Случайно меня учили как раз этому.
— Так эти самые загадочные единицы и есть рентгены? — спросил Януш. — Это одно и то же?
— Более или менее.
— Тогда о чем сыр-бор? Ты говоришь — пятьдесят, а тут за тридцать лет только три и шесть десятых. Так по какому поводу крик?
— Из этого должно следовать, что крупнопанельное строительство вообще безвредно, — облегчённо заметил Каролек. — За тридцать лет человеческий организм успеет приспособиться.
— Ничего подобного! — резко перебил главный инженер. — Я совсем другое хотел сказать. Откуда взялись ваши три и шесть десятых, это какая-то средняя цифра из устаревших исследований. Не это опасно!
— А что?
— А то, ну, как бы это сформулировать…
Главный слегка сконфузился. Никак не мог вспомнить: то, что он знает, — это военная тайна или нет? Он шагнул вперёд, сел на стол Леся, лихорадочно роясь в памяти в поисках обстоятельств, в которых приобрёл свои познания. Нет сомнений, что ими нужно поделиться, насколько возможно по соображениям секретности. Память отказывалась ему служить, он поколебался и махнул на все рукой.
— А, плевать, — заявил он решительно. — Господня воля. Самое поганое — уровень излучения. Ваши три и шесть — это тьфу и растереть, уровень бывает в пятнадцать раз больше — смотря откуда руда, из какой шахты уголь и так далее. Тут никаких шуток-прибауток, доза может накапливаться и тогда приносит вред, хотя никто ещё точно не знает какой. Может, лучевая болезнь, может, рак, может, какие-то генетические мутации…
— Ты нас замечательно утешаешь! — ехидно сказала Барбара.
— А вы жаждете утешений?
— Жаждем конкретных фактов и сведений, — решительно заявил Лесь. — Теперь уже ясно как белый день — все подтверждается. Какая преступная скотина выдумала эти шлаки в бетоне?
— Не разменивайся на мелочи, — укорил его Каролек. — Надо взглянуть шире, потому что — давайте будем реалистами — полностью производство не остановишь. Без крупных панелей остановится все жилищное домостроение. Стало быть, если тут получается пятнадцать, а тут ноль, так нужно знать, какую величину брать. Вы меня понимаете?
— Другими словами — ты хочешь знать, откуда уголь и откуда руда? — уточнила Барбара.
Главный инженер не выдержал и втравился в обсуждение. Он не мог исчерпывающе удовлетворить любопытство Каролека, но точно помнил — самые страшные шлаки идут с электростанции Лагиш. Никто понятия не имел, где эта электростанция находится и какова причина фатального качества её шлаков, тем не менее немедленно было отвергнуто использование этой гадости. Облегчение от элементарно простого выхода сменилось угнетённым чувством, когда до них дошло, что решение это сугубо камерное и всю страну не обязывает.
— Ну, не знаю… Бросить работу, что ли, колесить по всем заводам-производителям в стране, исследовать эти проклятые шлаки — а в результате? — сердито бухтел Януш. — Чихать они хотели на мои распоряжения! Так что — бить их по морде?
— А ещё ты должен обзавестись счётчиком Гейгера, — озабоченно напомнил Каролек.
— И что, счётчиком их бить?…
— Да хоть на голову встань, ты им не указ, — предсказывала Барбара. — На заводах будут притворяться, что тебе не верят, иначе ты им план завалишь.
— И добьёшься одного — сам заболеешь, — пророчески добавил Лесь. — Не знаю, что у тебя подвергнется мутации в первую очередь, но ты нам покажешь. В конце концов, можем запечатлеть на снимке и опубликовать в прессе.
Януш сорвался со стула и стал нервно мерять шагами комнату, стучась о края кульманов.
— Но это же бред какой-то, рехнуться можно! Нельзя же сидеть сложа руки. Газеты! Конечно же, надо опубликовать в газетах! По радио! По телевидению!
— Идиот, кто тебя допустит?! — рассердился главный инженер, которому Януш отдавил ногу. — Такие публикации могут иметь непредвиденные последствия!
— А отсутствие знаний не будет иметь непредвиденных последствий?!
Выведенный из равновесия Каролек рассыпал растушевочные перья, Януш тут же их растоптал. Главный инженер, пряча от Януша ноги, опрокинул мусорную корзину. Молчаливый и страшно бледный Влодек, не в состоянии справиться с дрожью рук, помял и порвал на мелкие кусочки письмо заказчика, касающееся применения крупных панелей в проекте Януша, чего никто не заметил. Возмущённый Лесь облокотился на тюбик плакатной краски и выжал её сильнейшей струёй на свежезаконченный чертёж и на стену.
Абсолютное бессилие довело коллектив до депрессии. Главный инженер покинул комнату в состоянии нервного расстройства, совершенно забыв о предварительном проекте озеленения. Влодек вышел вслед за ним с опущенной головой, волоча ноги и рассыпая вокруг себя мелкие белые клочки. Измотанный взрывом эмоций и ушибленный мебелью Януш перестал наконец делать резкие движения и упал на свой стул. Барбара, пытаясь применить нечто вроде нюхательных солей, трясущимися руками вылила на себя полбутылки ацетона.
Первым пришёл в себя Каролек, который подмёл пол, потому что мусор из опрокинутой корзины Януш расшвырял пинками по всему помещению. Незатейливость, а вместе с тем эффективность этого действия немного успокоили его нервы.
— А все-таки, — сказал он решительно, возвращаясь на своё место, — я не сдамся. Насчёт продуктов питания я вам в другой раз расскажу, а сейчас мне кажется — надо начинать действовать. Забежать к ребятам из типового строительства, пусть узнают, что они напортачили, заскочить к производственникам, поговорить с теми, кто занимается продуктами питания… Ну, понимаете? Главное — как-нибудь начать шевелиться…
* * *
Неделя усиленных шевелений принесла довольно мизерные результаты. Ребята из типового строительства, резко атакованные Янушем, отреагировали неблагодарно, не вняв ни единому его слову. Когда на них нажали покрепче, вяло согласились действовать, что нашло выражение в сдаче одного проекта с опозданием, в нескольких предостерегающих замечаниях, нацарапанных на чертежах и в грандиозной дискуссии на предмет отношения к современному обществу. Чего заслуживает наше общество, мнения спорящих разделились: одни вопили — его на руках носить надо, другие — сровнять с землёй. Наконец, в атмосфере упадка и раздражения двое сотрудников, невзирая на производственную необходимость, потребовали отпуска, ещё один перестал раскланиваться с Янушем на улице, а четвёртый, в рамках попыток обрести душевное равновесие, провёл ночь в вытрезвителе. Остальные продолжали работу, не давая отвлечь себя от выполнения служебных обязанностей.
Институт строительной техники в лице работающей там подруги Барбары конфиденциально известил: они тоже обо всем этом знают, но ничего поделать не могут — им запретили выступать официально. Кто запретил — неизвестно. Частным образом удалось надавить на технического директора одного завода крупнопанельного домостроения, этот директор теперь собственными силами исследует на радиоактивность прибывающее сырьё, самое отвратное направляя на производство плит для заборов. На сегодняшний день можно уже всю Европу огородить вредным забором по периметру. В любой момент это греющее душу положение вещей может рухнуть, поскольку технический директор вылетит с работы за отрицательное влияние на размер зарплаты.
Среди прочих лиц, охваченных агитацией, преобладала недоверчивая реакция, сменяющаяся внезапной тенденцией менять большие квартиры в новых домах на маленькие в старых. Кроме того, личное отношение друзей и знакомых частенько превращалось из доброжелательного в насторожённое, это касалось всех без исключения членов коллектива.
В четырех стенах мастерской поселилась тягостная озабоченность. Её груз усугубил главный инженер, принеся очередное мрачное известие несколько иного свойства.
— Кароль тут? — спросил он, заглянув рано утром в комнату.
— Тут я, — быстро обернулся Каролек. — А что?
Главный инженер был настолько разъярён, что должен был поделиться впечатлениями с широкой аудиторией. Ввалившись в мастерскую и захлопнув дверь, он возжелал сказать все сразу, срочно выпустить из себя бушующие чувства, с самого начала выложить суть вопроса. Осуществление таких сумбурных намерений дало занимательный эффект.
— Эти дохлые лярвы, — сказал он сдавленным голосом. — Трусливые выщипыши. Амёбы бесхарактерные. Пробурить пару дыр в земле… Трутни, паразиты… Трудно им, дескать… Пули отливают…
Он прикусил язык, чувствуя, что все-таки не справляется с ускользающим смыслом своих речей. На коллектив его выступление произвело какое-то зоологически-охотничье впечатление, причём дырки в земле наводили на мысль о дождевых червях. Все как один оторвались от работы и с крайним любопытством повернулись к нему.
Главный сделал над собой усилие:
— Эти каракатицы мешают, как только могут, а из-за того паразита ничего не получается, — с отчаянием выговорил он. — Скунсы вонючие, кретины…
Он снова замолчал, яростно пытаясь найти слова, которые наконец позволят выпутаться из этой зоологии. Слов не находилось. Главный беспомощно посмотрел на Каролека.
Каролек сразу понял: эта тирада обращена к нему и касается очередного этапа переговоров по проекту прачечной. Он интенсивно соображал. Прежде чем докладчик выдумал очередное несимпатичное животное, Каролек отгадал.
— Эти зеленые лягушата в Городском управлении нашли владельца, — подсказал он, невольно тоже впадая в зоологический тон, — а тот не соглашается! Да? А заказчик боится?
— Точно! — с облегчением выдохнул главный инженер. — При этом не так все прозрачно. Кстати сказать, лягушки старые, а совсем не зеленые…
— Короче говоря, жабы?
— Жабы, точно, сколько я с ними лаялся — ни в сказке сказать, ни пером описать. Вообрази — эти идиотки отговаривались тем, что тут служебная тайна!
— Для нас тайна?! — изумился Каролек.
— Для нас. Затмение в мозгах или падучая с ними приключилась, не знаю. Представляешь, служебная тайна. Владелец участка!
— Надо понимать — владелец незаурядный?
— До определённой степени, но пусть бы даже армия. Не тут-то было, это комитет партии! Строение принадлежит городу, использует его комитет партии, и эти сведения засекречены. Меня кондратий хватит.
— Теперь уже нет, — успокоила его Барбара. — Раз не хватил тебя на месте…
— Может быть… Но дальше — больше. Этот самый комитет партии использует дом довольно странно… Дальше я разузнавал уже частным образом и конфиденциально у тамошнего участкового. Молодой парень, честный, порядочный, и холера его разнимает от того, как домом пользуются. Поясняю для вашего сведения, не для разглашения…
— Звучит просто сенсационно, — заметил крайне заинтригованный Януш.
— Ну, дальше! — поторопил Каролек. — Как же используется дом?
— Дом находится в распоряжении какого-то трехбунчужного паши из воеводства, а может быть, и выше. А так, на практике, сынок этого паши устроил себе там шалман, развлекается вроде периодически. Впрочем, черт его знает, что он с домом делает: то сдаёт разным людям, то держит какие-то товары, привозит, увозит неизвестно что. Участковому это все поперёк горла, так его с места в карьер прорвало — часа два рыдал мне в жилетку, достало, мол, самодурство. Был я в тамошнем комитете партии, узнал, что наш вопрос зависит от товарища Глуха, даже телефон его дали…
— Погоди, — перебил Каролек, — кто трутень-паразит, я уже понял. А кто скунс-вонючка?
— Два скунса, — сердито буркнул главный инженер. — Первый — заказчик, я на него насел, чтобы он утряс все с товарищем Глухом. А заказчик замандражил, дескать, речи быть не может. Я даже настаивать не стал, у него жена и дети. А товарищ Глух — вторая вонючка. Боится разговаривать даже по телефону, я его так, лично поймал… Дурацкий паразит отказывается выделить полметра территории для больницы, вот и бейся головой об стенку…
Вся бригада прекрасно ориентировалась в вопросе пятидесяти двух сантиметров, недостающих Каролеку. Все разом посмотрели на него с тревогой и любопытством. Каролек побледнел.
— Я уже сделал освоение территории, — глухо сказал он. — Смежники получили основания и грунты. Ограда перенесена, как мы говорили, на пятьдесят пять сантиметров…
Главный инженер тоже спал с лица.
— Мать моя родная, — прошептал он мертвенным голосом.
В комнате воцарилась гробовая тишина. Её нарушил вопрос Януша:
— Какой из себя этот паразит? Молодой?
Главный пожал плечами:
— А черт его знает. Наверное, молодой. Минутку… Ну да, ясное дело — молодой. А что?
— Тогда, может, ему с глазу на глаз втолковать, что к чему? Старику вроде как не годится наносить телесные повреждения, а молодому — почему нет?…
— Ну? — оживился Каролек.
Главный инженер безнадёжно махнул рукой:
— Мысль неплохая, но коту под хвост. Во-первых, неизвестно, кто есть этот паразит…
— Как это?
— Товарищ Глух — наподобие доверенного слуги, а трехбунчужный паша — бери выше. Он вообще не засвечивается. Участковый даже фамилии не знает. К тому же, дашь ты ему по морде анонимно, а цель твоего мордобоя сама укажет виноватых. Нет, такой метод убеждения не годится. Да и я не лыком шит, я с самого начала стал проверять разные ходы. Поверьте — официальным путём ничего не добьёшься. Ничего не получится, мы в нокауте. Теоретически мы обязаны перепроектировать целое крыло больницы. Между тем технический проект утвердили, рабочий наполовину готов…
— Ещё мы можем убить того типа из отдела строительства, — подсказал помрачневший Каролек.
— Судя по всему, в конце концов так и придётся поступить, — поддакнул, не слушая, главный инженер. — Господи помилуй, сколько же работы!
— Сколько уж? — удивился Лесь. — Куском газовой трубы его шандарахнуть — и готово, тоже мне работа.
Слегка ошеломлённый Каролек посмотрел на него с сомнением:
— Но это, наверное… Надо как-нибудь этак… Ну, чтобы на нас не пали никакие подозрения…
— О чем вы говорите? — возмутился главный инженер. — Какое подозрение, вы о чем?
— Они ищут неофициальные лазейки, раз вы утверждаете, что официальный путь закрыт, а обычный мордобой — коту под хвост, — вежливо объяснила Барбара. — Я их поддерживаю.
— И я тоже, — присоединился Януш. — Только вот прикидываю, не лучше ли похищение. Продержать его до поры до времени… Есть же у него замена на такой случай?
— Само собой! — оживился вновь Каролек. — Пару недель, думаю, хватит, глядишь — можно будет выпускать. Гуманно…
Вопрос, как убрать с дороги педантичного бюрократа из Городского управления моментально сделался животрепещущим. Заместитель непременно окажется более покладистым. Лесь добавил в качестве ободряющего аргумента, что сейчас лето и вопрос, где держать заложника, трудности не составит. В качестве казематов могут выступать дачные домики. Главный попытался слабо протестовать, сам не понимая, против чего.
— У меня идея! — вдруг воскликнула Барбара. Разговоры как обрезало на полуслове. Лицо Барбары разрумянилось, а прекрасные очи засияли голубым светом.
— На территории нет никаких живых изгородей, — объявила она. — Точно помню — изгородей нет. Не уверена, правда, насчёт кустиков и деревьев. Растут?
— Нет, — хором ответили Каролек и главный инженер и продолжали говорить одновременно:
— Растёт одно деревце, но с нашей стороны. И пара кустиков. Сирень, жасмин. И смородина. Но уже с нашей стороны. По ту сторону — газон.
Барбара слушала и кивала головой.
— Так я и представляла. И этот паразит бывает в доме от случая к случаю? Его целыми днями нет?
— Вроде того, — проговорил главный инженер. — А иногда он целыми днями там. И целыми ночами.
— Придётся сориентироваться. Самым обычным образом провести расследование, участковый подсобит. Вычислить такое время, когда паразита не будет хотя бы в течение суток. Одних суток нам должно хватить.
— На что? — спросил Каролек, затаив дыхание, потому что слова Барбары пробуждали самые дерзкие надежды.
— Элементарно. Перенести эту проклятую ограду собственными силами, без шума и пыли, никто и не чухнется. Сколько нас?… Пятеро! В конце концов, возьмём ещё кого-нибудь в помощники. Одна ночь — и с плеч долой!
— Господи помилуй! — прошептал ошеломлённый революционной идеей Януш, прерывая набожную тишину.
Главный инженер и Каролек взирали на Барбару, как на икону, на их лицах появилось обожание, не уступавшее привычному выражению физиономии Леся. В глазах главного вдобавок появился какой-то подозрительный блеск.
— Сейчас рано светает, поэтому рассвет — самое лучшее время для этого, — сказал он решительно и твёрдо.
Каролек вскочил со стула;
— Ну да! Конечно! Гениально! Чудесно! Единственный выход, только так и надо!
Он попробовал выскочить из-за своего стола, однако главный инженер остановил командным голосом:
— Садись, садись, не бегай тут… подумать надо…
— Какая из себя эта ограда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Так эти самые загадочные единицы и есть рентгены? — спросил Януш. — Это одно и то же?
— Более или менее.
— Тогда о чем сыр-бор? Ты говоришь — пятьдесят, а тут за тридцать лет только три и шесть десятых. Так по какому поводу крик?
— Из этого должно следовать, что крупнопанельное строительство вообще безвредно, — облегчённо заметил Каролек. — За тридцать лет человеческий организм успеет приспособиться.
— Ничего подобного! — резко перебил главный инженер. — Я совсем другое хотел сказать. Откуда взялись ваши три и шесть десятых, это какая-то средняя цифра из устаревших исследований. Не это опасно!
— А что?
— А то, ну, как бы это сформулировать…
Главный слегка сконфузился. Никак не мог вспомнить: то, что он знает, — это военная тайна или нет? Он шагнул вперёд, сел на стол Леся, лихорадочно роясь в памяти в поисках обстоятельств, в которых приобрёл свои познания. Нет сомнений, что ими нужно поделиться, насколько возможно по соображениям секретности. Память отказывалась ему служить, он поколебался и махнул на все рукой.
— А, плевать, — заявил он решительно. — Господня воля. Самое поганое — уровень излучения. Ваши три и шесть — это тьфу и растереть, уровень бывает в пятнадцать раз больше — смотря откуда руда, из какой шахты уголь и так далее. Тут никаких шуток-прибауток, доза может накапливаться и тогда приносит вред, хотя никто ещё точно не знает какой. Может, лучевая болезнь, может, рак, может, какие-то генетические мутации…
— Ты нас замечательно утешаешь! — ехидно сказала Барбара.
— А вы жаждете утешений?
— Жаждем конкретных фактов и сведений, — решительно заявил Лесь. — Теперь уже ясно как белый день — все подтверждается. Какая преступная скотина выдумала эти шлаки в бетоне?
— Не разменивайся на мелочи, — укорил его Каролек. — Надо взглянуть шире, потому что — давайте будем реалистами — полностью производство не остановишь. Без крупных панелей остановится все жилищное домостроение. Стало быть, если тут получается пятнадцать, а тут ноль, так нужно знать, какую величину брать. Вы меня понимаете?
— Другими словами — ты хочешь знать, откуда уголь и откуда руда? — уточнила Барбара.
Главный инженер не выдержал и втравился в обсуждение. Он не мог исчерпывающе удовлетворить любопытство Каролека, но точно помнил — самые страшные шлаки идут с электростанции Лагиш. Никто понятия не имел, где эта электростанция находится и какова причина фатального качества её шлаков, тем не менее немедленно было отвергнуто использование этой гадости. Облегчение от элементарно простого выхода сменилось угнетённым чувством, когда до них дошло, что решение это сугубо камерное и всю страну не обязывает.
— Ну, не знаю… Бросить работу, что ли, колесить по всем заводам-производителям в стране, исследовать эти проклятые шлаки — а в результате? — сердито бухтел Януш. — Чихать они хотели на мои распоряжения! Так что — бить их по морде?
— А ещё ты должен обзавестись счётчиком Гейгера, — озабоченно напомнил Каролек.
— И что, счётчиком их бить?…
— Да хоть на голову встань, ты им не указ, — предсказывала Барбара. — На заводах будут притворяться, что тебе не верят, иначе ты им план завалишь.
— И добьёшься одного — сам заболеешь, — пророчески добавил Лесь. — Не знаю, что у тебя подвергнется мутации в первую очередь, но ты нам покажешь. В конце концов, можем запечатлеть на снимке и опубликовать в прессе.
Януш сорвался со стула и стал нервно мерять шагами комнату, стучась о края кульманов.
— Но это же бред какой-то, рехнуться можно! Нельзя же сидеть сложа руки. Газеты! Конечно же, надо опубликовать в газетах! По радио! По телевидению!
— Идиот, кто тебя допустит?! — рассердился главный инженер, которому Януш отдавил ногу. — Такие публикации могут иметь непредвиденные последствия!
— А отсутствие знаний не будет иметь непредвиденных последствий?!
Выведенный из равновесия Каролек рассыпал растушевочные перья, Януш тут же их растоптал. Главный инженер, пряча от Януша ноги, опрокинул мусорную корзину. Молчаливый и страшно бледный Влодек, не в состоянии справиться с дрожью рук, помял и порвал на мелкие кусочки письмо заказчика, касающееся применения крупных панелей в проекте Януша, чего никто не заметил. Возмущённый Лесь облокотился на тюбик плакатной краски и выжал её сильнейшей струёй на свежезаконченный чертёж и на стену.
Абсолютное бессилие довело коллектив до депрессии. Главный инженер покинул комнату в состоянии нервного расстройства, совершенно забыв о предварительном проекте озеленения. Влодек вышел вслед за ним с опущенной головой, волоча ноги и рассыпая вокруг себя мелкие белые клочки. Измотанный взрывом эмоций и ушибленный мебелью Януш перестал наконец делать резкие движения и упал на свой стул. Барбара, пытаясь применить нечто вроде нюхательных солей, трясущимися руками вылила на себя полбутылки ацетона.
Первым пришёл в себя Каролек, который подмёл пол, потому что мусор из опрокинутой корзины Януш расшвырял пинками по всему помещению. Незатейливость, а вместе с тем эффективность этого действия немного успокоили его нервы.
— А все-таки, — сказал он решительно, возвращаясь на своё место, — я не сдамся. Насчёт продуктов питания я вам в другой раз расскажу, а сейчас мне кажется — надо начинать действовать. Забежать к ребятам из типового строительства, пусть узнают, что они напортачили, заскочить к производственникам, поговорить с теми, кто занимается продуктами питания… Ну, понимаете? Главное — как-нибудь начать шевелиться…
* * *
Неделя усиленных шевелений принесла довольно мизерные результаты. Ребята из типового строительства, резко атакованные Янушем, отреагировали неблагодарно, не вняв ни единому его слову. Когда на них нажали покрепче, вяло согласились действовать, что нашло выражение в сдаче одного проекта с опозданием, в нескольких предостерегающих замечаниях, нацарапанных на чертежах и в грандиозной дискуссии на предмет отношения к современному обществу. Чего заслуживает наше общество, мнения спорящих разделились: одни вопили — его на руках носить надо, другие — сровнять с землёй. Наконец, в атмосфере упадка и раздражения двое сотрудников, невзирая на производственную необходимость, потребовали отпуска, ещё один перестал раскланиваться с Янушем на улице, а четвёртый, в рамках попыток обрести душевное равновесие, провёл ночь в вытрезвителе. Остальные продолжали работу, не давая отвлечь себя от выполнения служебных обязанностей.
Институт строительной техники в лице работающей там подруги Барбары конфиденциально известил: они тоже обо всем этом знают, но ничего поделать не могут — им запретили выступать официально. Кто запретил — неизвестно. Частным образом удалось надавить на технического директора одного завода крупнопанельного домостроения, этот директор теперь собственными силами исследует на радиоактивность прибывающее сырьё, самое отвратное направляя на производство плит для заборов. На сегодняшний день можно уже всю Европу огородить вредным забором по периметру. В любой момент это греющее душу положение вещей может рухнуть, поскольку технический директор вылетит с работы за отрицательное влияние на размер зарплаты.
Среди прочих лиц, охваченных агитацией, преобладала недоверчивая реакция, сменяющаяся внезапной тенденцией менять большие квартиры в новых домах на маленькие в старых. Кроме того, личное отношение друзей и знакомых частенько превращалось из доброжелательного в насторожённое, это касалось всех без исключения членов коллектива.
В четырех стенах мастерской поселилась тягостная озабоченность. Её груз усугубил главный инженер, принеся очередное мрачное известие несколько иного свойства.
— Кароль тут? — спросил он, заглянув рано утром в комнату.
— Тут я, — быстро обернулся Каролек. — А что?
Главный инженер был настолько разъярён, что должен был поделиться впечатлениями с широкой аудиторией. Ввалившись в мастерскую и захлопнув дверь, он возжелал сказать все сразу, срочно выпустить из себя бушующие чувства, с самого начала выложить суть вопроса. Осуществление таких сумбурных намерений дало занимательный эффект.
— Эти дохлые лярвы, — сказал он сдавленным голосом. — Трусливые выщипыши. Амёбы бесхарактерные. Пробурить пару дыр в земле… Трутни, паразиты… Трудно им, дескать… Пули отливают…
Он прикусил язык, чувствуя, что все-таки не справляется с ускользающим смыслом своих речей. На коллектив его выступление произвело какое-то зоологически-охотничье впечатление, причём дырки в земле наводили на мысль о дождевых червях. Все как один оторвались от работы и с крайним любопытством повернулись к нему.
Главный сделал над собой усилие:
— Эти каракатицы мешают, как только могут, а из-за того паразита ничего не получается, — с отчаянием выговорил он. — Скунсы вонючие, кретины…
Он снова замолчал, яростно пытаясь найти слова, которые наконец позволят выпутаться из этой зоологии. Слов не находилось. Главный беспомощно посмотрел на Каролека.
Каролек сразу понял: эта тирада обращена к нему и касается очередного этапа переговоров по проекту прачечной. Он интенсивно соображал. Прежде чем докладчик выдумал очередное несимпатичное животное, Каролек отгадал.
— Эти зеленые лягушата в Городском управлении нашли владельца, — подсказал он, невольно тоже впадая в зоологический тон, — а тот не соглашается! Да? А заказчик боится?
— Точно! — с облегчением выдохнул главный инженер. — При этом не так все прозрачно. Кстати сказать, лягушки старые, а совсем не зеленые…
— Короче говоря, жабы?
— Жабы, точно, сколько я с ними лаялся — ни в сказке сказать, ни пером описать. Вообрази — эти идиотки отговаривались тем, что тут служебная тайна!
— Для нас тайна?! — изумился Каролек.
— Для нас. Затмение в мозгах или падучая с ними приключилась, не знаю. Представляешь, служебная тайна. Владелец участка!
— Надо понимать — владелец незаурядный?
— До определённой степени, но пусть бы даже армия. Не тут-то было, это комитет партии! Строение принадлежит городу, использует его комитет партии, и эти сведения засекречены. Меня кондратий хватит.
— Теперь уже нет, — успокоила его Барбара. — Раз не хватил тебя на месте…
— Может быть… Но дальше — больше. Этот самый комитет партии использует дом довольно странно… Дальше я разузнавал уже частным образом и конфиденциально у тамошнего участкового. Молодой парень, честный, порядочный, и холера его разнимает от того, как домом пользуются. Поясняю для вашего сведения, не для разглашения…
— Звучит просто сенсационно, — заметил крайне заинтригованный Януш.
— Ну, дальше! — поторопил Каролек. — Как же используется дом?
— Дом находится в распоряжении какого-то трехбунчужного паши из воеводства, а может быть, и выше. А так, на практике, сынок этого паши устроил себе там шалман, развлекается вроде периодически. Впрочем, черт его знает, что он с домом делает: то сдаёт разным людям, то держит какие-то товары, привозит, увозит неизвестно что. Участковому это все поперёк горла, так его с места в карьер прорвало — часа два рыдал мне в жилетку, достало, мол, самодурство. Был я в тамошнем комитете партии, узнал, что наш вопрос зависит от товарища Глуха, даже телефон его дали…
— Погоди, — перебил Каролек, — кто трутень-паразит, я уже понял. А кто скунс-вонючка?
— Два скунса, — сердито буркнул главный инженер. — Первый — заказчик, я на него насел, чтобы он утряс все с товарищем Глухом. А заказчик замандражил, дескать, речи быть не может. Я даже настаивать не стал, у него жена и дети. А товарищ Глух — вторая вонючка. Боится разговаривать даже по телефону, я его так, лично поймал… Дурацкий паразит отказывается выделить полметра территории для больницы, вот и бейся головой об стенку…
Вся бригада прекрасно ориентировалась в вопросе пятидесяти двух сантиметров, недостающих Каролеку. Все разом посмотрели на него с тревогой и любопытством. Каролек побледнел.
— Я уже сделал освоение территории, — глухо сказал он. — Смежники получили основания и грунты. Ограда перенесена, как мы говорили, на пятьдесят пять сантиметров…
Главный инженер тоже спал с лица.
— Мать моя родная, — прошептал он мертвенным голосом.
В комнате воцарилась гробовая тишина. Её нарушил вопрос Януша:
— Какой из себя этот паразит? Молодой?
Главный пожал плечами:
— А черт его знает. Наверное, молодой. Минутку… Ну да, ясное дело — молодой. А что?
— Тогда, может, ему с глазу на глаз втолковать, что к чему? Старику вроде как не годится наносить телесные повреждения, а молодому — почему нет?…
— Ну? — оживился Каролек.
Главный инженер безнадёжно махнул рукой:
— Мысль неплохая, но коту под хвост. Во-первых, неизвестно, кто есть этот паразит…
— Как это?
— Товарищ Глух — наподобие доверенного слуги, а трехбунчужный паша — бери выше. Он вообще не засвечивается. Участковый даже фамилии не знает. К тому же, дашь ты ему по морде анонимно, а цель твоего мордобоя сама укажет виноватых. Нет, такой метод убеждения не годится. Да и я не лыком шит, я с самого начала стал проверять разные ходы. Поверьте — официальным путём ничего не добьёшься. Ничего не получится, мы в нокауте. Теоретически мы обязаны перепроектировать целое крыло больницы. Между тем технический проект утвердили, рабочий наполовину готов…
— Ещё мы можем убить того типа из отдела строительства, — подсказал помрачневший Каролек.
— Судя по всему, в конце концов так и придётся поступить, — поддакнул, не слушая, главный инженер. — Господи помилуй, сколько же работы!
— Сколько уж? — удивился Лесь. — Куском газовой трубы его шандарахнуть — и готово, тоже мне работа.
Слегка ошеломлённый Каролек посмотрел на него с сомнением:
— Но это, наверное… Надо как-нибудь этак… Ну, чтобы на нас не пали никакие подозрения…
— О чем вы говорите? — возмутился главный инженер. — Какое подозрение, вы о чем?
— Они ищут неофициальные лазейки, раз вы утверждаете, что официальный путь закрыт, а обычный мордобой — коту под хвост, — вежливо объяснила Барбара. — Я их поддерживаю.
— И я тоже, — присоединился Януш. — Только вот прикидываю, не лучше ли похищение. Продержать его до поры до времени… Есть же у него замена на такой случай?
— Само собой! — оживился вновь Каролек. — Пару недель, думаю, хватит, глядишь — можно будет выпускать. Гуманно…
Вопрос, как убрать с дороги педантичного бюрократа из Городского управления моментально сделался животрепещущим. Заместитель непременно окажется более покладистым. Лесь добавил в качестве ободряющего аргумента, что сейчас лето и вопрос, где держать заложника, трудности не составит. В качестве казематов могут выступать дачные домики. Главный попытался слабо протестовать, сам не понимая, против чего.
— У меня идея! — вдруг воскликнула Барбара. Разговоры как обрезало на полуслове. Лицо Барбары разрумянилось, а прекрасные очи засияли голубым светом.
— На территории нет никаких живых изгородей, — объявила она. — Точно помню — изгородей нет. Не уверена, правда, насчёт кустиков и деревьев. Растут?
— Нет, — хором ответили Каролек и главный инженер и продолжали говорить одновременно:
— Растёт одно деревце, но с нашей стороны. И пара кустиков. Сирень, жасмин. И смородина. Но уже с нашей стороны. По ту сторону — газон.
Барбара слушала и кивала головой.
— Так я и представляла. И этот паразит бывает в доме от случая к случаю? Его целыми днями нет?
— Вроде того, — проговорил главный инженер. — А иногда он целыми днями там. И целыми ночами.
— Придётся сориентироваться. Самым обычным образом провести расследование, участковый подсобит. Вычислить такое время, когда паразита не будет хотя бы в течение суток. Одних суток нам должно хватить.
— На что? — спросил Каролек, затаив дыхание, потому что слова Барбары пробуждали самые дерзкие надежды.
— Элементарно. Перенести эту проклятую ограду собственными силами, без шума и пыли, никто и не чухнется. Сколько нас?… Пятеро! В конце концов, возьмём ещё кого-нибудь в помощники. Одна ночь — и с плеч долой!
— Господи помилуй! — прошептал ошеломлённый революционной идеей Януш, прерывая набожную тишину.
Главный инженер и Каролек взирали на Барбару, как на икону, на их лицах появилось обожание, не уступавшее привычному выражению физиономии Леся. В глазах главного вдобавок появился какой-то подозрительный блеск.
— Сейчас рано светает, поэтому рассвет — самое лучшее время для этого, — сказал он решительно и твёрдо.
Каролек вскочил со стула;
— Ну да! Конечно! Гениально! Чудесно! Единственный выход, только так и надо!
Он попробовал выскочить из-за своего стола, однако главный инженер остановил командным голосом:
— Садись, садись, не бегай тут… подумать надо…
— Какая из себя эта ограда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28