Прежде чем Мерри Рулз предоставил Мари слово, она ледяным тоном отозвалась:
– То же, что делала раньше, когда заряжала мушкеты и пушки. И вела огонь. Словом, я отражала нападение дикарей. И хочу спросить: кто из присутствующих здесь может похвастаться тем, что действовал так же, как мы в этом самом доме – когда генерал Дюпарке был болен, – чтобы очистить территорию от карибских индейцев?
Мари увидела, что Байярдель нервничает, теребя эфес своей шпаги.
– Я воздаю должное храбрости госпожи Дюпарке! – воскликнул Дювивье, распаляясь по мере того, как говорил. – Мне известно, какое мужество она проявила в подобных обстоятельствах… К несчастью, все мы знаем, что в настоящее время остров является мишенью пиратов, разбойников, которые на хорошо вооруженных судах нападают на некоторые наши прибрежные беззащитные колонии. Вчера была разграблена Сент-Люсия, сегодня – Фон-Капо, завтра настанет очередь Макубы. Эти люди уверяют, что являются нашими соотечественниками, но они лишь называются французами, потому что их вооружил человек, предавший корону и состоящий в сговоре с англичанами из Сент-Кристофера, – я имею в виду командора де Пуэнси. Кто заставит нас поверить, что эти люди, вооружив свои корабли, не явятся угрожать Сен-Пьеру своими пушками?
В зале поднялся негромкий гул голосов. Воодушевившись, Дювивье продолжал: – Как нам только что стало известно, Сент-Кристофер был атакован испанцами. Мощная эскадра, насчитывающая семьдесят кораблей, из них некоторые имеют на борту не менее семидесяти пушек, атаковала Сент-Кристофер в отместку за бесчинства, совершенные этими морскими разбойниками. Флибустьерам пришлось укрыться либо на острове Тортю, либо на Мари-Галанте. Пока они будут оставаться на Тортю, нам бояться нечего. Но подумали ли вы, господа, что однажды ночью к нашим дверям море принесет все это отребье, этих корсаров, осужденных самим королем в многочисленных ордонансах, которые переданы губернаторам островов через его министра? Кое-кто, похоже, склонен привлечь флибустьеров к сельскохозяйственным работам, другие – просто захватить их… Я решительно поддерживаю вторую точку зрения. Мы обязаны подумать о женщинах, детях, трудолюбивых колонистах, которые не могут терять время, вооружаясь мушкетами, и рисковать жизнью, защищая полученный клочок земли. Послушайте меня, господа! Эти флибустьеры – язва на теле Карибских островов и опасная угроза для Мартиники! Они должны быть уничтожены! Я не случайно поднимаю этот вопрос. Если бы, по счастью, генерал Дюпарке еще был среди нас, я вместе с другими членами Совета задал бы его и генералу. В час, когда мы должны назначить нового губернатора, необходимо, как мне кажется, спросить у того, кто взывает к нашему доверию, что он намерен сделать для уничтожения угрозы, исходящей от флибустьеров для наших семей.
Дювивье сел и стал ждать, трепеща оттого, что ему против воли пришлось возвысить голос.
Мерри Рулз повернулся к Мари и мягко сказал:
– Мадам! Вы слышали, что сказал судья Дювивье? Он задал вам конкретный вопрос. Я позволю себе прибавить следующее: остров Мартиника нередко подвергался всякого рода нападениям и обеспечил себя надежной защитой. У нас достаточно и оружия, и солдат. Мы имеем господина Байярделя, капитана береговой охраны, который стоит во главе трех судов: «Святого Лаврентия», «Быка» и «Мадонны Бон-Пора». Я уверен, что капитан Байярдель всегда будет стоять на страже берегов и мира дорогого нам острова… Госпожа Дюпарке, вам слово.
Мари облизнула сухие губы. Она бросила взгляд на Байярделя, оглушенного похвалами майора и лихорадочно соображавшего, какую ловушку тот ему готовит. Наконец она гордо вскинула голову и заговорила:
– Я понимаю обеспокоенность нашего народа. Как я сражалась в прошлом, так буду сражаться и впредь. Разумеется, флибустьеры, для которых не существует разницы между французами, населяющими Мартинику, и нашими врагами, должны быть уничтожены как преступники. Они будут повешены.
Мари умолкла. Мерри Рулз бросил взгляд на Дювивье. Но тот лишь кивнул, показывая, что вполне удовлетворен.
Тогда отец Шевийяр подал знак, что хочет говорить, и майор сейчас же предоставил ему слово.
– Я бы хотел предостеречь вас, господа, – промолвил он, – против слишком поспешного уничтожения того, что при случае может составить одно из средств защиты острова. Уничтожить разбойников – пусть так. Разбить пиратов, воюющих с английскими, голландскими и испанскими корсарами, которые ежедневно лишают нас снабжения всем необходимым, представляется мне менее разумным. Может быть, следует все-таки делать различие?
Дювивье подскочил, будто выпад был направлен лично против него:
– А разве эти разбойники делают различия между англичанами, не являющимися нашими официальными врагами, испанцами, голландцами и своими соотечественниками с Мартиники? Если им хочется прославиться на поле брани, почему они не поразят огнем лодки дикарей? Готова ли госпожа Дюпарке, в том случае если Совет назначит ее преемницей генерала до совершеннолетия сына, без промедления приступить к уничтожению флибустьеров на острове Мари-Галант?
– Мадам! – сухо проговорил Мерри Рулз. – Прошу вас отвечать.
– Без промедления! – твердо повторила Мари. – Соответствующие приказания будут отданы сейчас же, и я, кстати, рассчитываю, что майор Мерри Рулз примет все необходимые для этого меры.
– Прекрасно! – вскричал майор. – Господа! Предлагаю вам подумать. Сейчас мы удалимся для тайного совещания.
* * *
Члены Высшего Совета вышли на террасу. Тайное совещание было сведено к простой консультации, ибо все сходились во мнении: необходимо уничтожить флибустьеров. Мари взяла на себя твердые обязательства, и у Дювивье, как и у его сторонников, не осталось на этот счет никаких сомнений.
Жюли, Сефиза и Клематита обносили напитками членов Совета, разбившихся на кружки. Стояла страшная жара, и кубки опустошались один за другим.
Глядя из своего окна сквозь приотворенные ставни, шевалье Режиналь де Мобре пытался угадать по движениям губ говоривших, каков будет исход обсуждения. Он нервничал против собственной воли.
С особенным вниманием шевалье следил за Мерри Рулзом. Казалось, майор прекрасно владеет собой, его лицо было абсолютно спокойно. Едва заметно кивая головой, он одобрительно встречал обращенные к нему замечания. Однако как узнать, о чем он на самом деле думает?
Наконец совещавшиеся один за другим потянулись в гостиную и заняли свои места.
Мари по-прежнему в сопровождении сына снова предстала перед собравшимися. Она тоже попыталась прочесть на лицах приговор, который вот-вот должна была услышать. Мари держалась очень уверенно, хотя тоска, которую она пыталась скрыть изо всех сил, все сильнее сжимала ей сердце.
Когда все сели, Мерри Рулз поднялся и сказал:
– Мадам! Ваше прошение представляется совершенно законным членам Высшего Совета. Они решили назначить вас наместницей острова Мартиника вплоть до нового приказа ради вашего несовершеннолетнего сына Жака д'Энамбюка. Однако дабы не нарушать прерогативы его величества, собрание приняло решение немедленно отправить посланника ко двору и отчитаться перед королем о принятых временных мерах, а также просить их утверждения. Кроме того, Совет решил, что вы сами, мадам, можете назначить посла.
С первых же слов огромная радость овладела Мари. Она не думала об обязательстве, которое ей пришлось на себя принять. Забыла она и о Байяр-деле, и о Лефоре. Наконец-то она получила то, чего так страстно желала! И от счастья сделалась неблагодарной!
Она еще раз окинула взглядом залу, решая, кого послать ко двору.
Байярдель не попался в поле ее зрения. В диком бешенстве он вскочил на коня и помчался в Сен-Пьер. Могла ли Мари назначить его исходя из тех лестных похвал, что расточал в его адрес майор?
Она заметила господина Левассера; она всегда была им довольна, да и большинство собравшихся относились к нему с симпатией.
– Я благодарю Высший Совет за то, что он принял решение в пользу моего права и со всею беспристрастностью, – сказала она. – Я полагаю, господа, что господину Левассеру, пользующемуся всеобщим нашим доверием, можно было бы поручить отправиться к его величеству…
Взоры всех присутствовавших обратились к колонисту. Тот встал.
– Это для меня большая честь, мадам, – с волнением отвечал он, – однако возраст и разнообразные недуги не позволят мне, я думаю, с блеском совершить долгое и, несомненно, опасное плавание. Я бы посоветовал госпоже Дюпарке выбрать вместо меня человека тоже уважаемого, но который сумеет лучше меня защитить правое дело, тем более что он не только пользовался доверием сеньора Дюпарке, но и присутствовал при его последних минутах. Я имею в виду отца Фейе.
Когда того спросили, он без труда согласился, и выбор посланника был одобрен всеми присутствовавшими.
Перед тем как разойтись, члены Совета прервали протокол церемонии и передачу власти в руки генеральши и расстались все до обеда.
На следующий день все жители Сен-Пьера и значительная часть колонистов из других кварталов острова столпились на площади форта в ожидании кортежа.
На специально устроенном помосте Мари встала в окружении своих детей: Жака, Адриены, Мари-Луизы и Мартины.
Майор Мерри Рулз явился первым, а с ним – члены Высшего Совета. Вынув из ножен шпагу, Мерри Рулз поклялся в верности госпоже Дюпарке.
В это мгновение оглушительный рев вырвался из тысяч грудей:
– Да здравствует вдова генерала!
Затем начался парад. Все семь рот вспомогательных войск во главе с шефской ротой под командованием господина Лауссея и с оружием в руках тоже присягнули на верность.
Вскоре за ними последовало духовенство, уважаемые жители острова и наконец весь народ.
В тот же вечер Мари принимала в замке Монтань отца Фейе, явившегося к ней попрощаться. Священник намеревался занять место на корабле, который должен был доставить его в Сент-Кристофер, а оттуда другое судно – во Францию.
Доминиканец пришел также дать ей последние наставления, советуя хранить память о генерале и продолжать его политику, которая обеспечила богатство колонии. В то же время он явился утешить вдову в постигшем ее огромном горе.
Шевалье де Мобре не появился ни разу во время этих разнообразных церемоний. Ему приходилось набраться терпения, перед тем как начать активные действия.
Зато Мерри Рулз времени не терял.
Едва Мари произнесла перед Советом: «Я рассчитываю, что майор Мерри Рулз примет все необходимые меры», как он счел, что теперь его могущество удесятерилось.
В конце концов правил-то он, подобно некоему серому кардиналу. У него будет время подготовиться, чтобы в удобную минуту стать единственным хозяином Мартиники.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Майор Мерри Рулз не теряет времени даром
После обеда жара стояла невыносимая; город впал в оцепенение. У реки Отцов Иезуитов, на склоне холма, насколько хватало глаз, можно было заметить, как несколько чернокожих обливались потом на плантациях по обочинам дорог. На рейде корабли застыли в неподвижности, и ни малейшая зыбь не волновала морскую гладь, похожую на расплавленный свинец.
Капитан Байярдель и Лагарен неспешно спускались по холму, возвращаясь верхом из миссии отцов иезуитов. Похоже, они обменялись всего несколькими словами, так как под тропическим солнцем любое движение требовало значительного усилия, зато их лица выражали сильнейшую досаду.
Они ступили на деревянный мост, переброшенный через реку, и конские копыта громко зацокали, заглушая шум бурного потока, в котором Лефор любил когда-то ловить рыбу в обществе отца Фовеля.
В нескольких шагах от моста располагалась таверна «Дылда Нонен и Гусь». Подъезжая к ней, всадники одновременно натянули поводья и, остановившись у входа, спешились. По-прежнему не говоря ни слова, они привязали лошадей к железным кольцам, вделанным в стену. Байярдель вошел первым.
Он громко хлопнул в ладоши и крикнул:
– Эй, хозяин! Идите-ка сюда, приятель! Два пунша, много рому и мало вина. Пунш чтоб был такой, какой подаете себе!
В таверне никого не было. Владелец заведения едва высунул нос и сейчас же, узнав гостей, ушел готовить напитки.
Тучи насекомых гудели над столами, еще жирными после обеда. Мухи пировали в лужах дешевого вина, красных соусах и пряностях.
Лагарен догнал спутника и хлопнул себя по щеке, чтобы раздавить москита.
– Капитан, садитесь сюда, – пригласил его Байярдель.
Он указал ему на стул у чистого стола. Сам сел напротив, поставив между ног громоздкую шпагу. Хозяин таверны принес пунш с плававшим в нем кружком зеленого лимона и исчез. Посетители отведали напиток, и по просветлевшему лицу Лагарена стало ясно, что он доволен. Байярдель, приложившись к своему кубку, откинулся на спинку стула и протяжно, шумно вздохнул, словно у него вот-вот разорвется сердце. Наконец он покачал головой, задвигал под столом сапогами в поисках более удобного положения и изрек:
– Видите ли, милейший, в конечном счете если бы кто-нибудь неделю назад мне сказал, что генеральша без труда получит разрешение на занятие губернаторского кресла, на земле не было бы человека счастливее меня! Черт побери! На этом острове, где все поголовно продажны, нашлось все-таки десятка два человек, готовых признать право другого и честно исполнить свой долг…
Он прокашлялся и еще выразительнее продолжал:
– Но Боже мой! Если бы кто-нибудь стал меня уверять, что Мерри Рулз станет при этом союзником госпожи Дюпарке, я бы просто-напросто проткнул ему шпагой глотку, сожалея о нем не больше, чем вот об этом назойливом моските, потому что не в моих обычаях, милейший, подвергаться безнаказанным насмешкам!
Лагарен одобрительно кивнул.
– Однако как видите, капитан, – досадливо поморщился Байярдель, – я сильно бы ошибся.
– Хм, хм! – смутился Лагарен. – Что до меня, то я никогда не поверю в брак собаки с крокодилом. Всегда наступает момент, когда собака оказывается съеденной. И никто меня не переубедит, что крокодил-майор не замышляет что-то коварное. Помяните мое слово, милейший: что сегодня на первый взгляд работает успешно, непременно скоро сломается…
– После бури поломки не избежать! – нравоучительно произнес Байярдель. – Однако мне бы хотелось знать, что готовит Мерри Рулз… Черт меня подери! – выругался капитан. – Я узнаю это меньше, чем через час, клянусь! Ведь не о своих же амурах собирался мне рассказывать майор, когда срочно вызвал меня в форт! А уж я умею читать между строк и смогу выведать у этого типа тайну, или я буду не я!
– Надеюсь, у вас все получится, – берясь за кубок, одобрил Лагарен. – Но какого дьявола понадобилось от вас Мерри Рулзу?
Байярдель негромко рассмеялся, заколыхавшись всем телом.
– В моем возрасте, – наконец промолвил он, – становишься хитрее. Пятнадцать лет под тропическим солнцем не проходят бесследно: я научился многому, в том числе стал разбираться в людях. Когда майор Мерри Рулз начинает меня расхваливать прямо на собрании Высшего Совета, проходящем в замке Монтань, я прежде всего должен насторожиться. Людей завоевывают не злостью, а добрыми словами… И поскольку тот же майор накануне обвинил меня в нарушении субординации, в учиненном скандале и во всякого рода преступлениях, за самое безобидное из которых меня можно смело вздернуть на суку на радость всему Сен-Пьеру, вы поймете, что ничего хорошего я не жду…
Байярдель кашлянул, опорожнил свой бокал и продолжал:
– Не удивлюсь, если майор приказал приготовить для меня темницу, достаточно сырую, гнилую и затхлую, где я мог бы поразмыслить в тишине о добродетелях нашего покойного генерала!
Лагарен зашевелился на своем стуле:
– Дорогой мой! Я знаю одного человека, который не даст вам прозябать там долго!
– Спасибо, капитан. Но у майора сила, потому что он идет рука об руку с госпожой Дюпарке.
– Вот эта самая дама и не даст… Байярдель его перебил:
– О-хо-хо… Никогда не известно, что думают и как поступят другие!.. Только одной вещи в целом свете я доверяю и могу на нее рассчитывать…
Он приподнял за эфес шпагу и с грохотом уронил на прежнее место.
– Этот клинок! – громовым голосом проревел он. – Что-то начинает ржаветь его сталь, оттого что давно он ничего не протыкал… Эта шпага, друг мой, не предает того, кто сам никогда никого не предал!
– Такие люди, как вы, мне по душе, – одобрил Лагарен. – И я готов сказать то же и о своей шпаге, которая всегда окажется рядом с вашей!
– Хорошо сказано! – воскликнул Байярдель, хлопнул в ладоши, подзывая хозяина таверны. – Еще два пунша, эй! Еще два точно таких же!
Капитаны пили, чтобы отвлечься. Они только теперь начинали понимать, чего лишились, как и все жители Мартиники, со смертью генерала Дюпарке.
Они надеялись, что вдова продолжит политику мужа, но Мерри Рулз уже забирал власть в свои руки и не собирался подавлять Мари, даже наоборот, потому что она его поддерживала!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42