А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Лучший мой расклад за все это время, – признался я.
– Поешь как следует. При таком везении тебе скоро предстоит голодать, – посочувствовал Косматый.
– Ты прав, – ответил я, присовокупив непечатное слово, которое не решаюсь воспроизвести на бумаге.
Косматый чуть не замурлыкал от удовольствия, когда я при нем выругался, и я понял, что моя тактика работала. Показывать, будто ты выходишь из себя, проигрывая последнее, в расчете на то, что эта картинка запечатлится в памяти твоих обидчиков и впредь они, помня твою слабость, будут играть менее осмотрительно.
– И все же это продлится недолго, через пару недель я снова разживусь деньгами.
– Да ну? – Они оживились, как вампиры, которым сообщили о начале донорской кампании.
Не знаю почему, но я рассказал им, что случилось со мной вечером. Сейчас я об этом жалею, но тогда никак нельзя было удержаться. Уж больно хотелось утереть нос этим пиявкам.
– Мне светят комиссионные в сто тысяч.
– Комиссионные?
– От продажи дома с землей.
Так Косматый не только втянул меня в столь любимые им разговоры о состоянии кошельков, но и спровоцировал на хвастовство.
Однако бахвальство мое возымело желанный эффект, их всех буквально убила новость о грядущем росте моего благосостояния. Да, новость о близкой удаче партнера по карточному столу способна убить, даже, несмотря на то, что – уж я-то знаю – эти подонки думали, что вскоре смогут урвать свой кусок от моих капиталов.
– Самое забавное, – поведал я им, – что эта рехнувшаяся бабулька доверила мне совершить сделку за нее. Ей совершенно фиолетово, почем я продам ее дом. Повезло, что напоролась на меня, другой агент развел бы ее по полной программе.
– Что-то масла много на сандвичах, – заметил Поющий Детектив, когда явилась мамаша Змееглазов с очередной убийственной репликой, от которой он моментально сник.
Иногда она выражалась так, что и пьяный матрос упал бы в обморок.
– А мне нравится, – заявил Пожиратель Пирожков, который всегда приходил со своими пирожками. Тут был отчасти вопрос экономии на складчине, но поступал он так не только из жадности. После поедания пирожков с почками от него несло за версту, своим дыханием он был способен разогнать целую бронетанковую дивизию. Так поступал не он один – большинство игроков воняли на разный манер, заставляя других ощущать себя не в своей тарелке.
Но Косматый его и не слушал. Он не сводил с меня глаз.
– Кстати, – произнес он, – у меня есть друзья, которые могли бы заинтересоваться.
Больше о сандвичах он не заикался.
5
ЗОВ КОШАЧИЙ
Линдси всегда закупалась в «Сэйнсбери». Она предпочитала сэкономить на продуктах и потратиться на бензин. Езда всегда доставляла ей удовольствие. За рулем она была как настоящая амазонка.
Несмотря на то что часть расходов, как на бензин, так и на продукты при этом падала на меня, я всегда ощущал себя перед ней виноватым, особенно сейчас, возвращаясь с игры. Мне ни разу не предоставлялось благоприятного случая и подходящего момента, чтобы признаться ей в своем пристрастии. От этого я чувствовал себя предателем. Она кропотливо, день за днем копила на какую-нибудь машинку для стрижки волос, а я спокойно пускал на ветер тысячи фунтов. Как-то я уже приходил к мысли, что с покером пора завязывать, ведь вместо того, чтобы проматывать уйму деньжищ, я мог бы осчастливить свою девушку и наконец, избавить ее от вечных забот о хлебе насущном и страха перед будущим.
У меня самого было странное отношение к деньгам. Отчего-то проигрыш меня будоражил, а выигрыш только настораживал. Уже в следующую секунду после крупного проигрыша я ощущал внезапную свободу, точно человек, выпрыгнувший из самолета с мыслью: «И было о чем беспокоиться? Это даже забавно». И только потом начинал вспоминать (конечно, в финансовых терминах), что парашют-то остался в самолете.
Неудивительно, что она не соглашалась на мои предложения совершить следующий шаг в отношениях – приступить к совместной жизни, то есть съехаться и жить вместе. Думаю, она чисто по-женски, интуитивно понимала, что я еще не достиг того уровня, на котором мог бы проявить себя как ответственный партнер.
Линдси слегка дулась, узнавая, что часть доходов я отдаю матери, хотя я представлял это как инвестиции, поскольку мы должны были наследовать мамину квартиру. Но мы так и не получили ни метра жилплощади, поскольку квартира оказалась заложенной под расходы на лечение.
Знакомые часто спрашивали, почему я не расстанусь с Линдси, которая, как они считали, обращается со мной хуже, чем с собакой, третирует меня. Все дело в том, что я-то знаю, кто настоящий подонок в наших отношениях. Если бы я тратил свои карточные проигрыши на нас, мы могли бы уже купить загородный дом, о котором она давно мечтала.
К тому же наши отношения были достаточно легкими и беззаботными. Она не проявляла назойливости, интересуясь, как у меня дела, легко давала мне возможность лечь на крыло для карточной игры и не расспрашивала, где, да как, да с кем я провел вечер.
И еще одно немаловажное обстоятельство – мы любили друг друга. Правда, лично я, в отличие от нее, признавался ей в этом не слишком часто.
И все равно, несмотря на такую теплоту отношений, собаку под утро я пристроил к Люси – той самой, что назойливо подкладывала мне на стол пирожные.
Дело в том, что у Линдси имелся один маленький недостаток – она терпеть не могла собак. Поэтому я решил подождать, пока не возникнет подходящий момент известить ее о том, что у меня (или у нас) появился четвероногий друг.
Пока мы с Линдси ехали к супермаркету, мне захотелось посвятить ее в подробности своей личной жизни. Я чувствовал, что должен довериться ей, только не знал, какими словами это выразить. Поэтому я ерзал на неудобном сиденье «Клио», постоянно соскальзывая. Линдси не снимала пластиковых чехлов, потому что берегла кожаную обивку.
Во мне сидел мелкий бес покера, запрещавший открыться и рассказать ей про все – про собаку, про покер и про миссис Кэдуоллер-Бофорт. Он явно хотел зажилить хотя бы часть этих денег для игры, не желая, чтобы Линдси узнала о неожиданном заработке. Я, конечно, понимал, что моя искренность породит новую угрозу, которая повиснет над ней дамокловым мечом, – недельный «шопинг», ведь в наше время трудно выбраться из супермаркета, не потратив хотя бы 50 фунтов.
– У меня вчера была прелюбопытная встреча, – обронил я как бы невзначай.
– Неужели? – отозвалась Линдси.
– Провернул большую сделку. Может выгореть добрых тридцать тысяч комиссионных.
Вот опять – у Змееглаза я переврал, а здесь явно недоврал. Зачем я опять обманываю ее? Потому что собираюсь оставить сорок тысяч на игру? Нет уж, давайте посмотрим правде в глаза. Получается, я заранее отложил сорок тысяч в подарок людям, к которым не питаю никаких дружеских чувств.
– Вот это да! Классно! – восклицает между тем Линдси.
– Они пойдут на новую машину, если ты не против. Я вхожу в долю.
Линдси так и просияла:
– Ты просто прелесть, Дэйв. Я от тебя без ума.
– Нет, это ты прелесть, – бросаю я стандартную реплику. Она уже заранее подняла брови в ожидании. – И я от тебя без ума.
Этим мой запас комплиментов исчерпывается.
Мы едем по серым, безрадостным кварталам, в которых нам выпало жить и работать, и я замечаю, что она хмурится.
– У тебя все в порядке? – интересуюсь я.
Этот вопрос, самый распространенный в нашем общении, заменяет другой: «Ну что набычилась, корова несчастная?»
– Да, – горестно вздохнула Линдси, вглядываясь куда-то вдаль. Она всегда так делала, когда хотела ответить: «Нет, я действительно несчастная корова».
– В чем дело?
Линдси сглотнула ком в горле.
– Не знаю, – нерешительно ответила она. – Просто думаю, как здорово, что ты вот так предложил мне деньги, а потом сообразила: как глупо, что я радуюсь этим пяти тысячам.
Разве я говорил про пять тысяч? Я ведь просто сказал, что вхожу в долю.
– Но это же куча денег, – заметил я, обращая ее внимание на совершенно очевидный факт. Даже по меркам моей игры это были действительно «деньжищи».
– Да, – как-то тоскливо произнесла Линдси, – ведь это для нас куча денег, не правда ли? Для таких, как мы?
– А для кого, – прости, я что-то не понимаю, – для кого это не куча денег?
– Например, для Пола Маккартни, – сказала она, – или для Элтона Джона, или Ричарда Брэнсона, Стинга и кучи прочих суперзвезд.
– Понятно. Список можно продолжить. Но мы же не суперзвезды, верно?
– Нет, – все так же безутешно вздыхает Линдси, сворачивая на парковку.
Нам навстречу хромает бездомный, толкая перед собой тележку, набитую всяким хламом. Это его имущество: выцветшие пластиковые пакеты со стершимися надписями, синий балахон от дождя и газеты, прижатые сверху серым пластмассовым костылем.
Меня передернуло от этого зрелища. Он показался мне покупателем-зомби, возвращающимся из универмага-фантома с полной корзинкой всякого гнилья, человеком, пережившим собственную смерть и все равно вынужденным влачить свое существование.
– Могло быть и хуже, – сказал я. – Посмотри на него.
Линдси покачала головой.
– Мы мало чем от него отличаемся, Дэвид. Да, да, подумай. Он беден, так и мы не богаты. Чем он несчастнее нас, если нам приходится думать о каждом следующем дне, а он обеспечен хоть какой-то едой и одеждой, пусть бросовой. Да, ему нужен дом, хоть какой-то кров над головой. Но и мне точно так же нужен загородный дом, я мечтаю о нем, я не могу жить на этой затхлой окраине. И у меня столько же шансов осуществить свою мечту, как и у него, то есть практически никаких. Он бездомен, и мы на очереди. У нас даже меньше, чем у него, свободного времени, с нашей низкооплачиваемой работой. А он, зато может слоняться без дела весь день и заниматься, чем ему заблагорассудится.
– Линдси, – начал я, – мы тоже свободны, потому что любим друг друга. Любовь – это свобода.
– Значит, говоришь, пять штук? – спросила она, светлея. Так начиналась одна из наших игр – игра в «клиента и проститутку».
– Это стоит поцелуя?
– И только? – сказала она, развязно подмигнув.
– Можно попробовать и что-нибудь другое, – отозвался я.
– Ладно, – сказала она, изогнувшись и как-то очень ловко вставив язык мне в рот.
Одно могу сказать о Линдси наверняка, она очень забавна в таких ситуациях, видимо, сказывается наличие актерских данных.
Еще интереснее игра разворачивается, когда мы приезжаем домой. Она, девочка по вызову, устраивает стриптиз, а я сую ей пятерки в роскошное белье, заказывая то, чего хочу от нее. Ей это безумно нравится, и поэтому я всегда охотно иду навстречу. Деньги я потом, конечно, забираю. Ну, не все, но почти все – большую часть, во всяком случае.
Однако в данный момент мы находились в универсаме. Я как раз замешкался у овощного отдела, рассматривая пучок качественно упакованного шнитт-лука, пока Линдси набивала корзину картошкой, и в этот момент подал голос мой мобильник.
Номер оказался незнакомым. Я ответил.
– Мы незнакомы, – подтвердил голос, – но вам, наверное, известен человек по имени Филипп Бернс, Косматый. У меня есть к вам деловое предложение.
«Косматый» он произнес так, будто держал это слово в щипцах, на расстоянии вытянутой руки от себя.
– Да, конечно, – откликнулся я, гадая по ценнику, что такое «цикорий салатный».
– Мое имя Майкл Тиббс, председатель клуба «Бумажное Общество». Филипп рекомендовал вас, нам как раз не хватает игрока для сегодняшней игры.
Было что-то такое в его голосе, что я заволновался. Не скажу, чтобы волнение было неприятным. Это примерно такое же ощущение, как когда я играл в футбол за школьную команду и вдруг узнал, что мы пробились в финал первенства Восточного Суссекса. Выйдя на поле, я трясся как осиновый лист, меня бросало то в жар, то в холод, хотя я понимал, что нахожусь на вершине славы. Все это не повлияло на мою дальнейшую жизнь, просто я вспомнил, что чувствовал тогда.
Однако с футболом дело обстоит просто: все, что тебе нужно, это пара бутс и уверенность в себе. Надо ж до такого додуматься, финал первенства Восточного Суссекса венец моей жизненной карьеры. Боже мой!
Иное дело – покер.
– Простите, – сказал я, – с удовольствием составил бы вам компанию, останься у меня хоть пенни после вчерашних вечерних посиделок, но я без гроша в кармане. – И услышал в трубке пыхтение Тиббса. Видимо, он раскуривал сигару.
– «Бумажное общество» доверяет своим членам на слово. Мы очень осмотрительны в выборе кандидатов, и посему мы могли бы предложить вам кредит для игры.
Я знал, что случилось: Косматый Бернс рассказал этим подонкам, что я простофиля первого сорта и что они запросто могут раскрутить меня на такую игру, в которой я потеряю все – квартиру, контору и даже собственную тень. Я почувствовал, как внутри у меня закипает злоба. Эти подонки презирали меня!
Я попал в полосу невезения, но это должно было когда-то кончиться. Если мы сядем с ними по-крупному, еще посмотрим, кто будет выкладывать на стол ключи от машин, домов и сейфов.
– И сколько же вы намерены ссудить мне? – поинтересовался я.
– Сколько вам будет угодно, – ответил Тиббс.
С неограниченным кредитом игрок моего класса просто не мог потерпеть поражения. Этот тип просто не понимал, с кем имеет дело.
– Где и когда? – задал я привычный вопрос, краем глаза в то же время заметив, что Линдси зовет служащего магазина, чтобы тот помог ей добраться на стойке с пряностями до кориандра.
– Да, кстати, ничего, если я приду с собакой?
6
КАК ПРИОБРЕТАТЬ ДРУЗЕЙ И ОКАЗЫВАТЬ ВЛИЯНИЕ НА СОБАК
Возможно, мы, люди, также можем порой обладать сверхчувствительностью. Что-то насторожило меня в том, как Тиббс отреагировал на мое предложение прийти с собакой. Мне захотелось держаться от этого человека подальше.
– Пса поручил мне друг, я присматриваю за собакой в его отсутствие. Так сказать, друг моего друга. Оставить его одного дома нельзя – пес начинает грызть все что ни попадя. Может, в таком случае я приду в другой раз. Я смогу пристроить пса на неделе. – На самом деле я рвался в бой, но не хотел показать своего нетерпения.
– У нас как раз сегодня не хватает партнера, – повторил Тиббс, и тон его наводил на мысль, что терпение у этого человека не было неисчерпаемым. – Приходите с собакой, лишь бы она вела себя пристойно.
Майкл Тиббс, известный также как Майкл Кот, был одним из крупнейших воротил в области недвижимости на юге страны. В местных риэлтерских кругах он был известен как «маньяк с топором», благодаря особым успехам в освоении равнин Суссекса.
Его вилла с великолепным видом на море, фруктовым садом на южной стороне, тремя гаражами, конюшней и превосходным транспортным сообщением была выстроена на утесах, носивших поэтическое название Семь Сестер.
Одному Богу известно, сколько было комнат в этом «престижном» особняке, благо прежде мне не приходилось бывать ни в одной из них. Более всего меня интересовала игорная комната.
У входа нас приветствовал дворецкий. Когда я говорю «дворецкий», я имею в виду человека, одетого, как дворецкий. Сейчас люди этой профессии уже не те, что в былые времена, в дни молодости королевы. Профессии дворецкого можно обучиться в одной из специальных школ, выпускники которых, открыв дверь, приветствуют гостей восклицанием: «О!».
Должен сказать, что у Кота был «крутой стол». Обычно я играл в покер с людьми, которые считают, что под словом «масть» имеются в виду червы, бубны, пики и трефы. Здесь собралась «масть» иной расцветки, так что я несколько неуютно ощущал себя в своем черном костюме от Бартона. Но даже скромный костюм в сочетании с фирменной сорочкой и галстуком смотрится на уровне. Поэтому я купил несколько превосходных новых сорочек, у которых, в отличие от подарков тетушки Джиллиан, застегивалась верхняя пуговица, а также новый галстук.
Псу был куплен шикарный новый ошейник. Он также принял ванну накануне визита, нельзя сказать, чтобы по собственному желанию.
– Тебе это пойдет на пользу, – посулил я.
– Что значит – на пользу? Вы хотите отнять мой запах, идентификацию личности, единственный документ! И это вы называете полезным?
– Тем не менее, – сказал я, окатывая его струей из душа, – так положено!
– Пощадите хоть хвост! – взмолился пес. – Это же источник моей самости.
Я понятия не имел, о чем он там лопочет. Опять он переходил на философские термины. Где он наслушался этой ерунды – понятия не имею.
– Боюсь, по-другому не получится, – ответил я, брызгая шампунь «Грязная дворняжка» с лимонной отдушкой на его поджатый хвост.
– О, сжальтесь! – кричал он, пока я споласкивал его и вытирал полотенцем. – Я же… я… я… – Тут он осекся и осмотрел себя до кончика хвоста. Затем обернулся ко мне с возрастающим восторгом. – Ну, знаете ли… – вырвалось у него. – Да я просто промок. Ура! Вот это да! – Сбросив полотенце, он стал метаться по комнате как ошалелый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44