Но сначала-то нас переименовали в "Бит Бразерс". Еще одну пластинку мы записали с Лу Уолтерсом, бас-гитаристом из группы Рори Сторма. Этот парень считал, что он умеет петь. Он сам заплатил за запись, как мы когда-то поступили в Ливерпуле с песней "That'll Be The Day". Джон : "Песня Джина Винсента "Ain't She Sweet" звучит мягко и почти пронзительно, так я и пел ее, но немцы твердили: "Резче, резче", - им хотелось услышать нечто больше напоминающее марш, - и в конце концов мы записали более ритмичный вариант" (74). Ринго : "В Гамбурге я участвовал в записях пластинок вместе с Рори. Где-то наверняка сохранился отличный виниловый диск, копию которого я не отказался бы иметь. Мы спели "Fever" и еще одну песню". Нил Аспиналл : "В декабре они отправились в Олдершот, на свой первый концерт на юге страны. Вряд ли в то время они пользовались популярностью в тех краях - на концерт пришло только восемнадцать человек!" Джон : "Мы стали неплохой концертирующей группой, и в целом у нас сохранились приятные воспоминания о том, как мы стремились Бог знает к чему. Но в то время это не казалось забавным. Просто работа была или ее не было. Оглядываясь назад, понимаешь, как здорово это было, хотя в то время мы думали: "Мы играем по шесть часов в день, а получаем только два доллара, да еще приходится сидеть на таблетках, чтобы не заснуть, - это же несправедливо" (76).Мы выступали множество раз, но наши выступления никогда не бывали одинаковыми. Иногда мы играли вместе с пятнадцатью или двадцатью другими музыкантами - такого ни одна группа прежде на сцене не делала. Я говорю о тех временах, когда мы еще не стали знаменитыми, о естественных событиях, случившихся до того, как мы превратились в роботов, играющих на сцене. Само собой, мы самовыражались всеми мыслимыми способами. А потом появился менеджер и начал твердить: "Делайте так, делайте этак". Мы пошли на компромисс и прославились". Джордж : "Стюарт обручился с Астрид и после этой поездки решил уйти из группы и жить в Германии, потому что в гамбургском колледже искусств начал преподавать Эдуарде Паолоцци. Стю никогда не увлекался только одной музыкой. В группе он был к месту: он отлично выглядел, многое умел, но не считал, что должен быть музыкантом.И вот он сказал: "Я ухожу из группы, ребята, и остаюсь в Гамбурге с Астрид". А я ответил: "Пятого брать не будем. Из нас троих кому-нибудь придется играть на бас-гитаре, и это буду не я". А Джон подхватил: "И не я". А вот Полу, похоже, эта мысль пришлась по душе.У Колина Миландера, басиста из трио Тони Шеридана, был бас "Хофнер", подделка под бас "Гибсон". Когда Пол решил стать бас-гитаристом, он купил инструмент у Колина". Пол : "С басом вышло так. Никто не хотел играть на нем, поэтому басистом был Стюарт. Все мы хотели быть гитаристами, с самого начала мы втроем играли на гитарах.Я хотел бы кое-что прояснить для истории: несколько лет назад кто-то заявил, что из-за своих непомерных амбиций я выжил Стю из группы. Да, мы со Стю иногда ссорились, но на самом деле я хотел, чтобы мы стали великой группой, а Стю, потрясающий художник, тянул нас назад - пусть совсем чуть-чуть, но это было. Теперь о выживании. Когда нас прослушивали, я постоянно думал: "Надеюсь, Стю не подведет нас". Всем остальным я доверял, вот в чем дело. Стюарт привык стоять, слегка отвернувшись от зрителей, чтобы не было заметно, какие аккорды он берет, - на случай, если его тональность не совпадет с нашей.Когда стало ясно, что Стю уходит из-за Астрид, я попросил его на время одолжить мне бас, который для меня, левши, был "перевернутым", а я не мог даже переставить струны - не знал, захочет Стю и дальше играть на нем или нет. Но к тому времени я уже научился играть на "перевернутой" гитаре, потому что ни Джон, ни Джордж не разрешали мне переставлять струны на своих гитарах - им было слишком неудобно каждый раз ставить их на прежние места". Джордж : "Летом 1961 года Билл Харри основал в Ливерпуле газету "Мерси Бит". Это случилось вскоре после того, как мы вернулись из Германии. Джон, который учился вместе с Биллом в колледже, писал забавные статейки для этой газеты.Джон был наделен способностью писать, рисовать и говорить - особенно смешное. Еще в школе "Куорри-бэнк" он написал книгу "Daily Howl" ("Ежедневный вой"), довольно большую, размером с годичный выпуск комиксов "Бино". Это было нечто вроде газеты с шутками и карикатурками - школьный юмор, но очень неплохой и с забавными иллюстрациями. Все это легко давалось Джону". Джон : "Я писал для газеты "Мерси Бит". Некоторые вещи вошли в мою книгу "In His Own Write" ("Собственной рукой"); я писал статьи под названием "Beatcomber" ("Битник"), потому что восхищался рубрикой "Beachcomber" ("Бич") в "Дейли Экспресс". Тогда-то мы вместе с Джорджем и написали эту историю - "На горящем пироге появился человек...", потому что нас постоянно спрашивали: "Откуда взялось ваше название "Битлз"?" (72) Пол : "Мы часто бывали у Ви Колдуэлл. Одно время я встречался с сестрой Рори Айрис, танцовщицей. Только к ним домой можно было явиться среди ночи. Ви была "совой". У нее мы торчали целыми ночами, пили чай, играли в карты и болтали. Там собирались целые толпы народу. Помню, как однажды мы проводили спиритический сеанс с Силлой (нынешняя фамилия - Блэк) и ее подругой Пэт". Джон : "Gear" ("клевый") - ливерпульское выражение, произошедшее от французского "De rigueur", что означает нечто вроде "мировой, классный". Джон : "К тому времени, как "Битлз" хоть чего-нибудь добились, мне уже исполнилось двадцать один или двадцать два года. Но уже тогда внутренний голос твердил мне: "Слушай, ты уже слишком старый". Еще до того, как мы записали пластинку, я думал: "Ты слишком стар". Я считал, что мой поезд ушел, что хорошо, если бы мне сейчас было семнадцать, - все американские звезды были почти детьми. Они были гораздо моложе меня или Ринго" (74). Стюарт Сатклифф : "Вчера вечером я узнал, что Джон и Пол едут в Париж играть вдвоем. Другими словами, группа распалась! Для меня это дико, я не верю своим ушам..." (61) Пол : "На двадцать второй день рождения Джона мы отправились путешествовать. Семья Джона принадлежала к среднему классу, что производило на меня впечатление, поскольку все мы, остальные, родом из рабочих семей. Нам казалось, что Джон принадлежит к высшим классам. Среди его родных были врачи, дантисты, кто-то даже работал в Эдинбурге на ВВС. По иронии судьбы Джон всегда был уличным мальчишкой, он написал песню "Working Class Него" ("Герой рабочего класса"), хотя к рабочему классу сам не принадлежал. Кто-то из родственников подарил Джону на день рождения сто фунтов. Сотня монет у тебя в кармане! В те времена это было все равно что наследство. Никто из нас не мог в это поверить. Если бы в те дни кто-нибудь подарил мне сто фунтов, я был бы потрясен. А ведь я его товарищ, ясно? "Едем отдыхать". - "Ты хочешь сказать, я тоже еду?" С сотней фунтов? Класс! И мне перепала толика наследства". Джон : "На день рождения Пол купил мне гамбургер.К двадцати одному году я не успел поумнеть. Помню, кто-то из родственниц объяснил мне: "Теперь твоя жизнь пойдет по нисходящей". Я испытал настоящий шок. Она рассказала, как будет стареть моя кожа, и так далее.Мы с Полом отправились в Париж на попутных машинах. Но на попутках мы путешествовали только вначале, а потом просто сели в поезд и поехали - исключительно из-за лени (63). Потом нам все надоело. У нас были билеты и дальше, но мы на все плюнули" (67). Пол : "На попутках мы планировали добраться до Испании. Однажды я уже путешествовал на попутных машинах вместе с Джорджем, и мы поняли, что надо придумать какую-нибудь уловку. Нас часто отказывались подвезти, а мы видели, что парней, у которых был в запасе такой хитрый ход (например, они кутались в английский флаг), всегда подвозили. Поэтому я сказал Джону: "Давай раздобудем пару шляп-котелков". Сказалось знакомство с миром шоу-бизнеса. Мы по-прежнему носили кожаные куртки и брюки-дудочки - мы слишком гордились ими, чтобы не носить, и потому всегда были в них на всякий случай, если мы познакомимся с какой-нибудь девушкой. Ну а котелки... их всегда можно было снять. А вот чтобы нас подвозили, мы их надевали. Завидев двух парней в котелках, водители грузовиков останавливались. Срабатывало чувство юмора. Так, на попутках, и еще поездом мы добрались до Парижа.Там мы еще никогда не бывали. Мы немного устали, поэтому переночевали в маленьком отеле, решив утром снова идти ловить попутные машины. Но после дороги спать в постелях оказалось так приятно, что мы решили: "Побудем здесь немного". А потом подумали: "Испания так далеко, добраться до нее слишком трудно". И в конце концов мы договорились провести неделю в Париже - Джон оплачивал все расходы из своих ста фунтов.Идти от нашего отеля нам приходилось целые мили - так всегда случается в Париже. Мы побывали на Авеню-де-Англе, сидели в барах, которые неплохо выглядели. У меня до сих пор сохранилось несколько фотографий от той поездки. Линде нравится снимок, на котором я сижу в макинтоше жандарма, а у Джона очки набок, брюки приспущены и видны трусы. Это отличные фотографии, но мы на них слегка переигрываем. Мы смотрели в объектив и думали: "Мы - богема, мы сидим в парижском кафе", - и чувствовали себя соответственно.Мы побывали на Монмартре - туда мы поехали посмотреть на художников и "Фоли-Бержер". Мы видели парней, разгуливающих в коротких кожаных пиджаках и очень широких брюках. К вопросу о моде: мы поняли, чем можем поразить всех, когда вернемся. Так и вышло. Брюки парижан были до колен облегающими, а потом расширялись книзу, и внизу ширина штанин была не меньше пятидесяти дюймов, а у наших дудочек - пятнадцать или шестнадцать дюймов. (Лучше пятнадцать, но в такие штанины трудно просовывать ступни, поэтому мы останавливались на шестнадцати.) Мы увидели клеши и спросили: "Excuse-moi, Monsieur, ou (Простите, месье, где) вы их купили?" На улице мы увидели дешевую распродажу, где и купили по паре таких брюк, вернулись в отель, надели их, снова вышли на улицу - и нам стало неловко. "Чувствуешь, как штанины хлопают по ногам? По-моему, в дудочках гораздо удобнее, а тебе?" Поэтому мы бросились опять в отель, взялись за иголки, отрезали все лишнее так, чтобы довести ширину штанин до шестнадцати дюймов, и успокоились. А потом мы встретили на улице Юргена Фольмера. Он по-прежнему занимался фотографией". Джон : "Юрген тоже носил клеши, но мы решили, что в Ливерпуле они будут смотреться слишком странно. Мы вовсе не хотели казаться дома женоподобными, ведь в Ливерпуле у нас уже было немало поклонников. (Мы играли рок одетые в кожу, хотя девушкам все больше и больше начинали нравиться баллады Пола.) (67) Кроме того, Юрген приглаживал волосы и носил челку, что нам понравилось. Мы отправились к нему, и там он подстриг нас, точнее, обкорнал так, что наши прически стали похожи на его собственную" (63). Пол : "Он стригся в стиле модов. Мы попросили: "Сделай нам такие же стрижки". Мы же отдыхали, черт возьми! Мы покупали плащи и брюки, забыв об осмотрительности. Он ответил: "Нет, ребята, нет. Вы нравитесь мне как рокеры, вы отлично выглядите". Но мы просили его, пока он не сдался. Но наши стрижки получились не совсем такими, как у него.С одной стороны головы он срезал волосы сильнее, чем с другой. Чем-то это напоминало прическу Гитлера, только с более длинными волосами. Этого мы и хотели, но вышло так случайно. Мы зашли к нему в отель, и он сделал нам битловские стрижки.Остаток недели мы напоминали парижских экзистенциалистов. Мы ничем не уступали Жан-Полю Сартру. Это было что-то. "К черту их всех! За эту неделю я узнал столько, что смог бы написать роман". Все это запало мне в душу. Теперь я был способен на все". Ринго : "Как же они выглядели, когда вернулись обратно!" Пол : "Когда мы приехали в Ливерпуль, то услышали: "Забавно у вас волосы отросли". - "Нет, это новая прическа".Мы чуть было не вернулись к прежним стрижкам, но не сумели: волосы спадали на лоб. По-другому они не хотел лежать. Мы не особенно разбирались в прическах, но эта была как у Мо из "Трех комиков". Челка лежала на лбу. Но с другой стороны, это было здорово, потому что нам не приходилось причесываться, сушить волосы после мытья, зачесывать их вперед, встряхивать и так далее. Все считали, что эту моду ввели мы, поэтому прическу назвали битловской. Джон : "Мы шли в ногу с модой, мы всегда поспевали за ней. В некоторой степени мы помогали новым веяниям стать популярными. Мы не изобретали одежду, мы носили то, что нам нравится, а люди подражали нам. Первоначально наш стиль был континентальным, потому что англичане носили в основном английскую одежду. А затем континентальный стиль прижился и в Англии (65).Пока мы не добились успеха, мне было стыдно приезжать на континент и объяснять, что я англичанин. "Битлз" попытались изменить представления об англичанах. Под нашим влиянием изменились прически и одежда во всем мире, в том числе и в Америке - прежде там одевались консервативно и уныло" (69). Брайан Эпстайн : "В субботу, 28 октября 1961 года, какой-то юноша попросил показать ему пластинку группы под названием "Битлз". Я всегда старался следить за интересами покупателей и потому записал в блокноте: "My Воnniе", "Битлз". Проверить в понедельник".Я никогда не задумывался о ливерпульских бит-группах, которые тогда играли в клубах-погребках. В моей жизни им не было места, я принадлежал к другому поколению, к тому же был слишком занят. Название "Битлз" мне ничего не говорило, хотя я смутно припомнил, что когда-то видел афишу с рекламой танцев в Нью-Брайтон-Тауэр и отметил для себя, как странно и нелепо написано это слово.Но прежде чем я успел в понедельник разузнать об этой группе, в магазин зашли две девушки и попросили тот же диск. Вопреки легенде, этим и исчерпывался спрос на пластинку "Битлз" в то время в Ливерпуле. Но я не сомневался: если три покупателя за два дня готовы купить один и тот же никому не известный диск, это что-нибудь да значит.Я поговорил со знакомыми и выяснил, что "Битлз" и в самом деле ливерпульская группа, что она недавно вернулась на родину, а до этого выступала в клубах самого сомнительного из районов Гамбурга. Моя знакомая сказала: "Битлз"? Они лучше всех. На этой неделе они выступают в клубе "Кэверн"..." Пол : "Брайану Эпстайну принадлежал магазин под названием "NEMS". Брайан был сыном владельца магазина Гарри Эпстайна, а название означало "North End Music Stores" ("Музыкальные магазины Норт-Энда"), и мы покупали там пластинки. Там вечно толпился народ, это был один из магазинов, где всегда можно было найти нужные записи.Мы успешно выступали в клубе "Кэверн", собирая толпы слушателей; о нас заговорили. Случилось вот что: какой-то парень зашел в магазин Брайана и попросил пластинку "My Bonnie" группы "Битлз". Брайан поправил его: "Это пластинка Тони Шеридана", - и пообещал заказать ее. Затем Брайан узнал, что мы выступаем на расстоянии всего двухсот шагов от его магазина. Он пришел в "Кэверн", а нам тут же передали: "В зале Брайан Эпстайн, возможно, менеджер или агент. Так или иначе, вполне взрослый мужик". В то время мы делили людей на таких, как мы, и взрослых". Джордж : "Брайан зашел послушать нас. Помню, диск-жокей Боб Вулер объявил: "Среди нас сегодня находится мистер Эпстайн, владелец магазина "NEMS". И все закричали: "Ого! Вот это круто!"Он стоял в глубине зала и слушал, а потом зашел к нам в раздевалку. Мы решили, что он шикарный и богатый человек, - это мое первое впечатление от Брайана. Он хотел поработать с нами, но мне все-таки кажется, что он приходил к нам еще несколько раз, прежде чем решил стать нашим менеджером". Джон : "Он производил впечатление опытного и богатого человека - вот и все, что я помню (67).Он пытался руководить нами, но мы его не особенно слушались. Так продолжалось почти неделю, и в результате мы сказали, что не будем работать с ним. Но он не сдался, просто приходил и твердил: "Стригитесь так-то, а одежду носите такую-то" - и так далее (69).Пол был не настолько умен, но достаточно консервативен. Он и сам это говорил - так оно и было, все точно. Возможно, рано или поздно у него появится еще несколько яхт" (75). Пол : "В том возрасте на нас производил впечатление любой, у кого был хороший костюм или машина. А мы произвели впечатление на Брайана, ему понравился наш юмор, музыка и даже внешний вид, черная кожа.Однажды вечером мы отправились в магазин "NEMS". Нас впустили в этот большой магазин уже после его закрытия, и это производило впечатление. Мы словно попали в собор. Мы поднялись наверх, в кабинет Брайана, чтобы заключить сделку. Разговор вел я, стараясь взять над ним верх. Я знал, что нужно добиться того, чтобы менеджер получал лишь небольшой процент от доходов. Остальные помогали мне, но на двадцати пяти процентах мы сговорились, и он заявил: "Годится, теперь я ваш менеджер".Помню, еще отец советовал мне подыскать менеджера-еврея. Все вроде подходило так, и Брайан Эпстайн стал нашим менеджером". Пол : "Мне нравился клуб "Кэверн". Там было тесно, но здорово". Джон : "Эпстайн служил в музыкальном магазине и не мог не замечать, как много рокеров и стиляг играют громкую музыку, которой так увлекается молодежь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88