Марек
подсунул конверт Михалу.
- Вынимайте осторожно, может рассыпаться...
Страшно бледный Михал вынул конверт как святыню и величайшей
осторожностью развернул его. Он оказался заклеенным, а вообще держался
неплохо. Адреса на нем не было.
- Я думаю, что это он, - пробормотал Франек после долгого всеобщего
молчания. - Тот, который получил отец, и которого я потом нигде не мог
найти...
- Я думаю, что мы простим его за это, - добродушно заметила Тереза. -
Может, откроем?
- Лучше дома, - неуверенно ответил Михал.
- Лучше, лучше, - настаивала тетя Ядя. - Здесь опасно. Мне все время
кажется, что этот бандит за нами подглядывает...
- Если он хоть немного соображает, то должен подглядывать за нами
постоянно, - рассудила я.
- Пойдем! - заторопилась моя мамуся. - Не понятно, чего вы ждете...
Это было похоже, как минимум, на процессию при коронации. Первым шел
Михал, держа конверт в раскрытых ладонях, словно корону на атласной
подушке. За ним выступали Марек и Франек, как слуги или ассистенты. За
ними толкались женщины, а замыкал процессию Ендрек, на всякий случай, с
вилами в руках. Тетя Ядя, несмотря на страхи, не выдержала, отпрыгнула в
сторону и сделала несколько снимков. Во дворе Михал споткнулся о
Пистолета, который, гоняясь за кошкой, бросился ему под ноги. Михал уронил
конверт и тут же на него наступил.
Все втиснулись в комнату на втором этаже. Помещения внизу казались
нам недостаточно безопасными. Если бы у Франека была башня, несомненно, мы
забрались бы и на нее.
Михал положил на стол притоптанный конверт, выбрал один из шести
подсунутых ему инструментов - вязальную спицу номер 2, остановил дрожь в
руках и осторожно вскрыл послание. Внутри оказался исписанный листик
бумаги, появление которого было встречено вздохом облегчения, похожим на
выпуск пара из паровоза. До последней минуты, все боялись, что конверт
окажется пустым. Михал благоговейно расправил листок.
- Почерк последнего Лагевки! - проинформировал он осипшим от волнения
голосом. - Боже мой!.. Слушайте: "Уважаемый друг! Перед лицом грозящей
отовсюду смерти, я нарушаю данную отцу клятву и письменно оставляю
известие, до сих пор передаваемое из поколения в поколение устно. В случае
моей смерти, вы останетесь единственным распорядителем доверенного нам
имущества. Оно лежит там, откуда вы на протяжении долгих лет черпали
источник жизни, на самом дне. Документы скрыты в подвале дома, в котором я
сейчас живу. Да даст нам бог пережить это страшное время." Подпись.
Болеслав Лагевка. И дата. Венгров, 1 октября 1939 года.
Михал опустил руку с листочком и обвел нас загоревшимся взглядом. Мы
в свою очередь уставились на него.
- Он чувствовал, бедняга... - жалобно вздохнула тетя Ядя.
- Источник жизни! - застонала Люцина. - Матерь божья... На самом
дне...
- Колодец?.. - неуверенно предположила я.
- Какой, ради бога, колодец?!!! - взбунтовалась Тереза. - Мы обыскали
уже два, нет, три, если считать тот, что в Тоньче! Сколько еще будет этих
колодцев?!!..
- Ничего нового. - Спокойно сказала моя мамуся, отодвинула кресло и
села за стол. - Я с самого начала знала, что искать надо в колодце.
- Откуда вы черпали источник жизни, - произнес Михал, находящийся в
полуобморочном состоянии. - Источник жизни и на дне... Это должно быть в
здешнем старом колодце!
- Может, кто-то все украл, - уныло заметила я. - Франек, ты был здесь
все время...
- Ни из какого колодца никто ничего не воровал, - твердо ответил
Франек, в его голосе зазвучало отчаяние. - Бога ради, не думаете же вы,
что это я!.. Или мой отец!.. Боже!..
- Идиот, - остановила его Люцина. - Не трогай себя и своего отца,
хорошо? Надо подумать.
- Над чем? - фыркнула Тереза. - Уже два колодца оказались пустыми,
где ты возьмешь третий, фаршированный?!
Люцина пожала плечами, отобрала у Михала свою спицу и воткнула ее в
клубок. Марек задумчиво уставился на окно.
- На конверте нет адреса, - медленно сказал он. - А если он писал
кому-то другому...
- А отцу дал только на хранение? - оживился Франек. - И этот чертов
колодец в совсем другом месте, у кого-то другого? Может получиться и
так!...
- Может, у покойного Менюшко? - ядовито подсказала Тереза.
- Освящали здесь, - напомнила я.
Михал посмотрел на нас взглядом полным отчаяния, после чего поднял
листок:
- Антонию Влукневскому, сыну Франтишека в деревню Воля, - громко
прочитал он. - Черным по белому написано...
- В таком случае, начнем заново старыми добрыми методами, - вздохнул
Марек. - Франек, что здесь было раньше?...
- Ничего, все было как есть, - угрюмо ответил Франек. - Только жили
мы в старом доме...
- Ой, а зачем вы его спрашиваете? Я то знаю лучше, - нетерпеливо
прервала моя мамуся. - Я приезжала сюда, когда его еще и на свете не было.
Дом был в коровнике, а там, где мы сидим, росла смородина. Остальное
стояло как сейчас, я все прекрасно помню.
- И ты не знала, где был колодец? - сердито спросила я.
Моя мамуся посмотрела на меня так, будто ее осенило. Все замолчали и
внимательно на нее смотрели. Что-то здесь было не в порядке...
- Действительно, зачем же ты расспрашивала про колодцы у Франека? -
рассердилась Тереза.
- Ты забыла про колодец? - агрессивно вмешалась Люцина. - И что еще
ты так здорово помнишь?
Моя мамуся очнулась:
- Как это что? Все! Там где мы копали, колодца не было! Колодец был
возле дерева, я сама доставала оттуда воду.
- У какого дерева? - неуверенно спросил Франек.
- Возле дуба. Он был возле первого, но ближе к дубу. Я совсем про
него забыла!
В первую минуту казалось, что младшие сестры задушат старшую, а
двоюродный брат им поможет. Если бы взглядом можно было убить, у нас бы
получился еще один труп. Михал Ольшевский подавил готовящиеся вырваться
эмоции:
- Минутку, - поспешно произнес он. - Когда это было? Он был самым
старым?
- Вовсе не самым. Самым старым был тот, что мы раскопали вначале. Он
уже тогда был старым и засыпанным. Тот, что возле дуба, тоже был довольно
старым, дядя даже говорил, что надо выкопать новый, потому что в этом вода
сделалась какой-то железистой...
Михал выпрыгнул из кресла и уселся обратно.
- Железистой!.. Если сундук был окован!.. Железо ржавело... Где это
место?!!!
- Я же говорю - возле дуба...
- Матерь божья, третий колодец... - тихонько пропищала Люцина.
Тереза с чумным видом медленно поднялась с кровати:
- Неужели весь мир усеян колодцами наших предков? - спросила она
странным голосом. - Может, мне до конца жизни раскапывать прадедовские
колодцы?!.. Не нужны мне эти триста жемчужин!!!..
Третий колодец обнаружился через несколько часов поисков. Дуб,
одинокий, старый и могучий, рос на краю вспаханного поля, в сорока метрах
от развалин. Каменный круг находился примерно посередине. Даже
удивительно, как его до сих пор не засыпали камнями, поскольку за
коровником уже вздымались настоящие пирамиды.
Марек принял командование на себя. Не обращая внимания на протесты
Михала и моей мамуси, он объявил перерыв в раскопках и отправил всех
родственников на полевые работы. Подключившись к колодезной каторге,
Франек абсолютно забросил хозяйство. Найденный колодец мы должны были
раскопать только по окончанию уборки и раскопать за один раз, не оставляя
злодею времени на махинации. Франек с облегчением вздохнул и на рассвете
отправился в поле, родственники складывали снопы, тетя Ядя дала выход
своей страсти и щелкала что ни попадя, меня отправили в фотомастерскую для
получения пленки с подошвами убийцы. С пленками пришлось ехать в Варшаву,
поскольку в Венгрове тематика снимков могла вызвать ненужную сенсацию. То
покойник, то громадные следы, то еще что-нибудь необычное...
Моему приезду в Варшаву очень обрадовался отец, который как раз вышел
в отпуск.
- Я хотел ехать в Волю завтра, - сказал он. - Но раз так, поеду
сегодня, вместе с тобой. Сейчас соберусь.
Поэтому обратный путь я проделала вместе с отцом, которому я
прокричала все сенсационные известия. Делать это было не совсем удобно,
поскольку отец сидел сзади и приходилось кричать за себя. На переднем
сидении он не хотел ехать ни за какие коврижки, поскольку тридцать лет
назад пережил автокатастрофу, от которой до сих пор не оправился. Что из
того, что я кричала, он услышал, не знаю, во всяком случае о подробностях
он допытывался с большим интересом. Я старалось удовлетворить его интерес
как можно полнее, поскольку на месте разговор с отцом о сокровищах
исключался. Время от времени он снимал очки со слуховым аппаратом и
переставал слышать, а снимал он их потому, что не любил. Выкрикивать тайну
на всю округу было исключено, поэтому отец должен был все узнать по
дороге. Если бы я знала, к чему это приведет, то не произнесла бы ни
слова.
В Волю я вернулась под вечер. На следующий день, все опять
отправились в поле, а отец на рыбалку. Он мечтал об этом еще с зимы и не
существовало силы, которая бы заставила его отказаться. Люцина даже
поддерживала его, надеясь, что он может что-нибудь поймать.
С уборкой надо было торопиться, потому что овес начал осыпаться и
даже пшеница созрела. Франек остался последним, он позорил всю деревню, а
кроме того, как на зло, в этом году засеял больше, чем обычно. По
телевизору обещали чудесную погоду, наверняка, того и гляди пойдут дожди.
Мы работали как сумасшедшие, подгоняемые мыслью о колодце, который на этот
раз не должен был обмануть наших надежд.
Вернулись мы вечером, в абсолютном изнеможении. За коровник
отправился только Михал Ольшевский, который шесть часов работы провел в
музее и держался лучше всех, поскольку там от него никто не требовал
слишком больших физических усилий. Из-за коровника он вернулся очень
возбужденным.
- Идите посмотрите! - позвал он нас страшным шепотом. - Он раскопал
колодец под дубом! Наполовину!...
Все как один бросили свои дела и помчались за ним, сообщив ужасное
известие, он тут же умчался обратно. Тереза выскочила из ванны, мокрые
Марек и Ендрек оставили кран во дворе, моя мамуся помчалась с огромным
кухонным ножом, которым резала бекон для яичницы. Отец бежал последним, он
один спрашивал, что случилось, поскольку зловещего шепота Михала не
услышал.
Третий колодец был частично раскопан. Он достиг глубины полутора
метров, рядом лежала куча выбранных из колодца камней. Внутри стояла
лестница, рядом лежала плетеная корзина с веревкой, привязанной за ручку.
- Ну, знаете! - сказала Тереза с обидой и испугом. - Это наглость! Он
даже не скрывается, и все оставил! Что за свинья!
Франек с недоумением разглядывал орудия труда:
- Наша лестница! - сказал он. - И наша корзина!..
- Не верю! - выкрикнула Люцина. - Не такой он идиот, чтобы среди бела
дня!.. Это был кто-то другой!
- Немного работы он за нас сделал, - неуверенно сказала тетя Ядя.
- Ага! - со скрываемым удовлетворением ответил Ендрек. - Хорошо
поработал!
- В чем дело? - спросил отец. - Больше я не успел, но завтра
продолжу...
На мгновение воцарилась тишина. Все ошеломленно смотрели на отца,
который заглянул в колодец.
- Чем глубже, тем труднее, - озабоченно объяснил он. - За один день я
не справлюсь, но послезавтра закончу.
- Спросите, о чем он - у меня сил нет, - слабо прошептала моя мамуся.
- Папа, это ты копал? - громко крикнула я.
- Конечно я, - ответил отец. - Больше никого не было.
У меня отнялась речь. Марек и Люцина смотрели на меня голодными
взглядами. Отец сиял удовлетворением.
- Ты же пошел на рыбалку! - простонала Тереза. - Как ты мог
одновременно рыбачить и копать?..
- Что? - спросил отец.
Тереза набрала воздуха.
- Ты же пошел на рыбалку!!! - страшно зарычала она.
- Да, я был на рыбалке, но клева не было. Сегодня для рыбалки день
неподходящий. Я вернулся и подумал, что смогу вам немного помочь...
К моей мамусе вдруг вернулись силы:
- Так почему ты не пришел на поле? Помогать надо было там!
- А я знаю, где это? А здесь я знаю - это надо выкопать...
- Что ты наговорила отцу? - набросилась на меня Люцина.
- Богом клянусь, ничего! - поклялась я. - То есть, то что надо! Я
говорила, что этого трогать нельзя, но он мог не расслышать. Я вообще не
знаю, чего он слышал, а чего нет!
- Боже мой, что же делать?! - застонал Михал заламывая руки.
Франек задумчиво чесал голову, склонившись над колодцем. Моя мамуся,
при помощи Терезы, воспитывала отца:
- Кто тебя просил раскапывать колодец! Что тебе в голову стукнуло?!
Это мы раскапываем колодцы, а не ты!
- Если бы я знал, что это вам так нравится, - оправдывался отец, -
надо было мне сказать...
- Нет, я больше не могу, - застонала Тереза и схватилась за голову.
Люцина начала хихикать. Тетя Ядя попробовала сгладить напряжение,
отметив тот факт, что отца бандит не убил. Михал спустился в колодец и
ощупывал камни под ногами. Марек тяжело вздохнул:
- Дурацкое положение, - озабоченно произнес он. - Все устали. Надо бы
это сторожить...
- Зачем? - сердито возмутилась Тереза. - Самое большее, что он может
сделать - придет и засыплет, и пусть засыпает, раскопаем обратно, мой
шурин любит поработать.
Марек покачал головой:
- Хуже. На этот раз он может не засыпать, а привести помощника и
докопаться до дна. Одной ночи может хватить.
- Упаси бог! - выкрикнул Михал, поднимаясь в колодце.
- Ты что-нибудь знаешь? - неуверенно спросила я.
- У меня есть подозрения. Мы и сами можем это завалить, но жаль
тратить силы.
- Раскопаем до конца! - предложила моя мамуся.
- Чтобы ему было легче? А кто копать будет? Я не смогу. А если мы
что-нибудь найдем, придется охранять, до утра мы не успеем. А как же
уборка?
- Еще два дня, и мы бы закончили, - грустно вставил Франек.
Михал Ольшевский высунул из колодца голову и плечи:
- Я могу посторожить, - решительно сказал он. - Я устал меньше всех.
Как нам стало ясно, его достаточно просто вспугнуть и он ничего не
сделает. В этом же все дело?
- Вы знаете, что это опасно? - заботливо поинтересовался Марек.
- Конечно, знаю. То есть, смотря что. Я не буду к нему приближаться,
где-нибудь спрячусь и в случае чего подниму шум. Кроме того, я возьму
что-нибудь для защиты...
Приближалась ночь, работа на уборке отразилась и на наших умственных
способностях. Решили, что Михал затаится среди камней у колодца,
постарается не спать, а заметив преступника, с криком выскочит и убежит.
Пробуждение всей семьи вынудит врага отступить, чего нам будет вполне
достаточно. А завтра мы примем решение о дальнейших действиях.
Выход понравился всем. Марек, после раздумий, разрешил мне
подключиться к действию. Было ясно, что я пойду спать последней, поэтому
мне предстояло продержаться до одиннадцати.
- В одиннадцать ты меня разбудишь, - попросил Марек. - Михал будет
сидеть у колодца, а я пройдусь по окрестностям. Так будет безопаснее.
- Но он может убить вас! - запротестовал Михал.
- Скорее всего, нет. Для начала он попробует убить вас. Я знаю, что
делаю, мне ничто не угрожает. Вы должны спрятаться как можно раньше...
- И возьмите с собой что-нибудь поесть, - посоветовала я. - Я думаю,
что сейчас вы ужинать не сможете...
И все же половину ужина Михал Ольшевский съел, вторую, по моему
совету, он захватил с собой. Взяв фонарик и алебарду, он спрятался между
камней. За плечами его прикрывала куча, а впереди открывался вид на
колодец, дерево и тропинку. Наполнившись высокими мыслями, он замер...
Время шло. Зашла луна. Сделалось совсем темно. Михал, в страшном
напряжении, сидел неподвижно. Примерно через год, а может два, он решился
посмотреть на часы, светящиеся стрелки показали, что он сидит так уже
целых сорок пять минут.
Он вдруг вспомнил, что для охранников время течет по-другому. Он
пошевелился, вздохнул, напряжение прошло. Он почувствовал голод и
прикончил остатки ужина, бросив на камни салфетку с куриными костями и
хлебными крошками. Нервный зевок разжал его челюсти.
Время вообще перестало идти и стояло на месте. Михал почувствовал как
деревенеет тело и засомневался, выдержит ли до утра. В тот день он
проснулся в половине четвертого, до восьми работал на уборке, с девяти до
трех просидел в музее, с четырех до восьми принимал участие в полевых
работах. Возможно, что он не так уж и выспался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
подсунул конверт Михалу.
- Вынимайте осторожно, может рассыпаться...
Страшно бледный Михал вынул конверт как святыню и величайшей
осторожностью развернул его. Он оказался заклеенным, а вообще держался
неплохо. Адреса на нем не было.
- Я думаю, что это он, - пробормотал Франек после долгого всеобщего
молчания. - Тот, который получил отец, и которого я потом нигде не мог
найти...
- Я думаю, что мы простим его за это, - добродушно заметила Тереза. -
Может, откроем?
- Лучше дома, - неуверенно ответил Михал.
- Лучше, лучше, - настаивала тетя Ядя. - Здесь опасно. Мне все время
кажется, что этот бандит за нами подглядывает...
- Если он хоть немного соображает, то должен подглядывать за нами
постоянно, - рассудила я.
- Пойдем! - заторопилась моя мамуся. - Не понятно, чего вы ждете...
Это было похоже, как минимум, на процессию при коронации. Первым шел
Михал, держа конверт в раскрытых ладонях, словно корону на атласной
подушке. За ним выступали Марек и Франек, как слуги или ассистенты. За
ними толкались женщины, а замыкал процессию Ендрек, на всякий случай, с
вилами в руках. Тетя Ядя, несмотря на страхи, не выдержала, отпрыгнула в
сторону и сделала несколько снимков. Во дворе Михал споткнулся о
Пистолета, который, гоняясь за кошкой, бросился ему под ноги. Михал уронил
конверт и тут же на него наступил.
Все втиснулись в комнату на втором этаже. Помещения внизу казались
нам недостаточно безопасными. Если бы у Франека была башня, несомненно, мы
забрались бы и на нее.
Михал положил на стол притоптанный конверт, выбрал один из шести
подсунутых ему инструментов - вязальную спицу номер 2, остановил дрожь в
руках и осторожно вскрыл послание. Внутри оказался исписанный листик
бумаги, появление которого было встречено вздохом облегчения, похожим на
выпуск пара из паровоза. До последней минуты, все боялись, что конверт
окажется пустым. Михал благоговейно расправил листок.
- Почерк последнего Лагевки! - проинформировал он осипшим от волнения
голосом. - Боже мой!.. Слушайте: "Уважаемый друг! Перед лицом грозящей
отовсюду смерти, я нарушаю данную отцу клятву и письменно оставляю
известие, до сих пор передаваемое из поколения в поколение устно. В случае
моей смерти, вы останетесь единственным распорядителем доверенного нам
имущества. Оно лежит там, откуда вы на протяжении долгих лет черпали
источник жизни, на самом дне. Документы скрыты в подвале дома, в котором я
сейчас живу. Да даст нам бог пережить это страшное время." Подпись.
Болеслав Лагевка. И дата. Венгров, 1 октября 1939 года.
Михал опустил руку с листочком и обвел нас загоревшимся взглядом. Мы
в свою очередь уставились на него.
- Он чувствовал, бедняга... - жалобно вздохнула тетя Ядя.
- Источник жизни! - застонала Люцина. - Матерь божья... На самом
дне...
- Колодец?.. - неуверенно предположила я.
- Какой, ради бога, колодец?!!! - взбунтовалась Тереза. - Мы обыскали
уже два, нет, три, если считать тот, что в Тоньче! Сколько еще будет этих
колодцев?!!..
- Ничего нового. - Спокойно сказала моя мамуся, отодвинула кресло и
села за стол. - Я с самого начала знала, что искать надо в колодце.
- Откуда вы черпали источник жизни, - произнес Михал, находящийся в
полуобморочном состоянии. - Источник жизни и на дне... Это должно быть в
здешнем старом колодце!
- Может, кто-то все украл, - уныло заметила я. - Франек, ты был здесь
все время...
- Ни из какого колодца никто ничего не воровал, - твердо ответил
Франек, в его голосе зазвучало отчаяние. - Бога ради, не думаете же вы,
что это я!.. Или мой отец!.. Боже!..
- Идиот, - остановила его Люцина. - Не трогай себя и своего отца,
хорошо? Надо подумать.
- Над чем? - фыркнула Тереза. - Уже два колодца оказались пустыми,
где ты возьмешь третий, фаршированный?!
Люцина пожала плечами, отобрала у Михала свою спицу и воткнула ее в
клубок. Марек задумчиво уставился на окно.
- На конверте нет адреса, - медленно сказал он. - А если он писал
кому-то другому...
- А отцу дал только на хранение? - оживился Франек. - И этот чертов
колодец в совсем другом месте, у кого-то другого? Может получиться и
так!...
- Может, у покойного Менюшко? - ядовито подсказала Тереза.
- Освящали здесь, - напомнила я.
Михал посмотрел на нас взглядом полным отчаяния, после чего поднял
листок:
- Антонию Влукневскому, сыну Франтишека в деревню Воля, - громко
прочитал он. - Черным по белому написано...
- В таком случае, начнем заново старыми добрыми методами, - вздохнул
Марек. - Франек, что здесь было раньше?...
- Ничего, все было как есть, - угрюмо ответил Франек. - Только жили
мы в старом доме...
- Ой, а зачем вы его спрашиваете? Я то знаю лучше, - нетерпеливо
прервала моя мамуся. - Я приезжала сюда, когда его еще и на свете не было.
Дом был в коровнике, а там, где мы сидим, росла смородина. Остальное
стояло как сейчас, я все прекрасно помню.
- И ты не знала, где был колодец? - сердито спросила я.
Моя мамуся посмотрела на меня так, будто ее осенило. Все замолчали и
внимательно на нее смотрели. Что-то здесь было не в порядке...
- Действительно, зачем же ты расспрашивала про колодцы у Франека? -
рассердилась Тереза.
- Ты забыла про колодец? - агрессивно вмешалась Люцина. - И что еще
ты так здорово помнишь?
Моя мамуся очнулась:
- Как это что? Все! Там где мы копали, колодца не было! Колодец был
возле дерева, я сама доставала оттуда воду.
- У какого дерева? - неуверенно спросил Франек.
- Возле дуба. Он был возле первого, но ближе к дубу. Я совсем про
него забыла!
В первую минуту казалось, что младшие сестры задушат старшую, а
двоюродный брат им поможет. Если бы взглядом можно было убить, у нас бы
получился еще один труп. Михал Ольшевский подавил готовящиеся вырваться
эмоции:
- Минутку, - поспешно произнес он. - Когда это было? Он был самым
старым?
- Вовсе не самым. Самым старым был тот, что мы раскопали вначале. Он
уже тогда был старым и засыпанным. Тот, что возле дуба, тоже был довольно
старым, дядя даже говорил, что надо выкопать новый, потому что в этом вода
сделалась какой-то железистой...
Михал выпрыгнул из кресла и уселся обратно.
- Железистой!.. Если сундук был окован!.. Железо ржавело... Где это
место?!!!
- Я же говорю - возле дуба...
- Матерь божья, третий колодец... - тихонько пропищала Люцина.
Тереза с чумным видом медленно поднялась с кровати:
- Неужели весь мир усеян колодцами наших предков? - спросила она
странным голосом. - Может, мне до конца жизни раскапывать прадедовские
колодцы?!.. Не нужны мне эти триста жемчужин!!!..
Третий колодец обнаружился через несколько часов поисков. Дуб,
одинокий, старый и могучий, рос на краю вспаханного поля, в сорока метрах
от развалин. Каменный круг находился примерно посередине. Даже
удивительно, как его до сих пор не засыпали камнями, поскольку за
коровником уже вздымались настоящие пирамиды.
Марек принял командование на себя. Не обращая внимания на протесты
Михала и моей мамуси, он объявил перерыв в раскопках и отправил всех
родственников на полевые работы. Подключившись к колодезной каторге,
Франек абсолютно забросил хозяйство. Найденный колодец мы должны были
раскопать только по окончанию уборки и раскопать за один раз, не оставляя
злодею времени на махинации. Франек с облегчением вздохнул и на рассвете
отправился в поле, родственники складывали снопы, тетя Ядя дала выход
своей страсти и щелкала что ни попадя, меня отправили в фотомастерскую для
получения пленки с подошвами убийцы. С пленками пришлось ехать в Варшаву,
поскольку в Венгрове тематика снимков могла вызвать ненужную сенсацию. То
покойник, то громадные следы, то еще что-нибудь необычное...
Моему приезду в Варшаву очень обрадовался отец, который как раз вышел
в отпуск.
- Я хотел ехать в Волю завтра, - сказал он. - Но раз так, поеду
сегодня, вместе с тобой. Сейчас соберусь.
Поэтому обратный путь я проделала вместе с отцом, которому я
прокричала все сенсационные известия. Делать это было не совсем удобно,
поскольку отец сидел сзади и приходилось кричать за себя. На переднем
сидении он не хотел ехать ни за какие коврижки, поскольку тридцать лет
назад пережил автокатастрофу, от которой до сих пор не оправился. Что из
того, что я кричала, он услышал, не знаю, во всяком случае о подробностях
он допытывался с большим интересом. Я старалось удовлетворить его интерес
как можно полнее, поскольку на месте разговор с отцом о сокровищах
исключался. Время от времени он снимал очки со слуховым аппаратом и
переставал слышать, а снимал он их потому, что не любил. Выкрикивать тайну
на всю округу было исключено, поэтому отец должен был все узнать по
дороге. Если бы я знала, к чему это приведет, то не произнесла бы ни
слова.
В Волю я вернулась под вечер. На следующий день, все опять
отправились в поле, а отец на рыбалку. Он мечтал об этом еще с зимы и не
существовало силы, которая бы заставила его отказаться. Люцина даже
поддерживала его, надеясь, что он может что-нибудь поймать.
С уборкой надо было торопиться, потому что овес начал осыпаться и
даже пшеница созрела. Франек остался последним, он позорил всю деревню, а
кроме того, как на зло, в этом году засеял больше, чем обычно. По
телевизору обещали чудесную погоду, наверняка, того и гляди пойдут дожди.
Мы работали как сумасшедшие, подгоняемые мыслью о колодце, который на этот
раз не должен был обмануть наших надежд.
Вернулись мы вечером, в абсолютном изнеможении. За коровник
отправился только Михал Ольшевский, который шесть часов работы провел в
музее и держался лучше всех, поскольку там от него никто не требовал
слишком больших физических усилий. Из-за коровника он вернулся очень
возбужденным.
- Идите посмотрите! - позвал он нас страшным шепотом. - Он раскопал
колодец под дубом! Наполовину!...
Все как один бросили свои дела и помчались за ним, сообщив ужасное
известие, он тут же умчался обратно. Тереза выскочила из ванны, мокрые
Марек и Ендрек оставили кран во дворе, моя мамуся помчалась с огромным
кухонным ножом, которым резала бекон для яичницы. Отец бежал последним, он
один спрашивал, что случилось, поскольку зловещего шепота Михала не
услышал.
Третий колодец был частично раскопан. Он достиг глубины полутора
метров, рядом лежала куча выбранных из колодца камней. Внутри стояла
лестница, рядом лежала плетеная корзина с веревкой, привязанной за ручку.
- Ну, знаете! - сказала Тереза с обидой и испугом. - Это наглость! Он
даже не скрывается, и все оставил! Что за свинья!
Франек с недоумением разглядывал орудия труда:
- Наша лестница! - сказал он. - И наша корзина!..
- Не верю! - выкрикнула Люцина. - Не такой он идиот, чтобы среди бела
дня!.. Это был кто-то другой!
- Немного работы он за нас сделал, - неуверенно сказала тетя Ядя.
- Ага! - со скрываемым удовлетворением ответил Ендрек. - Хорошо
поработал!
- В чем дело? - спросил отец. - Больше я не успел, но завтра
продолжу...
На мгновение воцарилась тишина. Все ошеломленно смотрели на отца,
который заглянул в колодец.
- Чем глубже, тем труднее, - озабоченно объяснил он. - За один день я
не справлюсь, но послезавтра закончу.
- Спросите, о чем он - у меня сил нет, - слабо прошептала моя мамуся.
- Папа, это ты копал? - громко крикнула я.
- Конечно я, - ответил отец. - Больше никого не было.
У меня отнялась речь. Марек и Люцина смотрели на меня голодными
взглядами. Отец сиял удовлетворением.
- Ты же пошел на рыбалку! - простонала Тереза. - Как ты мог
одновременно рыбачить и копать?..
- Что? - спросил отец.
Тереза набрала воздуха.
- Ты же пошел на рыбалку!!! - страшно зарычала она.
- Да, я был на рыбалке, но клева не было. Сегодня для рыбалки день
неподходящий. Я вернулся и подумал, что смогу вам немного помочь...
К моей мамусе вдруг вернулись силы:
- Так почему ты не пришел на поле? Помогать надо было там!
- А я знаю, где это? А здесь я знаю - это надо выкопать...
- Что ты наговорила отцу? - набросилась на меня Люцина.
- Богом клянусь, ничего! - поклялась я. - То есть, то что надо! Я
говорила, что этого трогать нельзя, но он мог не расслышать. Я вообще не
знаю, чего он слышал, а чего нет!
- Боже мой, что же делать?! - застонал Михал заламывая руки.
Франек задумчиво чесал голову, склонившись над колодцем. Моя мамуся,
при помощи Терезы, воспитывала отца:
- Кто тебя просил раскапывать колодец! Что тебе в голову стукнуло?!
Это мы раскапываем колодцы, а не ты!
- Если бы я знал, что это вам так нравится, - оправдывался отец, -
надо было мне сказать...
- Нет, я больше не могу, - застонала Тереза и схватилась за голову.
Люцина начала хихикать. Тетя Ядя попробовала сгладить напряжение,
отметив тот факт, что отца бандит не убил. Михал спустился в колодец и
ощупывал камни под ногами. Марек тяжело вздохнул:
- Дурацкое положение, - озабоченно произнес он. - Все устали. Надо бы
это сторожить...
- Зачем? - сердито возмутилась Тереза. - Самое большее, что он может
сделать - придет и засыплет, и пусть засыпает, раскопаем обратно, мой
шурин любит поработать.
Марек покачал головой:
- Хуже. На этот раз он может не засыпать, а привести помощника и
докопаться до дна. Одной ночи может хватить.
- Упаси бог! - выкрикнул Михал, поднимаясь в колодце.
- Ты что-нибудь знаешь? - неуверенно спросила я.
- У меня есть подозрения. Мы и сами можем это завалить, но жаль
тратить силы.
- Раскопаем до конца! - предложила моя мамуся.
- Чтобы ему было легче? А кто копать будет? Я не смогу. А если мы
что-нибудь найдем, придется охранять, до утра мы не успеем. А как же
уборка?
- Еще два дня, и мы бы закончили, - грустно вставил Франек.
Михал Ольшевский высунул из колодца голову и плечи:
- Я могу посторожить, - решительно сказал он. - Я устал меньше всех.
Как нам стало ясно, его достаточно просто вспугнуть и он ничего не
сделает. В этом же все дело?
- Вы знаете, что это опасно? - заботливо поинтересовался Марек.
- Конечно, знаю. То есть, смотря что. Я не буду к нему приближаться,
где-нибудь спрячусь и в случае чего подниму шум. Кроме того, я возьму
что-нибудь для защиты...
Приближалась ночь, работа на уборке отразилась и на наших умственных
способностях. Решили, что Михал затаится среди камней у колодца,
постарается не спать, а заметив преступника, с криком выскочит и убежит.
Пробуждение всей семьи вынудит врага отступить, чего нам будет вполне
достаточно. А завтра мы примем решение о дальнейших действиях.
Выход понравился всем. Марек, после раздумий, разрешил мне
подключиться к действию. Было ясно, что я пойду спать последней, поэтому
мне предстояло продержаться до одиннадцати.
- В одиннадцать ты меня разбудишь, - попросил Марек. - Михал будет
сидеть у колодца, а я пройдусь по окрестностям. Так будет безопаснее.
- Но он может убить вас! - запротестовал Михал.
- Скорее всего, нет. Для начала он попробует убить вас. Я знаю, что
делаю, мне ничто не угрожает. Вы должны спрятаться как можно раньше...
- И возьмите с собой что-нибудь поесть, - посоветовала я. - Я думаю,
что сейчас вы ужинать не сможете...
И все же половину ужина Михал Ольшевский съел, вторую, по моему
совету, он захватил с собой. Взяв фонарик и алебарду, он спрятался между
камней. За плечами его прикрывала куча, а впереди открывался вид на
колодец, дерево и тропинку. Наполнившись высокими мыслями, он замер...
Время шло. Зашла луна. Сделалось совсем темно. Михал, в страшном
напряжении, сидел неподвижно. Примерно через год, а может два, он решился
посмотреть на часы, светящиеся стрелки показали, что он сидит так уже
целых сорок пять минут.
Он вдруг вспомнил, что для охранников время течет по-другому. Он
пошевелился, вздохнул, напряжение прошло. Он почувствовал голод и
прикончил остатки ужина, бросив на камни салфетку с куриными костями и
хлебными крошками. Нервный зевок разжал его челюсти.
Время вообще перестало идти и стояло на месте. Михал почувствовал как
деревенеет тело и засомневался, выдержит ли до утра. В тот день он
проснулся в половине четвертого, до восьми работал на уборке, с девяти до
трех просидел в музее, с четырех до восьми принимал участие в полевых
работах. Возможно, что он не так уж и выспался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27