Одно неизвестно, как он планирует уйти из Чечни. Более вероятен маршрут по пещерам Большого хребта, но могут быть и другие варианты. Гадать не будем. Раз Кулан начал свою игру, мы не можем не вступить в нее. А посему завтра в 4.00 отряд должен вылететь в Чечню. Карта при себе?
Ольга прекрасно слышала переговоры генерала с командиром отряда и быстро разложила перед Андреем карту, положив на нее коробку остро заточенных цветных карандашей.
— Карта при мне.
— Указанный ранее квадрат видишь?
Андрей сориентировался быстро:
— Вижу.
— По западному краю ущелья бандиты и планируют устроить рубеж основной обороны. Это самое удобное место для отхода к пещерам.
— Что должен сделать я?
— Высадиться у Большого хребта, перекрыв Кулану пути к пещерам, и выдвинуться в тыл обороны противника, где вступить в бой с бандой. Работа в режиме тотального уничтожения.
Кудреев, немного подумав, спросил:
— Вы не допускаете того, что Кулан раскрыл нашего агента и мы пляшем под дудку бандита? Ведь в этом случае отряд попадет в такую ловушку, из которой уже не вырвется.
Андрей боковым зрением заметил, как побледнела Ольга.
Тарасов же твердо произнес:
— Такой вариант исключен. Агент внедрения при связи со мной, находясь под контролем, смог бы в любом случае передать сигнал тревоги.
— Хорошо. Продумана ли безопасность самого разведчика во время нашего штурма?
— Об этом не думай. Работай спокойно.
— Лады. Отряд к выходу готов. Время Ч — 4.00 завтра. Задача ясна. С летчиками связываться мне?
— Нет. С ними все уже решено. Два борта будут у тебя в 3.30.
— Понятно. У вас все?
— Все, конец связи, Утес. В случае изменения обстановки или получения дополнительной информации я немедленно свяжусь с тобой. Отбой.
Кудреев отложил трубку, посмотрел на Воронцову. Та тоже, все такая же бледная, смотрела на Андрея.
Подполковник, сложив карту, попросил:
— Подайте, товарищ прапорщик, журнал выдачи секретной документации. Карту я возьму с собой. В 16.00 свои карты получат начальник штаба и командиры групп.
Кудреев поднялся.
Воронцова произнесла:
— На плато в горах бандитов будет не менее семидесяти человек, вас же сорок. Вдвое меньше.
— Ну и что?
— Как что? Надо было просить подкрепления. — Уважаемая Ольга Дмитриевна! Позвольте мне решать, что делать, а что нет, пока командир отряда я.
Андрей, расписавшись в журнале, покинул секретную часть. Он чувствовал, Ольга смотрела ему вслед, и был момент, как показалось подполковнику, что она хотела что-то сказать. Но он вышел из помещения быстро, а в коридоре Воронцова его не окликнула.
В 6.00, сразу после подъема, Кудреев собрал в канцелярии начальника штаба, подполковника Щукина и командиров всех четырех диверсионных групп. Довел до подчиненных полученную час назад задачу на боевой выход. Затем офицеры по карте командира отработали варианты возможного развития события в квадрате… В заключение Андрей приказал всем готовить свои подразделения. После ухода командиров групп Кудреев остался в канцелярии с Щукиным. Закурили.
Начальник штаба положил перед Андреем лист бумаги.
Кудреев спросил:
— Что это?
— Рапорт Воронцовой. Просит перевода в любое другое подразделение Службы.
— Да? Прочитав рапорт и взяв в руку ручку, командир отряда в верхнем углу размашисто написал: «Отказать!» Вернул документ Щукину, приказав:
— Передай ей обратно.
Щукин пожал плечами:
— Это не выход, Андрей.
Кудреев швырнул ручку на стол:
— Да что вы сегодня все учить меня взялись? Немедленно и лично передать рапорт Воронцовой.
— Есть!
Начальник штаба поднялся и, затушив сигарету, вышел из канцелярии.
Спустя несколько минут раздался звонок внутреннего телефона.
Андрей снял трубку:
— Кудреев слушает!
— Прапорщик Воронцова! Я могу узнать причину отказа в переводе?
— Естественно. Я считаю ваш перевод нецелесообразным.
— А я не смогу дальше служить под вашим началом. Неужели это не ясно?
— Никто вас, Ольга Дмитриевна, не будет заставлять служить под моим командованием. Скоро вы в этом убедитесь.
Неловкое молчание, неловкое и недолгое, затем:
— Как вас понимать?
— Я решил сам уйти из отряда. Проведу последнюю операцию и уйду. Вот как следует меня понимать. Вы удовлетворены ответом, товарищ прапорщик?
И опять молчание в трубке.
Кудреев прервал его:
— Об одном прошу вас, Ольга Дмитриевна! Прошу и как командир требую, чтобы данная информация не вышла за пределы секретной части. У вас есть еще что ко мне?
— Нет, — тихо произнесла Ольга.
Андрей положил трубку. Перевел взгляд на карту. На ней плато у Большого хребта выглядело маленьким участком. Настолько маленьким, что его можно было накрыть зажигалкой. И на этом крохотном участке его отряду завтра придется вести кровавый бой с почти вдвое превосходящим по численности противником. А сколько таких участков разбросано по Чечне? Мест, где уже столько времени обильно льется кровь людская?
В канцелярию буквально ворвался начальник штаба.
Кудреев поднял на заместителя вопросительный взгляд:
— Что значит подобное вторжение, Виктор Сергеевич?
Щукин, отбросив правила субординации, спросил:
— Ты чего это надумал, подполковник?
— Эй, друг, полегче на поворотах! Почему ты решил, что можешь разговаривать со мной в таком тоне?
— Да ладно тебе! Какого черта ты заявил Воронцовой, что собираешься после операции уйти из отряда?
— Вот оно в чем дело? Все же проговорилась Ольга. А я ведь предупреждал ее. Ну, блин, не отряд, а шалман какой-то. Сейчас она сполна получит за нарушение приказа.
Кудреев потянулся к трубке телефона, но его остановил Щукин:
— Воронцова здесь ни при чем. Я находился в секретке, когда она звонила тебе. И слышал ваш разговор. Уж, извини, связь у нас здесь такая. Так что срывать злость на женщине нечего. На мне отыгрывайся.
Андрей, откинувшись на спинку стула, спросил:
— Что вам всем от меня нужно? Спрашиваешь, почему решил уйти из отряда? Отвечу: устал! Надоели эти горы, «чехи» с их заморочками, выходы, засады, бои! Надоели! Хочу нормальной жизни! И так почти десять лет из горячих точек не вылазил. К тому же, вспомни, ты сам сетовал на то, что я не допускаю тебя к акциям. Сетовал? Сетовал и жаловался! Вот примешь отряд, оторвешься на полную катушку! Войны, будь она проклята, и на твой век хватит!
Щукин наклонился к товарищу:
— Зачем, Андрей, ты говоришь не то, что думаешь? Неправду говоришь? Тебе от этого легче?
— Да, легче!
Кудреев поднялся из-за стола, прошелся по канцелярии, вернулся на место, взглянув на заместителя, проговорил:
— Пойми меня, Витя! Если Ольга покинет отряд, то мне не служить. Не смогу. Все здесь будет напоминать мне о ней. И так, сам понимаешь, долго продолжаться не сможет. Придется увольняться по-любому. Так почему не сделать это без того, чтобы Оля ушла? Ей нужна служба. Дочь еще поднимать. А я? Забьюсь в какую-нибудь глушь, где постараюсь все забыть. Уж как это получится, не знаю, но, по крайней мере, буду знать, что обратной дороги нет. Как-нибудь привыкну.
Щукин сел напротив Кудреева, опустив вниз руки.
— Вот как ты мыслишь? Чужая подлость, значит, оказалась сильнее тебя? Сильнее всего остального? И может играть тобой, как послушной марионеткой? Ты не будешь сопротивляться, бороться за свое счастье? Поддашься этой подлости? Поднимешь перед ней руки? Ты? Командир отряда спецназа, неоднократно смотревший смерти в лицо?
— При чем здесь спецназ? Ты меня знаешь. Я никогда не прятался за спины других, никогда не уходил от боя, никогда не пасовал перед врагом, не обсуждал приказы, выполняя их, несмотря ни на что… А сейчас? Сейчас я, Витя, оказался бессилен перед коварством, перед подлостью, которая, как ты верно заметил, к несчастью, оказалась сильнее других, благородных чувств. Мне не верит человек, ради которого я готов жизнь отдать. Не верит, понимаешь, Витя? Это, знаешь ли, страшно. И не оставляет выбора. Не дай бог тебе оказаться в подобной ситуации. Но… закончим об этом. У нас впереди сложное задание, и мы должны выполнить его так, чтобы, уничтожив бандитов, уберечь личный состав. Вот о чем мы сейчас должны думать.
Щукин взглянул на командира:
— Ты прав. Но перед выходом пообещай мне одно, Андрей.
— Что именно?
— Пообещай, что позволишь по возвращении, если, конечно, все пройдет в горах гладко и слепая смерть не заберет к себе кого-то из нас двоих, еще раз поговорить с Ольгой. Обещаешь?
— Да ради бога. Как вернемся, разговаривай с ней сколько захочешь.
— Добро!
— Ну, тогда займись контролем над подготовкой личного состава. Схватка, скорее всего, предстоит скоротечная, так что вместо лишнего сухого пайка прикажи взять больше боеприпасов. Снайперские винтовки заменить на автоматы «АК-74» с подствольными гранатометами. Ермак пусть каждую станцию проверит. Действовать придется с ходу, и у нас не будет времени настраивать рации.
— Все понял, командир.
В 13.20 перед построением личного состава на обед позвонил подполковник Воронцов:
— Андрей? Думал, не застану!
— Во-первых, здравствуй!
— Извини, привет! Ты сейчас очень занят?
— А что?
— Зайти ко мне можешь?
— Сто граммов нальешь?
— Я серьезно.
— Я тоже.
— Если хочешь, налью, конечно.
— Тогда иду.
Андрей вошел в кабинет Воронцова, улыбаясь, правда, натянуто.
— Не вижу обещанной рюмки.
— Присядь сначала.
Кудреев устроился напротив Воронцова.
Дмитрий достал из шкафа бутылку коньяка, плеснул в стакан коричневой жидкости, спросив:
— Тебя еще от клоповника не воротит?
— Представь себе, нет.
Андрей одним глотком опрокинул спиртное в рот, крякнув:
— Хорошо пошла, зараза! — И добавил, закурив: — Очень внимательно слушаю тебя.
— Я насчет рапорта Крикунова.
— Дима! Я уже объяснил твоему замполиту, что мне плевать на то, что написал твой начфин! И предупредил, кстати, что его с супругой шантаж не пройдет. Какие еще могут быть тут разговоры?
— Начфин по-прежнему требует расследования.
— Так проведи его. И начни с Костика, бармена. Тот, при правильном подходе, многое про Людмилу, да и Кравцова, рассказать может. Только прижми его как следует, бармен труслив до неприличия, сдаст все, что знает! А замполит сам прибежит заминать конфликт!
Воронцов потер лоб, проговорив:
— А что? Я так и сделаю. А на Костика натравлю особиста из Каясуна, у меня с ним приятельские отношения.
— Вот-вот, это то, что нужно.
— Глядишь, и насчет вас с Ольгой ситуация прояснится.
— Насчет меня она и так ясна. Или ты сомневаешься, что Людмила элементарно подставила меня?
— Я-то не сомневаюсь. Вот Ольга? Но и она, по-моему, тоже начинает понимать.
Кудреев вздохнул:
— В том-то и дело, что только по-твоему и только начинает. Но, ладно, что перетирать перетертое?
Дмитрий неожиданно сменил тему:
— А вы опять в Чечню собрались?
Андрей усмехнулся:
— У тебя, Дим, не рембат, а разведывательное управление какое-то! Сам догадался или подсказал кто?
— Если ты имеешь в виду сестру, то не угадал. Ольга ничего, что касается своей службы, мне не рассказывает. Можешь не сомневаться. Просто, чтобы определить намерения твоих ребят, особых усилий не надо. Достаточно посмотреть на бойцов, и все станет ясно. Шутка, конечно. А если серьезно, я получил приказ подготовить к отбою плац к приему двух «вертушек». Рембату они вроде как и ни к чему, а вот для тебя в самый раз.
Кудреев покачал головой:
— Да, на самом деле все просто. Мы действительно ночью уходим.
— Задание сложное?
— Как вернусь, расскажу.
— Понятно. Так я начинаю служебное расследование по существу рапорта старшего лейтенанта Крикунова?
— А что, рембат переподчинили мне?
— Нет, а что?
— Так какого черта ты у меня спрашиваешь то, что должен решать сам?
Воронцов махнул рукой:
— Совсем, мать ее, закрутился. В отпуск пора. Да только кто отпустит сейчас? Зимой без проблем, а сейчас и не мечтай.
— А по мне, хоть когда отпустили бы. Лишь бы в отпуск и подальше от войны.
В дверь кабинета постучали.
Воронцов крикнул:
— Войдите!
На пороге возник помощник дежурного по части:
— Товарищ подполковник, разрешите обратиться к товарищу подполковнику, командиру отдельного подразделения?
— Обращайся.
Сержант повернулся к Кудрееву:
— Извините, вас просят зайти в секретную часть.
— Понял. Передай, сейчас буду.
Помощник дежурного вышел из кабинета.
Андрей проговорил:
— Наверное, новая вводная. Пошел я. Не знаю, встретимся еще перед выходом, так что бывай.
— Удачной тебе охоты, Андрюха.
— Усвоил? Молодец. Спасибо.
Командир отряда спецназа прошел в секретку. Ольга ждала его у стойки. Кудреев спросил:
— Что случилось?
— Шифрограмма из Центра.
— Так я и знал. Давайте ее сюда, Ольга Дмитриевна.
Воронцова протянула командиру лист бумаги с расшифрованным текстом секретного послания из Москвы.
Подполковник прочитал:
«Совершенно секретно!
По ознакомлении уничтожить!
Бригадир — Утесу!
По только что полученным разведывательным данным, стало известно, что основные силы банды Кулана начали выдвижение на юг. Исходя из того, что на марш противнику понадобится около девяти часов, на плато банда может выйти где-то к двадцати трем часам. Два часа как минимум на отдых. Следовательно, около часа боевики Кулана начнут оборудование позиций. Этот момент самый удобный для нападения. А посему время вылета отряда смещается на 23.30 сегодня. Командир вертолетного звена об изменении в обстановке предупрежден, и борты будут на базе в 23.00. Больше разведывательных данных ждать не приходится, так как наш агент по объективным причинам лишился возможности отслеживать действия Кулана. Текст шифрограммы считать за боевой приказ на применение. Желаю удачной охоты. Жду доклада с плато.
Бригадир».
Кудреев вернул шифрограмму Воронцовой:
— Наберите ответ, Ольга Дмитриевна.
— Есть, диктуйте.
«Совершенно секретно!
Утес — Бригадиру.
Боевой приказ с уточнением задачи и дополнительной информацией принял. Время Ч — 23.30 сегодня! Благодарю за пожелание успеха.
Утес».
Ольга подняла глаза на подполковника:
— Почему ты не запросил подкрепления?
— Что? Товарищ прапорщик, вам не кажется, что вы забываетесь?
Женщина не обратила внимания на реплику командира.
— Но это же глупо?
— А я ни на что, кроме глупости и подлости, не способен! Разве вы не убедились в этом, Ольга Дмитриевна?
— Ну, зачем ты так, Андрей?
— Мы вновь на «ты»?
Воронцова промолчала, опустив голову.
Кудреев же проговорил:
— Нет! Видимо, мне это показалось.
Он вышел из секретки.
На этот раз она остановила его. В коридоре штаба.
— Андрей?
Подполковник обернулся:
— Да?
— Несмотря ни на что, прошу, возвращайся.
Андрей внимательно посмотрел на Ольгу, кивнул:
— Постараюсь.
И вышел на улицу.
Через полчаса, построив личный состав, Кудреев довел до подчиненных изменения в общем плане предстоящих действий, приказав всем до 22.00 отдыхать. Построение в полной боевой экипировке подполковник назначил на 23.00. После чего отправился домой, где лег спать.
Проснулся Андрей в 22.20. Начал не спеша собираться. Спустя полчаса он был уже в части.
В одиннадцать вечера встретил два «Ми-8». Обратил внимание на то, что к пилонам винтокрылых машин были подвешены кассеты с неуправляемыми реактивными снарядами (НУРСами). Из ведущей «вертушки» вышел сам командир звена майор Мухин Олег Николаевич. Летчик подошел к командиру отряда:
— Добрый вечер, Андрей Павлович.
— Добрый, Олег. Сам решил поработать? Или приказ сверху получил?
— Сам, Андрей. Задача сложная, вот и подумал, что надо лично лететь.
— Добро. НУРСы к «вертушкам» тоже по собственной инициативе подцепил?
— А вот это нет. По дополнительному вооружению получил приказ Тарасова. Правильно решил генерал, так что ты, Андрей, внеси коррективы в планы боевого применения отряда с учетом наличия солидной огневой поддержки.
— Обязательно внесу. Ну ладно, Олег, борты готовы ребят принять?
Мухин указал на вертолеты:
— Милости прошу на посадку.
Кудреев повернулся к отряду, выстроенному в две шеренги на краю плаца, приказал:
— Первая и вторая группы, в правый от строя борт, третья и четвертая, соответственно, в левый. Начать посадку!
Бойцы спецназа, подняв десантные сумки, привычно, в колонну по одному направились к трапам вертолетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33