– Картер подался вперед, сжимая и разжимая кулаки.
– По поводу мисс Кайл?
– Нет. Но она… – Картер сложил ладони домиком и теперь смотрел на свои пальцы. – Она очень приятная. Мы толком не познакомились.
– Ты ее еще увидишь?
– Она забыла у меня перчатки. Я даже не заметил, что она их сняла.
Джеймс рассмеялся.
– Изобретательная особа.
– Ты не понимаешь. Она такая свежая… как это сказать…
– Я понял. Как глоток свежего воздуха.
– Да.
– И что тут плохого?
– Я не такой. Не хочу ее отравлять.
Джеймс кивнул, но сказал:
– Не понимаю, о чем ты.
Когда Картер начал объяснять, Джеймс перебил:
– Знаешь, за что публика любит твои выступления?
– Да. – Картер помолчал, потом сдался: – Ладно, за что?
– Для людей это способ развеяться, и, когда они потом вспоминают твое выступление, им снова становится хорошо.
– Рад, – отвечал Картер, будто Джеймс и впрямь спросил, как он к этому относится.
– Значит, ты тоже должен развеяться.
Картер всё еще придумывал остроумный ответ, когда Джеймс заговорил снова:
– Мне правда нравятся артисты. Вот почему мы с Томом живем здесь, а не на Пасифик-хайтс. Куда веселее обедать с меццо-сопрано, чем с президентом банка. Однако, если честно, почему ты всегда такой мрачный? Знаю, то, что случилось с Сарой, тебя убило. Однако прошло уже почти десять лет. Думаю, тебе нравится быть мучеником. Что удобно, поскольку позволяет не увиваться за хорошенькими слепыми девушками.
Картер снова сложил ладони домиком. Обидно, когда младший, более богатый брат понимает тебя лучше, чем ты – его. Краем глаза он видел большого Климта – деревья, наполовину спрятанные в сплетении медной и золотой листвы. А что, хорошая иллюзия: ценное полотно находят вырезанным из рамы, искромсанным на кусочки и заляпанным грубой мазней. Картина безнадежно испорчена, реставрация невозможна. Появляется Картер, накрывает раму платком, убирает его: картина чудесным образом восстановлена. Аплодисменты. Можно сделать.
Картер прочистил горло.
– Я более или менее готов… в самое ближайшее время… задуматься на эту тему.
– Замечательно. Хвалю. – Джеймс бросил ему что-то – ключ, который Картер поймал, не глядя.
– Что это?
– Ключ.
– Когда-нибудь я тебя всё-таки убью.
– «Байерише моторен верке» – маленькая немецкая компания. Раньше они делали авиационные двигатели, теперь, по условиям Версальского мира, им это запрещено. Руководит компанией милейший Макс Фриц – вечно всем недовольный Макс Фриц. Они отчаянно пытаются сделать что-нибудь на экспорт, вот и построили автомобиль. Посмотри, может, пригодится.
– Я не стану использовать его в представлении.
– На здоровье. Твоя новая идея наверняка лучше.
– Я еще не готов ее обсуждать. На разработку потребуются деньги, поэтому мне нужно…
– Извини, я разве спросил, в чем она состоит? Мне абсолютно неинтересно. Иди в доки, там тебя ждет подарок из Германии. Покатайся, может, вдохновишься на новый фокус.
– Ладно. Хорошо. – Картер набрал в грудь воздуха. – Это спиритический фокус, – сказал он как можно более спокойно. – Новый метод. Думаю, его можно использовать также для чтения мыслей, телепортации и материализации. Для исчезновений, само собой. И если Ледок сумеет построить нужную аппаратуру, возможно, я смогу выступать ближним планом перед всем залом.
Джеймс смахнул крошки от булок в камин.
– Итак, девять лет спустя ты придумал новый метод, который перевернет все иллюзионное искусство. – Он говорил так, будто пытается столкнуть брата с высокого карниза.
– Он не повлияет на иллюзии проникновения и убийства.
– Чарли, тебя внезапно осенило? Или ты действовал методом проб и ошибок?
– Нет.
– Нет?
– Нет.
Джеймс сказал раздраженно:
– Так кто-то пришел и вручил тебе листок бумаги с изложением идеи?
– Да.
Картер щелкнул пальцами. В правой руке у него оказался сигарный футляр, который он и положил на стол. Футляр был белый, если не считать эмблемы: орла, держащего в когтях стрелы.
Джеймс вытаращил глаза.
– Скажи мне, что это не президентская печать.
– Президент Гардинг отдал мне этот футляр в день выступления. Его-то и искали грабители.
Целых тридцать секунд Джеймс сохранял молчание.
– Они не могут сами купить себе сигары? – слабым голосом спросил он.
Картер пододвинул к нему футляр.
– Что внутри?
– Открой.
Джеймс прикрыл глаза.
– Ну почему мы с тобой не дальние родственники? Должен ли я понимать, что президент вручил тебе проект фокуса, за который его стоило убить?
– Открой футляр, и всё поймешь.
Джеймс понюхал футляр, словно подозрительный кусок рыбы, потом снял крышку и вытряхнул на стол содержимое – восемь листков папиросной бумаги. Они были покрыты диаграммами и уравнениями со множеством греческих буковок. Джеймс взглянул на листки. Потом на брата. Потом снова на листки. Повертел их так и сяк.
– Абсолютно не понимаю, что это такое.
– Если честно, я тоже нуждаюсь в объяснениях.
– И?
– Если ты не занят, то на сегодняшний вечер у нас назначена встреча с одним бельгийским евреем, большим поклонником Бенни Леонарда.
Глава 11
Уже в сумерках братья Картеры сели в двухместный, с открытым верхом «форд» Джеймса. Ехали длинной дорогой, чтобы избежать подъемов. (Джеймс был совершенно уверен, что мотор заглохнет. Картер сперва убеждал брата рискнуть, потом вспомнил, как осторожно тот водит, и перестал спорить.) Проехали по Бей-стрит (ровной, как доска), вдоль северного берега, поднялись на пологий Ваннесс (Картер напрасно уговаривал брата «прибавить газ») и дальше по Эллис-стрит (снова ровной) до еврейского квартала. Стоял чудесный вечер, зажигались уличные фонари, и казалось, будто обитатели квартала – преимущественно семьи с детьми – только и делают, что кочуют от кошерных ресторанчиков к автоматам с газировкой и обратно.
Дом мистера и миссис Ледок стоял на зеленой, тесно застроенной Байингтон-стрит. Это был воздвигнутый в стиле вокзальной архитектуры трехэтажный музей восстановленных автоматов и старых газет на четырех языках. Ледок сумел превратить весь дом в мастерскую, к большому неудовольствию жены, которая героически пыталась поддерживать в комнатах порядок. Не лучше выглядел и сад, где помещались три разных печи, а в бурьяне валялись шары для итальянских кеглей. Ледок придерживался системы, согласно которой класть вещи на место – привычка вредная и нелепая. Картер как-то нашел набор сверл в морозильнике.
В тот вечер Картер попивал охлажденный чай и смотрел на развешанные по стенам фотографии с гастролей, открытки, афиши и газетные вырезки. На глаза попался патент на «Фантомную пушку», которую сейчас по лицензии использовали другие фокусники. Хотя прошло уже девять лет, он, словно обжегшись, немедленно отвел взгляд.
Картер, Ледок и Джеймс (который явно чувствовал себя не в своей тарелке) стояли в комнате, полностью отведенной под игрушечную железную дорогу. Полдюжины поездов могли одновременно проезжать через крохотные альпийские деревушки и промышленные города с настоящими дымящими фабриками.
– Президент спросил, что бы я сделал, если бы знал тайну. Я ответил, что, как фокусник, клялся не разглашать секреты, но он не слушал. Он хотел что-то сделать со своей тайной. – Картер крутанул чашку, так что ломтики лимона заплясали в чае. – Потом мы договорились, как именно он выступит в шоу, и президент снова спросил, что бы я сделал, если бы узнал ужасную тайну.
Ледок сощурился.
– Почему он всё время задавал этот вопрос?
– Вот и я спросил Чарли о том же, – пробормотал Джеймс, разглядывая серебристый спальный вагон, в котором Ледок поселил раскрашенных вручную деревянных пассажиров.
– Он был в отчаянии. Считал, что кого-то убьют.
– И после этого умер, – добавил Джеймс.
– Что его мучило, Чарли? Он тебе сказал? – Ледок взял у Джеймса вагончик и поставил на рельсы.
– Он перечислил множество скандалов: что-то на почте, и насчет нефтяных лицензий, и всё такое – я довольно скоро перестал слушать. Он был славный человек, но я чувствовал себя так, словно меня в баре держит за пуговицу пьяный. На мой взгляд, всё это было одно и то же: кто-то ворует у государства, кто-то наживается на секретных сведениях – обычное дело. Да и его это не сильно волновало – что с людей взять? – кроме одной истории. Некий ученый принес в Белый дом свое изобретение – ну, знаете, на одну из тех воскресных встреч с населением, которые Гардинг так любил устраивать.
Ледок разочарованно хмыкнул.
– И все? Очередной сумасшедший ученый.
– Нет… замечательный ученый. Гардинг сказал, он был замечательный.
– Замечательный сумасшедший ученый.
– Вот и я так думаю, – вставил Джеймс. – Бедный Гардингбыл не семи пядей во лбу. Сделал что-нибудь новенькое, Ледок?
– Видел зеркальный туннель?
Джеймс мотнул головой, и Ледок включил трансформатор.
– Направь поезд вот сюда. – Он ткнул в мост между двумя снежными пиками на высоте примерно восемь футов от пола. Джеймс взялся за рычаги. Картер смотрел, как поезд выехал из депо и направился в горы. В том, что Ледок занялся железной дорогой, не было ничего обидного – он лучше сосредоточивался, если смотрел на что-то другое.
Немного последив за поездом, Картер продолжил:
– Гардинг пошел к своим друзьям, рассказал про изобретение и про замечательного ученого, который ищет инвесторов. Вот тут начался скандал.
– Я слышал про такое, – проговорил Ледок, по-прежнему глядя на поезд. – Они решили купить патент и положить его под сукно?
– Это был бы обычный скандал, – отвечал Картер. – Гардинг сказал, что они решили украсть идею и убить изобретателя.
Ледок сощурился.
– Убить изобретателя? – Он нахмурил лоб. – Что ты хочешь этим сказать?
– Что они решили убить изобретателя.
Ледок снял очки и вытер их об рубашку.
– Убить? Правительственные чиновники? Не может быть. Джеймс спросил:
– Ты считаешь, что его тоже убили?
Картер смотрел на поезд.
– Насколько мне известно, он отравился испорченной рыбой. Но вы когда-нибудь смотрели его жене в глаза?
Ледок снова снял очки и еще раз протер их краем рубашки.
– Degoutant. Вот почему я голосовал за Кокса.
– Гардинг сказал, изобретение настолько хитрое, что похоже на фокус, и попросил меня выслушать, в чем оно состоит. Я выслушал. Насколько я понял, идея еще очень сырая, но в ней заключены большие возможности. Приложив чуточку воображения, мы могли бы усовершенствовать ее и воплотить на сцене, если получим эксклюзивные права. Что думаете?
Ледок сказал:
– Трудно сказать, не видя…
– Вот. – Картер протянул ему сигарный футляр.
Ледок уставился на футляр, потом на Картера.
– Почему ты не дашь старику спокойно поиграть в паровозики? Ох-хо-хо. – Он взял у Картера футляр и вытряхнул скользкие папиросные листки. Джеймс переключал стрелки, поезд ехал по альпийским лугам, где крохотные молочницы доили деревянных коров.
– Где лупа? – Ледок шагнул к верстаку.
– Где всегда, – заметил Картер.
– Знаю. – Лупа была закреплена на шарнире; когда Ледок потянул за нее, зажглась лампа. – И что же тут за крамола? – Первая страница была написана от руки. Ледок прочел вслух: – «Глубокоуважаемый господин президент. Как мы обсудили, меня зовут Фило Фарнсуорт. Я изобрел устройство»… ля-ля-ля. Все что-нибудь да изобрели. – Он сощурился на следующую страницу, перевернул ее вверх ногами, потом обратно. Это была схема, исписанная уравнениями. Остальные страницы тоже занимали чертежи и цифры: устройство в собранном виде, устройство в работе. Ледок медленно перебирал листки, на его лице проступала сосредоточенность.
Картер сказал:
– Больше нигде оно не записано.
– Прости? – спросил Ледок.
– Изобретатель боялся его записать.
– И поэтому отдал такому шмуку, как Гардинг?
– Прочти письмо.
Ледок зачитал вслух:
– «Кому верить, если не президенту Соединенных Штатов?» – Он помотал головой. – Ой, мамочки. Ой, мамочки. Ну и знаток человеческих душ. Итак, Гардинг увидел фокус, ты – фокусник, он отдал его тебе. Понимаю.
Джеймс, продолжая вести паровозик, сказал задумчиво:
– Кто-нибудь заметил, как жизнь переменилась в последнее время? После войны, наверное. Всякий раз, возвращаясь из-за границы, я пытаюсь понять, что такое висит в воздухе, и прихожу в недоумение.
Ледок продолжал читать. Картер подошел к окну. Несмотря на духоту, шторы были задернуты; Картер не стал их отодвигать, понимая, что на фоне освещенной комнаты будет отличной мишенью. «Да, всё изменилось», – подумал он и, опершись на один из верстаков – здесь у Ледока размещалась маленькая стеклодувная мастерская, – принялся выстукивать мелодию на разных понтиях, клещах, щипчиках и зажимах.
– Я вот о чем, – продолжал Джеймс. – Вы читаете газеты; может быть, всё началось с горчичного газа? Никто бы не подумал, что возможен такой кошмар, а теперь каждый день появляются всё более ужасные газы. Люди пытаются перещеголять друг друга в подлости, а потом другие люди говорят: «Ах да, я знал, так и будет». Мир катится к чертям собачьим, так почему бы не убить президента? Почему не убить изобретателя?
– Это еще не всё, – заметил Картер. – Люди к тому же Удивительно наивны.
– Может быть, были году так в 1910-м, – ответил Джеймс.
– Давно ли последний раз в гостях вас с Томом усаживали напротив двух обворожительных девушек?
Джеймс вздохнул.
– Ладно, согласен. Но я всё равно настаиваю на своих словах. Наверное, это парадокс.
– Это ваш национальный характер, – сказал Ледок, на минуту откладывая листки.
– Наш? – переспросил Картер, подняв бровь.
– Бельгийцы верят в праздность и в прогресс, больше ни во что. Однако американцы, все и каждый, говорят: «Я всё видел, меня не проведешь», и через две минуты мы показываем им автомат, играющий в шахматы, и они верят, как дурачки. «Потрясающий автомат», – говорят они, нимало не интересуясь, как он работает. – Он снова разгладил листки. – Наивные всезнайки – это наша публика, ребята, наш хлеб.
Картер улыбнулся.
– Я думал, это объяснимое и необъяснимое.
– Различие точно то же. А теперь помолчите минут пять.
Ледок углубился в диаграммы. У него был поразительный талант: видеть простое в сложном. В углу стоял граммофон. Сейчас он молчал, но как-то Картер слышал, как на нем звучала кошмарнейшая грамзапись: звуки пилы, молотка и бормотания, записанные самим Ледоком. Ледок включал ее по вечерам, изображая, будто работает, чтобы миссис Ледок не пришла и не попросила его, скажем, починить кран на кухне. Ледок сказал:
– Управление потоком электронов… ясно… магнитная катушка рядом с… отверстием анода? Jamais…
– Ой! Здорово! – воскликнул Джеймс. Поезд проехал по мосту и благодаря хитро расположенным зеркалам как будто исчез. Что еще лучше – два тирольца в кожаных штанах одновременно завертели головами, словно не веря своим глазам.
Ледок проговорил:
– Диссектор, – и взглянул на братьев Картеров, словно они способны разделить его переживания. – Катодная пушка облучает… – Он отодвинул лупу. – Жуть. Просто жуть.
Джеймс, на которого последние слова явно произвели впечатление, сделал движение рукой, и Ледок протянул ему листки.
– Лучи смерти?
Ледок поправил очки, потянул себя за бородку. Прочистил горло.
– Нет. Не лучи смерти.
– Мы сможем это использовать?
– Где Фарнсуорт? – спросил Ледок.
– Где-то неподалеку, – пробормотал Картер.
– Где именно? – спросил Джеймс.
– Можно позвонить по твоему телефону?
Ледок оживился.
– Да! – Он порылся в мусоре и, сияя, вытащил черную телефонную трубку, в которую можно одновременно говорить и слушать. – Смотри, что у меня есть. Новехонькая.
Поскольку для Ледока важно было первым заполучить любую новинку, Картер не стал говорить, что у него в Оклендеком особняке это чудо техники уже есть.
– Классная штука, – сказал он, набирая номер. Потом, в телефон: – Алло, цветочный магазин? Это Картер. Как мой заказ?
Меньше чем через минуту он положил трубку и, сложив руки на груди, произнес:
– Может быть, его здесь и нет. Мои агенты проверили все гостиницы, все пансионы, все склады, все магазины, где торгуют научным оборудованием. Не нашли. – Картер поднял глаза. – Но по крайней мере никто больше его не ищет. Гардинг сказал, что никому, кроме меня, не называл имени изобретателя, и я ему верю. По крайней мере, если какие-то люди и замышляют недоброе, я опережаю их на шаг. – Он сунул Руки в карманы. За окном одиноко завыла сирена. – Я его найду.
– Ты что-то нам не сказал, Чарли? – с легкой тревогой спросил Джеймс.
– Гардинг договорился с юным Фарнсуортом о встрече. Туда же он пригласил единственного капиталиста, которому доверяет. Они собирались встретиться завтра в полдень.
Джеймс хлопнул в ладоши.
– Отлично. Ты знаешь, где они должны встретиться и когда. А значит…
Он осекся, видя, что брат трет подбородок, покрытый шершавой, как наждачная бумага, щетиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– По поводу мисс Кайл?
– Нет. Но она… – Картер сложил ладони домиком и теперь смотрел на свои пальцы. – Она очень приятная. Мы толком не познакомились.
– Ты ее еще увидишь?
– Она забыла у меня перчатки. Я даже не заметил, что она их сняла.
Джеймс рассмеялся.
– Изобретательная особа.
– Ты не понимаешь. Она такая свежая… как это сказать…
– Я понял. Как глоток свежего воздуха.
– Да.
– И что тут плохого?
– Я не такой. Не хочу ее отравлять.
Джеймс кивнул, но сказал:
– Не понимаю, о чем ты.
Когда Картер начал объяснять, Джеймс перебил:
– Знаешь, за что публика любит твои выступления?
– Да. – Картер помолчал, потом сдался: – Ладно, за что?
– Для людей это способ развеяться, и, когда они потом вспоминают твое выступление, им снова становится хорошо.
– Рад, – отвечал Картер, будто Джеймс и впрямь спросил, как он к этому относится.
– Значит, ты тоже должен развеяться.
Картер всё еще придумывал остроумный ответ, когда Джеймс заговорил снова:
– Мне правда нравятся артисты. Вот почему мы с Томом живем здесь, а не на Пасифик-хайтс. Куда веселее обедать с меццо-сопрано, чем с президентом банка. Однако, если честно, почему ты всегда такой мрачный? Знаю, то, что случилось с Сарой, тебя убило. Однако прошло уже почти десять лет. Думаю, тебе нравится быть мучеником. Что удобно, поскольку позволяет не увиваться за хорошенькими слепыми девушками.
Картер снова сложил ладони домиком. Обидно, когда младший, более богатый брат понимает тебя лучше, чем ты – его. Краем глаза он видел большого Климта – деревья, наполовину спрятанные в сплетении медной и золотой листвы. А что, хорошая иллюзия: ценное полотно находят вырезанным из рамы, искромсанным на кусочки и заляпанным грубой мазней. Картина безнадежно испорчена, реставрация невозможна. Появляется Картер, накрывает раму платком, убирает его: картина чудесным образом восстановлена. Аплодисменты. Можно сделать.
Картер прочистил горло.
– Я более или менее готов… в самое ближайшее время… задуматься на эту тему.
– Замечательно. Хвалю. – Джеймс бросил ему что-то – ключ, который Картер поймал, не глядя.
– Что это?
– Ключ.
– Когда-нибудь я тебя всё-таки убью.
– «Байерише моторен верке» – маленькая немецкая компания. Раньше они делали авиационные двигатели, теперь, по условиям Версальского мира, им это запрещено. Руководит компанией милейший Макс Фриц – вечно всем недовольный Макс Фриц. Они отчаянно пытаются сделать что-нибудь на экспорт, вот и построили автомобиль. Посмотри, может, пригодится.
– Я не стану использовать его в представлении.
– На здоровье. Твоя новая идея наверняка лучше.
– Я еще не готов ее обсуждать. На разработку потребуются деньги, поэтому мне нужно…
– Извини, я разве спросил, в чем она состоит? Мне абсолютно неинтересно. Иди в доки, там тебя ждет подарок из Германии. Покатайся, может, вдохновишься на новый фокус.
– Ладно. Хорошо. – Картер набрал в грудь воздуха. – Это спиритический фокус, – сказал он как можно более спокойно. – Новый метод. Думаю, его можно использовать также для чтения мыслей, телепортации и материализации. Для исчезновений, само собой. И если Ледок сумеет построить нужную аппаратуру, возможно, я смогу выступать ближним планом перед всем залом.
Джеймс смахнул крошки от булок в камин.
– Итак, девять лет спустя ты придумал новый метод, который перевернет все иллюзионное искусство. – Он говорил так, будто пытается столкнуть брата с высокого карниза.
– Он не повлияет на иллюзии проникновения и убийства.
– Чарли, тебя внезапно осенило? Или ты действовал методом проб и ошибок?
– Нет.
– Нет?
– Нет.
Джеймс сказал раздраженно:
– Так кто-то пришел и вручил тебе листок бумаги с изложением идеи?
– Да.
Картер щелкнул пальцами. В правой руке у него оказался сигарный футляр, который он и положил на стол. Футляр был белый, если не считать эмблемы: орла, держащего в когтях стрелы.
Джеймс вытаращил глаза.
– Скажи мне, что это не президентская печать.
– Президент Гардинг отдал мне этот футляр в день выступления. Его-то и искали грабители.
Целых тридцать секунд Джеймс сохранял молчание.
– Они не могут сами купить себе сигары? – слабым голосом спросил он.
Картер пододвинул к нему футляр.
– Что внутри?
– Открой.
Джеймс прикрыл глаза.
– Ну почему мы с тобой не дальние родственники? Должен ли я понимать, что президент вручил тебе проект фокуса, за который его стоило убить?
– Открой футляр, и всё поймешь.
Джеймс понюхал футляр, словно подозрительный кусок рыбы, потом снял крышку и вытряхнул на стол содержимое – восемь листков папиросной бумаги. Они были покрыты диаграммами и уравнениями со множеством греческих буковок. Джеймс взглянул на листки. Потом на брата. Потом снова на листки. Повертел их так и сяк.
– Абсолютно не понимаю, что это такое.
– Если честно, я тоже нуждаюсь в объяснениях.
– И?
– Если ты не занят, то на сегодняшний вечер у нас назначена встреча с одним бельгийским евреем, большим поклонником Бенни Леонарда.
Глава 11
Уже в сумерках братья Картеры сели в двухместный, с открытым верхом «форд» Джеймса. Ехали длинной дорогой, чтобы избежать подъемов. (Джеймс был совершенно уверен, что мотор заглохнет. Картер сперва убеждал брата рискнуть, потом вспомнил, как осторожно тот водит, и перестал спорить.) Проехали по Бей-стрит (ровной, как доска), вдоль северного берега, поднялись на пологий Ваннесс (Картер напрасно уговаривал брата «прибавить газ») и дальше по Эллис-стрит (снова ровной) до еврейского квартала. Стоял чудесный вечер, зажигались уличные фонари, и казалось, будто обитатели квартала – преимущественно семьи с детьми – только и делают, что кочуют от кошерных ресторанчиков к автоматам с газировкой и обратно.
Дом мистера и миссис Ледок стоял на зеленой, тесно застроенной Байингтон-стрит. Это был воздвигнутый в стиле вокзальной архитектуры трехэтажный музей восстановленных автоматов и старых газет на четырех языках. Ледок сумел превратить весь дом в мастерскую, к большому неудовольствию жены, которая героически пыталась поддерживать в комнатах порядок. Не лучше выглядел и сад, где помещались три разных печи, а в бурьяне валялись шары для итальянских кеглей. Ледок придерживался системы, согласно которой класть вещи на место – привычка вредная и нелепая. Картер как-то нашел набор сверл в морозильнике.
В тот вечер Картер попивал охлажденный чай и смотрел на развешанные по стенам фотографии с гастролей, открытки, афиши и газетные вырезки. На глаза попался патент на «Фантомную пушку», которую сейчас по лицензии использовали другие фокусники. Хотя прошло уже девять лет, он, словно обжегшись, немедленно отвел взгляд.
Картер, Ледок и Джеймс (который явно чувствовал себя не в своей тарелке) стояли в комнате, полностью отведенной под игрушечную железную дорогу. Полдюжины поездов могли одновременно проезжать через крохотные альпийские деревушки и промышленные города с настоящими дымящими фабриками.
– Президент спросил, что бы я сделал, если бы знал тайну. Я ответил, что, как фокусник, клялся не разглашать секреты, но он не слушал. Он хотел что-то сделать со своей тайной. – Картер крутанул чашку, так что ломтики лимона заплясали в чае. – Потом мы договорились, как именно он выступит в шоу, и президент снова спросил, что бы я сделал, если бы узнал ужасную тайну.
Ледок сощурился.
– Почему он всё время задавал этот вопрос?
– Вот и я спросил Чарли о том же, – пробормотал Джеймс, разглядывая серебристый спальный вагон, в котором Ледок поселил раскрашенных вручную деревянных пассажиров.
– Он был в отчаянии. Считал, что кого-то убьют.
– И после этого умер, – добавил Джеймс.
– Что его мучило, Чарли? Он тебе сказал? – Ледок взял у Джеймса вагончик и поставил на рельсы.
– Он перечислил множество скандалов: что-то на почте, и насчет нефтяных лицензий, и всё такое – я довольно скоро перестал слушать. Он был славный человек, но я чувствовал себя так, словно меня в баре держит за пуговицу пьяный. На мой взгляд, всё это было одно и то же: кто-то ворует у государства, кто-то наживается на секретных сведениях – обычное дело. Да и его это не сильно волновало – что с людей взять? – кроме одной истории. Некий ученый принес в Белый дом свое изобретение – ну, знаете, на одну из тех воскресных встреч с населением, которые Гардинг так любил устраивать.
Ледок разочарованно хмыкнул.
– И все? Очередной сумасшедший ученый.
– Нет… замечательный ученый. Гардинг сказал, он был замечательный.
– Замечательный сумасшедший ученый.
– Вот и я так думаю, – вставил Джеймс. – Бедный Гардингбыл не семи пядей во лбу. Сделал что-нибудь новенькое, Ледок?
– Видел зеркальный туннель?
Джеймс мотнул головой, и Ледок включил трансформатор.
– Направь поезд вот сюда. – Он ткнул в мост между двумя снежными пиками на высоте примерно восемь футов от пола. Джеймс взялся за рычаги. Картер смотрел, как поезд выехал из депо и направился в горы. В том, что Ледок занялся железной дорогой, не было ничего обидного – он лучше сосредоточивался, если смотрел на что-то другое.
Немного последив за поездом, Картер продолжил:
– Гардинг пошел к своим друзьям, рассказал про изобретение и про замечательного ученого, который ищет инвесторов. Вот тут начался скандал.
– Я слышал про такое, – проговорил Ледок, по-прежнему глядя на поезд. – Они решили купить патент и положить его под сукно?
– Это был бы обычный скандал, – отвечал Картер. – Гардинг сказал, что они решили украсть идею и убить изобретателя.
Ледок сощурился.
– Убить изобретателя? – Он нахмурил лоб. – Что ты хочешь этим сказать?
– Что они решили убить изобретателя.
Ледок снял очки и вытер их об рубашку.
– Убить? Правительственные чиновники? Не может быть. Джеймс спросил:
– Ты считаешь, что его тоже убили?
Картер смотрел на поезд.
– Насколько мне известно, он отравился испорченной рыбой. Но вы когда-нибудь смотрели его жене в глаза?
Ледок снова снял очки и еще раз протер их краем рубашки.
– Degoutant. Вот почему я голосовал за Кокса.
– Гардинг сказал, изобретение настолько хитрое, что похоже на фокус, и попросил меня выслушать, в чем оно состоит. Я выслушал. Насколько я понял, идея еще очень сырая, но в ней заключены большие возможности. Приложив чуточку воображения, мы могли бы усовершенствовать ее и воплотить на сцене, если получим эксклюзивные права. Что думаете?
Ледок сказал:
– Трудно сказать, не видя…
– Вот. – Картер протянул ему сигарный футляр.
Ледок уставился на футляр, потом на Картера.
– Почему ты не дашь старику спокойно поиграть в паровозики? Ох-хо-хо. – Он взял у Картера футляр и вытряхнул скользкие папиросные листки. Джеймс переключал стрелки, поезд ехал по альпийским лугам, где крохотные молочницы доили деревянных коров.
– Где лупа? – Ледок шагнул к верстаку.
– Где всегда, – заметил Картер.
– Знаю. – Лупа была закреплена на шарнире; когда Ледок потянул за нее, зажглась лампа. – И что же тут за крамола? – Первая страница была написана от руки. Ледок прочел вслух: – «Глубокоуважаемый господин президент. Как мы обсудили, меня зовут Фило Фарнсуорт. Я изобрел устройство»… ля-ля-ля. Все что-нибудь да изобрели. – Он сощурился на следующую страницу, перевернул ее вверх ногами, потом обратно. Это была схема, исписанная уравнениями. Остальные страницы тоже занимали чертежи и цифры: устройство в собранном виде, устройство в работе. Ледок медленно перебирал листки, на его лице проступала сосредоточенность.
Картер сказал:
– Больше нигде оно не записано.
– Прости? – спросил Ледок.
– Изобретатель боялся его записать.
– И поэтому отдал такому шмуку, как Гардинг?
– Прочти письмо.
Ледок зачитал вслух:
– «Кому верить, если не президенту Соединенных Штатов?» – Он помотал головой. – Ой, мамочки. Ой, мамочки. Ну и знаток человеческих душ. Итак, Гардинг увидел фокус, ты – фокусник, он отдал его тебе. Понимаю.
Джеймс, продолжая вести паровозик, сказал задумчиво:
– Кто-нибудь заметил, как жизнь переменилась в последнее время? После войны, наверное. Всякий раз, возвращаясь из-за границы, я пытаюсь понять, что такое висит в воздухе, и прихожу в недоумение.
Ледок продолжал читать. Картер подошел к окну. Несмотря на духоту, шторы были задернуты; Картер не стал их отодвигать, понимая, что на фоне освещенной комнаты будет отличной мишенью. «Да, всё изменилось», – подумал он и, опершись на один из верстаков – здесь у Ледока размещалась маленькая стеклодувная мастерская, – принялся выстукивать мелодию на разных понтиях, клещах, щипчиках и зажимах.
– Я вот о чем, – продолжал Джеймс. – Вы читаете газеты; может быть, всё началось с горчичного газа? Никто бы не подумал, что возможен такой кошмар, а теперь каждый день появляются всё более ужасные газы. Люди пытаются перещеголять друг друга в подлости, а потом другие люди говорят: «Ах да, я знал, так и будет». Мир катится к чертям собачьим, так почему бы не убить президента? Почему не убить изобретателя?
– Это еще не всё, – заметил Картер. – Люди к тому же Удивительно наивны.
– Может быть, были году так в 1910-м, – ответил Джеймс.
– Давно ли последний раз в гостях вас с Томом усаживали напротив двух обворожительных девушек?
Джеймс вздохнул.
– Ладно, согласен. Но я всё равно настаиваю на своих словах. Наверное, это парадокс.
– Это ваш национальный характер, – сказал Ледок, на минуту откладывая листки.
– Наш? – переспросил Картер, подняв бровь.
– Бельгийцы верят в праздность и в прогресс, больше ни во что. Однако американцы, все и каждый, говорят: «Я всё видел, меня не проведешь», и через две минуты мы показываем им автомат, играющий в шахматы, и они верят, как дурачки. «Потрясающий автомат», – говорят они, нимало не интересуясь, как он работает. – Он снова разгладил листки. – Наивные всезнайки – это наша публика, ребята, наш хлеб.
Картер улыбнулся.
– Я думал, это объяснимое и необъяснимое.
– Различие точно то же. А теперь помолчите минут пять.
Ледок углубился в диаграммы. У него был поразительный талант: видеть простое в сложном. В углу стоял граммофон. Сейчас он молчал, но как-то Картер слышал, как на нем звучала кошмарнейшая грамзапись: звуки пилы, молотка и бормотания, записанные самим Ледоком. Ледок включал ее по вечерам, изображая, будто работает, чтобы миссис Ледок не пришла и не попросила его, скажем, починить кран на кухне. Ледок сказал:
– Управление потоком электронов… ясно… магнитная катушка рядом с… отверстием анода? Jamais…
– Ой! Здорово! – воскликнул Джеймс. Поезд проехал по мосту и благодаря хитро расположенным зеркалам как будто исчез. Что еще лучше – два тирольца в кожаных штанах одновременно завертели головами, словно не веря своим глазам.
Ледок проговорил:
– Диссектор, – и взглянул на братьев Картеров, словно они способны разделить его переживания. – Катодная пушка облучает… – Он отодвинул лупу. – Жуть. Просто жуть.
Джеймс, на которого последние слова явно произвели впечатление, сделал движение рукой, и Ледок протянул ему листки.
– Лучи смерти?
Ледок поправил очки, потянул себя за бородку. Прочистил горло.
– Нет. Не лучи смерти.
– Мы сможем это использовать?
– Где Фарнсуорт? – спросил Ледок.
– Где-то неподалеку, – пробормотал Картер.
– Где именно? – спросил Джеймс.
– Можно позвонить по твоему телефону?
Ледок оживился.
– Да! – Он порылся в мусоре и, сияя, вытащил черную телефонную трубку, в которую можно одновременно говорить и слушать. – Смотри, что у меня есть. Новехонькая.
Поскольку для Ледока важно было первым заполучить любую новинку, Картер не стал говорить, что у него в Оклендеком особняке это чудо техники уже есть.
– Классная штука, – сказал он, набирая номер. Потом, в телефон: – Алло, цветочный магазин? Это Картер. Как мой заказ?
Меньше чем через минуту он положил трубку и, сложив руки на груди, произнес:
– Может быть, его здесь и нет. Мои агенты проверили все гостиницы, все пансионы, все склады, все магазины, где торгуют научным оборудованием. Не нашли. – Картер поднял глаза. – Но по крайней мере никто больше его не ищет. Гардинг сказал, что никому, кроме меня, не называл имени изобретателя, и я ему верю. По крайней мере, если какие-то люди и замышляют недоброе, я опережаю их на шаг. – Он сунул Руки в карманы. За окном одиноко завыла сирена. – Я его найду.
– Ты что-то нам не сказал, Чарли? – с легкой тревогой спросил Джеймс.
– Гардинг договорился с юным Фарнсуортом о встрече. Туда же он пригласил единственного капиталиста, которому доверяет. Они собирались встретиться завтра в полдень.
Джеймс хлопнул в ладоши.
– Отлично. Ты знаешь, где они должны встретиться и когда. А значит…
Он осекся, видя, что брат трет подбородок, покрытый шершавой, как наждачная бумага, щетиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60