Когда мы вошли в нижний этаж, нас огорчило царившее там запустение. Пол длинного двухсветного читального зала находился несколько ниже уровня тротуара, и поэтому там стояла мутная, густая вода, в которой росли водоросли и кишели какие-то мелкие, похожие на пиявок, твари. Столы и стулья давно сгнили, остатки их лежали в воде. По размерам одной, чудом сохранившейся, стеллажной доски Лексинен определил, что когда-то здесь лежали подшивки газет. Нашли мы и одну подшивку — вернее, то, что от неё осталось: студенистый пласт, обесцвеченный водой, весь изъеденный и усеянный дырами и, как констатировал астролингвист, совершенно невосстановимый.Когда мы по осклизлому пандусу поднялись на второй этаж, в книгохранилище, — оттуда с тонкими жалобными криками ринулась в оконные проёмы стая рыжеватых птиц. Здесь, среди обрушившихся книжных полок, среди бумажных холмиков, было их гнездовье. Мы стали рыться в этом хаосе, стараясь не разрушать гнёзд. Многие тома давно превратились в труху, пропитанную едким птичьим помётом. Лексинен отобрал пять мало-мальски сохранившихся книг; среди них, сказал он, есть два словаря. Едва мы ступили на пандус, чтобы идти вниз, птицы сразу же влетели в окна.В гостиницу свою мы вернулись перед наступлением темноты, и Чекрыгин, перед тем как дать очередную сводку на «Тётю Лиру», спросил, есть ли у кого-либо из нас особые замечания по поводу недавнего осмотра города.— У меня есть, — произнёс я. — В Безымянске совершенно отсутствуют казармы и сооружения фортификационного назначения. Среди увиденных предметов — полное отсутствие оружия не только огнестрельного, но и холодного.— А у меня такое замечание, — продолжил Павел. — Мы видали три роддома, там на каждом фасаде эдакий толстый младенец изображён; потом, по остаткам инструментов, два зубоврачебных кабинета опознали; потом четыре травматологических пункта обнаружили, там у входов такие дядечки на костылях нарисованы… Но ни одной больницы настоящей нам по пути не попалось. Не болели они, что ли?.. Загадочная картина. 27. Урок ялмезианского языка Следующие два дня мы посвятили дальнейшему ознакомлению с Безымянском (см. «Общий отчёт», том 11, стр. 374-457), а затем приступили к овладению ялмезианским языком. Точнее говоря, первоначально этим занялся Лексинен. Происходило это в той же гостинице, только, по настоянию астролингвиста, мы перебазировались в более просторную комнату, где имелся широченный стол.Когда настал вечер, учёный разложил на столе иномирянские книги, приказал чЕЛОВЕКУ извлечь из контейнера филологические таблицы и космолингвистическую аппаратуру, а затем объявил, что нам придётся отойти ко сну без ужина, ибо лингвоинъекцию положено осуществлять натощак. Он же лично всю ночь посвятит работе.Мы улеглись на голые панцирные сетки своих кроватей. Сон пришёл не сразу. За проёмом окна чернела ночь, птицы с фосфорическими крыльями, пронзительно свистя, проносились во тьме. чЕЛОВЕК стоял у окна, подсвечивая Лексинену. Лингвист то шептал какие-то иномирянские слова, то нараспев диктовал своим настольным агрегатам загадочные фразы, то вдруг вскакивал и начинал расхаживать по комнате.— С таким однокомнатником не уснёшь, — шепнул мне Павел, лежавший на соседней койке. — Но надо терпеть.Видя, что мы не спим, астролингвист прервал работу и начал объяснять нам суть инъекционного метода. Каждый звук речи, каждую фонему и каждое звукосмысловое сочетание можно закодировать в биохимические формулы, а затем воплотить в некие сложные вещества, воздействующие на центр памяти. К сожалению, я совершил бестактный поступок: уснул, не дослушав до конца импровизированную лекцию маститого космолингвиста.Я проснулся первым и разбудил Павла и Чекрыгина.Комната была озарена ялмезианским солнцем, чЕЛОВЕК, выключившись, лежал на полу. Лексинен по-прежнему бодрствовал, колдуя за своим столом, на котором теперь поблёскивало множество миниатюрных пробирок. Он отсыпал из них разноцветные кристаллики и ссыпал их в воронку небольшого агрегата, на табло которого мгновенно вспыхивали непонятные нам символы. На консольном выносе агрегата стояли три колбы, и в них кипели три жидкости: розовая, зелёная и голубая. В комнате царил странный и не вполне приятный запах; его ароматические ингредиенты смог бы определить только дядя Дух.Заметив, что мы пробудились, лингвист пояснил нам, что в розовой колбе — имена существительные, в зелёной — глаголы, в голубой — прочие компоненты ялмезианской речи. Затем он осторожно слил содержимое колб в мензурку; в ней образовалась густая мутно-бурая жижа.— И в этом сосуде — весь ялмезианский язык? — спросил я.— Здесь тридцать шесть тысяч слов и словосочетаний, — ответил учёный. — Этого нам вполне достаточно.— А солёные словечки вы включили? — поинтересовался Белобрысов.Лексинен ответил, что для обогащейия нашего словарного фонда он захимизировал ряд непристойных слов, имеющихся в одном из словарей; по-видимому, над составлением этого словаря работал какой-то здешний Бодуэн де Куртенэ, ценитель вульгаризмов. И вообще — язык довольно богатый, в нём немало философских терминов и отвлечённых понятий.— Неужели вы уже настолько поднаторели в нём? — задал я вопрос.Учёный скромно ответил, что в течение минувшей ночи ему удалось овладеть ялмезианским языком. В этом нет ничего удивительного: ведь чем больше языков знаешь, тем легче осваивать последующие. К тому же, как он уже упоминал, у этого языка существует весьма близкий инопланетный аналог, уже известный ему, Лексинену.— Как звучат по-ялмезиански слова «ступени» и «лестница»? — спросил я.— Эти реалии в данном языке отсутствуют. Есть слово «аргдортое», то есть «наклонный ход»; в русском языке ему соответствуют понятия «пандус» и «аппарель».— Когда мы приступим к э… э… к изучению? — обратился к учёному Чекрыгин.Лексинен заявил, что лингвистический отвар остынет через двадцать минут, после чего он введёт каждому из нас нужную учебную дозу. Поскольку мы находимся в походных условиях и руки нам могут понадобиться в любой момент для работы или обороны, а введение отвара сопровождается болезненными явлениями в точке укола, он заранее извиняется, что будет вынужден шприцевать нас в ягодицы. Через сорок три минуты после шприцевания мы сможем объясняться на новом для нас языке, освоение же письменности зависит в дальнейшем от нас самих. Что касается болезненных явлений, то они длятся не более двух часов.Павлу подобный метод приобщения к знаниям показался смешным. Он захихикал, а затем, чтобы скрыть неловкость, разразился стишком, отношения к данной ситуации не имеющим: Ночь напролёт молился инок,А утром вынул он наборПорнографических картинок —И стал разглядывать в упор. Благ-са-ин, Пелопрысов! Но сейчас вам пудет не до поэзии!.. —благодушно пошутил астролингвист, вынимая из футляра шприц.После укола мой друг, презирая боль, взял на себя обязанности кока. Остальные помогали ему по мере сил, и вскоре наша дружная группа приступила к приёму пищи. Лексинен ел сидя, мы же, поскольку волдыри ещё не рассосались, завтракали а-ля фуршет.— Толг вирщ бот, гонратч эрорм ба бол бощоса нуп! Настоечка-то действует не только на подвал, но и на чердак! (Приблизительный перевод.)
— раздался возглас Белобрысова, сопровождённый стишком: Шергто мукла крирджи кукши,Лорто лертим лундро тукши,Бугми сортми бордлорон.Тартми лоо дорчгорон! От перевода четверостишия воздержусь, щадя стыдливость Уважаемого Читателя.
Аготр вимр палшето строр! Ронш тропит ур тарш потвото пим тап-топ Вы делаете явные успехи! Но употребляемый вами подбор слов несколько односторонен.
— по-ялмезиански, но с неизменным ингерманландским акцентом отозвался Лексинен.— Утар куп лобтджо крирт норчшодрио, латлал шторчи меашто бото ту банштро Благодарен вам за помощь в освоении языка, но удивлён, почему в нём нет ни единого…
военного термина, — обратился я к учёному, и маститый астролингвист ответил, что милитаристских и охотничьих понятий в ялмезианском словаре он не нашёл.Чекрыгин тоже заговорил по-ялмезиански и дал нам указание в течение десяти ближайших дней изъясняться лишь на этом языке — для практики. Мы приняли приказ к исполнению, и в дальнейшем только Белобрысов иногда изрекал свои стишки по-русски, хоть, как видит Уважаемый Читатель, он способен был сочинять их и на ялмезианском. Чтобы облегчить чтение, впредь я все наши разговоры буду давать в прямом переводе на русский язык. 28. Находка в Лексинодольске Покинув Безымянск, мы двинулись дальше на север. Шли по заросшим дорогам, ночевали в пустых посёлках. За девять дней пути мы двадцать восемь раз видели загадочные следы — подобные тем, на которые впервые наткнулись в безымянской гостинице, — и одиннадцать раз наш путь пересекли пешеходные стены.Добавлю, что многие жилища, стоявшие в отдалении от прочих строений, были окружены рвами, полными стоячей, заболотившейся воды. По некоторым данным, доступным моей воистской компетенции, я пришёл к выводу, что копали эти рвы второпях, не заботясь о качестве земляных работ. Напрашивалась мысль, что они имели оборонное значение. Но от кого нужно было обороняться ялмезианам?! Ведь, как уже знает Уважаемый Читатель, даже слова «война» не имелось в их лексиконе.Второго сентября наше подразделение вступило в город, которому мы (то есть Чекрыгин, Белобрысов и я; Лексинен от нашего краткого совещания, естественно, был отстранён) дали условное наименование Лексинодольск — в честь маститого астролингвиста. Расположилась наша Севгруппа в двухэтажном здании.Особняк принадлежал когда-то весьма состоятельному иномирянину — об этом свидетельствовало и обилие лепнины на фасаде, и пологость пандуса внутри здания. О зажиточности владельца можно было догадаться и по мебели, выполненной из какой-то особо прочной древесины и потому хорошо сохранившейся. Мы были рады отдохнуть в этих апартаментах.Но самую большую радость испытал Лексинен. Словно желая оправдать оказанную ему честь, он развил неистовую поисковую деятельность, и вскоре в одной из дальних комнат нашёл книжный шкаф, где среди истлевших, пришедших в полную негодность томов выискал толстую книгу, напечатанную на какой-то особо прочной глянцевитой бумаге. В течение часа он вчитывался в неё, никого не подпуская к столу и дрожа от волнения. Наконец подозвал нас и стал листать её перед нами, читая вслух отдельные абзацы.В книге той было множество больших, во всю страницу, портретов, и вся она состояла из жизнеописаний знаменитых ялмезиан — жрецов, коммерсантов, изобретателей, музыкантов, артистов, поэтов и учёных. Но больше всего уделялось в ней внимания деятелям медицины. И завершал книгу, как бы подытоживая её, портрет… кого бы вы думали, Уважаемый Читатель?.. Увенчивал её портрет того самого иномирянина, чьё окарикатуренное изображение мы видели на железнодорожной станции и чью поверженную статую мы узрели на площади Безымянска.Но и здесь не пощадила его чья-то рука! Благородное лицо старца было накрест перечёркнуто карандашом, а на лбу его выведенное той же злою рукой чернело слово «момзук», что в переводе на русский означало «сволочь». Мало того, последующие листы были грубо вырваны — очевидно, тем же ненавистником, — а так как на оборотной стороне портретов в этом роскошно изданном томе никакого текста не имелось, биография иномирянина по-прежнему оставалась для нас загадкой.Лексинен многозначительно заявил, что, конечно, отсутствие страниц — обстоятельство весьма досадное, но зато… С этими словами он торжественно показал нам полуистлевший, пожелтевший, небрежно оборванный листок шершавой бумаги с еле видными письменами. Он пояснил, что этот обрывок ялмезианской газеты находился в книге — как раз там, где зачёркнутый портрет. К поруганному старцу он, конечно, отношения не имеет; его, очевидно, вложили в качестве закладки. Но этот чудом уцелевший документ имеет большое самодовлеющее значение.— О чём же там речь? — спросили мы в один голос.Астролингвист ответил, что большинство заметок посвящены, видимо, делам местным, — и стал читать вслух заголовки: «Подвоз чего-то (здесь — лакуна) невозможен. — Запасы соли на исходе. — Траур в доме жреца Океана. — Чидрогед (имя собственное) утверждает, что борьба с метаморфантами при помощи пожарных шлангов результатов не даст. — Опять о соли. — Попытка наладить подвоз морской воды для заливки рвов…» Затем, перейдя почему-то на шёпот, учёный возвестил нам, что всё предыдущее — это только цветочки, а теперь он угостит нас ягодками. Ткнув пальцем в нижний правый угол газетного клочка, он прочёл нижеследующее: «Редакция сгорбленно и со слезопролитием извещает благородных подписчиков, что запас типографской краски исчерпан. Как известно, города, в которых она производилась, в том числе и ближайший к нам Картксолког, подверглись проникновению метаморфантов и утеряли жизненность.Редакция, склонясь главой к Океану, сообщает, что этот номер газеты — последний, и желает каждому читателю избежать встречи с воттактаками».
— Надо немедленно дать сводку на «Тётю Лиру»! — встрепенулся Чекрыгин. — Но что такое «метаморфанты»? Что такое — «воттактаки»?— Не знаю, — признался лингвист. — В книгах этих понятий нет. Эти словообразования, как я догадываюсь, не успели войти в словари. Они относятся к новейшей истории Ялмеза.— Хороша новейшая история, — пробормотал Белобрысов. — Минувшие беды, что были в былом,Забудь, в рядовые разжалуй.Грядущие беды идут напролом,Они поопасней, пожалуй! Когда мы дали сводку на «Тётю Лиру», в ответ нам было сообщено, что Южгруппой обнаружены многочисленные письменные источники, но, поскольку астрофилолог Антов погиб, расшифровка осуществляется крайне медленно. Услыхав это, Лексинен лично вступил в переговоры с Карамышевым и сумел доказать тому, что его, Лексинена, присутствие необходимо сейчас именно в Южгруппе. У Чекрыгина затребовали уточнённые координаты, и на следующее утро на центральной площади Лексинодольска приялмезился мини-лайнер, ведомый автопилотом. Лексинен отобрал у чЕЛОВЕКА контейнер с лингвистической аппаратурой и стал прощаться с нами.— С вами хочу улететь я, — обратился вдруг к учёному «Коля». (Он не подвергся обучению ялмезианскому языку и говорил по-русски.) — С данными людьми в данной местности страшусь полного выключения я.Лингвист, разумеется, ответил чЕЛОВЕКУ отказом, напомнив «Коле», что тот придан Севгруппе.— Ну и паникёр ты, «Николашка»! — рассердился Павел. — Если будешь трусить, то и в самом деле нарвёшься на кончину. Где глубина всего по грудьИ очень близок берег,Там тоже может утонутьТот, кто в себя не верит. Лексинен захлопнул дверь кабины. Мини-лайнер взмыл в высоту. 29. Контактный марш Следующий день мы посвятили дальнейшему осмотру Лексинодольска. Об одном объекте обследования я должен подробно поведать Уважаемому Читателю, ибо с ним связан ход дальнейших событий. На центральной улице наше внимание привлекло одноэтажное, но высокое здание со стеклянной крышей, нечто вроде универмага. Металлические двери оказались закрытыми, но не запертыми, и мы свободно проникли в холл, от которого ответвлялся широкий и длинный коридор.— Пройди до конца и, если не обнаружишь подозрительных следов, дай зелёную вспышку и возвращайся, — приказал чЕЛОВЕКУ Чекрыгин.«Коля» стал удаляться от нас медленным шагом. Последнее время подобные задания выполнял он с крайней неохотой, однако на этот раз, видимо, ничто не вызвало у него подозрений; всё ускоряя ход, он дошёл до противоположного конца коридора и, полыхнув зелёным светом, пошёл обратно. Мы двинулись навстречу ему.Кроме общей крыши каждый отдел универмага имел и свою кровлю, и потому интерьер хорошо сохранился. Миновав две трети коридора, мы даже обнаружили одну торговую точку, в которой уцелела часть товара. На полках стояло несколько эмалированных вёдер, четырнадцать платиновых тазов и пять платиновых же детских ночных горшков.— Это нужно осмотреть детально, — решил Чекрыгин. — Входи сюда и светись ярче! — приказал он чЕЛОВЕКУ.— А ведь здесь кто-то шуровал! — послышался возглас Павла. — И притом — недавно. Смотрите — факт налицо!Рядом с пятью вышеупомянутыми ночными сосудами на полке виднелся чёткий беспылевой круг — след донца. Вскоре такой же круг обнаружили мы и возле кастрюль.— Это резко меняет дело! — с несвойственной ему торжественностью отчеканил Чекрыгин. — Животным эти предметы понадобиться не могли. На Ялмезе уцелели разумные существа! И, судя по специфике одного из взятых предметов, на Ялмезе не угасла рождаемость!Вынув из нарукавника микроанализатор, я немедленно взял пробу на весо-массу пылевых частиц в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— раздался возглас Белобрысова, сопровождённый стишком: Шергто мукла крирджи кукши,Лорто лертим лундро тукши,Бугми сортми бордлорон.Тартми лоо дорчгорон! От перевода четверостишия воздержусь, щадя стыдливость Уважаемого Читателя.
Аготр вимр палшето строр! Ронш тропит ур тарш потвото пим тап-топ Вы делаете явные успехи! Но употребляемый вами подбор слов несколько односторонен.
— по-ялмезиански, но с неизменным ингерманландским акцентом отозвался Лексинен.— Утар куп лобтджо крирт норчшодрио, латлал шторчи меашто бото ту банштро Благодарен вам за помощь в освоении языка, но удивлён, почему в нём нет ни единого…
военного термина, — обратился я к учёному, и маститый астролингвист ответил, что милитаристских и охотничьих понятий в ялмезианском словаре он не нашёл.Чекрыгин тоже заговорил по-ялмезиански и дал нам указание в течение десяти ближайших дней изъясняться лишь на этом языке — для практики. Мы приняли приказ к исполнению, и в дальнейшем только Белобрысов иногда изрекал свои стишки по-русски, хоть, как видит Уважаемый Читатель, он способен был сочинять их и на ялмезианском. Чтобы облегчить чтение, впредь я все наши разговоры буду давать в прямом переводе на русский язык. 28. Находка в Лексинодольске Покинув Безымянск, мы двинулись дальше на север. Шли по заросшим дорогам, ночевали в пустых посёлках. За девять дней пути мы двадцать восемь раз видели загадочные следы — подобные тем, на которые впервые наткнулись в безымянской гостинице, — и одиннадцать раз наш путь пересекли пешеходные стены.Добавлю, что многие жилища, стоявшие в отдалении от прочих строений, были окружены рвами, полными стоячей, заболотившейся воды. По некоторым данным, доступным моей воистской компетенции, я пришёл к выводу, что копали эти рвы второпях, не заботясь о качестве земляных работ. Напрашивалась мысль, что они имели оборонное значение. Но от кого нужно было обороняться ялмезианам?! Ведь, как уже знает Уважаемый Читатель, даже слова «война» не имелось в их лексиконе.Второго сентября наше подразделение вступило в город, которому мы (то есть Чекрыгин, Белобрысов и я; Лексинен от нашего краткого совещания, естественно, был отстранён) дали условное наименование Лексинодольск — в честь маститого астролингвиста. Расположилась наша Севгруппа в двухэтажном здании.Особняк принадлежал когда-то весьма состоятельному иномирянину — об этом свидетельствовало и обилие лепнины на фасаде, и пологость пандуса внутри здания. О зажиточности владельца можно было догадаться и по мебели, выполненной из какой-то особо прочной древесины и потому хорошо сохранившейся. Мы были рады отдохнуть в этих апартаментах.Но самую большую радость испытал Лексинен. Словно желая оправдать оказанную ему честь, он развил неистовую поисковую деятельность, и вскоре в одной из дальних комнат нашёл книжный шкаф, где среди истлевших, пришедших в полную негодность томов выискал толстую книгу, напечатанную на какой-то особо прочной глянцевитой бумаге. В течение часа он вчитывался в неё, никого не подпуская к столу и дрожа от волнения. Наконец подозвал нас и стал листать её перед нами, читая вслух отдельные абзацы.В книге той было множество больших, во всю страницу, портретов, и вся она состояла из жизнеописаний знаменитых ялмезиан — жрецов, коммерсантов, изобретателей, музыкантов, артистов, поэтов и учёных. Но больше всего уделялось в ней внимания деятелям медицины. И завершал книгу, как бы подытоживая её, портрет… кого бы вы думали, Уважаемый Читатель?.. Увенчивал её портрет того самого иномирянина, чьё окарикатуренное изображение мы видели на железнодорожной станции и чью поверженную статую мы узрели на площади Безымянска.Но и здесь не пощадила его чья-то рука! Благородное лицо старца было накрест перечёркнуто карандашом, а на лбу его выведенное той же злою рукой чернело слово «момзук», что в переводе на русский означало «сволочь». Мало того, последующие листы были грубо вырваны — очевидно, тем же ненавистником, — а так как на оборотной стороне портретов в этом роскошно изданном томе никакого текста не имелось, биография иномирянина по-прежнему оставалась для нас загадкой.Лексинен многозначительно заявил, что, конечно, отсутствие страниц — обстоятельство весьма досадное, но зато… С этими словами он торжественно показал нам полуистлевший, пожелтевший, небрежно оборванный листок шершавой бумаги с еле видными письменами. Он пояснил, что этот обрывок ялмезианской газеты находился в книге — как раз там, где зачёркнутый портрет. К поруганному старцу он, конечно, отношения не имеет; его, очевидно, вложили в качестве закладки. Но этот чудом уцелевший документ имеет большое самодовлеющее значение.— О чём же там речь? — спросили мы в один голос.Астролингвист ответил, что большинство заметок посвящены, видимо, делам местным, — и стал читать вслух заголовки: «Подвоз чего-то (здесь — лакуна) невозможен. — Запасы соли на исходе. — Траур в доме жреца Океана. — Чидрогед (имя собственное) утверждает, что борьба с метаморфантами при помощи пожарных шлангов результатов не даст. — Опять о соли. — Попытка наладить подвоз морской воды для заливки рвов…» Затем, перейдя почему-то на шёпот, учёный возвестил нам, что всё предыдущее — это только цветочки, а теперь он угостит нас ягодками. Ткнув пальцем в нижний правый угол газетного клочка, он прочёл нижеследующее: «Редакция сгорбленно и со слезопролитием извещает благородных подписчиков, что запас типографской краски исчерпан. Как известно, города, в которых она производилась, в том числе и ближайший к нам Картксолког, подверглись проникновению метаморфантов и утеряли жизненность.Редакция, склонясь главой к Океану, сообщает, что этот номер газеты — последний, и желает каждому читателю избежать встречи с воттактаками».
— Надо немедленно дать сводку на «Тётю Лиру»! — встрепенулся Чекрыгин. — Но что такое «метаморфанты»? Что такое — «воттактаки»?— Не знаю, — признался лингвист. — В книгах этих понятий нет. Эти словообразования, как я догадываюсь, не успели войти в словари. Они относятся к новейшей истории Ялмеза.— Хороша новейшая история, — пробормотал Белобрысов. — Минувшие беды, что были в былом,Забудь, в рядовые разжалуй.Грядущие беды идут напролом,Они поопасней, пожалуй! Когда мы дали сводку на «Тётю Лиру», в ответ нам было сообщено, что Южгруппой обнаружены многочисленные письменные источники, но, поскольку астрофилолог Антов погиб, расшифровка осуществляется крайне медленно. Услыхав это, Лексинен лично вступил в переговоры с Карамышевым и сумел доказать тому, что его, Лексинена, присутствие необходимо сейчас именно в Южгруппе. У Чекрыгина затребовали уточнённые координаты, и на следующее утро на центральной площади Лексинодольска приялмезился мини-лайнер, ведомый автопилотом. Лексинен отобрал у чЕЛОВЕКА контейнер с лингвистической аппаратурой и стал прощаться с нами.— С вами хочу улететь я, — обратился вдруг к учёному «Коля». (Он не подвергся обучению ялмезианскому языку и говорил по-русски.) — С данными людьми в данной местности страшусь полного выключения я.Лингвист, разумеется, ответил чЕЛОВЕКУ отказом, напомнив «Коле», что тот придан Севгруппе.— Ну и паникёр ты, «Николашка»! — рассердился Павел. — Если будешь трусить, то и в самом деле нарвёшься на кончину. Где глубина всего по грудьИ очень близок берег,Там тоже может утонутьТот, кто в себя не верит. Лексинен захлопнул дверь кабины. Мини-лайнер взмыл в высоту. 29. Контактный марш Следующий день мы посвятили дальнейшему осмотру Лексинодольска. Об одном объекте обследования я должен подробно поведать Уважаемому Читателю, ибо с ним связан ход дальнейших событий. На центральной улице наше внимание привлекло одноэтажное, но высокое здание со стеклянной крышей, нечто вроде универмага. Металлические двери оказались закрытыми, но не запертыми, и мы свободно проникли в холл, от которого ответвлялся широкий и длинный коридор.— Пройди до конца и, если не обнаружишь подозрительных следов, дай зелёную вспышку и возвращайся, — приказал чЕЛОВЕКУ Чекрыгин.«Коля» стал удаляться от нас медленным шагом. Последнее время подобные задания выполнял он с крайней неохотой, однако на этот раз, видимо, ничто не вызвало у него подозрений; всё ускоряя ход, он дошёл до противоположного конца коридора и, полыхнув зелёным светом, пошёл обратно. Мы двинулись навстречу ему.Кроме общей крыши каждый отдел универмага имел и свою кровлю, и потому интерьер хорошо сохранился. Миновав две трети коридора, мы даже обнаружили одну торговую точку, в которой уцелела часть товара. На полках стояло несколько эмалированных вёдер, четырнадцать платиновых тазов и пять платиновых же детских ночных горшков.— Это нужно осмотреть детально, — решил Чекрыгин. — Входи сюда и светись ярче! — приказал он чЕЛОВЕКУ.— А ведь здесь кто-то шуровал! — послышался возглас Павла. — И притом — недавно. Смотрите — факт налицо!Рядом с пятью вышеупомянутыми ночными сосудами на полке виднелся чёткий беспылевой круг — след донца. Вскоре такой же круг обнаружили мы и возле кастрюль.— Это резко меняет дело! — с несвойственной ему торжественностью отчеканил Чекрыгин. — Животным эти предметы понадобиться не могли. На Ялмезе уцелели разумные существа! И, судя по специфике одного из взятых предметов, на Ялмезе не угасла рождаемость!Вынув из нарукавника микроанализатор, я немедленно взял пробу на весо-массу пылевых частиц в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27