Малютку потом долго выхаживали.
– Как зовут моего братика? Мунго? – спросила Мегги, разглядывая личико малыша.
– Нет, Мегги, мы не собираемся называть твоего брата кошачьим именем, – сказал Джеймс и строго посмотрел на Торманда, когда тот рассмеялся.
– Это не кошачье имя, – возразила Аннора. – Так звали моего друга детства.
– Зачем же ты назвала так своего кота? Я предлагаю назвать ребенка Ниокалем или Куинтоном.
Хотя оба имени звучали довольно высокопарно, Аннора заранее решила, что не будет спорить с Джеймсом по поводу имени сына.
– Хорошо, пусть он будет зваться Куинтон. Куинтон Мюррей Драммонд.
– Ах, какое красивое имя! Оно понравится старшим родственникам, – заметил Торманд и взял Мегги за руку. – Пойдем, моя красавица, нам нужно поскорее сообщить радостные новости родне.
Мегги вырвала руку и бросилась к мачехе, порывисто обняла ее и поцеловала. Аннора ответила ей той же лаской. А уже спустя минуту-другую Аннора осталась с Джеймсом наедине. Она молча смотрела, как он присел на кровать рядом с ней, а потом подарил ей нежный поцелуй, от которого у Анноры, несмотря на усталость, учащенно забилось сердце. После этого он протянул руки к ребенку, и новоиспеченная мать гордо вручила ему их маленького сына.
Аннора терпеливо ждала, пока Джеймс распеленает младенца, что она сама проделала, как только Большая Марта дала ей в руки ребенка. Она молча пересчитала крошечные пальчики у него на ручках и ножках, и Джеймс бережно завернул малыша. Глаза у Джеймса были влажными от слез умиления. Продолжая держать новорожденного сына одной рукой, другой рукой он обнял жену.
– Я горжусь тобой, Аннора, милая моя, – сказал он спокойно и поцеловал ее в лоб.
Аннора положила ему руку на плечо, не сводя глаз со спящего малыша.
– Куинтон – это маленькое чудо, к которому в равной степени причастны мы оба.
– Но у тебя больше заслуг, потому что ты выполнила львиную долю работы.
– Ну что же, я не спорю.
– У тебя ничего сейчас не болит?
– Нет, я просто очень устала.
– Я уже начал беспокоиться, что что-то не так, потому что не было слышно ни одного твоего крика.
– Ах, я боялась, что ты услышишь, как я кричу, и испугаешься за меня, поэтому терпела. – Аннора погладила нежную щечку младенца. – Все мои муки стоили того, чтобы у нас появилось это маленькое сокровище.
– И наш сын стоил тех седых волос, которые у меня появились за эти несколько часов, пока я ждал внизу его появления на свет, ощущая свою беспомощность.
Аннора рассмеялась и нежно погладила волосы новорожденного.
– Смотри, у него рыжие волосы и голубые глаза. Возможно, цвет глаз у него еще изменится, и они будет зелеными, как у тебя. Слышал, Мегги назвала меня мамой, – прошептала Аннора проникновенным голосом.
– Наконец-то. Ты оказалась права. Мы поступили верно, когда решили не торопить ее, предоставив возможность решить самой, когда она будет к этому готова. Просто я чувствовал, что ты всегда была ей как мать и даже больше, чем мать. Мэри никогда не была ей такой хорошей матерью, как ты. Поэтому я считал, что ты по-настоящему заслужила называться ее матерью.
– Это слово значит гораздо больше, когда исходит из самого сердца, а не произносится только потому, что так велел любимый папочка.
– Ты права. Просто я слишком нетерпелив, и мне хочется все и сразу. Хочется немедленно. Хорошо, что у меня есть ты. Ты вернула мне здравомыслие.
– Возможно, ты и в самом деле немного нетерпелив, но я понимаю, когда хочется чего-то немедленно. Это сильное искушение. В тот момент, когда я узнала, что жду ребенка, мне хотелось как можно скорее стать матерью. Это очень трудно – терпеливо ждать.
– Ну что ж, я это понял. И вот теперь у меня есть все, чего я хочу.
Аннора подняла на него глаза, и Джеймс поцеловал ее. Она блаженно улыбнулась.
– У меня тоже теперь есть все. У меня есть мой рыжий зеленоглазый Волк.
– Я люблю тебя, моя милая Аннора.
– И я люблю тебя. Я полюбила тебя с первого взгляда. Ты навеки покорил мое сердце еще тогда, когда спас меня от Эгана. И я была обезоружена, когда ты был готов бросить все это и увезти меня во Францию только ради того, чтобы спасти меня от этого человека. И каждый день я люблю тебя все больше. Ты дал мне все, о чем я только мечтала в жизни.
– Правда?
– Правда. Ты дал мне семью. Большую, шумную, любящую, смеющуюся, спорящую. Родной дом, в котором никогда не смолкают веселый смех и оживленные голоса. Костяк этой семьи – ты, я, Мегги и теперь вот – Куинтон. Возможно, у нас будут и другие дети, если Господу будет угодно. А еще благодаря тебе есть множество любящих, дружных родственников. Спасибо тебе за это, муж.
– Это я должен тебя благодарить, любимая. Ты излечила мое израненное сердце и наполнила светом мою душу.
Аннора прильнула к мужу, растроганная его словами и глубокой искренней любовью, которую ощущала в нем – такую же сильную, как и ее собственная любовь к нему.
– Мы с тобой прекрасная пара, мой храбрый Волк.
– Да, любимая. Я в этом нисколько не сомневаюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Как зовут моего братика? Мунго? – спросила Мегги, разглядывая личико малыша.
– Нет, Мегги, мы не собираемся называть твоего брата кошачьим именем, – сказал Джеймс и строго посмотрел на Торманда, когда тот рассмеялся.
– Это не кошачье имя, – возразила Аннора. – Так звали моего друга детства.
– Зачем же ты назвала так своего кота? Я предлагаю назвать ребенка Ниокалем или Куинтоном.
Хотя оба имени звучали довольно высокопарно, Аннора заранее решила, что не будет спорить с Джеймсом по поводу имени сына.
– Хорошо, пусть он будет зваться Куинтон. Куинтон Мюррей Драммонд.
– Ах, какое красивое имя! Оно понравится старшим родственникам, – заметил Торманд и взял Мегги за руку. – Пойдем, моя красавица, нам нужно поскорее сообщить радостные новости родне.
Мегги вырвала руку и бросилась к мачехе, порывисто обняла ее и поцеловала. Аннора ответила ей той же лаской. А уже спустя минуту-другую Аннора осталась с Джеймсом наедине. Она молча смотрела, как он присел на кровать рядом с ней, а потом подарил ей нежный поцелуй, от которого у Анноры, несмотря на усталость, учащенно забилось сердце. После этого он протянул руки к ребенку, и новоиспеченная мать гордо вручила ему их маленького сына.
Аннора терпеливо ждала, пока Джеймс распеленает младенца, что она сама проделала, как только Большая Марта дала ей в руки ребенка. Она молча пересчитала крошечные пальчики у него на ручках и ножках, и Джеймс бережно завернул малыша. Глаза у Джеймса были влажными от слез умиления. Продолжая держать новорожденного сына одной рукой, другой рукой он обнял жену.
– Я горжусь тобой, Аннора, милая моя, – сказал он спокойно и поцеловал ее в лоб.
Аннора положила ему руку на плечо, не сводя глаз со спящего малыша.
– Куинтон – это маленькое чудо, к которому в равной степени причастны мы оба.
– Но у тебя больше заслуг, потому что ты выполнила львиную долю работы.
– Ну что же, я не спорю.
– У тебя ничего сейчас не болит?
– Нет, я просто очень устала.
– Я уже начал беспокоиться, что что-то не так, потому что не было слышно ни одного твоего крика.
– Ах, я боялась, что ты услышишь, как я кричу, и испугаешься за меня, поэтому терпела. – Аннора погладила нежную щечку младенца. – Все мои муки стоили того, чтобы у нас появилось это маленькое сокровище.
– И наш сын стоил тех седых волос, которые у меня появились за эти несколько часов, пока я ждал внизу его появления на свет, ощущая свою беспомощность.
Аннора рассмеялась и нежно погладила волосы новорожденного.
– Смотри, у него рыжие волосы и голубые глаза. Возможно, цвет глаз у него еще изменится, и они будет зелеными, как у тебя. Слышал, Мегги назвала меня мамой, – прошептала Аннора проникновенным голосом.
– Наконец-то. Ты оказалась права. Мы поступили верно, когда решили не торопить ее, предоставив возможность решить самой, когда она будет к этому готова. Просто я чувствовал, что ты всегда была ей как мать и даже больше, чем мать. Мэри никогда не была ей такой хорошей матерью, как ты. Поэтому я считал, что ты по-настоящему заслужила называться ее матерью.
– Это слово значит гораздо больше, когда исходит из самого сердца, а не произносится только потому, что так велел любимый папочка.
– Ты права. Просто я слишком нетерпелив, и мне хочется все и сразу. Хочется немедленно. Хорошо, что у меня есть ты. Ты вернула мне здравомыслие.
– Возможно, ты и в самом деле немного нетерпелив, но я понимаю, когда хочется чего-то немедленно. Это сильное искушение. В тот момент, когда я узнала, что жду ребенка, мне хотелось как можно скорее стать матерью. Это очень трудно – терпеливо ждать.
– Ну что ж, я это понял. И вот теперь у меня есть все, чего я хочу.
Аннора подняла на него глаза, и Джеймс поцеловал ее. Она блаженно улыбнулась.
– У меня тоже теперь есть все. У меня есть мой рыжий зеленоглазый Волк.
– Я люблю тебя, моя милая Аннора.
– И я люблю тебя. Я полюбила тебя с первого взгляда. Ты навеки покорил мое сердце еще тогда, когда спас меня от Эгана. И я была обезоружена, когда ты был готов бросить все это и увезти меня во Францию только ради того, чтобы спасти меня от этого человека. И каждый день я люблю тебя все больше. Ты дал мне все, о чем я только мечтала в жизни.
– Правда?
– Правда. Ты дал мне семью. Большую, шумную, любящую, смеющуюся, спорящую. Родной дом, в котором никогда не смолкают веселый смех и оживленные голоса. Костяк этой семьи – ты, я, Мегги и теперь вот – Куинтон. Возможно, у нас будут и другие дети, если Господу будет угодно. А еще благодаря тебе есть множество любящих, дружных родственников. Спасибо тебе за это, муж.
– Это я должен тебя благодарить, любимая. Ты излечила мое израненное сердце и наполнила светом мою душу.
Аннора прильнула к мужу, растроганная его словами и глубокой искренней любовью, которую ощущала в нем – такую же сильную, как и ее собственная любовь к нему.
– Мы с тобой прекрасная пара, мой храбрый Волк.
– Да, любимая. Я в этом нисколько не сомневаюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28