Последние в полете умудрились не только щелкать зубами, но и визжать, выкрикивать воинственные призывы, хохотать и даже перебрасываться малозначительными репликами.
Некоторое время мы довольно успешно противостояли этой гудящей, словно рой рассерженных пчел, ораве разномастных голов. Мне они по большому счету совершенно не опасны, прокусить кольчугу работы древних мастеров им не под силу, разве что обслюнявят всего, словно пес породы боксер любимую резиновую игрушку. Неприятно, конечно, но… Не до жиру, быть бы живу. Имперскому князю Торригону и Улюлюму летающие головы тоже вреда причинить не смогут. Разве что ухватят последнего за голую пятку. Если не побрезгуют. Хуже всех пришлось Викторинии, в отличие от наших скакунов не защищенной даже седлом и мягкой попоной. Лишь вплетенная в гриву золотая нить, украшенная черными жемчужинами, составляла ее «гардероб».
— Вауррр!!! — грозно заявил Тихон, с азартом отвешивая лапами оплеухи всякой неразумной голове, оказавшейся в пределах досягаемости. А с его когтями следы подобной пощечины остаются навечно. Так что на его тело никто особо не покушался.
При кажущемся обилии доступных укусам мест на теле валькирий на самом деле подступиться к ним головы не могли. И лишь отчасти тому виной развевающийся за спиной плотный плащ и замысловатой конструкции доспехи. В бою они еще больше похожи на мифических валькирий: молниеносные, смертельно опасные и… прелестные. Так и всплывает в памяти «Полет валькирий» Вагнера.
Пошатнувшись от удара брошенной неизвестным недоброжелателем головы о шлем, я содрогнулся от омерзения, когда обладающий своеобразным юмором компьютерный мозг стократно увеличил зубы, проскрежетавшие по лицевому щитку.
— Какая гадость!
Поэтому следующий брошенный в меня снаряд я встретил ударом волнообразного клинка, с легкостью разделившего голову на две почти одинаковые половинки. Продолжая полет уже раздельно, они полыхнули огнем, обдав меня жаром, и осыпались на гриву вороного лохматыми хлопьями сажи. Оленька, проткнув очередного агрессора мечом, не успела достаточно быстро отбросить его прочь, и он, полыхнув, словно коктейль Молотова, припалил ей руку.
— Ну все, головастики, вы меня достали! — во всеуслышание заявил я. — Торри, сруби вон ту ветку.
Опешив от напора голов и моей наглости — видимо, раньше никто не сокращал имя имперского князя, — Торригон послушно срубил указанную ветвь. Получился приличный сук: сантиметров пяти толщиной, длиной в локоть и с ровным срезом градусов под сорок пять. В самый раз.
— Делай как я!
Ухватив за волосы пролетающую мимо голову с выпученными глазами и свесившимся набок языком, я прицелился и с силой метнул ее.
Приготовленный князем кол пришелся прямиком в раскрытый в протестующем крике рот. Вспышка. И по сухому древесному стволу скользят черные снежинки.
Продемонстрированный способ понравился всем. Видимо, в детстве они не наигрались в «Пирамидку». Помните? Такой пластмассовый стержень с блином-подставкой, на который необходимо нанизывать разноцветные кольца по мере уменьшения их наружного диаметра. Наша забава выглядит весьма похожей. Вот только головы мы по размеру не сортируем — берем первые подвернувшиеся. Да и отверстий в них для этой цели не предусмотрено. И собрать пирамидку нам не удастся. Они сгорают быстрее, чем мы успеваем нанизывать их.
— Моя очередь!
Брошенная мною голова столкнулась с товаркой, отправленной в последний полет Агатой. И в результате обе отлетели друг от друга, словно резиновые мячики, благополучно миновав кол.
— Так дело не пойдет, — заявил я. — Торри, сруби еще одну.
Имперский князь без пререканий ударил мечом.
— Девочки — на левый, мальчики — на правый. — Дело пошло резвее.
— Теперь мы с ними быстро справимся, — самоуверенно заявил я.
И, словно по мановению волшебной палочки, опьянение победой над врагом вдруг ушло, оставив подступающую исподволь усталость и растущее недоумение: «Откуда их столько?» Метателей всего-навсего сотня, а голов мы по самым скромным подсчетам сожгли едва ли меньше полусотни. Но ряды противников не редеют, хотя из их строя один за другим уходят ставшие в полной мере безголовыми существа. Им на смену спешат свежие головометатели.
— Чертовщина какая-то, — пробурчал я.
Их ряды непрерывно пополняются, но… почему тогда они не набросились все скопом? Странно это как-то. Не может же подкрепление идти с той же скоростью, что и убывание выбывших из схватки бойцов?
— Кажется, этого старика мы уже видели, — растерянно произнес Улюлюм, совмещая ловлю и нанизывание голов на острие копья с нанизыванием же, но без промежуточной стадии.
Сфокусировав взгляд на указанном рыцарем старике, я был вынужден признать, что таки да, тот самый. Вот только голова несколько отличается от предыдущей. И не в лучшую сторону.
— Что же это происходит?! — возмутился я. И, сунув руку в карман, потер крутой бок серебряного кувшина.
Высунувший было голову джинн поспешно нырнул обратно.
— Гидрометцентр выпадение голов не передавал, — донеслось оттуда.
— Может, слетаешь на разведку? — попросил я джинна. — Разузнаешь, откуда они берутся!
— Э-э-э не… Это без меня.
— Так, может, хотя бы защитный купол создашь?
— Если хорошо попросишь…
— Хорошо прошу.
— Ладно, создам. Но на это потребуется время.
— Сколько времени?
— Месяц. Если повезет, то, может, и недели в три управлюсь.
— Сколько?!
— А сколько ты думал? Нужно собрать генератор, а это совсем не просто. И источник питания мощный нужен. Пока отыщу урановые залежи, пока обогащу добытую руду…
— Можешь не продолжать… Извините, мадам. — Ухватив клацающую зубами голову за косу, я сморщился от обилия хлынувших на меня обвинений в дискриминации по половому признаку и, отстаивая мужское эго, насадил крикливую феминистку на сук. — Еще раз извиняюсь… А чем ты можешь помочь?
— Могу дух боевой поднять, — предложил джинн.
— Лучше подними камень побольше и припечатай одного из безголовых. Поглядим, что из сего выйдет?
— И не стыдно тебе над инвалидами насмехаться?
— А я над тобой и не насмехаюсь.
— Они голову на каждом шагу теря… Что ты сказал?
— Ничего.
— Но я же слышал?
— Тебе показалось.
Изображающая из себя бюст Котовского голова нагло проскользнула у меня между пальцами, пролетела сквозь джинна и укусила моего вороного за холку. Конь ощерился и попытался достать наглого спиногрыза зубами. Но тот пристроился так, что до него не дотянуться. Как любят говорить вампиры: «Глаз видит, а зуб неймет». Наклонившись, я сумел ухватить лысую голову, за ухо и, не слушая визга, нанизал на опаленный и местами дымящийся сук.
— Слышишь? — подняв указательный палец, поинтересовался джинн, во время всей возни с лысой головой сохранявший показательно невозмутимый вид.
Я прислушался. Посторонних звуков не наблюдается. Все так же засоряют эфир не классифицируемыми шумами летающие головы, пыхтит Улюлюм, сопит Торригон, рычит мой демон, фыркают кони и единороги…
— Ничего не слышу. А что?
— Это гудок к концу моего рабочего дня. Я иду отдыхать.
— Но…
— Попрошу не тревожить, — безапелляционно заявила фигура, сотканная из ультрамаринового дыма, и стремительно, словно шмаль в легкие наркомана, втянулась в кувшин. Извлечь его обратно будет не легче, чем выдавить тот же дым из кайфолова. Разве что при помощи асфальтоукладочного катка. Обиделся, что ли? В любом случае от джинна теперь помощи не дождешься — нечего и надеяться. Придется обойтись своими силами. Или, по крайней мере, силой Улюлюма. А вот мозгами работать придется мне. Да мне и не привыкать — я же не рыцарь.
— Ребятки, вы продержитесь немного без меня?
— По нужде отойти решил? — полюбопытствовала Агата, вогнав меня в краску. Хорошо, за лицевым щитком этого не видно. — Можно. Но поторопись… Ай! А то нас скоро съедят…
— Не съедят, — поспешил я успокоить ее и конкретизировал: — Хотя понадкусывать могут.
— Меньше слов, — попросила Оленька.
— Уже бегу, — спрыгнув со спины вороного, ответил я. На коне, конечно, быстрее, но едва ли метатели собственных голов — а я не видел, чтобы они бросались чужими, — так вот, метатели голов навряд ли позволили бы мне свободно разъезжать среди них. Стоит только выйти из-под прикрытия круговой обороны отряда, как они разом набросятся на меня. И некому будет спину прикрыть… Они и набросились. Но поскольку я, в отличие от моего вороного скакуна, надежно защищен доспехами, то и вреда особого мне причинить не могут. Тут как в футболе при пробитии штрафного сквозь стенку. Главное — защитить «ахиллесову пяту» любого защитника, поскольку если мяч попадет в нее, то этого не простит жена, а если же просто пропустить мяч в ворота, то этого не простят всего лишь болельщики. Их пускай и много, но они далеко, а жена… она ведь и маму припрячь к разборкам может. А кому это нужно?
Прикрываясь свободной от меча рукой, я настойчиво продвигаюсь вперед, время от времени зафутболивая летящую низко пародию на мяч ударом ноги за пределы игровой площадки.
— Эй! Размахнись, рука… — кричу я, стараясь психологически давить на обрушившихся на меня со всех сторон врагов. — Получи, гад, в ухо!
Рубить мечом опасно — вспыхивающие головы заживо испекут в кольчуге — поэтому бью плашмя. Волнообразное лезвие меча не ракетка для игры в бадминтон, ну так и головы не воланы, зато отлетают будь здоров…
— Уимблдонский турнир устроили? Сейчас поучаствуем… — Добравшись до первого ряда метателей голов, я, не прекращая наносить удары, лишь немного развернул лезвие.
Ближайший ко мне бомбардир развалился на две части.
— Сейчас я вам устрою…
Определиться с тем, как благозвучно назвать бойню, которую я на правах борцов за торжество человечества над паразитирующими формами жизни собирался устроить, мне не удалось. Корчившиеся на земле половинки метателя головы замерли и неожиданно взорвались, огненной волной сбив меня с ног.
Сквозь оглушенное и опаленное сознание прорезался девичий крик.
Попытавшись успокоить ее, я подавился кашлем и поэтому ограничился взмахом меча.
— Ай! — Какой-то гад наступил мне на ногу. Еще один пнул по ребрам. Я возмутился: — Бить лежачего?!
На противника мои укоры не произвели впечатления.
Откатившись в сторону, я поднялся на ноги и с неистовым криком врезался в строй головометателей, пройдя сквозь него, словно боевой таран через фанерную декорацию замковых ворот. С шумом, с треском, но почти без сопротивления. Если кто-то и попытался встать на пути, то закопченный лицевой щиток и навернувшиеся на глаза слезы не позволили мне различить этого смельчака. Но, кажется, под ногами что-то дергалось…
Продолжая движение, я чудом проскочил между двумя отстоящими на расстоянии немногим больше метра домами и, взбежав на возвышающийся за ними холм, остановился. Крушение плана «А» поставило меня перед необходимостью задействовать план «Б». Но на ум ничего не приходит, кроме пары-тройки выражений, начинающихся на эту букву.
Одно из них я и озвучил, когда земля под ногами с треском просела и разверзлась.
— Блин горелый!
Полет был коротким, а приземление мягким. С чавканьем погрузившись по пояс в слизкую массу, я невольно вдохнул.
— А… Фу…
Падение оказалось много милосерднее запаха, обрушившегося на мое обоняние. Лишь одна мысль посетила мой поникший разум: «Вляпался!»
То ли от резкого запаха, прочистившего мозги не хуже нашатыря, то ли из-за вернувшейся в результате высыхания слез способности видеть, но я смог осмотреться по сторонам.
Не видно ни зги. Наверное, дыру, в которую я провалился, засыпало. Не смертельно. Пока у меня есть меч и мозг. Задействуем разум. Не мой, а искусственный — компьютерный.
— Включи подсветку.
Что-то в динамиках хрюкнуло, пискнуло… Перед глазами замелькали зеленые и оранжевые разводы… Когда меня от них начало немного подташнивать — или в этом виноват запах? — картинка нормализовалась.
— Так-то лучше, — пробормотал я, старательно кося глазами вправо. При взрыве левую сторону забрала закоптило сильнее, почти до полной непрозрачности, вот и приходится смотреть на мир в несколько необычном ракурсе.
В метре перед моим носом дверь с огромным металлическим кольцом и толстым-толстым (Совсем как в рекламе, правда?) слоем мха. Ширина помещения метра два с небольшим, длина несколько больше, а высота меньше — я едва не касаюсь головой свода, увитого белесыми червями корневищ. Этакий уютный погребок, безусловно знававший лучшие времена. Заполняющая его на треть зловонная жижа, если судить по торчащим из однородной массы черным, но вполне еще узнаваемым кочерыжкам, не что иное, как остатки некогда огромного запаса капусты. Просто-таки пейзаж ада заячьего племени. И ни одной агрессивной головы. Правду говорят: с глаз долой — из сердца вон.
Дотянувшись до ручки, я ухватился за кольцо и потянул на себя.
Дверь даже не шелохнулась, зато насквозь проржавевший металл распался у меня в руке.
Не хотите по-хорошему?!
Переложив меч из руки в руку, я ударил бронированным кибернетическим кулаком по замшелой доске. Она с хрустом распалась на куски. В образовавшееся отверстие сперва проникла земля, а после повторного удара, расширившего отверстие и прорвавшего дерн — солнечный свет.
Выбравшись из подвала, я с облегчением заметил, что бой продолжается в прежнем стиле и составе. Головы летают, пытаются кусаться, а затем сгорают на одном из двух суков. Все без изменений. Вот разве что дерево местами начало дымиться весьма сильно, того и гляди вспыхнет. Нужно поспешить.
Чувствуя себя по пояс защищенным: толстый слой капустной гнили должен удержать головы от желания кусаться, я направился вслед обезглавленным врагам. Почему-то мне кажется, что, узнав тайну их отлучек, я найду способ победить…
Завернув за угол, я споткнулся и едва не упал.
— Бред! Такого не бывает…
Но глаза утверждают обратное: еще как бывает!
Квадратный участок земли в несколько соток, зажатый с трех сторон рядами домов, а с четвертой высоким островерхим забором, тщательно очищен от сорняков, разбит на ровные грядки и засажен… головами! Я же говорил — бред!
Подошедшие безголовые агрессоры, осторожно двигаясь по проложенным между грядок тропинкам, то и дело замирают у очередной торчащей из земли волосатой макушки. Опустившись на корточки, они принимаются ощупывать и выстукивать ее. Совсем как мы, выбирая арбуз, дыню или капусту. Наконец, отыскав удовлетворяющий их требованиям кочан, то бишь подходящую голову, они, решительно ухватив ее за ухо, переходящим из рук в руки серпом срезают и, отряхнув от земли, направляются прочь — воевать с моими друзьями.
«Это сколько же времени понадобится, чтобы их все взорвать?!» — потрясенно задумался я.
Сейчас прикинем на глаз. Поле метров двадцать на тридцать — итого шесть соток. На сотке приблизительно два десятка рядков по сорок голов в каждом. Выходит восемьсот огнеопасных кочанов на сотке. На шести получается, за вычетом уже собранных, больше четырех с половиной тысяч. Ой мамочки! При наших темпах — сотня в час, и это со свежими силами, — здесь работы на двое суток.
Возможно, окончи я не академию космической разведки и освоения новых территорий имени Белки и Стрелки, а какой-нибудь сельскохозяйственный институт, я бы и придумал, как загубить урожай голов на корню при помощи удобрений или пестицидов. Но… времени перековывать меч на орало у меня нет, поэтому воспользуемся тем, что есть. И как можно быстрее, пока идущие вереницей головометатели не обнаружили меня и не помешали моей партизанской деятельности.
Осторожно пробравшись в покосившийся сарай сквозь щель между приоткрытыми створами ворот, чтобы скрипом давно не смазанных петель не выдать себя, я быстренько провел ревизию. Выстроенные в ряд косы… Нет, против зарывшихся в землю по самые брови голов это изобретение человеческого гения малопригодно. А вот подвешенная под крышу борона: деревянный каркас с множеством острых металлических колышков с рабочей стороны и парой деревянных колес для транспортировки — это то, что агроном прописал. Надо только проредить зубья, а то потянуть ее силенок у меня не хватит.
Мы ведь, потенциальные спасатели Яичницы, народ какой? Решительный. Раз решили — сделаем непременно… если не передумаем. Но я передумывать не намерен.
— Урра-а-а!!! — От моего крика головы испуганно попытались зарыться обратно в землю, усиленно загребая ушами, но поздно.
Безголовые и те опешили. Не знаю уж, за какое стихийное бедствие они меня приняли, ведь рассмотреть не могли, но тоже поняли, что в этот мир пришла новая сила — сила интеллекта. И она не позволит разбрасываться головами направо и налево.
Мой план удался, так что свидетелей моего подвига не осталось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40