Ринго : "Травке мы во многом обязаны тем, что мы изменились, особенно те из нас, кто писал песни. И поскольку они стали писать другие вещи, мы начали играть иначе. Мы стали шире смотреть на жизнь, были открыты для всего нового. По-моему, это отразилось в песнях любви (все наши ранние песни были о любви). Когда мы начали работу над "Rubber Soul", мы попытались разнообразить песни и их исполнение. Этот альбом стал новой отправной точкой. В нем прослеживается множество всевозможных влияний."Nowhere Man" ("Человек из ниоткуда") - хорошая песня. "Girl ("Девушка") - замечательная: в ней такие классные вздохи! Еще одна отличная песня - "The Word", здесь Джордж Мартин играет на фисгармонии, Мэл Эванс, по прозвищу Орган, - на "хэммонде". Мы испробовали множество новых звуков, да и стихи, мне кажется, тоже изменились. Пример тому такие песни, как "Drive My Car" ("Ты можешь водить мою машину"), "Norwegian Wood" ("Норвежское дерево"), "You Won't See Me" ("Ты меня больше не увидишь"), "Nowhere Man" и, конечно, "Michelle". Джон : "Rubber Soul" - альбом, написанный под влиянием марихуаны, a "Revolver" ("Револьвер") - кислотный. Точно так же колеса повлияли на нас в Гамбурге. Вот спиртное не очень-то на нас повлияло.Я хочу сказать, мы не были под кайфом, когда работали над альбомом "Rubber Soul", потому что в те времена мы не могли работать, если накуривались марихуаны. Мы никогда не записывали песни сразу после употребления кислоты.Это все равно что спрашивать: "Правда ли, что Дилан Томас написал "Under Milk Wood", выпив пива?" При чем тут пиво? Оно просто не дает внешнему миру мешать вам. И наркотики преграждают доступ к вам этому остальному миру. Они вовсе не помогают писать лучше. Качество написанных мной вещей не менялось, неважно находился я под воздействием кислоты или нет. (72). Джордж : "Во время работы над альбомом "Rubber Soul" я еще побаивался писать песни, поскольку Джон и Пол писали их с самого детства. Было нелегко вдруг взять и начать писать. Они уже успели этому времени набить руку. Большую часть своих неудачных песен они создали еще до того, как мы впервые попали в студию звукозаписи. А я должен был вдруг взять и начать писать и создавать вещи, которые было бы не стыдно включить в альбом вместе с их замечательными хитами. Это очень трудно". Пол : "К 1965 году мы с Джоном писали уже довольно хорошо. Иногда нам не хватало домашних заготовок, но ко времени "Rubber Soul" они у нас накопились.Чаще всего мы писали вместе. Мы запирались вдвоем и говорили: "Ну, что у нас есть?" Джон придумывал половину идеи, как для "In My Life" ("В моей жизни"): "Эти места, которые я помню..." (Думаю, сначала он принес эти стихи - "Места, которые я помню".) Мы дописывали мелодию, главную тему, и через три-четыре часа почти всегда работа была закончена. Не припомню, чтобы когда-нибудь мы расходились, не дописав песню.Труднее всего продвигалась работа над песней "Drive My Car", потому что мы застряли на одной фразе: "Ты можешь купить мне золотые кольца". Мы бились несколько часов - по-моему, очень долго. А потом мы устроили перерыв, и вдруг нас осенило: "Постой-ка: "Можешь водить мою машину"!" И мы начали развивать этот сюжет: "О, ты можешь водить мою машину". Что это такое? Что он делает? Предлагает работу водителя или что-то еще? И песня стала более двусмысленной, что нам понравилось, а золотые кольца звучали слишком уж напыщенно. Вместо слов "золотые кольца" появились "бип-бип, йе". Эта идея принадлежит нам обоим. Мы вдруг перенеслись в Лос-Анджелес: машины, водители, "кадиллаки" с открытым верхом, - и песня получилась совсем другой". Джордж : "Я играл партию баса в песне "Drive My Car". Она немного походила на "Respect" ("Уважаемые") Отиса Реддинга". Пол : "Мы не можем перестать писать песни - это почти привычка" (65). Джон : "Girl" - настоящая вещь. Никакой конкретной девушки не существует, она лишь мечта, но слова абсолютно верные. Но так получилось, что потом она все-таки стала песней о вполне определенной девушке, той самой, которую искали многие из нас. Для меня ею стала Йоко.В ней поется: "Говорил ли ей кто-нибудь в молодости, что только боль ведет к наслаждению, поняла ли она это?" Вопрос почти из области философии. Я думал об этом, когда писал эту вещь. Я пытался сказать что-то о христианстве, против которого я восставал в то время, потому что меня воспитывали в религиозных традициях.В обеих книгах я не раз высмеивал церковь, но этого никто не заметил, хотя намеки были вполне очевидными. Я имел в виду христианство, то, что надо пройти через муки, чтобы попасть в рай. Это догмат католической церкви: страдай, и все будет хорошо, - что на самом деле верно, но не совсем так, как они себе представляют. Я не верил в то, что обязательно надо мучаться, чтобы чего-то добиться; просто так выходит, что ты чего-то достигаешь (70).Мы частенько отпускали грязные шуточки на своих пластинках. Исполняя "Girl", например, "Битлз" подпевали: "Tit-tit-tit-tit", но этого никто не заметил". "tit"- "сиська".
(71) Пол : "Nowhere Man" - одна из песен Джона. Он написал ее ночью, после того как накануне он встал в пять часов утра. Это была потрясающая песня. Он сказал: "Вчера вечером я начал писать одну песню..." Позднее выяснилось, что это песня обо мне: "Он настоящий человек из ниоткуда..." Кажется, я помог ему подобрать пару слов, но только когда он уже почти все закончил.Никто никогда не записывал песни нотами, мы просто напевали мелодию, и она постепенно становилась лучше. Неотъемлемой частью нашего тайного сотрудничества было то, что мы нравились друг другу. Нам нравилось петь друг другу. Он что-нибудь пел, а я говорил: "Хорошо", - и в ответ пел свое. Он говорил: "Страна Нигде". А я подхватывал: "Для никого". Это был двусторонний обмен". Джон : "Тем утром я целых пять часов пытался написать исполненную смысла, стоящую песню (80). Я просто сидел, пытаясь сосредочиться, и думал о том, как я сижу, ничего не делаю и никуда не иду, Как только это пришло мне в голову, стало легче, работа пошла. Нет, теперь я вспомнил: на самом деле я пытался перестать думать о чем-либо. Ничего не выходило. Я разозлился, решил все бросить и пошел прилечь. А потом я подумал о себе, как о человеке из ниоткуда сидящем в стране Нигде (67). Появилась песня "Nowhere Man" - и слова, и музыка, в общем, все пироги... То же самое повторилось с песней "In My Life". Я бился над ней несколько дней, пытаясь написать хороший текст. Потом я сдался, и тут ко мне пришли стихи "In My Life" - для этого достаточно было все бросить" (80). Джордж : "Во второй студии была крутая лестница, которая вела в операторскую. Под ней стоял шкаф, где хранили аппаратуру. Сейчас там уже почти ничего не осталось, кроме ветродува, который создавал звук ветра, если покрутить ручку. Еще там были странные тамбурины, марокканские барабаны и тому подобные штуковины. В самой студии было полно инструментов: фисгармонии с педалями, расстроенные пианино, челеста и орган "хэммонд". Вот почему на наших пластинках присутствуют все эти необычные звуки - потому что там были эти инструменты. Когда мы начинали микшировать запись, мы залезали в шкаф, подыскивали что-нибудь подходящее и записывали нужный нам звук - вроде забавной барабанной дроби в "Don't Bother Me".При записи песни "Think For Yourself" ("Думай сама") Пол использовал фуз-бокс. Когда Фил Спектор записывал "Zip-A-Dee-Doo-Dah", инженер перегрузил микрофон гитариста, и звук на одной из дорожек оказался сильно искажен. Фил Спектор сказал: "Так и оставьте, это здорово". Несколько лет спустя все начали копировать этот звук. Так, собственно, и был изобретен фуз-бокс. У нас такой был, мы подключили его к басу и получили по-настоящему хороший звук". Джордж Мартин : "Битлз" всегда искали новые звуки, всматривались в новые горизонты, и напряженной, но благодарной работой было постоянно подсказывать им что-то новое. Они старались испробовать новые инструменты, даже если раньше ничего о них не знали". Джордж : "При записи песни "Norwegian Wood" мы впервые применили ситар, хотя уже в фильме "Help!" есть сцена, в которой индийские музыканты играют в ресторане, а я знакомлюсь с одним из них.Ближе к концу года мне стало все чаще встречаться имя Рави Шанкара. Я слышал о нем несколько раз, и вот наконец один из моих друзей спросил: "Ты слышал Рави Шанкара? Наверное, такая музыка тебе понравится". Я пошел, купил пластинку и счел ее бесподобной.Когда я впервые осознанно слушал индийскую музыку, мне казалось, будто я уже знаю ее. Когда я был ребенком, у нас дома был детекторный приемник, принимавший длинные и короткие волны, и, возможно, я слышал какую-то классическую индийскую музыку, потому что в ней было что-то очень знакомое, но в то же время умом я понимал, что совсем в ней не разбираюсь.Я купил ситар в магазинчике "Индиакрафт" в начале Оксфорд-стрит - там продавали резные индийские вещицы и курения. Ситар никуда не годился, но я все-таки купил его и некоторое время возился с ним. В то время мы записывали сопровождение для "Norwegian Wood" (двенадцатиструнная и шестиструнная акустические гитары, бас и барабаны), а нам нужно было что-нибудь еще. Как обычно, мы начали рыться в шкафу в поисках инструмента, который бы издавал необычные звуки, и я выбрал ситар - он просто лежал там, я даже не знал, что с ним делать. Все вышло спонтанно: я подобрал ноты, они подошли, и мы записали песню". Джон : "В песне "Norwegian Wood" говорится о моем романе. Я был очень осторожен и боязлив, потому что я не хотел, чтобы моя жена Син узнала, что у меня есть связи на стороне. У меня всегда были такие романы, я изощрялся, пока писал о них, старался, чтобы никто ни о чем не догадался. Не помню, с какой из женщин связана эта песня (80). Я просто писал о своих впечатлениях: о девушках, квартирах и так далее" (70).Джордж взял ситар, а я спросил: "Ты сможешь сыграть вот этот кусок?" Мы записали много разных вариантов этой песни. Но все было не так, я уже разозлился, все выходило не так, как мне хотелось. "Объясни тогда, что тебе надо", - говорили мне. Я взял гитару и начал необычайно громко играть и одновременно петь. А потом Джордж взял ситар, и я спросил, сможет ли он сыграть кусок, который я только что наиграл. Он не был уверен в этом, потому что еще недолго играл на ситаре, но был готов попробовать, разучил этот отрывок и потом записал его". Ринго : "То, что мы использовали в записи этот диковинный инструмент, потрясло всех, но мы все время искали что-то новое, и, когда Джордж показал нам ситар, мы попробовали его. Мы согласились бы, наверное, привести на запись даже слона, если бы он умел издавать музыкальные звуки. Годилось все. Изменилось наше отношение к делу в целом. Думаю, мы повзрослели". Джон : "Я написал восемь тактов в средней части "Michelle", одной из песен Пола. Как-то он напел мне первые несколько тактов и спросил: "Ну и как мне быть дальше?" Я слушал Нину Симон, кажется, песню "I Put A Spell On You", и там была строчка, в которой повторялось: "Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя". Я и предложил вставить это в середину: "I love you, I love you, I lo-o-ove you".Моим вкладом в песни Пола обычно становились блюзовые интонации. В противном случае "Michelle" стала бы чистой балладой. Он привносил легкость и оптимизм, а я - печаль, диссонансы, грустные блюзовые ноты. Был момент, когда мне казалось, что я не пишу мелодии, что их пишет Пол, а я сочиняю только кричалки - самый типичный рок-н-ролл. Но если вспомнить такие песни, как "In My Life" или - из ранних - "This Boy", то понимаешь, что и xopoшие мелодии были мне по плечу (80). Пол : "Когда мы только выпустили "Michelle", помню, однажды вечером в клубе "Ad Lib" ее услышал Дэвид Бейли и спросил: "Ты шутить? Что это? Шутка, да?" Я отреагировал: "Иди ты! Это настоящая мелодия!" И меня удивило то, что он так ее воспринял. Теперь, вспоминая шестидесятые, я понимаю, почему так произошло: после таких песен, как "Needles And Pins" и "Please Please Me", вдруг появилась "Michelle". Песни, которые выделялись из общего ряда, часто становились моими любимыми. Я говорю об одной из лучших песен Клиффа Ричарда "Living Doll" ("Живая кукла"). Когда он впервые спел ее под аккомпанемент акустических гитар, она вызвала шок, но это превосходно сделанная песенка". Джон : "Все вместе мы многому научились. Джордж Мартин обладал обширными музыкальными познаниями и образованием, он мог перевести для нас что угодно и многое предлагал. Он демонстрировал поразительные технические приемы: он мог замедлить на пленке партию пианино или сделать еще что-то в этом роде. Мы говорили: "Мы хотим, чтобы это звучало так-то и так-то". А он отвечал: "Слушайте, ребята, сегодня я думал об этом, а вчера вечером говорил... неважно, с кем, и решил попробовать вот что". А мы говорили: "Отлично, давай добавь это сюда". Иногда он предлагал: "Вы слышали когда-нибудь гобой?" Мы спрашивали: "Это еще что?" - "А вот что..." (75)В песню "In My Life" мы включили соло на пианино, сделанное под клавесин елизаветинских времен. Мы делали и такие вещи. Мы говорили: "Сыграй это в духе Баха" или "Можешь вставить сюда двенадцать тактов?" Он обогащал наше звучание, учил разговаривать с музыкантами на их языке. Поскольку я слишком застенчив и по множеству разных причин недолюбливаю музыкантов, мне неприятно видеть в студии двадцать человек и объяснять им, как нужно сыграть. Вообще все они дерьмо" (70). Джордж Мартин : "In My Life" - одна из моих любимых песен, поскольку она в духе Джона. Это одновременно и суперпесня, и необычайно простая вещь. Там есть отрывок, с которым Джон не знал, как поступить. И вот однажды, когда они ушли попить чаю, я записал соло на барочном пианино и дал Джону послушать. Сыграть с ходу такую сложную вещь я не мог, поэтому записал ее в медленном темпе, а потом ускорил запись, и Джону понравилось". Джон : "По-моему, "In My Life" - мое первое настоящее серьезное произведение. До тех пор я писал горы песен, но выбрасывал их без тени сожаления. Одна часть моего разума писала книги, а вторая выпускала такую продукцию, как "я люблю тебя" и "ты любишь меня", потому что это было наше с Полом занятие того времени. Я всегда пытался придать словам некоторый смысл, но по-настоящему это меня не заботило.Это была первая песня, которую я написал сознательно, песня о своей жизни. Она родилась, когда я услышал реплику одного английского журналиста и писателя после выхода в свет моей книги "In His Own Write": "Почему бы вам не начать писать песни так, как вы пишете книги? Или почему бы вам не начать писать песни о своем детстве?" (80) Сначала я писал стихи, а потом делал из них песни. Так было, например, с такими песнями, как "In My Life", "Across The Universe" ("По всей Вселенной"), и некоторыми другими, которые заметно отличаются от остальных. Я писал на верхнем этаже в Кенвуде, где у меня стояло десять магнитофонов, соединенных между собой. Я разбирался с ними год или два, но записывать там настоящий рок-н-ролл я так и не научился. А вот всякую странную дребедень - сколько угодно (70). Я начал с поездки в автобусе от моего дома 251 по Менлав-авеню в центр. Я написал целый цикл стихов, в которых говорил обо всем, что дорого мне, обо всех памятных мне местах Ливерпуля. Эти стихи потом стали песней "In My Life" - воспоминанием о прежних друзьях и любимых тех лет. Пол помог мне написать музыку для середины песни" (80). Пол : "Забавно, что это чуть ли не единственная песня, мнения о которой у нас с Джоном разошлись. Помню, я работал тогда над мелодией на меллотроне, который стоял у него где-то на полпути с первого этажа на второй". Джон : "Большинство моих хороших песен написано от первого лица (71). "In My Life", "I'm A Loser", "Help!", "Strawberry Fields" - все это личные песни. Я всегда писал о себе, когда мог. Мне не нравилось писать от третьего лица песни о людях, живущих в бетонных квартирах, или о чем-то в этом духе. Мне нравится музыка от первого лица. Но из-за своего разгильдяйства и по многим другим причинам я лишь время от времени писал конкретно о себе.С того же времени, с того же периода мне перестала нравиться песня "Run For Your Life" ("Беги, спасая свою жизнь"), потому что я писал ее второпях. К ее созданию меня подтолкнула - ассоциации, правда, весьма туманные - песня "Baby Let's Play House". Там есть строчка: "Лучше бы мне увидеть тебя мертвой, детка, чем с другим мужчиной". И вся песня строилась вокруг нее. Не думаю, что это имеет какое-то значение, но эта песня входила в число любимых вещей Джорджа" (70). Джордж : "Я бы не сказал, что мои песни автобиографичны. Может быть, только "Taxman" ("Сборщик налогов"). Потом, после распада "Битлз", такие были. А ранние состояли просто из придуманных слов". Джордж Мартин : "В студии они развлекались вовсю и сами безумно радовались этому. Они много шутили и смеялись, особенно при наложении голосовых партий. Джон был очень смешным. Да, собственно, все они были такими. Помню, это было веселое время". Пол : "Когда мы записали "Сержанта Пеппера", я привез его Дилану в отель "Мэйфейр" в Лондоне. Я будто собирался совершить паломничество. В дверях я столкнулся с Китом Ричардсом, мы поболтали, а потом пошли к Дилану. Все это напоминало аудиенцию у Папы Римского. Помню, как я поставил ему кое-что из "Сержанта Пеппера", и он сказал: "О, я понял: вы больше не хотите быть милашками". Такие же чувства вызывал и альбом "Rubber Soul".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
(71) Пол : "Nowhere Man" - одна из песен Джона. Он написал ее ночью, после того как накануне он встал в пять часов утра. Это была потрясающая песня. Он сказал: "Вчера вечером я начал писать одну песню..." Позднее выяснилось, что это песня обо мне: "Он настоящий человек из ниоткуда..." Кажется, я помог ему подобрать пару слов, но только когда он уже почти все закончил.Никто никогда не записывал песни нотами, мы просто напевали мелодию, и она постепенно становилась лучше. Неотъемлемой частью нашего тайного сотрудничества было то, что мы нравились друг другу. Нам нравилось петь друг другу. Он что-нибудь пел, а я говорил: "Хорошо", - и в ответ пел свое. Он говорил: "Страна Нигде". А я подхватывал: "Для никого". Это был двусторонний обмен". Джон : "Тем утром я целых пять часов пытался написать исполненную смысла, стоящую песню (80). Я просто сидел, пытаясь сосредочиться, и думал о том, как я сижу, ничего не делаю и никуда не иду, Как только это пришло мне в голову, стало легче, работа пошла. Нет, теперь я вспомнил: на самом деле я пытался перестать думать о чем-либо. Ничего не выходило. Я разозлился, решил все бросить и пошел прилечь. А потом я подумал о себе, как о человеке из ниоткуда сидящем в стране Нигде (67). Появилась песня "Nowhere Man" - и слова, и музыка, в общем, все пироги... То же самое повторилось с песней "In My Life". Я бился над ней несколько дней, пытаясь написать хороший текст. Потом я сдался, и тут ко мне пришли стихи "In My Life" - для этого достаточно было все бросить" (80). Джордж : "Во второй студии была крутая лестница, которая вела в операторскую. Под ней стоял шкаф, где хранили аппаратуру. Сейчас там уже почти ничего не осталось, кроме ветродува, который создавал звук ветра, если покрутить ручку. Еще там были странные тамбурины, марокканские барабаны и тому подобные штуковины. В самой студии было полно инструментов: фисгармонии с педалями, расстроенные пианино, челеста и орган "хэммонд". Вот почему на наших пластинках присутствуют все эти необычные звуки - потому что там были эти инструменты. Когда мы начинали микшировать запись, мы залезали в шкаф, подыскивали что-нибудь подходящее и записывали нужный нам звук - вроде забавной барабанной дроби в "Don't Bother Me".При записи песни "Think For Yourself" ("Думай сама") Пол использовал фуз-бокс. Когда Фил Спектор записывал "Zip-A-Dee-Doo-Dah", инженер перегрузил микрофон гитариста, и звук на одной из дорожек оказался сильно искажен. Фил Спектор сказал: "Так и оставьте, это здорово". Несколько лет спустя все начали копировать этот звук. Так, собственно, и был изобретен фуз-бокс. У нас такой был, мы подключили его к басу и получили по-настоящему хороший звук". Джордж Мартин : "Битлз" всегда искали новые звуки, всматривались в новые горизонты, и напряженной, но благодарной работой было постоянно подсказывать им что-то новое. Они старались испробовать новые инструменты, даже если раньше ничего о них не знали". Джордж : "При записи песни "Norwegian Wood" мы впервые применили ситар, хотя уже в фильме "Help!" есть сцена, в которой индийские музыканты играют в ресторане, а я знакомлюсь с одним из них.Ближе к концу года мне стало все чаще встречаться имя Рави Шанкара. Я слышал о нем несколько раз, и вот наконец один из моих друзей спросил: "Ты слышал Рави Шанкара? Наверное, такая музыка тебе понравится". Я пошел, купил пластинку и счел ее бесподобной.Когда я впервые осознанно слушал индийскую музыку, мне казалось, будто я уже знаю ее. Когда я был ребенком, у нас дома был детекторный приемник, принимавший длинные и короткие волны, и, возможно, я слышал какую-то классическую индийскую музыку, потому что в ней было что-то очень знакомое, но в то же время умом я понимал, что совсем в ней не разбираюсь.Я купил ситар в магазинчике "Индиакрафт" в начале Оксфорд-стрит - там продавали резные индийские вещицы и курения. Ситар никуда не годился, но я все-таки купил его и некоторое время возился с ним. В то время мы записывали сопровождение для "Norwegian Wood" (двенадцатиструнная и шестиструнная акустические гитары, бас и барабаны), а нам нужно было что-нибудь еще. Как обычно, мы начали рыться в шкафу в поисках инструмента, который бы издавал необычные звуки, и я выбрал ситар - он просто лежал там, я даже не знал, что с ним делать. Все вышло спонтанно: я подобрал ноты, они подошли, и мы записали песню". Джон : "В песне "Norwegian Wood" говорится о моем романе. Я был очень осторожен и боязлив, потому что я не хотел, чтобы моя жена Син узнала, что у меня есть связи на стороне. У меня всегда были такие романы, я изощрялся, пока писал о них, старался, чтобы никто ни о чем не догадался. Не помню, с какой из женщин связана эта песня (80). Я просто писал о своих впечатлениях: о девушках, квартирах и так далее" (70).Джордж взял ситар, а я спросил: "Ты сможешь сыграть вот этот кусок?" Мы записали много разных вариантов этой песни. Но все было не так, я уже разозлился, все выходило не так, как мне хотелось. "Объясни тогда, что тебе надо", - говорили мне. Я взял гитару и начал необычайно громко играть и одновременно петь. А потом Джордж взял ситар, и я спросил, сможет ли он сыграть кусок, который я только что наиграл. Он не был уверен в этом, потому что еще недолго играл на ситаре, но был готов попробовать, разучил этот отрывок и потом записал его". Ринго : "То, что мы использовали в записи этот диковинный инструмент, потрясло всех, но мы все время искали что-то новое, и, когда Джордж показал нам ситар, мы попробовали его. Мы согласились бы, наверное, привести на запись даже слона, если бы он умел издавать музыкальные звуки. Годилось все. Изменилось наше отношение к делу в целом. Думаю, мы повзрослели". Джон : "Я написал восемь тактов в средней части "Michelle", одной из песен Пола. Как-то он напел мне первые несколько тактов и спросил: "Ну и как мне быть дальше?" Я слушал Нину Симон, кажется, песню "I Put A Spell On You", и там была строчка, в которой повторялось: "Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя". Я и предложил вставить это в середину: "I love you, I love you, I lo-o-ove you".Моим вкладом в песни Пола обычно становились блюзовые интонации. В противном случае "Michelle" стала бы чистой балладой. Он привносил легкость и оптимизм, а я - печаль, диссонансы, грустные блюзовые ноты. Был момент, когда мне казалось, что я не пишу мелодии, что их пишет Пол, а я сочиняю только кричалки - самый типичный рок-н-ролл. Но если вспомнить такие песни, как "In My Life" или - из ранних - "This Boy", то понимаешь, что и xopoшие мелодии были мне по плечу (80). Пол : "Когда мы только выпустили "Michelle", помню, однажды вечером в клубе "Ad Lib" ее услышал Дэвид Бейли и спросил: "Ты шутить? Что это? Шутка, да?" Я отреагировал: "Иди ты! Это настоящая мелодия!" И меня удивило то, что он так ее воспринял. Теперь, вспоминая шестидесятые, я понимаю, почему так произошло: после таких песен, как "Needles And Pins" и "Please Please Me", вдруг появилась "Michelle". Песни, которые выделялись из общего ряда, часто становились моими любимыми. Я говорю об одной из лучших песен Клиффа Ричарда "Living Doll" ("Живая кукла"). Когда он впервые спел ее под аккомпанемент акустических гитар, она вызвала шок, но это превосходно сделанная песенка". Джон : "Все вместе мы многому научились. Джордж Мартин обладал обширными музыкальными познаниями и образованием, он мог перевести для нас что угодно и многое предлагал. Он демонстрировал поразительные технические приемы: он мог замедлить на пленке партию пианино или сделать еще что-то в этом роде. Мы говорили: "Мы хотим, чтобы это звучало так-то и так-то". А он отвечал: "Слушайте, ребята, сегодня я думал об этом, а вчера вечером говорил... неважно, с кем, и решил попробовать вот что". А мы говорили: "Отлично, давай добавь это сюда". Иногда он предлагал: "Вы слышали когда-нибудь гобой?" Мы спрашивали: "Это еще что?" - "А вот что..." (75)В песню "In My Life" мы включили соло на пианино, сделанное под клавесин елизаветинских времен. Мы делали и такие вещи. Мы говорили: "Сыграй это в духе Баха" или "Можешь вставить сюда двенадцать тактов?" Он обогащал наше звучание, учил разговаривать с музыкантами на их языке. Поскольку я слишком застенчив и по множеству разных причин недолюбливаю музыкантов, мне неприятно видеть в студии двадцать человек и объяснять им, как нужно сыграть. Вообще все они дерьмо" (70). Джордж Мартин : "In My Life" - одна из моих любимых песен, поскольку она в духе Джона. Это одновременно и суперпесня, и необычайно простая вещь. Там есть отрывок, с которым Джон не знал, как поступить. И вот однажды, когда они ушли попить чаю, я записал соло на барочном пианино и дал Джону послушать. Сыграть с ходу такую сложную вещь я не мог, поэтому записал ее в медленном темпе, а потом ускорил запись, и Джону понравилось". Джон : "По-моему, "In My Life" - мое первое настоящее серьезное произведение. До тех пор я писал горы песен, но выбрасывал их без тени сожаления. Одна часть моего разума писала книги, а вторая выпускала такую продукцию, как "я люблю тебя" и "ты любишь меня", потому что это было наше с Полом занятие того времени. Я всегда пытался придать словам некоторый смысл, но по-настоящему это меня не заботило.Это была первая песня, которую я написал сознательно, песня о своей жизни. Она родилась, когда я услышал реплику одного английского журналиста и писателя после выхода в свет моей книги "In His Own Write": "Почему бы вам не начать писать песни так, как вы пишете книги? Или почему бы вам не начать писать песни о своем детстве?" (80) Сначала я писал стихи, а потом делал из них песни. Так было, например, с такими песнями, как "In My Life", "Across The Universe" ("По всей Вселенной"), и некоторыми другими, которые заметно отличаются от остальных. Я писал на верхнем этаже в Кенвуде, где у меня стояло десять магнитофонов, соединенных между собой. Я разбирался с ними год или два, но записывать там настоящий рок-н-ролл я так и не научился. А вот всякую странную дребедень - сколько угодно (70). Я начал с поездки в автобусе от моего дома 251 по Менлав-авеню в центр. Я написал целый цикл стихов, в которых говорил обо всем, что дорого мне, обо всех памятных мне местах Ливерпуля. Эти стихи потом стали песней "In My Life" - воспоминанием о прежних друзьях и любимых тех лет. Пол помог мне написать музыку для середины песни" (80). Пол : "Забавно, что это чуть ли не единственная песня, мнения о которой у нас с Джоном разошлись. Помню, я работал тогда над мелодией на меллотроне, который стоял у него где-то на полпути с первого этажа на второй". Джон : "Большинство моих хороших песен написано от первого лица (71). "In My Life", "I'm A Loser", "Help!", "Strawberry Fields" - все это личные песни. Я всегда писал о себе, когда мог. Мне не нравилось писать от третьего лица песни о людях, живущих в бетонных квартирах, или о чем-то в этом духе. Мне нравится музыка от первого лица. Но из-за своего разгильдяйства и по многим другим причинам я лишь время от времени писал конкретно о себе.С того же времени, с того же периода мне перестала нравиться песня "Run For Your Life" ("Беги, спасая свою жизнь"), потому что я писал ее второпях. К ее созданию меня подтолкнула - ассоциации, правда, весьма туманные - песня "Baby Let's Play House". Там есть строчка: "Лучше бы мне увидеть тебя мертвой, детка, чем с другим мужчиной". И вся песня строилась вокруг нее. Не думаю, что это имеет какое-то значение, но эта песня входила в число любимых вещей Джорджа" (70). Джордж : "Я бы не сказал, что мои песни автобиографичны. Может быть, только "Taxman" ("Сборщик налогов"). Потом, после распада "Битлз", такие были. А ранние состояли просто из придуманных слов". Джордж Мартин : "В студии они развлекались вовсю и сами безумно радовались этому. Они много шутили и смеялись, особенно при наложении голосовых партий. Джон был очень смешным. Да, собственно, все они были такими. Помню, это было веселое время". Пол : "Когда мы записали "Сержанта Пеппера", я привез его Дилану в отель "Мэйфейр" в Лондоне. Я будто собирался совершить паломничество. В дверях я столкнулся с Китом Ричардсом, мы поболтали, а потом пошли к Дилану. Все это напоминало аудиенцию у Папы Римского. Помню, как я поставил ему кое-что из "Сержанта Пеппера", и он сказал: "О, я понял: вы больше не хотите быть милашками". Такие же чувства вызывал и альбом "Rubber Soul".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88