– Пожалуйста, сядьте. – Николсон указал на кресло в стиле Людовика XIV, стоявшее напротив безупречно отполированного стола из красного дерева. – Хотите что-нибудь выпить? Может быть, виски? В последнее время этот напиток вошел здесь в моду. Французы почему-то считают его экзотическим.
– Вероятно, потому что в этой стране виски стоит очень дорого.
При упоминании о деньгах Николсон улыбнулся. Харри его улыбка показалась приятной, однако загадочной. Николсон был директором известного банка, хитрым, проницательным человеком лет сорока пяти со светлыми волосами, рыжеватыми усами и голубыми, почти мутными глазами. Его лицо с тонкими точеными чертами казалось антиподом смуглого, изменчивого, чувственно-красивого лица Харри. Любопытно, женщины какого типа находят Николсона привлекательным, подумал Харри. Он не смог представить себе это, но почувствовал, что они, вероятно, составляют целую армию. Эта мысль смутила молодого человека.
– Может быть, вы предпочтете коньяк? Или кофе? Выберите сами яд, который вам по вкусу.
– Кофе и коньяк, если можно.
Николсон нажал указательным пальцем левой руки кнопку переговорного устройства.
– Мишель, принесите, пожалуйста, кофейник.
Он встал, прошел по комнате, открыл дверцу высокого шкафчика, достал оттуда два резных бокала и бутылку пятизвездочного «Курвуазье». Бар находился за спиной у Харри, в углу просторного кабинета. Он заметил его, войдя в комнату. Повернувшись в кресле, Харри увидел множество бокалов и различных бутылок со спиртным. Там было все – от «Дюбонне» до «Джека Дэниэлса». Он вспомнил мутноватые голубые глаза Николсона. Может быть, этот человек слишком много пьет? Сара не говорила об этом. Николсон вернулся к столу, налил по щедрой порции коньяка в оба бокала и протянул один из них Харри.
– Ваше здоровье, – сказал банкир. В этот момент кто-то постучал в дверь. – Entrez.
В кабинет вошла хорошенькая девушка лет двадцати с небольшим. Она принесла резной поднос с высоким белым кофейником, двумя золотисто-белыми чашечками, сахарницей и двумя чайными ложечками. Девушка молча наполнила чашечки почти до краев дымящимся черным кофе и поставила их перед каждым из мужчин.
– Больше ничего не надо, сэр? – спросила она Николсона с легким акцентом в голосе и бросила лишь один взгляд на Харри.
– Нет, спасибо, Мишель.
Харри посмотрел вслед бесшумно удалившейся секретарше. Овальный персидский ковер поглощал звуки её шагов. Даже прикрытое свободным бежевым костюмом из мохера (имитация модели Шанель), тело девушки выглядело весьма соблазнительно. Мишель казалась настоящей парижанкой. Здесь девушек не штампуют по единому образу и подобию, как в Америке, подумал Харри. Каждая из них отличалась каким-то индивидуальным штрихом. В случае Мишель это была брошь с изображением леопарда, находившаяся не на отвороте пиджака, а сзади, на талии. Девушка словно желала привлечь к себе внимание не только при своем появлении, но и при уходе. Именно с такой крошкой Харри хотел переспать этой ночью.
– Если вы действительно так заинтересованы, как мне кажется, это обойдется вам примерно в десять тысяч франков. Не говорите, что я не предупредил вас, mon copain.
Харри решил, что он ослышался.
– Извините?
– Сейчас конец апреля – fin du mois, как говорят в этом восхитительном и практичном городе. Ее кошелек, должно быть, уже опустел.
– Но она работает у вас. – Возможно, долгий перелет плохо повлиял на его мозги. – Я хочу сказать, что у неё есть работа. Она – секретарша, а не
– Проститутка? – Смех Николсона прозвучал искренне, заразительно. Конечно, нет. Мишель родилась в прекрасной лионской семье, её отец известный адвокат. Одно никак не мешает другому.
Харри почувствовал себя идиотом. Он уставился на собеседника в ожидании объяснения.
– В Париже много девушек вроде Мишель – возможно, если бы кому-то удалось их пересчитать, общее количество составило бы не одну тысячу. Понимаете, мы, бизнесмены, выдаем им зарплату раз в месяц. Так здесь принято. Мы платим в начале месяца, и, к моему стыду, не слишком щедро.
– Вы хотите сказать мне, что из-за вашей необычной традиции им приходится пополнять свои доходы, обслуживая мужчин за деньги?
– Никто не заставляет их это делать, но они все обладают весьма экстравагантными вкусами по части нарядов. Можно даже сказать, что они помешаны на одежде. Вправе ли мы обвинять их в этом, ведь они живут в мировой столице моды? Я готов поручиться, что сейчас Мишель мечтает о туалетах для летнего отпуска. Проблема заключается в отсутствии необходимой суммы. Несомненно, после работы вы найдете мою секретаршу возле Рон-Пуан. А если не её, то какую-то другую девушку.
Харри залпом проглотил свой коньяк, почти не дегустируя его. У американца пропал интерес к вкусу спиртного.
– Потрясающе, – произнес он.
– Не делайте такое изумленное лицо.
– Но я действительно изумлен. Почему я должен скрывать это?
– Конечно, не должны, мой дорогой.
– Я не умею притворяться. Я слишком прямолинеен. Как большинство американцев.
Он правильно выбрал слова и тон, в них заключался уместный вызов. Харри заметил, как сузились мутноватые голубые глаза Николсона, и понял, что не ошибся. Чтобы получить от Николсона то, в чем нуждался Харри, ему следовало играть по своим правилам, оставаться на своей территории. Он никогда не победит этого вежливого английского франкофила с помощью другой тактики. Он должен быть прямолинейным, конкретным американским провинциалом. Наивным. Возможно, простоватым. Что ж, таким он и был на самом деле, в этом и заключалась его сила, которую Харри только что начал ощущать.
– Я лишь хотел подчеркнуть, что здесь девушки вроде Мишель считаются вполне респектабельными. И к тому же чистыми, – сказал Николсон. – Но держитесь подальше от Левого берега, там вы можете нажить себе неприятности. Ясно?
– Ясно. – Харри закурил «Честерфилд». – Я ценю вашу заботу, мистер Николсон, честное слово. Однако я преодолел девять тысяч миль не для того, чтобы поговорить о шлюхах. – Он преднамеренно воспользовался этим словом. Я прилетел сюда, чтобы поговорить о пяти миллионах долларов.
Резкий переход к делу заставил Николсона растеряться. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы открыть свой рот с узкими губами.
– Пять миллионов долларов. Солидная сумма. В чем именно заключается ваше предложение, мистер Маринго?
Он больше не называл Харри mon copain. Они перешли к бизнесу. Харри выпустил струю дыма в сторону амуров, украшавших собой потолок в стиле рококо, и собрался ответить на вопрос, но вдруг зазвонил один из изящных золотисто-белых телефонов, стоявших на столе Николсона справа от банкира. Харри догадался, что этот аппарат подключен к личной линии. Будучи левшой, Николсон пользовался им редко. Харри заметил, что на левом телефоне банкира, предназначенном для работы, стоял семизначный номер – как в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. На правом телефоне, трубку которого только что неловко поднял Николсон, цифры отсутствовали. Умный, хотя и очевидный, шаг.
– Алло!
Пауза.
– О, дорогая, как хорошо, что ты перезвонила так скоро. – Он повернулся к Харри. – Извините меня. – Приблизив трубку к губам, Николсон сказал. – Я на это надеялся. Женщина, у которой ты работаешь, – настоящее чудовище. Я уверен, что эта старая ведьма могла позволить тебе поговорить со мной раньше.
Пауза.
– Что? La communication est tres mauvaise. О, сейчас для этого нет времени, Шоу-фэ. Я разговариваю с посетителем, твоим соотечественником. Он подмигнул Харри, не теряя темпа беседы. – Я позвонил тебе, чтобы сказать, что сегодня не смогу с тобой встретиться. Пожалуйста, дорогая, не сердись. Я не виноват. Разве что в некотором смысле. Сегодня Джинне исполняется три года, я совершенно забыл об этом. Видишь, какой я негодяй?
Пауза.
– Я обещаю возместить тебе моральный ущерб. Давай встретимся завтра за ленчем.
Пауза.
– Я знаю, что обычно ты этого не делаешь из-за твоей стервы, но ты можешь придумать какой-то предлог. Меня бы вполне устроил вечер, но я должен отправиться в Цюрих. Скажи ей, что тебе надо сходить к доктору. Наври что-нибудь. Господи, я готов задушить эту женщину. Она – сущий Цербер.
Пауза.
– Ты сделаешь это? Не сомневаюсь, ты добьешься своего, дорогая. Встретимся в час в грилль-баре «Ритца».
Пауза.
– Слишком многолюдно? О, Господи. Она действительно Цербер. Ладно, дай мне подумать. «Эскарго-Монторгель». И я не желаю выслушивать отказ. Я закажу столик наверху – ты знаешь, что там обслуживают целую вечность. Это послужит уроком старой ведьме. Jusqu'a demain. Au revoir.
Он положил трубку и испустил вздох, вполне понятный любому мужчине. Харри не стал исключением. Любовь, проблемы, роман. Стоит ли все это хлопот, головной боли, риска? Любопытно, кто эта дама, подумал Харри. Шоу-фэ, с ударением на последнем слоге. Перед отъездом из Калифорнии Харри посещал курсы французского. Он попытался понять значение странного имени, но ему в голову не пришло ничего разумного.
Возможно, это какое-то прозвище. Но Иэн дал понять, что она американка. Вдвойне загадочно. Черт возьми, почему он ломает голову над личной жизнью Иэна Николсона?
– Извините, что я прервал нашу беседу, – сказал банкир. – Перед тем, как зазвонил телефон, я спросил, в чем заключается ваше предложение.
Возможно, этот звонок спас бы Санни Листона, но не Харри Маринго.
– Я хочу организовать съемки трех фильмов с моей женой в главных ролях. Для этого требуется пять миллионов долларов. Я подумал, что вас, возможно, заинтересует этот проект.
– Почему бы вам не найти какой-то банк в вашей стране?
– У меня нет собственности в Штатах, мне нечего заложить. Там мне было чертовски трудно раздобыть пять миллионов долларов. Но я скажу вам, чем я располагаю: лучшим независимым дистрибьютором, прекрасным писателем, который сейчас пишет сценарии, режиссером, уставшим от бюрократизма крупных кинокомпаний, и Сарой Эймс.
– Звучит впечатляюще, – без энтузиазма произнес Николсон.
– Я тоже так считаю, – уверенно сказал Харри.
– Что представляет из себя первый сценарий?
– Это трагедия с множеством комичных моментов.
– Любопытно. Тема?
– Не знаю.
– Не знаете?
– Да. Сценарист её обдумывает. Он, как всегда, предложит нечто блестящее.
– Вы хотите сказать, что он ещё ничего не написал?
– Ни единого слова. Он не начнет писать, пока не увидит солидную сумму. Он – знаменитость. – Харри назвал фамилию писателя. – Если вы читали один из его бестселлеров или видели последний фильм с Джоном Хьюстоном, снятый по его сценарию, вы не станете сомневаться в способностях этого человека.
– Я читал его книги. Он, несомненно, обладает талантом в области черного юмора. Но если мы имеем в виду один и тот же фильм, то он, честно говоря, не слишком хорош.
– Режиссер вырезал лучшие сцены. Теперь писатель требует, чтобы ему предоставили право окончательного одобрения.
– И он ещё не написал ни единого слова. – Николсон вздохнул. – Должно быть, я сошел с ума, если обсуждаю подобный проект. Кто будет дистрибьютором?
– «Юнайтед Артистс».
Иэн Николсон открыл коробку с упмановскими сигарами, отрезал у одной из них кончик с помощью массивного золотого ножа «Картье» и закурил. Его глаза уже не казались мутноватыми, они стали ясными и яркими.
– Я вовсе не хочу обвинить вас во лжи, но мне трудно поверить в то, что компания «ЮА» согласилась распространять картину с ещё ненаписанным сценарием и актрисой, имя и лицо которой ничего не говорят американцам. Это возможно, лишь если героя сыграет Марлон Брандо.
– Ее партнером станет неизвестный французский актер.
– Тогда я отказываюсь вам верить. А без «Юнайтед Артистс» у вас нет ничего, это ваш первый покупатель, главный источник денег. Зарубежный прокат – это, конечно, хорошо, но без Соединенных Штатов… – Он покачал головой. – Я видел вашу жену в нескольких английских фильмах Рэнка. По-моему, она – очень талантливая актриса. Но если вы назовете её фамилию любой чикагской официантке, она посмотрит на вас с недоумением.
– Только не после выхода на экраны «Хорошенького дельца».
– Что это такое?
– Дорогостоящий фильм, который сейчас снимается в Голливуде одной из крупнейших кинокомпаний, с Сарой в главной роли. Премьера запланирована на сентябрь. Пять месяцев пролетят быстро.
– Кто ваш режиссер?
Харри назвал фамилию одного из самых молодых и талантливых голливудских режиссеров, выдвинутого год назад на соискание «Оскара».
– Он снимает Сару в «Хорошеньком дельце».
– Он действительно хорош, – согласился Николсон.
– К тому же сам монтирует свои фильмы. Это очень важно. Мы сэкономим время и средства.
– Я начинаю понимать, почему «Юнайтед Артистс» заинтересовалась вашим проектом. Где вы собираетесь снимать эти картины?
– На европейской натуре. Здесь содержание съемочной группы обойдется дешевле. Не надо платить жадным голливудским профсоюзам за сверхурочные, если рабочий день окажется дождливым. Также можно обойтись без дублирования. Этот процесс слишком сложен и дорог. Мы используем субтитры. Я приехал сюда, мистер Николсон, по простой причине. Мне нужна кредитная линия на пять миллионов долларов – в такую сумму обойдется съемка этих фильмов. Такой кредит позволит снять и раскрутить картины подобающим образом. Сейчас мне срочно требуются шестьсот тысяч долларов. Без них мы не можем приступить к работе.
Глаза банкира были сейчас уже не просто ясными. Они стали жесткими, блестящими.
– Откуда взялась эта цифра?
Харри достал из кармана своего костюма маленький клочок бумаги и придвинул его к Николсону. Банкир начал изучать строчки, отпечатанные самим Харри на пишущей машинке «Оливетти», взятой напрокат в отеле Беверли Хиллс. Он выучил на память этот список.
$125 000… «Юнайтед Артистс»
125 000… режиссер
100 000… аренда студии
75 000… сценарист
75 000… озеро Комо
50 000… агентство по связям с общественностью
50 000… поездки
Итого: $600 000
– При чем тут озеро Комо?
Харри начал получать удовольствие от беседы.
– Я хочу собрать там основных членов съемочной группы. Мы проведем на озере первую встречу. Это лучший способ познакомить людей друг с другом, настроить их на совместную работу, дать им представление о той фантастической картине, которую мы намерены снять.
Озеро Комо, расположенное в Северной Италии, было идеей Сары. Харри понятия не имел об этом местечке.
«Мы арендуем роскошную виллу, – сказала она. – Все будет безупречным. Моторные лодки, превосходная еда, заснеженные горные вершины на заднем плане. Впечатляющее, живописное окружение растопит лед.»
– Должен признать, это красивая идея, – сказал Николсон. – И при этом весьма экстравагантная.
– Затраты окупятся до последнего цента. Я ориентируюсь на Каннский и Венецианский кинофестивали, которые притягивают к себе высший международный свет, собирающийся в Монако. Вы можете считать эти фестивали обыкновенными балаганами, но они всегда оказываются в центре внимания прессы. Это послужит мощной рекламой. Такое паблисити нельзя купить за деньги.
– Кажется, я вспоминаю необыкновенное фото Дианы Дорс, сделанное несколько лет тому назад во время Венецианского фестиваля. Она стояла в гондоле. Ее бикини было отделано песцом и бриллиантами стоимостью в 125 тысяч фунтов. Моя жена сказала, что она никогда не видела такой вульгарной картины, и мне пришлось согласиться с ней, однако…
– Вы это запомнили.
– Совершенно верно. Это была незабываемая картина.
– Именно это я и имею в виду. Конечно, я не позволю Саре такую безвкусную выходку, да она и сама никогда бы не совершила её. Как и София Лорен. Однако мы появимся там перед фотоаппаратами всех этих paparazzi.
– Вы очень уверены в себе, мистер Маринго, верно?
– Если это так, то лишь потому, что я верю в то, что делаю.
Возникла длинная пауза.
– Прежде чем мы углубимся в детали, по-моему, нам следует определиться с процентами. Несомненно, вам отлично известно, что мы назначаем несколько более высокую ставку, нежели акционерные банки. Однако именно поэтому вы находитесь здесь, а не у «Беркли», верно?
Харри кивнул.
– Вы более предприимчивы, охотнее идете на риск.
– Да, правильно. Такой банк, как «Беркли», не подпустил бы вас к себе ближе, чем на расстояние пушечного выстрела. Надеюсь, вы извините меня за такой оборот речи.
– Сколько процентов вы попросите?
– Десять.
То, что названная цифра превышала на три пункта обычную, не удивило Харри. Он ждал этого.
– Мы имеем здесь дело с весьма рискованным проектом. Весьма рискованным. – Похоже, Николсон смаковал звучание этого слова. – Поэтому необходимо обсудить одну небольшую деталь.
Харри усомнился в том, что речь пойдет о мелочи.
– Наше участие остается под вопросом, – сказал Николсон. – Я пока не беру на себя никаких обязательств, но если мы решим ввязаться в это дело, нам придется образовать холдинговую компанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51