- Черт с вами, начнем по-другому. Некто Адам Дудек нашел в своем доме
сундучок с документами, я при этом присутствовал. Этот сундучок он сдал в
музей. Так?
Теперь Михал Ольшевский не мог молчать:
- Так, - неохотно признался он.
- Я этого прочитать не смог, трудный почерк, но вам, как видно,
удалось. Прошло два месяца, и появился первый труп. Вроде бы никакой
связи, но через некоторое время, пожалуйста - второй. В тех же местах.
Вроде бы опять ничего, но на место преступления приезжает целая семья и
начинает раскапывать колодцы. А вместе с этой семьей пан Ольшевский из
музея, то есть тот, кто прочитал документы. Если и здесь нет никакой
связи, то я, извините, испанский кардинал. Я думаю, мы заключим какой-то
договор, я лично сомневаюсь, что это вы убили тех двоих. Могли бы
поговорить по-товарищески. Иначе, нам придется делать официальные допросы,
вам придется давать ложные показания, зачем? Документы придется забрать на
экспертизу, они могут затеряться...
Михал Ольшевский нервно заерзал. Не обращая на него внимания, сержант
Бельский продолжил:
- Выходят одни сложности и неприятности. А так, поговорим
по-человечески, посоветуемся и сразу поймем, на что стоит обратить
внимание. Как поступим?
- Ну! - нетерпеливо толкнула я Марека после минуты общего молчания. -
Скажи что-нибудь.
- Я ничего не скажу, - твердо ответил Марек. - Вам придется решать
самим.
- Тогда я скажу! - вырвалось у Франека.
- Заткнись! - сердито зашипела Люцина.
- Вот теперь ясно видно, что нам сказать нечего, - с сарказмом
заметила Тереза.
Мое личное отношение к милиции не позволило остаться в стороне:
- Все молчите! - потребовала я. - Сейчас. В конце-концов, существует
же какой-то закон, что если кража совершена внутри семьи, преступник
преследуется только по желанию пострадавшего. Существует или нет?
- Существует, - заверил сержант. - Вы украли что-то друг у друга?
- Нет, но милиция может так подумать. Мы поговорим с вами
по-человечески, все равно нам ничего другого не остается, но при условии,
что вы не начнете подозревать Франека. О том что мы ищем, он знает столько
же, как и все остальные. Мы хотим обойтись без дурацких осложнений.
Сержант торжественно поклялся, что такая идиотская мысль, как начать
подозревать Франека, ему и в голову не придет. Атмосфера рассеялась,
родственники с облегчением вздохнули. Перебивая друг друга, мы открыли
правду, которую сержант воспринял с философским спокойствием. Он проявил
интерес только тогда, когда Михал Ольшевский принес сверху документы и
шепотом их прочитал. Сташек Бельский слушал, как зачарованный.
- Ничего себе! - вырвалось у него. - И я сам вытянул это из-под пола,
собственными руками! Ну и ну...
- Единственное, чего я не понимаю, откуда про это наследство узнало
столько людей, - обиженно сказал Михал. - Сам я никому не рассказывал,
бумаг никто не видел. Вы узнали от меня. Вы говорите, что те, кто нашел,
прочитать не могли. И?.. Откуда они знают?
- В этом мы разберемся. Теперь ясно просматривается связь между
убийствами и этим вашим наследством. Посчитаем... Выходит, что кроме вас
об этом знали три человека. Двое убитых и тот, что от вас убежал, как его
там... Больницкий...
- Четыре, - уточнила Люцина. - Убийца, наверное, тоже знал...
- Пять, - поправила ее Тереза. - А облизанный Никсон? Он болтал про
наследство от предков, когда был у меня в Канаде. Я думала, что он
ненормальный, оказывается - нет. Он знал, что говорит.
- Облизанный, простите, кто?.. - спросил сбитый с толку сержант.
Каким чудом мы смогли рассказать о событиях и не упомянуть
облизанного Никсона, было не понятно, тем не менее о нем заговорили только
теперь. Сержант Бельский проявил большой интерес. С большим вниманием он
вслушивался в описание его внешности, поведения и гипотетических черт
характера, не предъявляя претензий за сокрытие этих сведений от
предварительного следствия. Наоборот, было похоже, что он благодарен
Терезе и Франеку за возможность самому разобраться в этом вопросе. Он
заметно оживился, в глазах его появился блеск.
- Кое-что у меня складывается, - удовлетворенно сообщил он и
уставился куда-то вдаль. Он долго медитировал, перерабатывая полученную
информацию, возможно даже представлял предстоящие события и вдруг
обратился к Михалу:
- Эта свинья действительно на вас бросилась? - недоверчиво спросил
он.
Михал страшно разволновался.
- Нет... Скорее, нет... Но было похоже... То есть, теперь мне
кажется, что она просто свалилась. Забралась на эту кучу камней и рухнула
вместе с ними. Но, даю слово, выглядела она точно как толстый мужик в
черной кольчуге, который бросился прямо на меня!
- На кой черт она полезла на камни?
- Откуда я знаю? В любом случае она свалилась сверху...
- Наверное, любила альпинизм, - ядовито подсказала Тереза.
- Хорошо, я вам скажу, - добродушно произнесла Люцина. - Там лежали
остатки хлеба...
- А-а-а!.. - обрадовался сержант с таким облегчением, будто мотивы
поведения покойного кабана были для него камнем преткновения. - Если хлеб,
то понятно. Свежий?
- Свежий. Наверное, Михал выбросил.
Михал вспомнил, что действительно бросил остатки еды на камни. Но это
были в основном кости от курицы. Хлеба было всего несколько крошек, а
курицы - кусочек шкурки с костями. Он засомневался, как такая слабая
приманка могла привлечь животное, что такое крошки для такого громадного
кабана!
- Ничего, - успокоил его сержант. - У свиней хороший нюх, а на свежий
хлеб особое чутье. А что касается вашего колодца, не знаю... Людей у нас
мало, на посты не хватит. Но пока суд да дело, может положим на него
что-нибудь очень тяжелое?..
Мысль показалась нам прекрасной. Колодцу пришлось отступить перед
уборкой и подождать еще пару дней, поскольку небо не предвещало ничего
хорошего. Все приметы на земле и на небе указывали на приближение бури,
возможно даже с градом, поэтому сельскохозяйственные вопросы выступили на
первый план. Для уборки пшеницы Франек заказал на следующий день комбайн,
но сено должны были спасать человеческие руки. Оставшиеся в родственниках
следы порядочности не позволили бросить на произвол судьбы пропадающую
собственность.
Спор вокруг чего-нибудь тяжелого, сразу же остановился на моей
машине. Предложение заехать за коровник со стороны луга, остановиться над
ямой и так все оставить, я с негодованием отмела. Не только из-за полной
невозможности прокопаться через каменные завалы, но и ввиду последствий.
Расстроенный бандит мог из мести разгромить автомобиль. Родственники не
настаивали. Франек подумал и вспомнил, что у него есть старое колесо от
трактора, валяющееся на сеновале. Двое сильных людей кое-как могут его
поднять, но одному не справиться никак.
Поэтому колесо от трактора легло на частично раскопанный колодец,
закрыв к нему всякий доступ. Ночь прошла спокойно. На сереньком песочке за
коровником остались только собачьи следы, и в обеспокоенных душах расцвела
надежда, что поединок с преступником мы наконец-то выиграли.
Буря разразилась ближе к вечеру и прошла немного стороной, не
причинив достойного ущерба. Как раз перед этим я вернулась из Варшавы,
куда ездила за снимками с ногами бандита. За ужином отпечатки таинственных
подошв лежали почти у каждой тарелки, переходили из рук в руки и вызывали
различные проявления умственной деятельности. Марек говорил, что дело
ясное, фотография является неоспоримым доказательством и теперь каждый
должен обо всем догадаться. Он догадался, значит, можем и мы.
- Я не справлюсь, - обиделась Тереза. - Я не знакома лично со всеми
бандитами Польши. Я живу в Канаде.
- А канадских бандитов ты знаешь? - поинтересовалась Люцина.
- По-моему, он говорит про ботинки, - подсказала тетя Ядя. - Возле
нас ходили такие ботинки и все их видели. Но я не помню.
- Ну, если бы ходили только ботинки, ты бы это запомнила.
- По-видимому ботинки ходили на человеке, - догадалась моя мамуся. -
Я всем на ноги не смотрю...
- Значит... Вы имеете в виду человека в ботинках? - уточнил Михал.
- Возможно. Человек в ботинках.
- Ну и кто этот человек? - жадно поинтересовалась Люцина.
- Марек знает, но говорить не хочет, - ответила я с раздражением. -
Он все время вам говорит, а вы не слушаете. Он считает, что по этим
ботинкам, не знаю каким способом, можно узнать все остальное. Они
прятались за коровником, это видели все. Ну и что, я вовсе не уверена, что
это был убийца. За коровником мог всякий притаиться, особенно если было на
что смотреть. Сами ботинки ничего не значат!
- Подведем итог! - живо предложил Михал. - Может к чему-нибудь
придем. Из того, что мы до сих пор знаем, следует, что первым о сокровищах
узнал этот облизанный Никсон. Не знаю, каким образом, но узнал. Наверное,
прочитал документы. Какие у него ноги?
- Не такие, - сказал Франек, взяв фотографию. - Если он не надел
чужие ботинки. Эти просто громадные. У него были поменьше.
- Сомневаюсь, что на такие дела он выберет чужие ботинки, тем более
на пару размеров больше, - раскритиковала их я. - Это значит, что прятался
не он, а кто-то другой. Следующий в списке - труп. Если облизанный узнал
обо всем первым, труп узнал у него...
- И ты думаешь, что труп прятался за коровником? - остановила меня
Люцина.
- Я рассуждаю в хронологическом порядке!...
- По-моему, с трупом понятно, - вмешалась Тереза. - Облизанный нашел
Менюшко и взял его в сообщники. Этот труп - это же Менюшко?
- Взял в сообщники и убил? - возмутилась тетя Ядя.
- Не знаю, убил ли. Они же ничего не нашли, зачем было его убивать?
Чтобы потерять сообщника?
- Он нашел себе другого, - напомнила моя мамуся. - Внука прадеда...
- Не прадеда, а нотариуса, - поправил Михал.
- Нотариус тоже мог быть чьим-то прадедом...
- Не мог, потому что умер. Не успел.
- Их было двое, - заметила я. - Один был внуком прадеда, а другой -
нотариуса. Перестаньте мешать потомков.
- Я же и говорю, что прадеда...
- Тихо! - вдруг закричала Люцина. - Я все знаю! Уже поняла. Он его
вовсе не убивал.
- Кто кого? - не вытерпела Тереза. - Говори полными фразами, а то у
тебя опять предки попереплетаются.
- Облизанный не убивал Менюшко. Да, он дал ему наши адреса, хотя,
зачем, не знаю... Сейчас, подождите... А может, не давал? Может, Менюшко
эти адреса украл?.. Может, он хотел избавиться от него и договориться с
нами?..
- Ну, наконец-то, что-то умное, - пробормотал Марек.
Люцина некоторое время неподвижно всматривалась в него горящим
взглядом. Потом заморгала и решилась:
- Могло быть и так, в этом больше смысла. В любом случае, облизанный
взял Менюшко в сообщники и прислал его сюда. Он хотел действовать тайно,
поэтому у Менюшко не было при себе никаких документов, чтобы в случае
чего, его нельзя было опознать...
- Это бы указывало, что он допускал мысль о преступлении, - вмешалась
я.
- Может, и допускал, но он его не убивал. Как раз наоборот, ему нужен
был сообщник и он нашел себе второго...
- А второго он тоже не убивал? - заинтересовалась моя мамуся.
- Тоже нет. Потом он нашел Больницкого и тоже его не убил...
- Понятно, что нет. Больницкий же убежал...
- Тихо! Марек сказал, что Больницкий говорил, что облизанный его
уговаривал. Это значит, что он искал сообщников среди заинтересованных
людей. Среди потомков, которые были с этим как-то связаны...
- Зачем?
- Не знаю, зачем. Все равно. Облизанный их не убивал, но кто-то же
убил. Он убивал каждого, кто крутился здесь возле развалин. Значит есть
еще кто-то, кто все знает, наверняка, мы его неоднократно видели. Он ходит
в ботинках...
Люцина вдруг замолчала и напряженно уставилась перед собой. Мы все
обернулись, но ничего не увидели, кроме посудного полотенца, которое
висело на гвозде. Михал Ольшевский вдруг ожил:
- Я знаю! - победно возвестил он. - Ему приходилось искать Менюшко,
Лагевку и Больницкого! Он не читал завещания, должен я вам напомнить! Он
должен был догадываться из записок. Он искал потомков людей из тех времен,
чтобы сложить все вместе, в каждой семье кто-то что-то знает...
Приходилось брать их в сообщники, чтобы они не стали конкурентами!
- Очень хорошо, - подхватила я. - Он начал с Терезы, надеялся с ней
договориться, думал, что они поладят, даже, возможно, в ущерб остальным
родственникам. Он понял, что из этого ничего не выйдет, и перекинулся на
тех, кто не имел прав на наследство...
Тереза толкнула под ребра заглядевшуюся на полотенце Люцину.
- Очнись, а то потом скажешь, что не слышала! - нетерпеливо
потребовала она. - Что ты увидела в этом полотенце?
- Не мешай ей, может, у нее видение? - остановила ее тетя Ядя.
Люцина очнулась, оторвала взгляд от полотенца и посмотрела на нас.
- Я уже знаю! - торжественно объявила она. - В этом селе Сухом
Доле... Умриголоде... как его там... Голодоморе...
- Голодоморицах, - буркнул Марек.
- В этих Голодоморицах кружили легенды о кладе Менюшек. А сорок пять
лет назад кто-то прогнал Менюшко из Воли, и я это видела... Этот
Менюшко... Тот первый, предок покойника... Он должен был проболтаться! Они
уже пятьдесят лет искали наследство прабабки... Из поколения в поколение
они передавали известия о закопанных сокровищах... Конечно... Кто же это
был, черт, который прогонял?..
Долгое время мы молча смотрели на Люцину, ожидая продолжения ее
вдохновения. Продолжения не было. В свою очередь Люцина уставилась на нас
невидящим взглядом.
- Но ведь это не может быть тот же человек, - трезво заметила тетя
Ядя. - Если он выгонял Менюшко сорок пять лет назад, теперь должен быть
достаточно старым?..
- Конечно старым, - живо подтвердил Михал. - Разве что в игру входит
какой-то его внук. Мы найдем его по следам, если вы говорите, что все его
видели...
- Не все, - уточнил Марек. - Там, где следы были самыми
выразительными, со мной был только один человек.
Он посмотрел на меня таким взглядом, что ко мне внезапно вернулась
память. Конечно же, я была с ним! Я стояла на тропинке и прутиком
обрисовывала след, точно такой же как на фотографии...
- Кладбище! - почти с ужасом заорала я. - Боже, эти же следы были на
кладбище! Он там живет?..
- Чокнулась? - странным голосом спросила Тереза.
В кухне Франека опять запахло оборотнями, на некоторое время всеми
овладело видение встающего из гроба предка. К этой оргии прадедов и
правнуков потусторонний мир подходил очень неплохо. Люцина внезапно
захихикала.
- Конечно, кладбище. Я тоже видела эти следы, я их узнала, они вели в
сторону церкви. Я прошла по ним немного, но дальше не захотела, потому что
они были размазаны. Кроме того, я знаю, кто прогонял сына Менюшко, это был
сын гробовщика. Такой угрюмый буцефал...
Франек неуверенно посмотрел на нее, сначала кивнул, а потом покачал
головой.
- Теперешний гробовщик - это внук предыдущего, - сообщил он. - Его
отец умер, погиб во время войны. Старый гробовщик умер лет двадцать назад,
и этот молодой его заменил.
- Значит, у сына гробовщика должен был появиться сын, до того как он
умер? - решила удостовериться моя мамуся.
- Наверное, должен... Должен был появиться, до того как он умер,
потом бы он уже не того...
- С этими сыновьями, дедами и внуками можно сойти с ума! - недовольно
сказала Тереза. - Может я участвую в историческом спектакле?
- Подождите пожалуйста, так что с этим гробовщиком? - нетерпеливо
спросил взволнованный Михал. - Мне кажется, что мы к чему-то пришли. Если
следы принадлежат убийце, значит убийца - гробовщик? Что теперь?
- Не знаю, что теперь, но в гробовщике я уверена, - твердо сказала
Люцина. - Каким чудом его предок узнал, где наш дед спрятал сундук,
понятия не имею, но похоже на то, что узнал. Может, случайно подсмотрел.
- Гробовщик? - подозрительно спросила я и взглянула на Марека.
- Конечно, - спокойно ответил он. - Следы принадлежат гробовщику...
Опять воцарилось недоверчивое молчание. Произошло нечто невероятное -
нам удалось вычислить убийцу! Это было так необычно, что в состоянии
опьянения успехом, никто не знал, как отнестись к этому факту.
- А что же милиция?! - вдруг обиделась Тереза. - Мы уже знаем, а они
до сих пор нет?! И до сих пор его не посадили? Что за порядки?
- Обращаю ваше внимание, что милиция этих следов ни разу не видела, -
вежливо напомнил Марек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27