшая философия стратегии.
Последовала пауза. В тишине явственно слышалось поскрипывание цепей, державших доску, на которой сидел офицер.
– Ладно. Я не могу возиться с тобой весь день. У меня и других дел по горло. Тебя привели ко мне только потому, что кто-то, занимающий высокий пост, решил, что ты достаточно важная птица. Ты знаешь почему?
– Нет, – тихо ответил юноша.
В этот момент он ощутил себя ничего не значащей песчинкой.
– Ну что ж, сказать по правде, и мне невдомек, почему у них возникло такое предположение. Наверное, потому, что твоя кожа темного цвета, но для меня это ровным счетом ничего не значит. Кто-то, должно быть, подумал, что ты занимаешь в Имперской армии особое положение, раз у тебя темная кожа. Я так не думаю. Ты родился в какой-то деревне на задворках Империи. Ты флатар. Ты – ничто. Пора заканчивать наш разговор. Надеюсь, что за тебя дадут хорошую цену.
Провожатый грубо схватил Тигхи за руку и рывком поставил на ноги.
– Цену? – повторил потрясенный юноша.
– Да, конечно, – задумчиво проговорил человек сверху. – В настоящий момент торговля идет вяло. Рынок близок к кризису. После войны на рынок поступает огромное количество товара, а мы, к сожалению, не можем зарабатывать столько, сколько бы нам хотелось. Но такова уж природа вещей.
Глава 8
Озадаченного и сбитого с толку Тигхи опять повели по лабиринту деревянных коридоров. Лабиринт деревянных закоулков, дверей, полов, потолков настолько примелькался, что перестал производить на Тигхи впечатление. По деревенским меркам окружающее стоило баснословных денег, которые были выброшены на ветер, однако теперь это изумляло его все меньше и меньше. Все, что существовало в мире, не имело теперь к Тигхи никакого отношения.
Его наполовину протащили, наполовину проволокли по дюжине разнокалиберных коридоров и заперли в комнате, где уже находился еще один человек, но Тигхи не мог определить – он или она. От побоев у него или нее распухло и почернело лицо. Человек лежал без движения и молчал. Свет, проникавший через щели в двери, угас, и в помещении стало темно. Тигхи пощупал свой живот. Страх и возбуждение десятикратно обострили чувство голода, доведя его до уровня, когда он воспринимался как острая, физическая боль.
Едва Тигхи успел подумать, что до завтрашнего дня у него во рту вряд ли побывает даже маковая росинка, как дверь открылась, и в помещение влетел сверток из листьев платана.
Развернув листья, Тигхи обнаружил в них травяной хлеб. Пекари не поскупились и сдобрили тесто насекомыми. Юноша жадно набросился на еду, давясь плохо прожеванными кусками, и вскоре его желудок, отвыкший от нормальной пищи, да еще в таком количестве, отреагировал на это мучительными спазмами. Юноша резко умерил аппетит. Его сосед – или соседка – лежал на боку и не проявлял никакого интереса ни к Тигхи, ни к хлебу.
– Принесли поесть, – сказал в конце концов Тигхи. – Хочешь хлеба?
Ответа не было.
Перед Тигхи встала этическая дилемма. Он слышал шумное дыхание, и стало быть, человек был еще жив. Однако Тигхи был так голоден, что мог незаметно для себя съесть весь хлеб. Он съел бы и три таких буханки, если бы ему их дали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59