Кое-как одевшись, Вадим вышел из дома и по знакомой тропке направился к общаге, в которой не был с того памятного утра, когда узнал про гибель Алисы. Следующей же ночью потерял Юлю, на другой день встретил Эву - и пошло, завертелось: крутари, найты, Шершни!.. Не то чтобы наведаться, вспомнить было некогда. А ведь остались неясности.
На всякий случай Вадим отвел взор старушки-придверной, благо тот уже мало отличался от луча, и по стертым ступеням поднялся на самый верх. Конечно, к этому сроку общага опустела, словно вымерла. Если кто и задержался дома, то в коридор носа не казал, дабы не напороться на бдящего домового. (Потом доказывай, что не верблюд!)
К счастью, массивная дверь, стерегущая верхний этаж, открывалась прежним кодом, и к ней не пришлось применять силу. Зато следующая, охранявшая покои Марка, на уговоры не поддалась, а потому подверглась взлому, хоть и предельно щадящему.
Ласковый насильник, ну да! - усмехнулся Вадим и вступил в квартиру свежевыпеченного «отца», из которой тот наверняка уже выехал. Теперь благоденствует где-нибудь в Центре, наслаждаясь положенным комфортом, плещется в личном бассейне.
Хотя здешние покои тоже были не бедными, если сравнивать с прежней конуркой Вадима. После убийства в квартире не прибирали, и вообще вряд ли кто ее посещал, разве сам Марк забегал за самым насущным. А может, не забегал - ему и на новом месте все подготовили. К чему помнить о прошлой жизни? «Отряхнем его прах…»
Мягко ступая по ковру, Вадим прошел в спальню, где якобы всё и случилось. С порога внимательно огляделся, чтобы составить общее впечатление.
Оказалось не так страшно. Если кто порезвился тут, то уж не Мститель, при котором кровь и клочья фонтанировали, зашлепывая все вокруг. Правда, и тут хватало бурых пятен, однако наносили их вовсе не с такой силой, когда от каждого шлепка брызги разлетаются на метр. Здесь расстарался человек, только желающий сойти за Мстителя. И на мясорубов не похоже: те подходили к делу с душой. (Или что там у них?) А в этой имитации ощущался расчет.
Итак, подумал Вадим, есть два вопроса: кто убил и кого? Ведь всё со слов - сыскарей, Бондаря. Как можно им верить? Если б тогда допустили к телу, уж я бы определил, принадлежит ли оно Алисе. Но где теперь искать останки!.. И не хочется, если честно.
Однако кого-то здесь убили - я чувствую, вижу. Наверняка женщину, наверняка - молодую. И достать убийц необходимо. А кто подпадает под подозрение, если исключить чужих? Круг-то знакомых не слишком широк. Тимка был со мной, да и какой из него убийца!.. Марк? Ему-то зачем? Или он и есть тот загадочный некто, с кем Алиса делилась Хаосом? Как-то не вытанцовывается, нет…
Со вздохом Вадим приступил к обыску квартиры, помогая себе облаком. Но ничего не нашел, хотя обшарил каждый сантиметр. После Мстителя остались бы шматочки плоти, залетевшие в укромные места, - не говоря о прочих следах, достаточно характерных. Мясорубы в своем исступлении натоптали бы отпечатков, измазюкали б пятернями двери. А тут лишь озерца крови да обрубок тела. Голову, кисти, ступни как нарочно уволокли.
Зачем - чтобы не опознали труп? А увечья смахивают на показуху: по виду жуть - смысла никакого. Если сыскари не напутали с хронологией, главные надругательства произвели уже над мертвой.
Ничего толком не выяснив, Вадим покинул квартиру (где его так радушно и так часто привечали), а затем и душную эту общагу, свою «колыбель». Знакомая тропинка повлекла к остановке. Но Вадим не поддался и сперва завернул домой, чтобы поехать в КБ на собственном транспорте.
За несколько дней, что он отсутствовал, порядки в Крепости изменились. Прежние блюсты, ленивые и хамоватые, уступили место Боевым Псам, со рвением утюжившим дороги тяжелыми триколесами. А блюстов, судя по всему, отправили патрулировать окраинные районы, взамен машин снабдив лошаками. Ни к чему жечь дефицитный бензин - опять же воздух чище!..
Триколесы гляделись куда внушительней старых двуколесников. Темная броня закрывала их отовсюду, расширенный задок венчала полусфера со сдвоенным пулеметом. А экипаж состоял теперь из троих - по человеку на колесо, как и раньше. Вряд ли такие излишества нужны внутри Крепости, зато для борьбы с внешней угрозой они годились. И вряд ли под угрозой понимались пришлые чудища.
Не доезжая пары кварталов до КБ, Вадим спрятал колесник в укромном дворе и остаток пути прошел пешком. Заморочив придверных, он незамеченным проник на территорию и поднялся в родную лабораторию, где отпахал столько лет.
Вот здесь не поменялось ничего, разве стало еще жарче - уже не спасали ни жалюзи, ни старенькие кондиционеры. А раздевания в КБ не поощрялись. Стоило расстегнуть сюртук или снять галстук, как за тебя принимались надсмотры. Некоторые смутьяны этим пренебрегали, но таких тут почти не осталось.
И вообще, Вадим застал в комнате немногих. Лабуправ Толян, еще более толстый и потный, чем раньше, зажатый в углу собственным столом, что-то строчил, по обыкновению бормоча под нос. Еще пара спецов с воспаленными глазами корпела за батареей гудящих приборов - вероятно, поджимали сроки. А из уютного закутка, выстраданного Вадимом за годы службы, доносились шорохи - опять кто-то из лаборанток пристроился с вязаньем.
Подняв лысеющую голову, Толян уставился на Вадима с радостным изумлением.
- Ишь ты, живой! - воскликнул он. - А мы уж не чаяли, испереживались все!..
- Знаю я вас, - не поверил Вадим. - С глаз долой - из сердца вон. Первый раз, что ли?
Помахав рукой страдальцам-авральщикам, он подошел к Толяну, с опаской опустился на расхлябанный стул.
- Где ж пропадал столько? - На лице лабуправа, проступила озабоченность: - И что объяснять надсмотрам?
- А наплюй, - посоветовал Вадим. - Я здесь больше не работаю.
- Ну? - вскинул брови Толян. - В монастырь, что ли, ушел - вслед за Ларой?
Невольно он вздохнул, что-то припомнив. Ах, старый греховодник, - и тут наследил!..
- Зачем мне в Туле самовар? - возразил Вадим. - Да и в Тулу мне ни к чему. Я вышел на «большую дорогу» - она же «светлый путь»!..
Отогнув полу кафтана, он показал небольшой огнестрел, прихваченный на случай. Глаза у лабуправа округлились.
- Ты что? - спросил он шепотом. - Заметут!
- Эх, Толян, - вздохнул Вадим. - Говорил же: кончай бояться - подумай о душе!.. А ты все о пузе печешься. - Он снова прикрыл оружие. - Ладно, какие новости?
- Новостей-то хватает, - ответил лабуправ, переведя дух. - Оросьев заделался главным режимником, как ты и предрекал.
- Ну, тут не надо быть семи пядей!..
- Асеньку забрал к себе - секретаркой. Нонну пока оставил.
- Стукачкой - взамен себя? - Вадим хмыкнул. - Обеих, значит, пристроил, не мелочась… А что Никита, всё правду ищет?
- Вроде накушался уже, потух. Вообще после службы никто не дергается, всем хватает тивишника. И, знаешь, программы впрямь стали лучше: раньше смотрел с разбором, теперь - подряд.
- Может, адаптируешься - а, пузан? - предположил Вадим. - Падает планка-то?
- Разве у меня одного?
- В том и беда, - буркнул Вадим. - Довели людей сериалы! Прежде потребляли концентрат, какой-никакой, нынче - кашку, размазанную по блюду. Сделать из Дюма тягомотину - это ж суметь!.. - Он осклабился, точно крутарь: - У вас не отобрали еще последние лампы? Для освещения сойдут и тивишники. Из всей техники только они остались.
- Ну почему? - возразил лабуправ. - А водопровод?
- Действительно, роскошь! И зачем он, если медовухи полно?
Вадим повел носом: непохоже, чтобы Толян транжирил воду. Раньше-то он был чистюлей, несмотря на потливость. Но потрепаться любил всегда - «находка для шпиона». И, кажется, за последние дни его зарядили лояльностью по макушку!
- Обстановка нагнетается с каждым днем, - чесал Толян как по-писаному. - Погоды портятся, крутари вконец распоясались, кольцо блокады сжимается… Ну не дает врагам покоя наша свобода!
- Это у вас-то свобода? - изумился Вадим. - «Шаг в сторону - считается побег»!.. Все ищешь виновных на стороне?
- Так работой же завалили, вздохнуть некогда!.. Думаешь, спроста? Говорят, на Крепость готовят налет. То ли крутари, то ли федералы, то ли вместе. И что тогда: всех под ружье? Стар я уже сабелькой махать и в окопе не помещусь. Ты-то слинял, а у меня дети…
- Бедненький, еще заплачь! - фыркнул Вадим. - Конечно, и я «лежачий камень», но, по крайней мере, не нытик. А уж как вы жалеете себя - другим тут делать нечего!..
После крутарей, зубами выцарапающими у судьбы потребные блага, его стало раздражать обычное безволие крепостных, больше похожее на инфантильность. Эти хиляки даже не гребут сами, но дрейфуют, куда течением несет, а из всякой ерунды делают неодолимое препятствие!
- И от маргиналов житья не стало, - прибавил Толян. - К помойке не подойти: все время кто-то копается, иногда по нескольку, - даже боязно, вдруг набросятся!.. Как бездомные псы, ей-богу. Вот не думал, что на наших отходах сможет прокормиться столько народу!
У него даже интонации переменились, сделались жалостливыми и плаксивыми, как у профессионального нищего. «Господа, подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы…»
- Вообще, жизнь становится непонятней. Хотел с тобой потолковать, да где ж тебя сыщешь!..
- А позвонить было трудно? - спросил Вадим. - Я ж оставлял номер. Что ты так боишься трубок - током, что ли, шибануло?
- Это же номер порта, - возмутился лабуправ. - Мало меня шпыняют!
- По-твоему, это самое страшное сейчас? Толян, ты хоть оглядываешься окрест!.. Когда придут тебя свежевать, что им скажешь: «Я не звонил в порт»?
- Типун тебе!..
- Смотри! - сказал Вадим. - Мое дело прокукарекать. - Он помолчал, с сожалением разглядывая Толяна. - Ладно, вернемся к новостям… Оросьев, значит, взлетел. Кто еще?
- Зато Управителя не видно - задвинули напрочь! Ныне тут правит отец Марк.
А об этом предупреждал Гога-системщик, «матерый человечище» кавказских кровей. Кажется, пошла в ход дублирующая пирамида. Сколько ж «отцов» в губернии? Марк-то еще низшее звено - так сказать, приходской священник. Неужто у них такая же иерархия, как у Шершней, - вот смеху-то!
- Папа! - воззвал Вадим, скривив лицо. - Наконец ты к нам пришел!
Толян опять посмотрел на него с испугом, затем огляделся: не слышит ли кто? Да что ж они такие робкие!..
- А куда все девались? - спросил Вадим. - Для обеда вроде рано.
- Так в молельном же зале!.. Третьего дня посещение проповедей вменили в обязанность. Верующий ли, нет, а присутствовать должен.
- Что, сам и проводит? - небрежно спросил Вадим. - Максик-то.
- Ну зачем… Мало у нас говорунов? Та же Ираида, к примеру, бывшая его секретарка, - шпарит как заводная. Или Оросьев - этому только дай!.. А Макс возникает ближе к ночи, и то не каждый день, - в главке сшивается или еще где.
- И как вам новый боженька? Наверное, тоже меняется, становится все грозней - как наши Главы. И сотворили Господа по своему подобию!..
- Чур меня! - совсем испугался Толян. - Хотя бы Бога не замай… Кстати! - вспомнил он, обрадовавшись поводу сменить тему. - Тебе ж звонили - перед самым собранием.
По совместительству лабуправ служил тут телефонным диспетчером. Хотя теперь это стало нехлопотно - откуда звонить-то? В общагах трубки сохранились только у домовых, на улицах будки давно порушили.
- Кто? - спросил Вадим.
- «Итак, она звалась» Оксаной, - подмигивая, сообщил толстяк. - Будет ждать у общаги.
- Во сколько?
- Я так понял, пока не придешь.
- Ч-черт… Кто-нибудь еще это слышал?
- Ну… кажется, Нонна.
- Ч-черт, - снова сказал он. - Пся крэв!.. И там она же? - Вадим кивнул на свой закуток.
- Угу.
- Черт! - в третий раз выдал он и поднялся.
- Э-э… Куда? - заволновался лабуправ. - Ну постой, Вадик, так же нельзя! Раз пришел, я должен тебя задержать - до выяснения. У меня инструкции!..
- Может, и силу применить? - спросил Вадим. - Толян, ты чего?
- Может, и силу, - подтвердил лабуправ, кряхтя от неловкости. - А ты как думал? Мне ж отвечать!
И принялся строить знаки двум камикадзе, пристегнутым к приборам. Неуверенно переглядываясь, те стали подниматься.
- Это и раньше б не вышло, - возразил Вадим. - Даже если забыть о стволе.
Не напрягаясь, одними пальцами он оторвал от пола тяжелый стол, подержал с пяток секунд. Затем вздохнул и добавил:
- Что с вами, парни? Распустились без меня. Всего неделю не был!..
- Вадя, а чего ж делать? - проникновенно спросил Толян. - Тебе-то хорошо - одному. А у меня семья и обязательства. Я не могу вытворять, что хочу.
- Еще и обязательства, - хмыкнул Вадим, качая головой. - По-моему, это еще ниже долга, не говоря о чести. А уж до совести тут!..
- Сам же говорил: нельзя требовать от людей святости, - напомнил толстун. - Это безнравственно!
- Слишком ты себя жалеешь, - сказал Вадим. - И потому жалеть тебя не хочется.
Потянувшись, он выдрал телефонный шнур из гнезда, подмигнул ошарашенному Толяну и двинулся к двери - на сторонний взгляд, метнулся. У порога оглянулся, встретясь глазами с Нонной, напряженно пялившейся из угла, состроил жуткую гримасу, заимствованную у серков, дополнил устрашающим жестом, подсмотренным в кино, и нырнул в проем.
А вдруг подействует? Десяток минут форы ему бы не помешал.
Для надежности Вадим подпер створку железным шкафом, единым махом передвинув от стены напротив. Вот вам: визитная карточка богатыря. Эх, раззудись плечо!.. Жаль, Максика не застал - уж я б его расспросил, со всем почтением к сану. Все-таки сколько их, этих «отцов», - тоже полторы сотни, как Шершней?
Выскочив на лестницу, Вадим едва не столкнулся с рослой девицей, тотчас заступившей ему дорогу. Не сразу он узнал Руфь. Магнетический блеск в выпуклых глазах, надменная осанистость, шикарный костюм, пышная прическа - в ней мало осталось от прежней «мышки»-надсмотрщицы, вкладывавшей душу в свою службу. И тянуло к ней, почти как к Алисе.
А может, сходство не случайно? - подумал Вадим. Ведь обеих почтил вниманием Марк!.. Или то был не Марк? Или это вовсе иная пирамида - сугубо женская? И кто на вершине?
- Ну наконец! - с издевкой воскликнула Руфь. - Я так скучала!..
- Заняться нечем? - огрызнулся Вадим. - Найди дело, чтоб не скучать!
Рывком обогнув девицу, он скатился по ступеням, перемахнул ограждение и побежал дальше, не обращая внимания на ругань придверных. За секунды проскочив оба квартала, оседлал колесник и рванул с места, вылетев на дорогу перед накатывающей четверкой триколесов. Вильнув, впритирку увернулся от переднего, грузного как носорог, и погнал свою машину прочь, разгоняя на пределе.
2. Гости из захолустья
Вот и опять возникла Оксана, юная ведьмочка из глухомани, думал Вадим, все прибавляя скорость. Недели не прошло! Что ж там стряслось? Ведь оставил им адрес, предлагал обращаться, сам хотел наведаться - так и не выбрался. Позор на мои седины!..
Звонила она скорее всего с сотовика: в обширном хозяйстве Михалыча вполне могла сыскаться такая вещица, в общем ему не нужная. Либо - второй вариант - из окрестностей порта, зоны росского влияния, заскочив к кому-то из знакомых. И надо ж было ей нарваться на Нонну!.. Если та успела передать по цепочке, дело лишь за расторопностью Псов.
Еще издали Вадим увидел старенький открытый джип, на полной скорости мчащий по пустынной улице. Вплотную за ним несся обтекаемый триколес, медленно настигая, - все-таки на прямой он оказался быстрей. Но куда большим было преимущество у Вадима, оседлавшего княжеский двуколесник. Срезая угол, он пронизал чахлый парк, слетел, будто с трамплина, с метрового обрыва, нависшего над шоссе, и приземлился в десятке метров позади Псов. До джипа тем оставалось еще меньше, но это не играло роли.
На полном ускорении Вадим догнал триколес, в момент сшибки вдруг вскинулся с седла и, подхваченный инерцией, перебежал со своей машины на чужую. Соскочив в люк, он аккуратно, в три касания, отключил всполошившихся Псов, тут же перехватил управление и затормозил. Затем, поднатужась, выворотил с корнями пульт, чтоб не шалили больше, и выбрался из машины, озирая окрестности. Других патрулей поблизости не наблюдалось, и слава богу.
Джипик уже подкатывал к нему, успев развернуться. Потом из кабины выпрыгнула Оксана и кинулась к Вадиму, будто не видела его год.
Ее личико оставалось столь же милым и по-детски свежим, а роскошная коса короной венчала гордую голову. Но в глазах читалась усталость, пока затмеваемая возбуждением. Тяжкие потрясения, боль и горе - вот что он слышал в ее сознании. Это не считая бессонной ночи.
В отличие от прошлого раза, Оксана оказалась одетой в ситцевый сарафанчик, больше похожий на ночнушку, и вдобавок босой - будто ее застали врасплох. Такой наряд гляделся странно посреди города, зато открывал едва не больше, чем прятал. И теперь Вадим смог оценить кожу лесной ведьмы - матовую, как у ребенка, немыслимо гладкую, лишенную не только родинок или волос, но даже обычного девичьего пушка. Уходим от предков все дальше, да?
Вопросительно заглянув Вадиму в глаза, беглянка шагнула к нему и прижалась, пряча лицо на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8