А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

На миг он заподозрил, что эти двое становились в последнее время более, чем просто коллегами. Впрочем, улыбка тут же исчезла с лица старика: в свое личное время они могли заниматься чем угодно, однако он нанимал их для работы.
Телефонные звонки смолкли.
Ричард Фентон перевернулся и поплыл на спине, подняв к глазам левую руку, чтобы взглянуть на часы, которые он никогда не снимал с запястья. Два тридцать. Это были часы его отца, которому они, в свою очередь, достались от его отца. Для того, чтобы сделать их водонепроницаемыми, Ричарду потребовалось потратить целое состояние, однако деньги не значили для него ничего. Часы представляли собой символ. Всякий раз, когда он смотрел на них, он вспоминал отца, умершего, кашляя кровавыми сгустками, почти черными от угольной пыли. Ричард слабо помнил деда, а вот его похоронная процессия когда-то произвела на малыша неизгладимое впечатление. Однако похороны своего отца он помнил ярче, помнил, как стоял на краю могилы с горстью земли в руках. Земля была холодной, сырой и тяжелой, и тогда он поклялся, что никогда не спустится в шахты. Эту клятву он нарушил единственный раз в жизни, в тот самый раз, когда его сфотографировали с группой людей, которых он нашел в шестидесятые годы: «Шахтеры». Тогда они сделали снимки в пещерах и тоннелях. До сих пор где-то в старых журналах остались фотографии пятерых парней в шахтерских шлемах, державших кирки и лопаты наподобие музыкальных инструментов.
Ричард ухмыльнулся. Он уже много лет не вспоминал об этом оркестре — верный знак того, что он действительно становился старым. Тогда они сделали два диска по двадцать хитов, и казалось, что у них было большое будущее. Новыми «Битлз», будущими «Стоунз» называла их тогда музыкальная пресса. Фентон продал их контракт одной из крупных американских компаний — «Декке», что ли? — и ушел со сцены, унося в кармане состояние. Парни, естественно, возмутились, и пытались потребовать свою долю, однако они подписали контракт, всесильный контракт, который гарантировал ему компенсацию расходов. А расходы его были тогда высоки, чрезвычайно высоки. Парни грозились преследовать его судебным порядком до тех пор, пока он не доказал им, как дорого это дело могло бы им обойтись, и не добавил еще несколько слов о том, что они могли бы в этом случае потерять. В конце концов они оставили это дело; их удалось убедить в том, что в Штатах они могли бы заработать в десятки больше того, что он у них отобрал. Однако больше они не выпустили ни одного диска.
Снова раздались телефонные звонки, и Ричард заволновался, продолжая оставаться в воде. Где был Макс? Что за дьявольщина происходила? Он начал грести к лестнице, и злость придавала его движениям отрывистость, могло показаться, что он рубил воду.
Ричард Фентон успел заметить в воздухе четкие очертания какого-то круглого, темного предмета, прежде чем тот ударился о поверхность бассейна и ушел в подсвеченную воду за его спиной.
— Господи Иисусе! — Фентон огляделся; одно из украшавших помещение растений упало из кашпо, в котором висело. Он обернулся, осматривая воду в поисках растения. Если он сейчас же не вынет его из воды, земля засорит фильтры.
— Макс! Макс!
Где только мог быть этот ублюдок? Еле сдерживая свой гнев, Ричард продолжал искать упавшее растение. Он обнаружил его в глубокой части бассейна, окруженное расплывавшимся пятном темной земли, и добрался до него. Он собирался заставить кое-кого заплатить за очистку бассейна, за новые фильтры и за доставленный ему испуг — в конце концов с ним мог случиться сердечный приступ. Он потребует платы с садовников, устанавливавших растения, или с архитектора, или со всех их вместе. Вынырнув на поверхность, он сделал глубокий вдох и снова погрузился в воду. Но только тогда, когда он подплыл к клубившейся вокруг растения темной туче, он понял, что к ней примешивался розовый цвет, который смешивался с черным и был отчетливо виден сквозь тонкие ветви растения. Когда он коснулся большого кома земли, ком откатился... и Ричард Фентон увидел перед собой отрезанную голову своего слуги: глаза на бледном лице были широко раскрыты и будто смотрели на хозяина, лицо исказила гримаса изумления. Рот был открыт, и бледно-розовая кровь толчками вытекала из него.
Фентон поднялся из бассейна, кашляя и задыхаясь от сухого кашля, сердце в его груди стучало так лихорадочно, что ему казалось, он ощущал, как дрожит кожа от сердцебиения. Он откашлялся от воды, которой успел наглотаться, почувствовал тошноту и с усилием проглотил слюну. Его так трясло, что он едва мог держаться за перила металлической лестницы, но наконец он оказался на скользких холодных плитах кафельного пола. Ричард попытался привести в порядок свои мысли, однако голова кружилась, мышцы груди сжались так, что стало трудно дышать, а перед глазами плясали черные круги. Низко наклонившись, он глубоко вдохнул и выпрямился. Когда кровь прилила к голове, Фентон пошатнулся, однако теперь к нему вернулась способность ясно мыслить.
В сейфе за его столом находилось заряженное ружье, на стене кабинета висели дробовики, кое-что лежало и в нижнем ящике комода. Все, что ему требовалось сделать... Вода забулькала, послышался звук лопавшихся пузырей. Фентон обернулся. Голова Макса всплыла на поверхность и теперь покачивалась на воде, словно грязный буек.
У Ричарда Фентона ни на миг не возникло сомнения в том, что настоящей мишенью был не Макс, а он сам. За долгую жизнь он успел приобрести многих врагов, вел великое множество рискованных дел и часто оказывался вынужден «позаботиться» о людях, встававших у него на пути. Но все это было в далеком прошлом. Уже долгие годы он не проявлял никакой активности...
Но у людей бывает хорошая память.
Ричард Фентон прошлепал босыми ногами к двойным дверям и вышел в круглую оранжерею, связывавшую здание дома с бассейном. По испанскому кафелю тянулся кровавый след. Тот, кто убил Макса, тащил его голову по этим плитам, чтобы затем бросить ее в воду... а это означало, что они наблюдали за ним... это означало, что они все еще находились в доме... это означало...
Можно забыть об оружии. Если кто-то ждал его, то, несомненно, они находились в его кабинете. Он мог бы пройти через прихожую, через кухню и попасть в гараж. Ключи всегда хранились в машинах.
Низко пригнувшись, Ричард пробежал по кафельным плиткам и оказался в прихожей. После холодного кафеля у него под ногами оказался ковер, показавшийся ему очень теплым. А кроме того, влажным. Он поднял ногу. Она была липкой от крови.
Фентон обернулся и тут же обеими руками зажал рот, чтобы удержаться от крика, но было уже поздно. Эхо разнесло его вопль, полный ужаса, по пустому дому. Тело Сьюзен покачивалось перед его глазами, привязанное за одну ногу к карнизу для штор. Ее горло было перерезано так глубоко, что голова запрокинулась, и видны были зияющие сосуды и краешек белой кости. Ее лицо превратилось в красную маску, светлые волосы теперь стали темными и жесткими. Она даже не успела снять очки.
— Почему вы не проходите в кабинет, мистер Фентон?
Ричард резко повернулся на голос. Дверь кабинета была распахнута. Тогда он взглянул на дверь прихожей. Тридцать, может быть, сорок шагов отделяли его от этой двери. Что ж, можно было считать, что ему повезло. Он смог бы это сделать.
— Это была не просьба, мистер Фентон.
Сквозь эту дверь, вниз по въезду и дальше на основную дорогу. До соседнего дома было не меньше сотни шагов, но он должен был сделать это. Вид обнаженного старика, бегущего вниз по дороге, не мог не привлечь внимания.
Дверь прихожей скрипнула, затем медленно отворилась, и на тщательно отполированный пол упали лучи раннего полуденного солнца, подхватывая мельчайшие пылинки, плясавшие и кружившиеся в них. В дверном проеме стояла фигура, отбрасывавшая на пол неправдоподобно длинную тень. Ричард вздрогнул и коротко вскрикнул. В этой фигуре было что-то... что-то странное.
Странная фигура покачнулась, потом упала вперед. Только тогда Ричард понял, что у нее не было головы. Он с ужасом смотрел на обезглавленное тело Макса.
— Пройдите в кабинет, мистер Фентон.
Ричард Фентон пересек прихожую и толчком открыл дверь кабинета. Он остановился на пороге, скрестив руки на тощей старческой груди, поеживаясь и моргая в сумраке. Шторы здесь были плотно задернуты, а красивая настольная лампа повернута к двери; она ослепляла его и не позволяла разглядеть того, кто сидел в тени за столом. Яркий сноп света заставил глаза Ричарда слезиться, и он злым движением стер слезы со щек. Старик внезапно ощутил боль под ложечкой и впервые обрадовался ей. Он знал, что за этим приступом боли может наступить следующий, который, возможно, мог бы стать для него спасительным.
— У вас есть кое-что, что я хотел бы получить, мистер Фентон.
Голос прозвучал мягко, невыразительно.
— В моем сейфе лежат деньги, — быстро произнес Ричард Фентон. Берите их, они ваши. — Он подумал, что все это могло быть всего лишь вымогательством: молодой негодяй решил создать себе репутацию, ободрав его. Что ж, он отдаст этому молодцу все, чего тот хочет... а потом пристрелит его, как собаку.
— Мне не нужны ваши деньги, — сухо произнес сидевший за столом человек.
За шторой Ричарду почудилось какое-то движение, и он понял, что в комнате находился еще кто-то. Несмотря на то, что воздух был пропитан густым запахом крови, ему показалось, будто бы он ощутил слабый цветочный аромат, однако цветов в кабинете не было, значит, это мог быть аромат духов? Женщина?
— Мне нужна Шахматная Доска Гуенддолау.
Ричард прямо посмотрел вперед, безвольно опустив руки.
— Я знаю, что она находится у вас. Я хочу получить ее.
Старик молча отрицательно закачал головой. Он подолгу не вспоминал о шахматной доске. Кусочки хрусталя, золотая с серебром доска — все это было одной из самых красивых вещей, которыми он когда-либо владел, и до сих пор он хранил все это сокровище отдельно от других своих драгоценностей. Причины такого положения он и сам не мог бы толком объяснить.
— Я хочу получить ее.
Ричард Фентон сильнее затряс головой.
С легким клацаньем раскрылся нож.
— Рано или поздно вы скажете мне все.
Ричард повернулся и тут же ощутил жгучую боль в бедре. Взглянув вниз, он увидел выходившее из его тела металлическое острие.
— А теперь идите, мистер Фентон.
Глава 9
— Я настаиваю, — решительно произнес Грег.
Джудит Уолкер медленно покачала головой, но ничего не ответила. Ей было нужно, чтобы этот мальчик считал, будто сам принимает решения.
Сидя на заднем сиденье полицейского автомобиля, Грег утвердительно кивнул головой, словно убеждая самого себя в том, что ему в голову действительно пришла отличная идея.
— В этом есть смысл. Вы же не можете оставаться там, по крайней мере, пока дом не будет приведен в порядок, а между тем вы сами говорили мне, что вам некуда больше идти. Я знаю, что моя мать не станет возражать, и мы найдем выход. Останьтесь на ночь и не уходите утром, я свяжусь с вашей племянницей, и вместе мы поможем вам привести все в нормальный вид.
— Я действительно не могла бы решиться на это. Это было бы настолько обременительно...
— Вовсе нет, — продолжал настаивать Грег, однако в его голосе уже не было прежней уверенности. Что он делал? Он встретил эту женщину меньше часа тому назад, а теперь пытался предложить ей ночлег под крышей своего дома?..
Джудит прекрасно расслышала внезапно появившуюся неуверенность в голосе молодого человека и коснулась рукоятки меча, по-прежнему бережно завернутого в старые газеты. Получив от Святыни мощный заряд энергии, она взяла Грега за руку. — Это великодушное предложение.
Грег вдруг снова обрел уверенность. Он пожал руку Джудит. — Я попрошу, чтобы полиция доставила нас домой... а потом лучше всего я позвоню в офис и скажу, что я беру остаток нынешнего дня в счет отпуска, — добавил он.
— Благодарю вас. Вы такой добрый молодой человек. Это большая редкость в наше время.
Улыбка у пожилой женщины получилась изящной, слабой и беззащитной, что вовсе не вязалось с выражением ее глаз. Она вовсе не испытывала угрызений совести от того, что употребила могущество меча для управления действиями Грега. Джудит должна была защитить меч любой ценой, а пока она не решила, что будет делать дальше.
Лежа на кровати и наблюдая за причудливой игрой уличного света на потолке, Джудит Уолкер прислушивалась к приглушенным звукам голосов, доносившихся до нее снизу, из кухни. Она различала резкую отрывистую речь Норы Мэттьюз, голос которой заглушал мягкие протесты Грега, и знала, что разговор шел о ней. Джудит запустила руку под подушку, коснулась завернутого в бумагу меча и попыталась сконцентрироваться на лице Грега в надежде придать ему немного силы. Она понимала, что он отстаивал перед матерью свое решение.
В семье Мэттьюз Джудит встретили со смесью недоверия и тревоги. Все члены семьи жили спокойной провинциальной жизнью на спокойной провинциальной улочке и очевидно было, что их возмутило ее странное появление. Так или иначе, они вели себя внимательно, прохладно, отстраненно. Нора Мэттьюз пыталась занять непрошенную гостью разговором, в то время, как отец Грега Джеймс едва цедил слова. Младший брат и обе маленькие сестренки Грега очевидно успели пройти курс материнских наставлений по поводу хорошего поведения, поэтому во время еды они переговаривались только шепотом. К большому облегчению всех присутствовавших Джудит сразу же после чая сослалась на переживания, вызванные дневными событиями, и высказала желание уйти отдыхать. Ей предоставили комнату старшей девочки, украшенную плакатами и афишами, на которых в большинстве были изображены гримасничавшие полуобнаженные подростки из поп-групп, о которых Джудит Уолкер никогда не приходилось слышать. На одном конце кровати возвышалась гора мягких игрушек и плюшевых медвежат. Джудит решила, что контраст между ярко выраженной сексуальностью плакатов и игрушками должен вызывать смущение, девочке было не больше двенадцати лет. Еще один знак времени; невинность стала одной из первых жертв нынешнего века.
Забравшись в постель, Джудит развернула меч и пробежала пальцами по заржавевшему металлу. Взяв Святыню за рукоятку, она поднесла сломанное лезвие к губам и поцеловала его...
Древняя магия, древняя сила.
Джудит почувствовала, как теплая волна прошла по всему ее телу. Боль ушла из окостеневших суставов, усталые, измученные мышцы налились силой, зрение обострилось, сердечный ритм приобрел четкость, и все чувства словно обновились. Она опять была молода. Молода, полна жизни и...
Древняя магия и древняя сила, постепенно исчезавшая.
Сперва исчезла яркость зрения, яркое и четкое видение окружавшей ее обстановки, потом очертания предметов снова потеряли ясность. Ее острый слух растворился, звуки, доносившиеся из кухни, снизу, превратились в неопределенный шум. Боли вернулись.
Вздохнув, она положила металл под подушку и легла на спину, ощущая сквозь мягкую подушку твердость старинной стали. Когда-то она каждую ночь засыпала с мечом под подушкой, и сновидения... сновидения тогда бывали удивительными. Но с тех пор прошло много лет; когда она начала писать, доверяя бумаге чудесные видения, приходившие к ней во сне, сны ее немедленно исчезли. Может быть, ошибкой было то, что она доверила свои сны публике, может быть, именно это отняло у них часть их волшебства. А может быть, меч устал и потерял часть своего древнего могущества.
Однако кто-то и сейчас верил в могущество древних Святынь, кто-то готовился убивать для того, чтобы завладеть реликвиями.
А мальчик, как он умудрился втиснуться в общую схему? Не было ли его появление, его вмешательство чем-то большим, нежели волей случая? Она покачала головой; даже заснувшие на века Святыни обладали свойством притягиваться к могущественным, властным людям, а мальчик, очевидно, относился к таким.
Внизу, в кухне, в качестве последнего аргумента раздался стук захлопнувшейся двери, затем заскрипели ступеньки лестницы. Послышался осторожный стук в дверь.
— Входите, Грег, — мягко ответила Джудит Уолкер, присаживаясь на постели.
Застенчиво улыбаясь, в комнату вошел Грег Мэттьюз. Его щеки пылали, а руки слегка дрожали.
— Я зашел только для того, чтобы узнать, как вы себя чувствуете, — робко сказал он.
— Большое спасибо вам, Грег, прекрасно. — Она похлопала по кровати. — Присядьте на минутку.
Молодой человек опустился на краешек кровати, избегая встречаться глазами с Джудит.
— Ваша семья едва ли что-нибудь поняла во всей этой истории, не так ли? — спросила она.
Грег пожал плечами.
— На самом деле они замечательные. Все это их немного удивило, а больше ничего.
— Вы знаете, что я уйду утром. Ваша матушка, наверное, предположила, что я намерена прожить здесь остаток своих дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31