Тут, на террасе, качали Дороша, обнимались, целовались и даже пока
чали Анжелику, которая совершенно утеряла всякую власть в эти часы.
Потом сюда вдруг пришел командующий с генералом Петровым. Он посидел мол
ча на ветру в шинели и фуражке, а когда его попросили сказать что-нибудь, о
н встал и, оглядев лица молодых людей, заговорил негромким, осипшим голос
ом.
Ц Мне очень трудно нынче говорить, Ц сказал он, Ц потому что большего д
ня в моей жизни не было. И трудно собраться с мыслями, подвести итоги и ска
зать самое основное. Одно могу заявить: горжусь и до смерти буду гордитьс
я тем, что правительство и наша партия доверили мне в эти годы счастье ком
андовать такими людьми, как вы.
Он говорил долго н вспоминал трудные дни первого года, вспоминал начало
полного господства в воздухе, вспоминал великое наступление. И называл и
мена погибших, называл сражения, вошедшие в историю авиации, называл фам
илии рядовых летчиков и знаменитых героев.
Ц Вот Плотников, Ц сказал он вдруг, и все повернулись к Плотникову, кото
рый багрово покраснел и опустил голову. Ц Да ты не красней, Плотников, Ц
продолжал командующий, Ц в такой день можно и не краснеть, коли говорят о
подвиге…
Потом он говорил о Ватрушкине и стрелке-радисте Черешневе, о Курочке и Гу
рьеве, о Паторжинском и Боброве, о Левине и Ольге Ивановне. И все выздоравл
ивающие оборотились к Левину, который сидел в своем кресле, утирая пальц
ем слезы со щек, а где-то внизу за госпиталем гремели оркестры и по-прежне
му на террасу косо летели сверкающие на солнце снежинки.
После обеда снегопад кончился, и весь снег сразу растаял, стало тепло, и за
лив сделался таким сверкающим, что на него больно было глядеть.
Лора перетащила кресло Александра Марковича к самой балюстраде. Баркан
принес ему сильный бинокль, и он стал смотреть на пирс, где перед отходом н
а родину молились норвежские моряки. Их маленькие кораблики стояли у сте
нки, а ихний священник в своей кружевной мантии подымал и опускал руки на
д сотнями склонившихся голов, и мальчик-служка Ц тоже в кружевах Ц звон
ил в колокольчик и ходил зачем-то перед рядами молящихся. А за креслом Лев
ина стоял Курочка и негромко рассказывал ему о Норвегии и о том, как норве
жцы похоронили одного нашего летчика близ селения. Имя летчика осталось
неизвестным, но рыбаки видели, как он дрался над их деревней, и на могильно
м камне высекли: "Русскому спасителю нашей отчизны".
Ц Сейчас домой отправятся, Ц сказал Федор Тимофеевич, Ц а потом найду
тся люди, которые их научат забыть, как все это было…
А вечером опять слушали радио и мерный бой кремлевских часов. С террасы у
шли в ленинский уголок и сидели там почти до утра. Радио все время говорил
о, передавался репортаж, и все слушали, как празднует столица великий пра
здник. Часа в два пришел Калугин с тремя бутылками шампанского.
Ц Откуда такое богатство? Ц спросил Александр Маркович.
Ц Съездил в город и купил, Ц ответил Калугин. Ц Было шесть, но три мы по д
ороге выпили. Машина встретилась с истребителями, поздравили друг друга.
В дверь заглянул Баркан.
Ц Идите-ка сюда, майор! Ц позвал Левин.
Три бутылки разлили в семнадцать стаканов, и один стакан Александр Марко
вич протянул Баркану. Баркан принял, понимающе глядя на Левина.
28
Потом начались мирные дни.
Выздоравливающие играли неподалеку от Александра Марковича в шашки, ил
и шумно забивали "морского козла", или что-нибудь рассказывали Ц «травил
и», как говорят на флоте, Ц или с очень серьезными лицами устраивали пышн
ые шахматные турниры. Иногда же просто смотрели на залив и переговаривал
ись тихими голосами. А Левин дремал и сквозь дремоту слушал пульс своего
второго отделения. Тут все шло нормально, потому что иначе бы ему доложил
и. А если не докладывали, значит все идет хорошо.
У него часто теперь бывали гости Ц Тимохин и Лукашевич, флагманский хир
ург Алексей Алексеевич Харламов, даже Нора Викентьевна навестила его.
Но он не особенно им радовался. Они ничего не могли ему рассказать про его
отделение и про его выздоравливающих. Впрочем, когда Тимохин удалил оско
лок из головы одного левинского раненого, тогда Александр Маркович был р
ад Тимохину и приказал накормить его хорошим обедом.
Ц Но хорошим! Ц строго сказал Александр Маркович. Ц По-настоящему! Вы с
лышите меня, Анжелика?
Однажды Лора рассказала ему, что на флот «прибыл» Шеремет, и действитель
но полковник скоро навестил Левина. Он теперь курил какие-то душистые ин
остранные сигареты, у него были новые часы на широком платиновом браслет
е, и, разговаривая, в паузах он напевал, загадочно глядя на Александра Марк
овича. Глазным образом он рассказывал о загранице Ц о Вене и других горо
дах, где что-то такое инспектировал, а потом, в заключение, он произнес дли
нную фразу, смысл которой заключался в том, что у него доброе, отходчивое с
ердце и что зла, причиненного ему людьми, он не помнит.
Ц А насчет костюма нашего чего-то там пакостите? Ц оборвал его Левин.
Ц То есть как это? Ц возмутился Шеремет.
Ц Очень просто. И не прикидывайтесь овечкой Ц я ведь вас насквозь вижу.
Вот жалко Ц помирать скоро, а то бы я вас допек…
Ц Черт знает что вы говорите! Ц совсем обиделся Шеремет. Ц Я к вам по-др
ужески, а вы…
Ц А я по-вражески, потому что весь ваш облик мне противопоказан, Ц жестк
о, хоть и слабым голосом сказал Александр Маркович. Ц И статейку тоже нап
исали преподлую, и не верите вы ни в бога, ни в черта, и на новой должности за
нимаетесь угодничеством и хвостом перед начальством размахиваете. Я ду
мал, станете врачом, хоть средним, а все-таки не без пользы. Но ведь лечить-
то трудно. Прощайте, надоело…
Шеремет обиделся и встал. Но Левину показалось, что он сказал еще не все.
Ц А приехали вы сюда теперь я знаю зачем: налаживать отношения. Чтобы вра
гов не было. Нет, товарищ полковник. Они у вас есть и будут. Зря приехали.
Вконец обозлившись, Шеремет ушел.
А Левин пожаловался Лоре:
Ц Тоже явился. Нужно мне его сочувствие.
По нескольку раз в день приходил Баркан, чтобы посоветоваться с Левиным.
Он солидно сидел на стуле против Александра Марковича, по-прежнему разг
оваривал несколько сухо, но Левину было с ним нетрудно, хоть и случалось, ч
то голос Александра Марковича поднимался до прежнего сердитого каркан
ья. Бывало, он настолько нехорошо себя чувствовал, что просил Баркана при
йти попозже, и Баркан приходил. Приходила и Ольга Ивановна, и другие врачи
, и Жакомбай, и Анжелика, но больше всего он почему-то в это время привязалс
я к санитарке Лоре. Она просиживала возле него очень подолгу и непрерывн
о трещала языком, а он слушал с удовольствием, не отпускал ее и просил:
Ц Расскажите еще, Лора. Мне интересно вас слушать.
Лора облизывала острым красным языком малиновые губы, задумывалась на м
гновение и спрашивала:
Ц Да про кого рассказывать-то, крест святая икона, не знаю. Вот, например,
про военинженера товарища Курочку. Хотите? Только потом не скажите, что я
сплетница и что у меня язык без костей. Ольга Ивановна вечно меня сплетни
цей ругает. Сама мне рассказала, что очень ей нравится тут один человек и ч
то она его не может спокойно видеть, а теперь надулась, что я с Верой подел
илась. А разве я могла с Верой не поделиться, когда она самая моя лучшая по
друга? Или вы несогласны? Ну хорошо, про товарища Курочку будем говорить. У
него-то ведь жена не очень хорошо к нему относилась. И, действительно, под
умать, какая фамилия. Например, маникюрша или парикмахерша обязательно с
кажут Ц . мадам Курочка, отчего не доставить себе удовольствие, верно? Ну и
сам из себя военинженер не очень видный, хотя и чистенький и культурный м
ужчина, тут спорить невозможно. Волосики серые, личико маленькое, очкаст
ый, ну что хорошего? А она женщина красивая, представительная, говорят Ц д
о войны даже полная была. Ну, а теперь что получилось? Теперь она увидела, ч
то не в красоте дело. Наверное Ц это я не для сплетни, товарищ подполковни
к, а просто делюсь с вами, Ц наверное, я так думаю, предполагаю так, наверно
е, у нее даже увлечения были. Знаете, в тыл кто ни приедет с фронта Ц всякий
герой, хоть нашего кого возьмите, скажет про себя Ц я матрос, и всех делов.
А Курочка-то оказался хоть и Курочка, но полностью герой. Им Героев-то при
своили Ц вы знаете? Или вы уснули, товарищ подполковник?
Ц Нет, Лорочка, я не сплю. Значит, теперь хорошо у них?
Ц Еще как хорошо. Вера там в палате как раз была, когда он своей жене чего-
то сказал, а она в ответ: "Нет, я не понимала, кто ты, и не ценила тебя". Вера пря
мо-таки навзрыд зарыдала. Она ведь, товарищ подполковник, чересчур нервн
ая. Все, ну все переживает. Капли пила, не верите? А сейчас опять переживает,
что эта самая Вера Васильевна совершенно даже неискренняя и только лишь
притворяется…
Ц Вот-те новости! С чего же ей притворяться?
Ц А с того, что писем слишком много до востребования получает. Непременн
о у нее кто-либо еще имеется, кроме военинженера.
Ц Да ну вас, Лора, слушать противно.
Ц Вот видите, Александр Маркович, а сами просили рассказать. Я же не из го
ловы, я то, что мы между собой делимся. А про старшину, про Черешнева, хотите
расскажу?
Ц Расскажите.
Ц Это тоже про любовь. Вот, значит, есть у него тут симпатия Ц Маруся из ст
оловой, она там в хлеборезке и на кухне. Очень сурьезная девушка, скромная
такая, ну просто недотрога. Хотя и Ц ничего из себя не воображает.
Лора рассказывала, а он слушал, и картины жизни Ц доброй и вечно живой, в е
е постоянном движении, в непрерывной смене событий Ц работа, любовь, чей-
то ребенок, ревность, слезы и многое другое, Ц картины эти бежали перед н
им непрерывной чередою. Но иногда он прерывал Лору и приказывал ей позва
ть Дороша, или Баркана, или Анжелику, или Ольгу Ивановну. Они приходили, и о
н говорил им что-нибудь, например спрашивал, каков сегодня обед. И если Ба
ркан не знал, Левин сердился, но ненадолго, потому что забывал, на кого и за
что сердился.
Однажды он велел позвать кока Онуфрия. Кок пришел бледный от ужаса и, выти
рая тряпочкой лицо, долго разглядывал уже неузнаваемого Александра Мар
ковича. А Левин забыл, для чего позвал кока, и только сказал ему:
Ц Так-то, товарищ повар. Это вы мне говорили какое-то там «дефруа-rpa»? Нехо
рошо!
Ц Что нехорошо Ц Онуфрий не понял, но ушел, едва волоча ноги.
Иногда же память совершенно возвращалась к нему, он оживлялся, глаза его
светились прежним блеском, и каркающий голос разносился по всей террасе
. И выздоравливающие смеялись его шуткам, рассаживались вокруг его кресл
а и рассказывали ему новости. Многих выздоравливающих он узнавал и, пута
я их фамилии, вспоминал с ними войну и разные забавные истории, приходивш
ие ему на память.
В такой день однажды Ольга Ивановна позвонила командующему и сказала не
громко, будто Александр Маркович мог услышать с террасы:
Ц Товарищ командующий, докладывает майор медицинской службы Варваруш
кина. Вы приказывали позвонить вам, когда подполковнику станет легче. Он
сейчас в хорошем состоянии.
Ц А, да, спасибо, буду, Ц сказал командующий, Ц через час или немного поз
же буду обязательно.
Ольга Ивановна вернулась на террасу. Александр Маркович сидел откинувш
ись в кресле, Лора, раскрасневшись, рассказывала ему какую-то трогательн
ую историю про усыновленного четырьмя офицерами ребенка.
Ц Тут командующий, наверное, наведается, Лорочка, Ц сказала Ольга Ивано
вна, Ц я пока в лаборатории буду, а подполковник Баркан оперирует. Понятн
о?
Ц Понятно! Ц сказала Лора.
Ольга Ивановна ушла. Лора хотела было рассказывать дальше, но не стала, за
метив сосредоточенный и суровый взгляд Левина. Это был какой-то новый вз
гляд, которого она не видела никогда раньше.
Ц Может, вам нехорошо, товарищ подполковник? Ц спросила она.
Ц Нет, мне прекрасно, Ц ответил Александр Маркович, Ц сердцебиение то
лько как будто, но это теперь у меня часто бывает.
Ц Рассказывать?
Ц Рассказывайте, Ц сказал он.
Ока стала рассказывать дальше, как у мальчика заболели зубки и как докто
ра, словно назло, не могли отыскать, а надо было непременно оперировать.
Ц Оперировать? Ц спросил Александр Маркович своим прежним каркающим
голосом.
И потом долго слушал не прерывая.
Лора рассказала всю эту историю и начала другую, про одного матроса, кото
рый влюбился в девушку-летчицу. Левин тоже молчал, выслушал все и вдруг по
днялся.
Ц Никого невозможно дозваться! Ц сказал он. Ц Можно сорвать голос, и ни
кого нет.
Двое выздоравливающих повернулись к Александру Марковичу. Упали и расс
ыпались шахматы.
Ц Пора идти! Ц сказал Левин.
Ц Куда? Ц спросила Лора. -Зачем вам идти?
Он усмехнулся своей старой, немного виноватой усмешкой. Но не ответил Ло
ре, а еще громче повторил:
Ц Пора идти. Смешно Ц болею, болею, а болезни все вздор. Что болезни, правд
а? Дайте мне халат, приготовьте больного, и начнем.
Он все еще стоял. Что-то соколиное, гордое, прекрасное было в его высохшем
лице. У Лоры задрожали губы, но она сдержалась и не заплакала. Она вдруг вс
е поняла и не побежала за Барканом и за Ольгой Ивановной, а осталась с Леви
ным. Теперь его нельзя было оставлять.
К Ольге Ивановне пошел, прихрамывая и торопясь, толстый полковник.
Ц Залив! Ц неожиданно громко и властно сказал Левин.
Ц Пойдем, Александр Маркович, Ц быстро сказала Лора, Ц пойдем, я вас отв
еду и халат вам дам. Пора уже, да, правда?
Она взяла его под руку и повела в пустую палату здесь же на втором этаже. О
н должен был успокоиться. Они бы дали ему хлоралгидрат и уложили в постел
ь, тогда бы он не увидел того, что хотел увидеть. А она понимала больше, чем о
ни.
На пороге он остановился. Какая же это предоперационная! И солнца слишко
м много. И сердце бьется невыносимо.
Ц Послушайте! Ц сказал он. Ц Где же мой халат?
Александр Маркович, несомненно, отлично себя чувствовал. И Лора теперь п
остоянно его сопровождала, в этом не было ничего удивительного. Если бы т
олько прекратить эту чепуху с сердцем.
На минуту он присел. Ему надо было приготовить себя к работе, к операции. А
комната все-таки изменилась, что бы ни говорила Лора. И свету слишком мног
о, слишком солнце бьет в глаза. Этак оперировать будет невыносимо.
И халат они задерживали.
Ц Халат! Ц приказал он. Ц Будет халат или нет?
Сердце его отвратительно сжималось. И перехватывало горло, и в груди был
о тоже больно, но что это значит для человека, который идет работать. После
днее время он работал, превозмогая и не такие боли.
Ц Мне дадут халат? Ц спросил он.
Лора держала халат в руках. Привычным движением он подставил голову под
шапочку. И шапочку ему тоже надели. Потом, подняв ладони и повернув их впер
ед, точно они были стерильными, он сделал шаг, еще шаг, и тотчас же огромный,
белый, бьющий свет ударил ему в грудь, сердце сделалось невероятно больш
им, он вздохнул наконец и, захлебываясь светом и воздухом, медленно, словн
о раздумывая, упал на руки Лоры и вбежавшей Ольги Ивановны. Потом, сдирая н
а ходу резиновые перчатки, вошел Баркан, за ним рыдающая Анжелика, Вера и д
ругие врачи и сестры. Александра Марковича положили на каталку. А Лора, за
хлебываясь слезами, быстро и тихо говорила:
Ц Он оперировать шел, понимаете? Он не умирать шел, а работать шел. И никак
ой смерти он не увидел, вот как, вы понимаете, товарищ майор?
Несколько позже в палате растворилась дверь, и вошел командующий.
Ц Все? Ц спросил он, снимая фуражку и глядя твердым взглядом на то, что бы
ло Левиным.
Ц Все! Ц ответил Баркан.
Командующий посмотрел в уже совсем спокойное лицо Левина, заметил па это
м лице выражение гордости и силы и спросил:
Ц Халат-то этот он сам на себя надел Ц докторский?
Лора, все еще захлебываясь слезами, объяснила, как он пошел в операционну
ю и как она, зная, что там оперируют, привела его сюда.
Ц Не надо плакать, девушка, Ц вдруг сказал командующий. Ц Зачем плакат
ь? Все умрем, а он хорошо умер, лучше умереть нельзя.
Он посмотрел в спокойное, строгое, гордое лицо и сказал совсем тихо, так, ч
то никто не услышал:
Ц Прощай, подполковник. Спи.
Повернулся и, сильно сутулясь, вышел.
В четырнадцать часов пошел проливной дождь, по солнце тотчас же выглянул
о вновь, и залив опять засверкал так, что на него больно стало глядеть, и не
бо опять стало голубым и чистым, только вода еще долго и шумно сбегала меж
каменьями скалистой дороги, ведущей на кладбище, да у людей, провожающих
Александра Марковича в последний путь, почернели от влаги флотские ките
ли.
Мотор грузовика громко завывал на крутых подъемах, и шофер Глущенко гово
рил сидящей рядом с ним Лоре, что у него "перепускает сцепление", но Лора не
слушала Глущенко и смотрела перед собою на спины офицеров, несущих на по
душечках ордена Александра Марковича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
чали Анжелику, которая совершенно утеряла всякую власть в эти часы.
Потом сюда вдруг пришел командующий с генералом Петровым. Он посидел мол
ча на ветру в шинели и фуражке, а когда его попросили сказать что-нибудь, о
н встал и, оглядев лица молодых людей, заговорил негромким, осипшим голос
ом.
Ц Мне очень трудно нынче говорить, Ц сказал он, Ц потому что большего д
ня в моей жизни не было. И трудно собраться с мыслями, подвести итоги и ска
зать самое основное. Одно могу заявить: горжусь и до смерти буду гордитьс
я тем, что правительство и наша партия доверили мне в эти годы счастье ком
андовать такими людьми, как вы.
Он говорил долго н вспоминал трудные дни первого года, вспоминал начало
полного господства в воздухе, вспоминал великое наступление. И называл и
мена погибших, называл сражения, вошедшие в историю авиации, называл фам
илии рядовых летчиков и знаменитых героев.
Ц Вот Плотников, Ц сказал он вдруг, и все повернулись к Плотникову, кото
рый багрово покраснел и опустил голову. Ц Да ты не красней, Плотников, Ц
продолжал командующий, Ц в такой день можно и не краснеть, коли говорят о
подвиге…
Потом он говорил о Ватрушкине и стрелке-радисте Черешневе, о Курочке и Гу
рьеве, о Паторжинском и Боброве, о Левине и Ольге Ивановне. И все выздоравл
ивающие оборотились к Левину, который сидел в своем кресле, утирая пальц
ем слезы со щек, а где-то внизу за госпиталем гремели оркестры и по-прежне
му на террасу косо летели сверкающие на солнце снежинки.
После обеда снегопад кончился, и весь снег сразу растаял, стало тепло, и за
лив сделался таким сверкающим, что на него больно было глядеть.
Лора перетащила кресло Александра Марковича к самой балюстраде. Баркан
принес ему сильный бинокль, и он стал смотреть на пирс, где перед отходом н
а родину молились норвежские моряки. Их маленькие кораблики стояли у сте
нки, а ихний священник в своей кружевной мантии подымал и опускал руки на
д сотнями склонившихся голов, и мальчик-служка Ц тоже в кружевах Ц звон
ил в колокольчик и ходил зачем-то перед рядами молящихся. А за креслом Лев
ина стоял Курочка и негромко рассказывал ему о Норвегии и о том, как норве
жцы похоронили одного нашего летчика близ селения. Имя летчика осталось
неизвестным, но рыбаки видели, как он дрался над их деревней, и на могильно
м камне высекли: "Русскому спасителю нашей отчизны".
Ц Сейчас домой отправятся, Ц сказал Федор Тимофеевич, Ц а потом найду
тся люди, которые их научат забыть, как все это было…
А вечером опять слушали радио и мерный бой кремлевских часов. С террасы у
шли в ленинский уголок и сидели там почти до утра. Радио все время говорил
о, передавался репортаж, и все слушали, как празднует столица великий пра
здник. Часа в два пришел Калугин с тремя бутылками шампанского.
Ц Откуда такое богатство? Ц спросил Александр Маркович.
Ц Съездил в город и купил, Ц ответил Калугин. Ц Было шесть, но три мы по д
ороге выпили. Машина встретилась с истребителями, поздравили друг друга.
В дверь заглянул Баркан.
Ц Идите-ка сюда, майор! Ц позвал Левин.
Три бутылки разлили в семнадцать стаканов, и один стакан Александр Марко
вич протянул Баркану. Баркан принял, понимающе глядя на Левина.
28
Потом начались мирные дни.
Выздоравливающие играли неподалеку от Александра Марковича в шашки, ил
и шумно забивали "морского козла", или что-нибудь рассказывали Ц «травил
и», как говорят на флоте, Ц или с очень серьезными лицами устраивали пышн
ые шахматные турниры. Иногда же просто смотрели на залив и переговаривал
ись тихими голосами. А Левин дремал и сквозь дремоту слушал пульс своего
второго отделения. Тут все шло нормально, потому что иначе бы ему доложил
и. А если не докладывали, значит все идет хорошо.
У него часто теперь бывали гости Ц Тимохин и Лукашевич, флагманский хир
ург Алексей Алексеевич Харламов, даже Нора Викентьевна навестила его.
Но он не особенно им радовался. Они ничего не могли ему рассказать про его
отделение и про его выздоравливающих. Впрочем, когда Тимохин удалил оско
лок из головы одного левинского раненого, тогда Александр Маркович был р
ад Тимохину и приказал накормить его хорошим обедом.
Ц Но хорошим! Ц строго сказал Александр Маркович. Ц По-настоящему! Вы с
лышите меня, Анжелика?
Однажды Лора рассказала ему, что на флот «прибыл» Шеремет, и действитель
но полковник скоро навестил Левина. Он теперь курил какие-то душистые ин
остранные сигареты, у него были новые часы на широком платиновом браслет
е, и, разговаривая, в паузах он напевал, загадочно глядя на Александра Марк
овича. Глазным образом он рассказывал о загранице Ц о Вене и других горо
дах, где что-то такое инспектировал, а потом, в заключение, он произнес дли
нную фразу, смысл которой заключался в том, что у него доброе, отходчивое с
ердце и что зла, причиненного ему людьми, он не помнит.
Ц А насчет костюма нашего чего-то там пакостите? Ц оборвал его Левин.
Ц То есть как это? Ц возмутился Шеремет.
Ц Очень просто. И не прикидывайтесь овечкой Ц я ведь вас насквозь вижу.
Вот жалко Ц помирать скоро, а то бы я вас допек…
Ц Черт знает что вы говорите! Ц совсем обиделся Шеремет. Ц Я к вам по-др
ужески, а вы…
Ц А я по-вражески, потому что весь ваш облик мне противопоказан, Ц жестк
о, хоть и слабым голосом сказал Александр Маркович. Ц И статейку тоже нап
исали преподлую, и не верите вы ни в бога, ни в черта, и на новой должности за
нимаетесь угодничеством и хвостом перед начальством размахиваете. Я ду
мал, станете врачом, хоть средним, а все-таки не без пользы. Но ведь лечить-
то трудно. Прощайте, надоело…
Шеремет обиделся и встал. Но Левину показалось, что он сказал еще не все.
Ц А приехали вы сюда теперь я знаю зачем: налаживать отношения. Чтобы вра
гов не было. Нет, товарищ полковник. Они у вас есть и будут. Зря приехали.
Вконец обозлившись, Шеремет ушел.
А Левин пожаловался Лоре:
Ц Тоже явился. Нужно мне его сочувствие.
По нескольку раз в день приходил Баркан, чтобы посоветоваться с Левиным.
Он солидно сидел на стуле против Александра Марковича, по-прежнему разг
оваривал несколько сухо, но Левину было с ним нетрудно, хоть и случалось, ч
то голос Александра Марковича поднимался до прежнего сердитого каркан
ья. Бывало, он настолько нехорошо себя чувствовал, что просил Баркана при
йти попозже, и Баркан приходил. Приходила и Ольга Ивановна, и другие врачи
, и Жакомбай, и Анжелика, но больше всего он почему-то в это время привязалс
я к санитарке Лоре. Она просиживала возле него очень подолгу и непрерывн
о трещала языком, а он слушал с удовольствием, не отпускал ее и просил:
Ц Расскажите еще, Лора. Мне интересно вас слушать.
Лора облизывала острым красным языком малиновые губы, задумывалась на м
гновение и спрашивала:
Ц Да про кого рассказывать-то, крест святая икона, не знаю. Вот, например,
про военинженера товарища Курочку. Хотите? Только потом не скажите, что я
сплетница и что у меня язык без костей. Ольга Ивановна вечно меня сплетни
цей ругает. Сама мне рассказала, что очень ей нравится тут один человек и ч
то она его не может спокойно видеть, а теперь надулась, что я с Верой подел
илась. А разве я могла с Верой не поделиться, когда она самая моя лучшая по
друга? Или вы несогласны? Ну хорошо, про товарища Курочку будем говорить. У
него-то ведь жена не очень хорошо к нему относилась. И, действительно, под
умать, какая фамилия. Например, маникюрша или парикмахерша обязательно с
кажут Ц . мадам Курочка, отчего не доставить себе удовольствие, верно? Ну и
сам из себя военинженер не очень видный, хотя и чистенький и культурный м
ужчина, тут спорить невозможно. Волосики серые, личико маленькое, очкаст
ый, ну что хорошего? А она женщина красивая, представительная, говорят Ц д
о войны даже полная была. Ну, а теперь что получилось? Теперь она увидела, ч
то не в красоте дело. Наверное Ц это я не для сплетни, товарищ подполковни
к, а просто делюсь с вами, Ц наверное, я так думаю, предполагаю так, наверно
е, у нее даже увлечения были. Знаете, в тыл кто ни приедет с фронта Ц всякий
герой, хоть нашего кого возьмите, скажет про себя Ц я матрос, и всех делов.
А Курочка-то оказался хоть и Курочка, но полностью герой. Им Героев-то при
своили Ц вы знаете? Или вы уснули, товарищ подполковник?
Ц Нет, Лорочка, я не сплю. Значит, теперь хорошо у них?
Ц Еще как хорошо. Вера там в палате как раз была, когда он своей жене чего-
то сказал, а она в ответ: "Нет, я не понимала, кто ты, и не ценила тебя". Вера пря
мо-таки навзрыд зарыдала. Она ведь, товарищ подполковник, чересчур нервн
ая. Все, ну все переживает. Капли пила, не верите? А сейчас опять переживает,
что эта самая Вера Васильевна совершенно даже неискренняя и только лишь
притворяется…
Ц Вот-те новости! С чего же ей притворяться?
Ц А с того, что писем слишком много до востребования получает. Непременн
о у нее кто-либо еще имеется, кроме военинженера.
Ц Да ну вас, Лора, слушать противно.
Ц Вот видите, Александр Маркович, а сами просили рассказать. Я же не из го
ловы, я то, что мы между собой делимся. А про старшину, про Черешнева, хотите
расскажу?
Ц Расскажите.
Ц Это тоже про любовь. Вот, значит, есть у него тут симпатия Ц Маруся из ст
оловой, она там в хлеборезке и на кухне. Очень сурьезная девушка, скромная
такая, ну просто недотрога. Хотя и Ц ничего из себя не воображает.
Лора рассказывала, а он слушал, и картины жизни Ц доброй и вечно живой, в е
е постоянном движении, в непрерывной смене событий Ц работа, любовь, чей-
то ребенок, ревность, слезы и многое другое, Ц картины эти бежали перед н
им непрерывной чередою. Но иногда он прерывал Лору и приказывал ей позва
ть Дороша, или Баркана, или Анжелику, или Ольгу Ивановну. Они приходили, и о
н говорил им что-нибудь, например спрашивал, каков сегодня обед. И если Ба
ркан не знал, Левин сердился, но ненадолго, потому что забывал, на кого и за
что сердился.
Однажды он велел позвать кока Онуфрия. Кок пришел бледный от ужаса и, выти
рая тряпочкой лицо, долго разглядывал уже неузнаваемого Александра Мар
ковича. А Левин забыл, для чего позвал кока, и только сказал ему:
Ц Так-то, товарищ повар. Это вы мне говорили какое-то там «дефруа-rpa»? Нехо
рошо!
Ц Что нехорошо Ц Онуфрий не понял, но ушел, едва волоча ноги.
Иногда же память совершенно возвращалась к нему, он оживлялся, глаза его
светились прежним блеском, и каркающий голос разносился по всей террасе
. И выздоравливающие смеялись его шуткам, рассаживались вокруг его кресл
а и рассказывали ему новости. Многих выздоравливающих он узнавал и, пута
я их фамилии, вспоминал с ними войну и разные забавные истории, приходивш
ие ему на память.
В такой день однажды Ольга Ивановна позвонила командующему и сказала не
громко, будто Александр Маркович мог услышать с террасы:
Ц Товарищ командующий, докладывает майор медицинской службы Варваруш
кина. Вы приказывали позвонить вам, когда подполковнику станет легче. Он
сейчас в хорошем состоянии.
Ц А, да, спасибо, буду, Ц сказал командующий, Ц через час или немного поз
же буду обязательно.
Ольга Ивановна вернулась на террасу. Александр Маркович сидел откинувш
ись в кресле, Лора, раскрасневшись, рассказывала ему какую-то трогательн
ую историю про усыновленного четырьмя офицерами ребенка.
Ц Тут командующий, наверное, наведается, Лорочка, Ц сказала Ольга Ивано
вна, Ц я пока в лаборатории буду, а подполковник Баркан оперирует. Понятн
о?
Ц Понятно! Ц сказала Лора.
Ольга Ивановна ушла. Лора хотела было рассказывать дальше, но не стала, за
метив сосредоточенный и суровый взгляд Левина. Это был какой-то новый вз
гляд, которого она не видела никогда раньше.
Ц Может, вам нехорошо, товарищ подполковник? Ц спросила она.
Ц Нет, мне прекрасно, Ц ответил Александр Маркович, Ц сердцебиение то
лько как будто, но это теперь у меня часто бывает.
Ц Рассказывать?
Ц Рассказывайте, Ц сказал он.
Ока стала рассказывать дальше, как у мальчика заболели зубки и как докто
ра, словно назло, не могли отыскать, а надо было непременно оперировать.
Ц Оперировать? Ц спросил Александр Маркович своим прежним каркающим
голосом.
И потом долго слушал не прерывая.
Лора рассказала всю эту историю и начала другую, про одного матроса, кото
рый влюбился в девушку-летчицу. Левин тоже молчал, выслушал все и вдруг по
днялся.
Ц Никого невозможно дозваться! Ц сказал он. Ц Можно сорвать голос, и ни
кого нет.
Двое выздоравливающих повернулись к Александру Марковичу. Упали и расс
ыпались шахматы.
Ц Пора идти! Ц сказал Левин.
Ц Куда? Ц спросила Лора. -Зачем вам идти?
Он усмехнулся своей старой, немного виноватой усмешкой. Но не ответил Ло
ре, а еще громче повторил:
Ц Пора идти. Смешно Ц болею, болею, а болезни все вздор. Что болезни, правд
а? Дайте мне халат, приготовьте больного, и начнем.
Он все еще стоял. Что-то соколиное, гордое, прекрасное было в его высохшем
лице. У Лоры задрожали губы, но она сдержалась и не заплакала. Она вдруг вс
е поняла и не побежала за Барканом и за Ольгой Ивановной, а осталась с Леви
ным. Теперь его нельзя было оставлять.
К Ольге Ивановне пошел, прихрамывая и торопясь, толстый полковник.
Ц Залив! Ц неожиданно громко и властно сказал Левин.
Ц Пойдем, Александр Маркович, Ц быстро сказала Лора, Ц пойдем, я вас отв
еду и халат вам дам. Пора уже, да, правда?
Она взяла его под руку и повела в пустую палату здесь же на втором этаже. О
н должен был успокоиться. Они бы дали ему хлоралгидрат и уложили в постел
ь, тогда бы он не увидел того, что хотел увидеть. А она понимала больше, чем о
ни.
На пороге он остановился. Какая же это предоперационная! И солнца слишко
м много. И сердце бьется невыносимо.
Ц Послушайте! Ц сказал он. Ц Где же мой халат?
Александр Маркович, несомненно, отлично себя чувствовал. И Лора теперь п
остоянно его сопровождала, в этом не было ничего удивительного. Если бы т
олько прекратить эту чепуху с сердцем.
На минуту он присел. Ему надо было приготовить себя к работе, к операции. А
комната все-таки изменилась, что бы ни говорила Лора. И свету слишком мног
о, слишком солнце бьет в глаза. Этак оперировать будет невыносимо.
И халат они задерживали.
Ц Халат! Ц приказал он. Ц Будет халат или нет?
Сердце его отвратительно сжималось. И перехватывало горло, и в груди был
о тоже больно, но что это значит для человека, который идет работать. После
днее время он работал, превозмогая и не такие боли.
Ц Мне дадут халат? Ц спросил он.
Лора держала халат в руках. Привычным движением он подставил голову под
шапочку. И шапочку ему тоже надели. Потом, подняв ладони и повернув их впер
ед, точно они были стерильными, он сделал шаг, еще шаг, и тотчас же огромный,
белый, бьющий свет ударил ему в грудь, сердце сделалось невероятно больш
им, он вздохнул наконец и, захлебываясь светом и воздухом, медленно, словн
о раздумывая, упал на руки Лоры и вбежавшей Ольги Ивановны. Потом, сдирая н
а ходу резиновые перчатки, вошел Баркан, за ним рыдающая Анжелика, Вера и д
ругие врачи и сестры. Александра Марковича положили на каталку. А Лора, за
хлебываясь слезами, быстро и тихо говорила:
Ц Он оперировать шел, понимаете? Он не умирать шел, а работать шел. И никак
ой смерти он не увидел, вот как, вы понимаете, товарищ майор?
Несколько позже в палате растворилась дверь, и вошел командующий.
Ц Все? Ц спросил он, снимая фуражку и глядя твердым взглядом на то, что бы
ло Левиным.
Ц Все! Ц ответил Баркан.
Командующий посмотрел в уже совсем спокойное лицо Левина, заметил па это
м лице выражение гордости и силы и спросил:
Ц Халат-то этот он сам на себя надел Ц докторский?
Лора, все еще захлебываясь слезами, объяснила, как он пошел в операционну
ю и как она, зная, что там оперируют, привела его сюда.
Ц Не надо плакать, девушка, Ц вдруг сказал командующий. Ц Зачем плакат
ь? Все умрем, а он хорошо умер, лучше умереть нельзя.
Он посмотрел в спокойное, строгое, гордое лицо и сказал совсем тихо, так, ч
то никто не услышал:
Ц Прощай, подполковник. Спи.
Повернулся и, сильно сутулясь, вышел.
В четырнадцать часов пошел проливной дождь, по солнце тотчас же выглянул
о вновь, и залив опять засверкал так, что на него больно стало глядеть, и не
бо опять стало голубым и чистым, только вода еще долго и шумно сбегала меж
каменьями скалистой дороги, ведущей на кладбище, да у людей, провожающих
Александра Марковича в последний путь, почернели от влаги флотские ките
ли.
Мотор грузовика громко завывал на крутых подъемах, и шофер Глущенко гово
рил сидящей рядом с ним Лоре, что у него "перепускает сцепление", но Лора не
слушала Глущенко и смотрела перед собою на спины офицеров, несущих на по
душечках ордена Александра Марковича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24