А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Собак! – подчеркнула она. – А не человека!
У Пучка отвисла челюсть. Казалось, он в жизни не слышал более возмутительной фразы.
– Да какая разница!
Линдси уперлась в меня взглядом.
– Полагаю, мне лучше вернуться домой и решить, как поступить в данной ситуации, – спокойно произнесла она. – И тебе, пожалуй, тоже стоит подумать о дальнейшей жизни. Позвони мне, когда придешь к какому-нибудь решению. На твоем месте я бы поторопилась. И еще – сходи к доктору, пусть он выпишет тебе что-нибудь от нервов. Ты выглядишь просто ужасно и говоришь, как безумный.
– Это не имеет отношения к моей депрессии.
– Я и не говорила, что имеет. Но депрессия все же была? Думаю, что была. И в таком состоянии ты собираешься принимать решения, которые могут отразиться на всей нашей последующей жизни. Да я тебя на кусочки… за такое, – шутливо ткнула она в меня пальчиком.
– Линдси, пожалуйста, – начал я.
– Я не собираюсь выслушивать этот бред. Поговорим позже, когда ты будешь готов к серьезному разговору. Боюсь, что я не люблю неудачников.
– А как насчет сегодняшнего вечера? Мы же собирались в кино.
– Зачем я буду сидеть два часа в темноте и смотреть на фантастический мир, зная заранее, что мне никогда не увидеть его наяву? Нет уж, благодарю. Лучше останусь дома, почитаю о плоскостопии, вызванном занятиями на дешевых тренажерах.
Она встала и направилась к дороге, где ее поджидал автомобиль.
– Линдс, не надо так со мной! – крикнул я ей вослед. Я дал ей уйти. Не удержал. Такое лечение бойкотами было в ее стиле. Она стала сворачивать за угол.
– Цыпленочек! – презрительно бросила она через плечо и скрылась за поворотом.
– И мне кусочек! – рявкнул пес, радостно бросаясь мне на грудь и прижимая к скамейке.
Я увидел, как машина Линдси выруливает с парковки.
– Я что-то не то сказал? – спросил пес, жарко дыша у ног. Я посмотрел вниз. Он заботливо притащил мне пустую пластиковую бутылку с пляжа. – Пожуй, – посоветовал он. – Здорово успокаивает нервы.
9
СЧАСТЛИВЫЙ ПЕС
Когда по уши увяз в долгах, когда деньги занимают весь твой ум на протяжении дня (иногда и ночи), когда тебя преследует их запах, когда деньги становятся определяющей темой в жизни, как прожилки плесени в рокфоре или как мяч в игре, тогда несколько карточных раздач при высокой ставке против опытных игроков – это как раз то, что тебе надо.
В этот день мне внезапно пришла в голову блестящая идея. У меня в книжке оставалось двадцать чеков. Иду в валютный пункт, выписываю себе чек на 50 фунтов с гарантированной карточки – минута, и за вычетом десяти процентов комиссионных вы имеете 45 фунтов, пока банк не прочухается. Гениально, не правда ли?
Пучка я оставил у Люси и провел остаток дня, навещая различные бюро.
Когда я вернулся за собакой, в гостях у Люси уже торчал Джим, этакий аккуратно подстриженный красавчик в тесной майке, под которой бугрились мышцы.
– Какая прелесть! – восхищенно отозвался он о моей собаке.
– Может, посидите еще у нас? – спросила Люси.
– Нет, – ответил я, – не могу злоупотреблять вашим гостеприимством.
– А мне нравится злоупотребить, по чуть-чуть, иногда это приятно, – расплылся в улыбке Джим.
– Да оставайтесь, что вы, – сказала Люси. – Мы как раз готовим ореховый кекс.
– Ореховый кекс, – повторил пес, словно пробуя это слово на вкус.
– Мне надо идти, – сказал я.
Слово «надо» – очень хорошее слово. Только вот куда мне было «надо»? К Змееглазу и покеру, само собой, причем не просто «надо», а приспичило, как школьнику час спустя после разведенного водой апельсинового сока, когда автобусу до ближайшей остановки ехать еще двадцать минут.
Я снова был в гостях у Змееглаза. Его мамаша в свойственной ей нецензурной манере приветствовала меня, осведомившись, как мое «чертово здоровье» и все такое. Я заверил ее, что с моим «чертовым здоровьем» все в порядке, что холера, оспа, чума и многие другие заболевания, которых так сразу и не перечислишь, обошли меня стороной, а потому проще сказать, что я совершенно здоров, хотя абсолютно здоровым в наше время назвать кого бы то ни было трудно.
Игра началась не слишком удачно, и не только потому, что в качестве напитков миссис Ватт снабдила нас лишь одной «Панда-колой» с переклеенным ценником – 25 пенсов вместо пяти. Когда вас угощают «Панда-колой», это говорит об одном из двух: или вас терпеть здесь не могут, или просто считают, что у вас слишком желтые зубы. В любом случае ничего хорошего.
Первая раздача показала мне, что удача прошла мимо меня, вторая намекнула, что вернется она не скоро, а третья сообщила, что на самом деле она вообще эмигрировала и просила не звонить. Четвертая раздача была личным посланием от Бога, который, оказывается, тоже терпеть меня не мог, а раздача пятая недвусмысленно говорила, что и Дьявол отказывается иметь со мной дело по причине моей полной безнадежности.
– Ну, кто так сдает – одна шваль? – вырвалось у меня. Это выражение игроки используют, когда дела совсем плохи и карта, что называется, не идет, пытаясь утешить себя, выдавая за профессионала пусть не в картах, так хотя бы в жаргоне.
Все это время пес ворчал и рвался уйти во двор.
– Ничего интересного тут нет, сам понимаешь, да и для здоровья вредно находиться в прокуренной комнате. Тем более под столом тебя все пинают и, в конце концов, кто-нибудь наступит на хвост. Это враждебная стая, сударь. Надо принимать меры, а то они совсем вас одолеют. Хотите, я помечу для вас коврик?
– В этом нет необходимости! – сказал я достаточно громко. Все, вероятно, приняли это за комментарий к очередному карточному раскладу.
– У этого с забавными глазами запах такой же забавный, – поведал пес. – Он полон напускной гордости. Надулся как пузырь, ткни – и лопнет, а встань с ним рядом – его и не видно. Уж простите меня за такие крамольные речи, сэр, но я же должен вас защищать – это моя святая обязанность.
Мне показалось, что пес воспринимает Змееглаза слишком серьезно. У того покер был единственной реальностью в жизни. Только здесь, в королевстве тузов, королей и джокеров, его подстерегала удача. На жизнь он зарабатывал тем, что ставил, насколько мне известно, ограждения, и с работой своей справлялся вполне успешно, но только покер был ареной его мечтаний и двигателем самооценки. Покер помогал ему скрывать физические недостатки: во время игры между его глазами, один из которых был устремлен ввысь, другой – в глубины, устанавливался своего рода баланс, и это делало Змееглаза более привлекательным. Кроме того, проблема с глазами извиняла его манеру не снимать темные очки даже в помещении, хотя я думаю, что надевал он их как раз ради игры. За стол Змееглаз садился в темных очках, что придавало игре особую роковую остроту.
Компания на сей раз подобралась недурная: Морон Джордж, я, Змееглаз, Торопыга Эдди, Пожиратель Пирожков, Чарли Эттвуд, строитель, и его приятель Арчи Мэндер, сантехник в классическом смысле слова, который, как все сантехники, был не дурак выпить, причем настолько не дурак, что… но не будем. Он был неплохой дурак… то есть игрок, пока не доходил до восьмой банки пива, после чего переходил на изощренную стратегию, возглашая: «Что же это за карты такие? Это же дерьмо, а не карты!», когда у него был отличный расклад, и наоборот, восхищенно крякал и вскидывал кулак в воздух, когда рассчитывать было не на что. Такой неуклюжий блеф казался верхом неприличия. Пусть никто из нашей компании не садился за столы для вип-персон в Лас-Вегасе, но уж такой примитивный блеф мы просекали со скоростью звука. Мы называли его Протечкой, в честь основной профессии и регулярных отлучек в уборную.
Шестая сдача получилась получше: король и двойка на руках с еще одним «ковбоем» и «лебедем» в открытых двух картах. Стало быть, в сумме у меня две двойки и два короля, что совсем неплохо.
И все же я нервничал.
– Ты нервничаешь! – кричал мне пес, в чем не было необходимости.
Это все равно, что говорить лысому, что он лысый. Какой в этом смысл?
Я не обращал внимания, только шикнул на него, почти не разжимая губ.
Меня уже ободрали как липку на десятках во время визита к Майклу Коту, и, хотя на сей раз у меня две пары и вроде беспокоиться не о чем, мне было не по себе. Я волновался. На стол выложили новую карту – и я облегченно вздохнул, когда увидел, что ко мне приплыл «черный лебедь», присоединившись к двум своим кузенам, которые уже были зажаты у меня в руке. Игра пошла.
Не знаю, к счастью или несчастью, но, когда лишние карты были сброшены и ставки возросли, я остался за столом один на один со Змееглазом. Не имело смысла гадать по его мимике и жестам, о чем он думает – блефует или уверен в себе.
Змееглаз был опытным игроком и к покеру пришел, уже отлично умея управлять своей мимикой. Так сложилась судьба: мальчишки в школе отбегали от него с криками: «Нечистый, нечистый!», подозревая в колдовстве. Дошло до того, что как-то его, связанного по рукам и ногам, бросили в школьный бассейн. Удивительно другое: учитель физкультуры поддержал эту затею, но поскольку Змееглаз не отличался и спортивными достижениями, то ему, вероятно, следовало винить самого себя.
А физрук по этому поводу сказал, что Змееглаз мог действительно оказаться колдуном и лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.
В интересах игры Змееглаз старательно развивал лицевую мускулатуру. Результатом стало то, что лицо у него стало как у астронавта при входе в плотные слои атмосферы. Но таких, как он, не берут в космонавты, поэтому он нашел себя за покерным столом.
Назвать его умным можно было только сгоряча, но он был плут, каких мало. Он мог пронюхать о слабости карты соперника, в то же время успешно блефуя на своих. Короче говоря, играть с ним «глаз на глаз» было настоящим испытанием.
– Повышаю ставку, – сказал Змееглаз. Он серьезный игрок и никогда не утруждает себя понапрасну играми в фальшивые эмоции.
Я занервничал еще сильнее. Змееглаз был дико самоуверен, хотя весьма часто за игорным столом игроки, подобные ему, самоуверенны лишь тогда, когда у них есть повод быть самоуверенными. У меня был выбор: потерять ставки или ввязываться в игру, рискуя потерять все.
Если он захочет посадить меня, то не станет сажать задешево. Он немедленно взвинтит ставку снова, что потребует пожертвовать на кон остаток моих скудных капиталов. Вот мы и в кошмарном сценарии. Уравнять или поднять ставку? Выставить на кон остатки денег значило иметь в перспективе либо долгую ночную прогулку, либо салют крупного выигрыша.
– Не нравится мне этот тип, на которого ты сейчас так пристально смотришь, не отводя глаз, – сказал пес из-за спины Змееглаза.
Я снова прошипел, чтобы он молчал.
– Но я не могу оставаться безгласным, сэр. – Пес шумно втянул ноздрями воздух. – Имейте в виду, от него опять потянуло потом. О-о, сударь, страх пробуждает в вас задиру, не так ли?
– Страх? – переспросил я. – Ну-ну, продолжай.
– От него пахнет страхом перед таможенниками и налоговыми инспекторами, уличными бандами и кредитками.
– Эта собака случайно не на меня рычит? – спросил Змееглаз.
– Пучок! – сердито окликнул я пса, хотя его можно было понять – Змееглаз во многих будил зверя.
– У него потеют подмышки, а не лицо! – заметил пес. – Ха-ха-ха! – Впервые я слышал, чтобы Пучок так смеялся.
– Что это значит? – спросил я достаточно громко. Змееглаз, конечно, решил, что я говорю о картах, что это такие рассуждения вслух, которые, может быть, также являются частью моего блефа и попыткой его раскусить. Будто я пытаюсь этими репликами, обращенными в пустоту, вывести его из равновесия. Поэтому он смолчал.
– Он готов к бегству, – сообщил пес. – Он запуган. Смешно, – пес потянул носом. – И сам пока этого не осознает. Половина его тела расслаблена, а другая дрожит от напряжения.
Я стал отвлекаться от карт. Передо мной замаячила ночь, которую я мог провести с Люси, даже, несмотря на присутствие Джима. Так хотелось поговорить с ней, порадоваться вместе собаке, и вместо этого я находился здесь, в чересчур ярко освещенной комнате с этой шайкой. Ну что ж, посмотрим. Провернем расклад и покончим с этим навсегда.
– Мокрые штаны! – пискнул пес.
– Не сейчас, – откликнулся я.
Змееглаз снова решил, что я блефую, и принял вид еще более независимый, хотя дальше было некуда.
– Он промочил штаны, совсем чуть-чуть, но промочил! – сообщил пес. – Он трус, и все его страхи, похоже, толпятся вокруг него.
– Всего лишь пятьсот фунтов, – заметил я, вразумляя пса. Это не такие большие деньги для Змееглаза, по крайней мере в данный момент. Хотя были времена в его жизни, и наверняка они еще вернутся, когда такая сумма составляла для него целое состояние. Если он трусит на пятистах фунтах, то, как же он играл, когда на кону стояли суммы, сравнимые со стоимостью дома его матери? И еще один вопрос сам собою стал напрашиваться у меня: отчего же этот заядлый картежник, азартный игрок, у которого в руках пачки банкнот тысяч на пять фунтов, до сих пор живет со своей мамой. Я начал смотреть на Змееглаза другими глазами.
– Ты что, разговариваешь с мертвыми, тупоголовый? – подал голос мой противник, имея в виду мои реплики в пустоту.
– Скоро сам сможешь передать им весточку, после этой раздачи, – ответил я.
– Прекрасно! – завопил пес, хихикая. – Его уже вовсю трясет.
Пучок повизгивал, как шпиц, засунутый за пазуху.
– Почем ты знаешь? – удивился я.
– Да уж знаю, – ответил Змееглаз, которому все еще казалось, что я разговариваю с ним.
– Мы, собаки, нюхом чуем страх, на то у нас инстинкт.
– В самом деле боится? – уточнил я.
– Его тело пухнет и пахнет, – сказал пес. – Он так боится, что с удовольствием дал бы сейчас деру.
– Да, я так перепугался, – съязвил Змееглаз, – что боюсь запачкать свои трусишки.
– Семейные? – подколол Косматый.
Никто не приветствовал этих шуток – всем было ясно, что игра идет не на жизнь, а насмерть, в том числе и Пучку.
Я решил довериться собачьему чутью.
– Слушай, Змейка, я бы еще поиграл, но, похоже, пять тысяч – это мой предел.
Змееглаз улыбнулся и отложил свои карты.
– Знаю, что это не принято – покидать стол во время игры, – сказал он, – но эта дерьмовая кола рвется наружу. Мне надо отлучиться в сортир. – И он затопал вверх по лестнице на второй этаж. Тут же зашуршали обои и заскрипели все доски – дом словно бы ожил, приходя в движение.
– Он не мыл рук, – прокомментировал пес возвращение Змееглаза за стол. Потом принюхался еще раз. – Страх не исчез.
– Насчет страха, – украдкой спросил я, – он… как… ничего?.. Не придется менять показания?
– Все нормально, – подтвердил мой четвероногий друг.
Тут я понял, что настала моя пора.
– О чем это ты? – спросил Змееглаз. Я не ответил.
– Сюрреалист долбанный, – закипел Змееглаз. – Сальвадор Дали местного пошиба. Пытается меня запугать. – Будучи уроженцем Ворсинга, он, однако, начинал говорить с легким шотландским акцентом, когда нервничал. Тут сказывалось влияние мамочки, с которой он разговаривал преимущественно на повышенных тонах. Он посмотрел на мою стопку денег:
– Ты ведь хотел раскрутить меня, большой парень?
Я не дрогнул, что он принял за испуг.
– Слушай, ставлю еще три тысячи против твоей машины, она мне нравится.
– Давай тогда посмотрим деньги, – предложил я и стал ждать ответной реакции.
Змееглаз снова встал и отправился на кухню, откуда вышел некоторое время спустя с ворохом мятых бумажек, составлявших в сумме три тысячи фунтов.
– Только что отпечатал, – осклабился хозяин заведения. – Поднимаю ставку! – И метнул деньги на стол, точно Клинт Иствуд в роли детектива, предъявляющего преступнику единственную, но роковую улику. – А теперь что скажешь, поросеночек?
Думаю слово «поросеночек» приобрело в его подсознании какой-то крайне негативный смысл. Этот человек слышал сказку про трех поросят и идентифицировал себя с волком.
– Ну дает! – восхитился пес. – А от самого запашок, как от затравленного зайца.
Похоже, пес кое-что соображал в покере, хотя поверить в это трудно, я еще едва начал привыкать к тому, что он умеет разговаривать. На миг я представил его сидящим за столом с веером карт – совершенно несусветное зрелище.
– Поставь меня на кон! – азартно предложил пес.
– Ты не стоишь трех тысяч, – отозвался я.
– Это ты не стоишь, редиска, – огрызнулся Змееглаз, который снова принял мои слова на свой счет.
– Обидно слышать, – возмутился пес. – Я стою гораздо больше.
– Для них ты не стоишь ничего, – поправился я. – А для меня, конечно, гораздо больше. – Я не знал этого до сих пор.
– Ну что, Сальвадор? – сказал Змееглаз, подключаясь к разговору.
Я вытащил ключи от машины.
Я ставил на кон свою машину вовсе не потому, что рассердился на себя, и не потому, что мне так нужны были деньги. Я просто поверил собаке.
Змееглаз ухмыльнулся, взглянув на ключи, которые качались у меня на пальце, точно маятник стенных часов, отмеривающих час расплаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44