А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

— Так веснушки были только у меня, — медленно, как сквозь сон, проговорила она. — У тебя их не было.Он всегда уверял ее, что она просто плохо ищет.— Тогда тебя, кажется, это не слишком волновало, — вполголоса откликнулся он.— Времена, меняются, — сказала она, стряхивая с себя завораживающий зов прошлого.— И бывает, в лучшую сторону. — Он прижал пальцем две веснушки на кончике ее носа. — Подумай об этом.
Весь остаток пути домой Хиллари только об этом и думала. Она не знала, как ей быть с Люком. Он вел себя так, что адски трудно было сохранять дистанцию, и делал это с умыслом. Она достаточно его изучила, чтобы знать, насколько Люк любит борьбу. Раньше она в его глазах ничего собой не представляла. Была ничто. Теперь стала нечто. Не сознательно, разумеется. А потому, что за нее надо было бороться.Проблема возникнет тогда, когда борьба закончится победой. Что ее ждет? Да то же, что и раньше. Люк будет жить, как жил, и заниматься своими делами — к черту, незачем ей об этом и думать! — а ее жизнь перевернет вверх дном.Уже перевернул, всего лишь за неделю. Если бы десять дней назад кто-то сказал ей, что она будет женой Люка и станет носить на пальце надетое им обручальное кольцо, она обозвала бы такого предсказателя сумасшедшим. Но вот пожалуйста… Она нервно покрутила на пальце золотой ободок, который Люк надел на него вчера.— Конечно, теперь уже поздно об этом спрашивать, но почему мы не могли обойтись помолвкой? Объясни еще раз, почему, чтобы покончить с их идиотской враждой, нам непременно надо было пожениться?— Потому, что помолвка связывает недостаточно крепко, — ответил Люк, добавляя про себя, что к приезду Энгуса Робертсона ему следовало быть женатым. Не женихом, который только собирается остепениться и обрести постоянную подругу жизни. Женатым. Хиллари он, естественно, такой довод привести не мог. К тому же был и другой довод. Инстинкт подсказывал ему, что нужно привязать ее к себе всеми возможными узами, и как можно скорее. Эмоции Люк не уважал, а вот инстинкту следовал. Он поступил правильно. Никаких сомнений. — Нет, нам по всем статьям необходимо было пожениться. Помолвку наши старики непременно попытались бы порвать.— А почему ты считаешь, что они не попытаются порвать наш брак? — осведомилась Хиллари.— Так далеко они не пойдут, — уверил ее Люк.— Ручаешься, да?— Опять дергаешься? — попрекнул ее Люк.— Дергаюсь. Я все время думаю, как лучше сообщить отцу, что мы поженились.— Только, ради Бога, не вздумай сообщить ему, что мы поженились, чтобы покончить с враждой.— И не собиралась, — возмутилась она.— Доверь это дело мне.— Пожалуйста. И ты скажешь ему, что вот, мол, снял обузу с его плеч, да? — язвительно поинтересовалась Хиллари. — Твое заявление, не сомневаюсь, прозвучит замечательно.— Может, не надо считать меня идиотом? Я придумаю, что сказать. К тому времени, когда доедем. Что-нибудь такое-разэтакое — сверхумное и искреннее, что сразу его убедит.Жаль, что Люк не смог сказать ничего сверхумного и искреннего, что убедило бы меня, подумала Хиллари.
К дому Гранта они подъехали к концу дня. Улицы были забиты машинами. В этом районе особенно, потому что из-за ежегодного Праздника кизилового дерева шоферов направляли по особому, специально украшенному маршруту.В прошедшие годы Хиллари приезжала домой летом и на праздник не попадала. Она много о нем слышала, в том числе и о розовых полосах на тротуарах, указывающих гостям путь от квартала к кварталу по «кизиловой тропе». Она знала, что перед праздником отец обыкновенно часами не вылезал из сада, проводя там все вечера и уик-энды, — готовил сад к этим шестнадцати апрельским дням. Он рассказывал ей, как он и все соседи устанавливали в садах прожекторы, освещавшие деревья по ночам.Сейчас Хиллари воочию видела, как их квартал и соседние — самые престижные в городе, поблизости от университетского кемпинга и форта Лаудаун-Лейк, — украшались к празднеству. Тщательно ухоженные кизиловые деревья легкими шатрами из бело-розовых цветов нависали над идеально подстриженными газонами. Азалии, нарциссы и тюльпаны добавляли разноцветья к красочному наряду.Хиллари была приятно удивлена. Когда две недели назад она уезжала из Чикаго, деревья еще стояли голые, почти ничем не обнаруживая приближение весны. А в Ноксвилле у нее буквально не было ни минуты свободной, чтобы полюбоваться всей этой красотой. Ее мысли были заняты совсем другим — новой работой, враждой, в которой погряз отец, а потом и приказом Люка выйти за него замуж.Ее мысли и сейчас были всем этим заняты. Но как раз в данный момент она от них отключилась, просто шла и наслаждалась ароматом цветов.Только когда они с Люком уже шагали по выложенной кирпичом садовой дорожке, Хиллари вспомнили, какого рода прием им будет сейчас оказан в доме, и решила, что надо предупредить Люка.Открывая входную дверь и вступая вместе с ним в просторный — высотой в два этажа — старинный холл, она сказала:— Как ты отнесешься к тому, что сейчас тебя осыпят поцелуями?— Кто? Ты? ~ — довольно расплылся Люк.— Нет, не я.— Неужели твой папочка? — Такая возможность как будто сильно встревожила Люка. — Столь теплого приема я, признаться, не ожидаю.— Нет, не отец. Киллер.Не успела Хиллари произнести это слово, как огромный доберман-пинчер набросился на Люка.На мгновение Люку показалось, что сама смерть возникла у него перед глазами.И тут же ему пришлось закрыть глаза. Все его лицо молниеносно обслюнявил мокрый собачий язык.— Сидеть! Ах ты, дитя неразумное, — ласково попеняла Хиллари громадной псине. — У Киллера нежная душа, не смотри, что на вид он такой свирепый, — объясняла она ошеломленному Люку. — Я приобрела его два года назад. Прежние хозяева решили от бедняги избавиться, потому что свирепого сторожа из него не получилось, а им не хотелось тратиться на обучение.— Он и сейчас не обучен, — заметил Люк.— Верно. Но мы любим его таким, какой он есть. Правда, Киллер?Люк готов был поклясться, что собака улыбнулась в ответ.— Но такую кличку дали ему не мы, — сказала Хиллари.— Да уж! Не знаю, у кого язык повернется обзывать невинное шестидесятифунтовое «дитя» Киллером!— У меня, например! — раздался резкий голос. На пороге кабинета стоял отец Хиллари. — Что, черт возьми, вы здесь делаете, Маккалистер?И не успел Люк опомниться, как с его губ сами собой сорвались слова:— Мы с Хиллари обвенчались. Глава пятая — По-моему, мы хотели сообщить отцу эту новость постепенно, — тихо упрекнула Люка Хиллари. — Я не ожидал, что на меня бросится доберман, — оправдывался Люк. — Я сбился. Все из головы вылетело.— Считай, мы легко отделаемся, если папочка не вышвырнет тебя вон.Люк благоразумно решил, что сейчас не время напоминать своей разгневанной половине, что он фунтов этак на тридцать превышает ее отца в весе, не говоря уже о том, что лет этак на тридцать моложе.— Что все это значит? — В голосе Чарлза Гранта звучал металл.— Видишь ли, папочка, только… ты не расстраивайся… — пыталась Хиллари успокоить отца. — все тебе сейчас объясню.— Нет, я объясню, — заявил Люк.— Ты уже объяснил. Только напортил! — отрезала Хиллари.— Сию же минуту извольте объясниться! Тот или другой! — угрожающе рявкнул папочка.Заткнув Хиллари рот взглядом, сулившим ужасающие последствия, если она станет ему поперек, Люк принялся втолковывать мистеру Гранту:— Видите ли, сэр, дело в том, что я без ума от вашей дочери. И уже давно.Фразу эту, вспомнила Хиллари, Люк отрепетировал еще в машине. Составил заранее. Сочинил от фонаря, не более того.— Как вы, наверно, помните, — продолжал Люк, — мы и раньше были вместе. Потом между нами произошло небольшое недоразумение. Но теперь это дело прошлое.«Ах вот оно как!» — сказала себе Хиллари. Это недоразумение, как Люк весьма мягко назвал их ссору, она вовсе не считала делом прошлым; более того, наверняка оно скажется и на их будущем. Люк по-прежнему проявлял те же самые наклонности, из-за которых они тогда разошлись. Он по-прежнему во всем демонстрировал твердолобое упрямство, все делал по-своему, не задумываясь о последствиях.Его ждет тяжкое пробуждение, если он полагает, что она примирилась с его диктаторскими замашками, если рассчитывает, что она будет безропотно ему подчиняться. Впрочем, ознакомившись с составленным ею брачным контрактом, он наверняка уже многое себе уяснил — во всяком случае, уже не считает ее кроткой овечкой.Хиллари прислушалась к тому, что Люк говорил ее отцу.— Да, я знаю, что вы и мой предок сейчас не в ладу… — мямлил он.— Ну, это чересчур мягко сказано, — саркастически вставил Чарлз Грант.— Вы уже достаточно долго воюете друг с другом. Может, хватит? Теперь мы одна семья. Пора заключать мир. Что же касается Хиллари, то тут вам беспокоиться не о чем. Я хочу, чтобы вы знали: я сделаю все, что в моих силах, для ее счастья, — провозгласил Люк.И снова Хиллари мысленно пожелала, чтобы Люк говорил то, что на самом деле думает, а не произносил приличествующие, по его мнению, заклинания. Реакция ее отца была куда непосредственнее. Он не поверил ни слову.— Вы что, шутите, молодой человек? — почти прорычал он.Люк возмущенно уставился на него.— Какие шутки? Мы поженились. Вчера. Видя, как напряглось у отца лицо, Хиллари поспешила вмешаться:— Почему бы тебе не посидеть в гостиной. Люк, пока мы с папой поговорим наедине, — предложила она.— Нет, — взъерепенился Люк. — Никуда я не пойду.— Люк, пожалуйста, — умоляюще посмотрела она на него.Пробормотав что-то невнятное и выставив вперед свой словно сразу отвердевший подбородок, Люк, однако, сдался::— Я подожду тебя в гостиной.Все это время Хиллари крепко держала себя в руках, но, как только Люк скрылся из поля зрения, горько вздохнула. «Все идет не так, как было задумано», — созналась она себе. Ее брак с Люком должен был снять, а не усилить напряженность между их семьями. Неужели, выйдя замуж за Люка, она лишь все ухудшила? Брак с Люком казался ей на редкость разумным выходом, но теперь она уже думала иначе.Хиллари в тревоге смотрела на отца, боясь, как бы чрезмерное возбуждение не причинило ему вреда. Но по виду вроде бы ничего страшного, хотя он и предельно раздражен.— Ты принял лекарство от язвы, папочка?— Принял. Очень оно мне поможет, когда ты обрушиваешь на меня такие сюрпризы! — свирепо начал он, но, заметив на ее лице страдальческую гримасу, смягчился и, взяв ее за руку, покаянно погладил. — Со мной все прекрасно. Обо мне беспокоиться нечего. А вот о тебе я беспокоюсь, и очень. Какие силы заставили тебя это сделать, Хиллари?Люк заставил, ответила она про себя. В его рассуждениях такой план действий казался логичным и сулил успех. Люк умел убеждать.— Объясни мне, сделай одолжение, — продолжал отец, — Потому что я, черт возьми, не понимаю, что все это значит.— Это значит, что я вышла замуж. За Люка.— За сына моего заклятого врага?Эта мелодраматическая фраза взорвала Хиллари.— Можно подумать, что речь идет о вековой вражде! Да еще совсем недавно вы с отцом Люка были друзьями и деловыми партнерами!— Нечего тыкать мне этим в глаза, — зло пробурчал отец.— Я лишь хочу сказать, что вы прекрасно ладили. Более того, — напомнила она, — считались закадычными друзьями, когда у нас с Люком был роман.— Когда Люк испортил тебе жизнь, ты хочешь сказать! — И, поймав ее протестующий взгляд, он добавил: — Думаешь, я не знал? Не слепой же, слава Богу.— Все это уже быльем поросло, — сказала Хиллари. — Молоды мы были и глупы. Вот и понаделали ошибок.— Вроде вчерашней?— Тут нет ошибки. — Во всяком случае, в душе Хиллари на это надеялась. Надеялась, что не будет. Слишком рано считать их брак ошибкой. Слишком преждевременно делать вывод, что он провалился. В данный момент по крайней мере удалось переключить внимание отца, хотя бы временно, с дурацкой свары с его бывшим партнером на внезапное ее замужество. — Что ты имеешь против Люка? Кроме того, что он сын своего отца?— Люк уже заставил тебя страдать. Где гарантия, что это не повторится?— Люк сейчас настроен совсем иначе. — Правда, полагаться на его настроение не стоит, но не зря же она предусмотрительно приняла меры. — Неужели ты не хочешь порадоваться за меня?Отец молчал, и Хиллари заговорила снова:— Мы хотели пожить здесь хотя бы неделю. Пока не снимем квартиру попросторнее той, какую сейчас занимает Люк, а я не найму тебе новую экономку. — Миссис Окида, которая несколько последних лет жила в доме и вела отцовское хозяйство, в прошлом месяце уволилась. — Но если наше пребывание здесь будет тебе в тягость…— Нет, — покачал он головой. — Я вовсе не хочу, чтобы ты уехала.— Тогда постарайся поладить с Люком.— Постараюсь. — И, глядя ей вслед, тихо добавил про себя: — Постараюсь избавиться от этого ферта, черт бы его побрал! Любой ценой.— Папа согласен, чтобы мы остались, — сказала Хиллари Люку, зайдя за ним в гостиную.— И от меня ждут благодарностей? — буркнул Люк.— От тебя ждут, чтобы переходный период прошел гладко.— Скажи это своему отцу.— Уже сказала. Теперь говорю тебе. Мне надо, чтобы вы между собой поладили. Сейчас же! — нервно сорвалась она чуть ли не на крик. Ее гневный вид вызвал у Люка улыбку.— А может, чуть позже? — съехидничал он.— Можно и позже, — уже остывая, согласилась она.— Мне думается, нам с твоим отцом удастся утрясти наши разногласия.— Откуда такая уверенность?— Из опыта.— Ой-ой-ой! — с насмешкой протянула Хиллари. — У тебя такой богатый опыт по части недовольных отцов?— Допустим другое: мой прежний опыт отношений с твоим отцом говорит, что он человек разумный.— Был разумным, пока не влез в свару с твоим отцом.— Вот наш брак его от этой свары и отвлечет.Тут ей возразить было нечего.— И будет отвлекать его и впредь, — продолжал Люк, — если за тот очень короткий срок, на который мы здесь застрянем, нам удастся убедить его, что с враждой покончено, а мы — счастливая семейная пара.— Каким образом?— Вот таким образом. — И Люк обнял ее и поцеловал.Она не ожидала этого. Не успела подготовиться к сладостной отраве на своих губах. Секунду она держалась, но в следующую… поддавшись искушению…Он пустил в ход тот свой испытанный прием, лаская языком уголки ее губ, пока она не разомкнула их и не покорилась. Как всегда прежде, его поцелуй был властным. Зато никогда прежде не был таким сладостным. И тут же все кончилось.— Это еще зачем? — прошептала она, не успев опомниться настолько, чтобы обрести голос.— Для удовольствия, — прошептал он в ответ, обдавая своим мятным дыханием ее губы, все еще влажные от поцелуя. — И для твоего папочки. Вон он стоит в коридоре и наблюдает за нами.— Неправда! — Хиллари резко обернулась: и правда, отец стоял в дверях. Она почувствовала себя девчонкой, которую застукали где-нибудь в темном углу за шашнями. — Хм. Пожалуй, я проведу тебя наверх, в нашу комнате, Люк, — громко объявила она.— Золотая мысль! — поддержал ее Люк. А Хиллари тут же пришло на ум, что слова эти прозвучали так, будто ей не терпится отправиться с Люком наверх в спальню. Оставалось надеяться, что внешне по крайней мере она не выглядит такой растерянной, какой себя почувствовала.— Что ты имел в виду, когда сказал — «за тот короткий срок, на который мы здесь застрянем»? — спросила она Люка, когда они поднялись наверх. Отцовская спальня находилась в парадной части дома, на нижнем этаже. Наверху была ее спальня и два помещения для гостей, каждое с отдельной ванной комнатой.— Именно то, что сказал. Парень, который селится с женой у тестя… — Люку не приходило на язык приличное определение, которое можно употребить при дамах. — В общем, мы уберемся отсюда через два дня. Самое большее, — заявил он. — Я сниму нам квартиру.— Такую, где может жить доберман-пинчер?— Твоя шестидесятифунтовая детка может побыть здесь и составить компанию папочке.— Ясно. Ты уже все решил, да? Не потрудившись ничего, даже мелочи, обсудить со мной. Знакомая картина, — негодуя, резюмировала она.— Что туг обсуждать? Здесь мы жить не будем. Скажи спасибо, что я согласился провести тут ночь или две.— Какое великодушие с твоей стороны! — саркастически воскликнула она.— Совершенно верно. Так которая из этих спален твоя?— В моей мы не сможем расположиться, — смешалась она.— Почему?— Чересчур мала. — На самом деле она была достаточно просторной, но в ней стояла лишь одна кровать, узкая, односпальная. — Мы займем комнаты для гостей. Вот эти. — Хиллари открыла дверь справа. — Туг угловое окно на запад, и из него божественный вид.В этот момент Люка куда больше волновал вид самой Хиллари. Ворот ее легкой блузы был распахнут, и его взору нет-нет да открывалась темная ложбинка между двумя холмиками, напоминая ему, как ласкал он их прошлой ночью, как ненасытно прижималась к нему Хиллари, когда он касался их губами…— У которой стены ты хочешь спать? — спросила Хиллари. — Ближе к окнам или к ванной комнате?Где он хочет спать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20