Она знала такие круизы: автономный мир роскоши и чувственности, вне времени и пространства. Ослепительно белая яхта, разрезающая воды сине-зеленого моря, туманные острова, подобные миражам на горизонте, расплавленное солнце, прохладные каюты и томный, как во сне, секс, вплетенный в дни и ночи. О, как мне не хватает этого, как мне это необходимо!
— Но у тебя все это было, — сказала Стефания, будто подслушав мысли Сабрины. — И еще будет. Это мой единственный шанс.
— Последняя попытка?
— Последняя. — Это было обещание, данное ими обеими.
Сабрина глубоко вздохнула. Еще неделя. Еще неделя с Гартом.
— Кто этот человек? — небрежно спросила она. Стефания колебалась.
— Макс Стуйвезант.
— Нет!
— Не торопись. Он изменился. Даже Александра так считает. И вообще, когда ты видела его в последний раз? Он три года провел в Нью-Йорке.
— Александра говорит, что он изменился?
— Она считает, что он стал мягче. Как спелая груша. Сабрина рассмеялась:
— Похоже на Александру. Стефания, ты не можешь хорошо знать Макса. Ты спрашивала о нем Александру?
— Мне это не нужно. Я оформляла его дом. Сверху донизу. Так же, как ты дом Александры. Я не сказала тебе об этом. Боялась, что у меня ничего не получится и мне придется звать кого-нибудь на помощь. Но мне не пришлось. Сабрина, я знаю о Максе все, что мне нужно. Знаешь ли, я не спрашиваю твоего разрешения и уже сказала, что поеду с ним. И вряд ли в твоем положении ты можешь потребовать от меня, чтобы я не легла с ним в постель.
— Я этого не заслужила.
— Наверное, нет, — небрежно ответила Стефания, . — Какова истинная причина того, что ты не хочешь, чтобы я поехала? Не может быть, чтобы из-за Макса. Тебе так скучно, что ты не можешь дождаться своего возвращения домой? Но это же только несколько лишних дней. И я же не прошу у тебя об одолжении, у нас просто нет другого выбора. Правда, Сабрина? Нат еще не делал последних снимков? «Она хочет, чтобы я солгала».
— Нет. Еще нет. Он перенес на конец недели. Ты как раз успеешь вернуться из своего круиза.
— Ну, тогда все чудесно, правда? Я не заставлю тебя больше ждать. Возьму билет на самолет на следующий понедельник. Сабрина… Не сердись на меня. Ты нужна мне. Я знаю, что вернусь, и буду жить в своем доме и заботиться о детях, я постараюсь наладить отношения с Гартом, и все будет в порядке. Я просто пока еще не представляю себе возвращения домой. Потом, после круиза… Ты мне поможешь, правда? Потому что, мне кажется, теперь ты можешь рассказать мне кое-что о моей семье, что поможет мне снова войти в нее. Ты ведь поможешь мне, правда, Сабрина? Сабрина плакала.
— Да, всем, чем смогу. — Она закрыла глаза, загородившись от солнца. Она уловила напряжение в голосе Стефании и поняла, что та настолько же боится возвращения домой, насколько хочет вернуться. Но это не имело значения. Что бы ни произошло между Стефанией и Гартом, Сабрина исчезнет, и именно Стефания займет место в объятиях Гарта, и целый мир будет отделять ее от Макса с его яхтой. И Стефания забудет свое фантастическое путешествие на яхте гораздо быстрее, чем Сабрина перестанет тосковать по Гарту.
«Следующий понедельник. Но до тех пор пускай Стефания отправляется в свой круиз, использует свой шанс, а должна дать ей этот шанс. Пускай едет, не зная о поездке в Коннектикут, не зная, что гипс сняли. Пускай едет. Она еще успеет узнать правду».
Сабрина смотрела, как под ними разворачивается панорама Чикаго, когда самолет взлетел сквозь утреннюю дымку и лег на крыло, поворачивая на восток. Озеро Мичиган сверкало внизу, городские небоскребы сгрудились на его берегу. Она смогла разглядеть Эванстон и университетский городок, обширное зеленое пространство парка Линкольна, высокую стену жилых многоквартирных домов вдоль бледной ленты пляжей, на которые накатывали длинные медленные волны. Несколько отважных моряков вывели свои лодки на озеро, их высокие белые паруса надувались и опадали над водой, играющей синими и зелеными полосами в солнечном свете и под бегущими облаками.
— Конец сезона, — заметил Гарт, глядя вместе с ней в окно. Он обнял ее. — Какая чудесная нынче осень. Она вытянула кисть, покачала рукой с золотым обручальным кольцом.
— Странная осень.
Ее блестящие волосы вились у плеча, безупречный овал ее щеки, чистая кожа и длинные загнутые ресницы были в нескольких дюймах от его губ, его рука обнимала ее плечи. Он вспомнил прошлый год, когда они вместе полетели в Амстердам и она, потом одна уехала в Лондон навестить сестру. Были ли они хоть какое-то время вместе в той поездке? Он не мог вспомнить. Вероятно, нет. В те дни они почти ничего не делали вместе. Почему? Он посмотрел на прекрасную женщину, сидящую рядом с ним, и не смог ответить.
Они поднялись выше облаков. Под ними на фоне белого пейзажа перемещался абсолютно правильный радужный круг с тенью от их самолета в центре.
— Это называется нимб пилота, — сказал Гарт, когда она указала ему на него.
— А мы тоже в центре радуги?
— Нет, насколько я знаю. А что?
— Интересно, выглядит ли наш самолет как тень внутри радуги, если смотреть на него из другого самолета, высоко над нами?
Он улыбнулся:
— Ты думаешь, что мы, возможно, всего лишь тени?
— Если бы мы были тенями, мы, наверное, не знали бы об этом.
Он прикоснулся к ее волосам губами.
— Мне все равно, пока ты для меня такая настоящая.
Сабрина промолчала. Гарт снял руку с ее плеча и раскрыл книгу, через минуту она последовала его примеру. После приземления в Нью-Йорке, когда они ехали в лимузине, который лаборатория Фостера прислала за ними, что бы отвезти их в Стэмфорд, он сказал, поморщившись:
— Моя первая поездка с женой за целый год, а я должен провести весь день с кучкой фармацевтов-администраторов. Лишено всякого смысла.
— А я должна провести его с их женами, — парировала она. — В этом смысла не намного больше.
— Давай убежим? Вернемся в Нью-Йорк, устроим себе каникулы и забудем о Стэмфорде.
— Мы не можем.
— Не можем. — Его голос изменился. — Конечно, нет. Я забыл, как это важно для тебя. «Это важно для Стефании».
— Я хочу сказать, что мы приняли их приглашение и они запланировали для нас день. Гарт, что мне делать со всеми их женами?
— Ничего, просто ходи, куда поведут. Это им надо что-то делать. Развлекать тебя и, думаю, убедить, что Стэмфорд — рай на земле, чтобы тебе не терпелось туда перебраться.
— Но я не имею ни малейшего представления, как себя вести с ними.
— Как тебе хочется.
— Гарт, а чего ты хочешь? Я могу широко раскрывать глаза и с готовностью слушать, или быть холодной и презрительной, или вести себя по-дружески — чего бы ты хотел?
— Послушай, дорогая, ты же не играешь какую-то роль. Я просто хочу, чтобы ты была сама собой. Она взглянула на него, губы ее слегка приоткрылись.
— Я сделаю все, что в моих силах.
Их было трое, они ожидали в приемной президента, когда лимузин подкатил к административному корпусу лаборатории Фостера в Стэмфорде, городе, очень похожем на Эванстон, примерно в тридцати милях от Нью-Йорка. Здание из стали и стекла поднималось из вымощенной мраморными плитами площади, утопающей в море травы, с фонтанами и волнистыми клумбами хризантем, обрамляющими подъездную аллею длиной в полмили.
Женщины были одеты в шерстяные костюмы — синий, коричневый и зеленый. Они стояли в ряд в приемной, обшитой панелями из розового дерева. Неподалеку массивные кожаные диваны изгибались вокруг стеклянного столика, покоящегося на хромированных завитушках. Всюду на обширном пространстве ковра стояли прозрачные освещенные колонки, внутри которых были выставлены различные предметы, словно редкие драгоценности: подкожные иглы, капельницы, упаковки таблеток, бутылки с разноцветной жидкостью.
Женщины дали Сабрине и Гарту время, чтобы почувствовать благоговение перед этой ослепительной обстановкой. Гарт ничего не сказал. Сабрина знала, что на него не произвело впечатления такое тщательно поставленное великолепие. И действительно, он его почти не заметил. Его больше интересовала хорошо оснащенная лаборатория или даже устройство нового пищевого процессора, чем все розовое дерево Коннектикута.
Но она понимала, что хозяева надеются произвести впечатление на гостей, поэтому обвела взглядом всю комнату и пробормотала:
— Великолепно. Роскошно.
Женщины заулыбались и протянули ей руки, искоса поглядывая на Гарта, который оказался моложе и внешне гораздо интереснее, чем они ожидали. Когда его увлекали за собой их одетые в темные костюмы мужья, они сосредоточили свое внимание на Сабрине.
— Вот мы и встретились снова, — сказала одна из них. — Добро пожаловать в Стэмфорд. Это было для Сабрины полной неожиданностью. Стефания не была в Стэмфорде. Значит, эта женщина, наверное, приезжала в Эванстон. Почему же Гарт не упоминал об этом?
— Мы рады, что вы приехали к нам, — ответила она, однако после заметной паузы.
— Слишком много новых лиц, — сказала небрежно другая, придя на помощь Сабрине. — Конечно, вы помните Ирму Каллен…
— Президента, — быстро вставила Ирма Каллен.
— Она иногда останавливалась в Чикаго по дороге в Лос-Анджелес. — Спасительница Сабрины продолжала выкладывать подробности. — А я Фредди Пейн, вице-президент по финансам.
— Энджи Уорнер, — продолжила третья, — вице-президент по производству.
На этот раз Сабрина соображала быстрее и поняла, что они называют себя по должностям своих мужей. Она улыбнулась:
— Стефания Андерсен, профессор. Фредди Пейн ухмыльнулась, но слегка покачала головой в знак предупреждения. «Плохое начало, — подумала Сабрина. — Попытаюсь еще раз».
— Мы так ждали этой поездки.
— Да, — сказала Ирма Каллен. — Мы уже удивлялись. Вы откладывали ее так много раз.
— Нам хочется, чтобы вы полюбили наш город, — быстро вставила Энджи Уорнер. Низенькая и пухленькая, с ангельским личиком и ротиком-бутончиком миротворца. — Нам хочется, чтобы вы полюбили нас. Мы запланировали совершить небольшое путешествие по городу по дороге к дому Ирмы, где нас ждет ленч, а потом посетить школу и женский клуб, если вы не возражаете… если вам это удобно…
Сабрина склонила голову в знак согласия: как можно было не согласиться с Энджи Уорнер? Или любой из них в данный момент? Их мужья зарабатывали свыше трехсот тысяч долларов в год, ее муж зарабатывал тридцать пять тысяч. На их территории при их мерках власти и престижа Сабрина оказалась в невыгодном положении. Она сказала себе, что ей следует об этом помнить. Ирма Каллен провела их к своей машине, которая заскользила по широким мирным улицам, мимо двухсотлетних церквей, мимо зеленого луга, на котором когда-то разыгралось одно из сражений войны за независимость. Они въехали на подъездную аллею, ведущую к трехэтажному кирпичному особняку, к которому были пристроены новые комнаты, выступающие во все стороны. «Похоже на спятившего цыпленка, хлопающего крыльями», — подумала Сабрина. Ей очень не понравилась Ирма Каллен. Но ведь она — супруга президента, значит, следует выказать уважение.
Ирма Каллен была высокой и угловатой дамой с длинным подбородком и карими глазами, которые смотрели в разных направлениях, как будто каждому нет дела до того, да что смотрит другой. Это создавало трудности для окружающих, они никогда не знали, в который глаз смотреть во время беседы. Сабрина выбрала левый и оказалась в фокусе ее взгляда примерно в половине случаев. Такая женщина, чей вид заставлял окружающих нервничать и которая не отличалась терпением, не могла благожелательно отнестись к гостье, которая не только была молода и красива, но и вдобавок легкомысленно пошутила над званием своего мужа и, что еще хуже, забыла об их предыдущей встрече.
Однако у Ирмы Каллен был великолепный дом, отделанный с изысканным вкусом. Сабрина шла по комнатам, пораженная смешением двух стилей простоты: стройная мебель Шейкера и более массивная, но все же простая дубовая мебель начала века Филиппа Уэбба, тонированная зеленым, что было ее отличительным признаком, и украшенная лаковой кожей или выпуклыми серебряными узорами. Она провела по изящному узору на пианино.
— Уэбб, — прошептала она. — Как прекрасно. Ирма казалось изумленной и польщенной. На мгновение оба ее глаза попытались сфокусироваться на Сабрине.
— Откуда вам это известно?
— Я разбираюсь в мебели, — ответила Сабрина. — Работаю с антиквариатом.
— О! — воскликнула Энджи Уорнер. — Тогда вам понравится Силвермайн.
Сабрина вопросительно посмотрела на нее.
— Колония художников в Норфолке. Всего несколько миль отсюда. Мы ездим туда за покупками и завтракаем там, по крайней мере, раз в неделю. Фредди Пейн хихикнула:
— У меня такое ощущение, что Стефания далеко ушла от Силвермайна. Она, наверное, знает больше, чем любой из них. Даже больше вас, Ирма.
Сабрина встревожилась. Частная война. Она стала свидетельницей одной из стычек еще раньше, в машине.
— Меня зовут Фредерика, — сказала Фредди, объясняя свое имя. Она была высокой и яркой женщиной с густыми черными волосами, подстриженными ровной линией, с карими глазами под тяжелыми веками и черными бровями.
— Фредерика, от какого-то неизвестного французского предка. Но такое происхождение невысоко котируется в Стэмфорде. Лучше быть одним из пилигримов. Ирма — пилигрим, правда ведь, Ирма? Или, скорее, поскольку Ирма не могла так хорошо сохраниться, один из ее предков-пиратов был им. Ирма проигнорировала ее.
За ленчем ангелоподобная Энджи старалась поддерживать мир между Ирмой и Фредди. Поскольку на женщин распространялся ранг мужей, то Ирма, как президент, явно была главнокомандующим за столом и во всей общественной жизни. Однако она нередко позволяла Энджи сглаживать углы, заостренные ее нетерпимым характером.
Сабрина ела свою долю поджаренного грейпфрута и индейки по-флорентийски, забавляясь и наблюдая все ту же драму, тот же обмен быстрыми, короткими ударами кинжала, который обычно происходил и в их кругу в Лондоне. «Конечно, — подумала она, — такое происходит повсюду, даже в Эванстоне. Но я никогда не задумывалась над этим, потому что раньше не считала Эванстон чем-то большим, чем временное пристанище».
«Ничто, связанное с Гартом, не является постоянным». Она почувствовала знакомый укол боли. Ее задумчивость прервал голос Ирмы.
— Что? — спросила Сабрина. — Простите, я думала о другом.
— Я сказала, — отрывисто бросила Ирма, — что мы запланировали небольшой обед в клубе сегодня вечером, чтобы вы и ваш муж могли познакомиться со всеми нами. Вам следует знать, что мы здесь тесно связаны между собой. Многие из стэмфордских мужчин ездят на работу в Нью-Йорк каждый день, но мы чувствуем, что наши основные обязательства здесь. Лаборатория Фостера — наиболее престижное заведение в Стэмфорде, поэтому его лидеры также являются лидерами общины. Мы укрепляем Стэмфорд, мы не увозим свои деньги в Нью-Йорк. Это ответственность, которую мы с радостью берем на себя. Фредди считает это глупостью — у нее много друзей на стороне.
— Чьи мужья не руководители, — торжественно объяснила Сабрине Фредди.
— Но Фредди никогда не заходит слишком далеко, — продолжала Ирма. — Потому что мы все нужны друг другу, как вы поймете, когда ваш муж присоединится к нам. И с нашей помощью вы быстро научитесь быть одной из нас. Тот факт, что вам предстоит многому научиться, не должен вас смущать. Поскольку вы приехали со Среднего Запада, нельзя ожидать от вас знания обычаев. Сабрина слушала молча, широко раскрыв глаза, а Ирма продолжала:
— Наш стиль жизни понемногу просачивается и в остальные регионы страны. Разумеется, часто бывает так, что когда остальные начинают копировать нас, мы уже переходим к новому стилю жизни.
Энджи выглядела смущенной; Фредди подмигнула Сабрине. Сабрина упорно смотрела на четко очерченный рот Ирмы.
— Мы принимаем в качестве модели культурные центры Европы. Мы, например, обедаем позже, чем вы: в восемь часов, иногда даже в девять. Для детей, конечно, больше подходит шесть. Мы не едим на заднем дворе; мы не жарим шашлыки в клубах грязного дыма. Мы не носим цельнокроеной одежды, всяких там трико и комбинезонов. Мы поддерживаем бесплатные средние школы, как необходимые нашему городу, но мы не посылаем в них своих детей. У вас, безусловно, есть дети.
— Двое, — автоматически ответила Сабрина. Она была зачарована, почти загипнотизирована монотонным голосом Ирмы. — Мальчик и девочка.
— И вы растите их как добрых христиан?
— Мне кажется, мы растим из Клиффа футбольного форварда, — сказала Сабрина. — Насчет Пенни я пока не уверена.
Фредди рассмеялась, Энджи хихикнула. Ирма застыла, не донеся до рта чашку кофе.
— Те из нас, кого Господь наградил материальным благосостоянием, серьезно относятся к своим обязательствам.
— Все в порядке, Стефания, — весело сказала Энджи, сознавая, что Ирма поставила себя в дурацкое положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65