И пытливо посмотрела на Доминику.
Подыскивая слова для ответа, Доминика вдруг поняла: что бы она ни говорила, именно тут кроется главная причина ее досады. Она тоже в сокровенном уголке сердца надеялась, что Энгус в ознаменование ее дня рождения и их любви подарит ей обручальное кольцо…
Она проглотила комок в горле и произнесла, изо всех сил изображая беззаботность:
– Но, мама, прошло всего лишь три месяца.
– Я помню, солнышко, но тем не менее… Барбара взмахнула рукой, явно собираясь пуститься в рассуждения по этому поводу, но очевидно передумав, сказала:
– Но что-то он должен был тебе подарить? Не томи меня, дорогая!
– Я… Он подарил мне новый автомобиль, беспомощно выговорила Доминика. – Его подогнали к моей студии, он весь был в розовых ленточках и воздушных серебряных шариках. Но я…
Барбара заморгала и произнесла с благоговейным трепетом:
– Не может быть!
– Не сомневайся, – ответила ее дочь. – Но я, конечно же…
– Как чудесно! И как романтично – розовые ленточки, серебристые шарики! Доминика, ты хоть понимаешь, как тебе повезло?
Энгус тем временем вернулся к столику и остановился за их стульями, не привлекая внимания. Он не только слышал слова матери, но и заметил раздраженный взгляд дочери. Доминика явно не получила поддержки там, где ее ожидала.
Не замечая Энгуса, она заявила:
– Но это стоило ему уймы денег.
– Все относительно, дорогая, – возразила Барбара. – У него их действительно уйма. А чего ты ждала? Букета цветов? Едва ли он ограничился бы этим, ведь он без ума от тебя, Доми.
– Вы с Наташей твердите одно и то же, – буркнула Доминика и, подняв глаза, увидела наконец Энгуса. Он ничего не сказал, но с тем же успехом мог бы прокричать: «Какие еще тебе нужны доказательства?»
До полуночи она продолжала играть роль преданной дочери, не переставая надеяться, что мама на этот раз не затеет танцы. В этот вечер ее ожидал и приятный сюрприз. Кристи представила ей молодого человека с каштановой кудрявой шевелюрой и застенчивой улыбкой. Он глаз не спускал с Кристабель, которая сегодня была необыкновенно хороша в аквамариновом платье, более шикарном и открытом, чем те, что она носила обычно.
Но Доминика не успела разузнать подробнее об избраннике сестры, потому что в четверть двенадцатого подали кофе и шампанское, погасили свет в комнате и внесли именинный торт с двадцатью шестью свечами.
Едва Доминика успела задуть свечи и начала разрезать торт, как Энгус снова оказался рядом и заявил, что хочет сказать несколько слов.
– Я предлагаю тост за Доминику, которая привносит радость в жизнь всех своих друзей, – произнес он, обращаясь к гостям, и тихо добавил, устремив на нее пепельно-серый взгляд:
– А в мою в особенности.
– Правильно! Правильно! – поддержали его присутствующие с энтузиазмом и той особенной теплотой и благосклонностью, которыми люди готовы одаривать влюбленную пару.
– Ты, кажется, решил, что все закончилось? натянуто произнесла Доминика спустя примерно полчаса, усаживаясь в его «рейнджровер».
– Ты хотела еще задержаться? – спросил он с откровенной иронией. – Все гости уже разъехались.
Доминика старательно избегала встречаться с ним взглядом. Она слышала, как Энгус договорился с Кристабель, чтобы та поставила машину Доминики в гараж, когда там освободится место.
– Я вовсе не то имела в виду, – пробормотала она.
– Тогда лучше скажи прямо, что ты имела в виду, – отрывисто произнес он.
– Не надейся, что я сейчас расположена привнести радость в твою жизнь, Энгус, – заметила она едко. – Куда мы едем?
– Ко мне домой, – ответил он. – У меня толстые стены на случай, если тебе захочется продолжать нашу ссору.
Доминика стиснула зубы, борясь с желанием закричать на него, но тут Энгус достал что-то из кармана и положил ей на колени.
– Я хотел отдать это тебе, когда мы останемся одни, – сказал он спокойно.
Это была небольшая коробочка. Доминика развязала золотой шнур, сняла крышку и увидела маленькую золотую филигранную брошь в виде слоника с сапфировыми глазами… Она некоторое время смотрела на нее, затем отвернулась к окну, чтобы Энгус не увидел, как у нее по щекам заструились слезы.
Они проехали до его дома в молчании, и весь путь Доминика прилагала героические усилия, чтобы справиться с бурей нахлынувших на нее эмоций.
Доминика уже хорошо знала квартиру Энгуса в пентхаусе, она стала для нее практически вторым домом. Комната, которой они пользовались чаще всего помимо спальни, была небольшой, с темно-зелеными обоями и кожаной зеленой мягкой мебелью.
Пол покрывал толстый бежевый ковер, стены украшало множество картин. Они играли здесь в шашки, слушали музыку, смотрели телевизор и читали. А иногда дарили друг другу любовь.
Сюда Энгус и привел Доминику. Он сбросил пиджак на спинку стула и предложил ей чего-нибудь выпить.
– Спасибо, нет, – дрогнувшим голосом ответила она, глядя, как Энгус развязывает галстук и отправляет его вслед за пиджаком. – Я понимаю, что обидела тебя, – добавила она, – и чувствую себя просто ужасно, особенно после этого… – Она повертела в руках коробочку с брошью. – Но я не могу принять от тебя автомобиль, Энгус, потому что уверена, что не должна этого делать.
– Твоего мнения, кажется, никто не разделяет.
– Но это касается только меня, и больше никого, – возразила она. – Как же мне объяснить, чтобы ты понял? Я не хочу быть благодарной тебе ни за что, только за тебя самого и за то, что мы значим друг для друга. – Она вскинула ресницы и заглянула ему в лицо. Их разделяло всего полметра, но сейчас эти полметра казались несколькими милями.
Доминика видела это по его твердо сжатым губам, слышала в его интонации, когда он произнес:
– Ты действительно думаешь, что мне безразлично твое огорчение из-за того, что ты не можешь позволить себе новую машину?
– Меня это не так уж огорчает. Да, я в настоящий момент не особенно расположена выкладывать крупную сумму, – призналась Доминика. Мне предстоит закупать новые швейные машинки, оплачивать труд новых работниц, а прибыль начнет расти не скоро, если начнет вообще. Но я бы как-нибудь выкрутилась. Я не нищая.
– Это я навел тебя на такие мысли?
Она тяжело вздохнула и села.
– Просто я чувствую себя…
– ..обязанной, – закончил он и сел рядом. – А если бы я предложил тебе автомобиль напрокат?
И ты могла бы сбросить со счетов часть расходов, если заодно будешь пользоваться им для нужд своей фирмы.
Доминика удивленно раскрыла глаза.
– Ты серьезно?
– Абсолютно, – сухо подтвердил он.
– Тогда я... меня бы это устроило, – пробормотала она неловко. – Мне и самой это приходило в голову, я имею в виду – временно взять автомобиль напрокат.
Он продолжал сверлить ее пристальным взглядом.
– Но мне ужасно жаль, если я тебя обидела, повторила Доминика.
Он долго молчал, затем усмехнулся уголком рта.
– Есть способ загладить обиду.
– Какой же? – невинным голосом спросила Доминика.
Энгус встал, вставил диск в плеер и погасил свет. Потом подошел к ней и протянул руку.
– Можно пригласить вас на танец, мадам?
Она тоже встала и шагнула в его объятия.
– Невозможно танцевать с вами, мистер Кейр, и одновременно на вас обижаться, – через несколько минут констатировала Доминика.
– Понятно. – Он провел ладонью по ее волосам и вытащил из них шпильки. – Ты хочешь сказать, что, дождись я этой минуты, приняла бы от меня машину?
– Нет… Но мне было бы еще труднее отказаться.
– А как насчет... этой минуты? – Он провел руками по ее спине и нащупал молнию лифа. – Мне еще во время ужина пришло в голову, что твое платье состоит, оказывается, из двух половинок и что под верхней половинкой у тебя наверняка ничего нет. Безумно хотелось проверить… – Энгус потянул застежку молнии вниз, и лиф легко соскользнул ему на руки. – Я оказался прав! – Он позволил лифу упасть на ковер.
– Едва ли тебе подобало предаваться таким мыслям в гостях и особенно в доме моей матери, – пробормотала Доминика прерывающимся голосом, потому что в этот момент он обхватил ладонями ее грудь.
– Подобные мысли преследуют меня утром, днем и вечером, неважно, рядом ты или нет. – Он положил ладони ей на талию, и они продолжали танцевать, но его прикрытые веками глаза жадно следили, как колышется ее грудь. Доминика чувствовала, что с трудом переводит дыхание. Впрочем, она прекрасно понимала, что он бросает ей вызов.
– Плохи мои дела, – хрипло пробормотала она, запрокидывая голову, чтобы взглянуть ему прямо в глаза. – Но сейчас я хочу сказать, что это наслаждение – танцевать с тобой вот так. Еще когда мы танцевали в первый раз, мне пришло в голову, что хорошо было бы оказаться с тобой вдвоем в укромном месте…
Она провела руками по его плечам, обхватила его лицо ладонями и быстро поцеловала в губы, после чего, закрыв глаза, продолжала плавно покачиваться под музыку.
– Как это случилось? – спросил Энгус, подперев голову рукой. Он лежал с пей рядом на широкой кровати под белоснежной простыней. В комнату заглядывало солнце, играло па серебряной антикварной настольной лампе. Кровать помещалась на помосте на бескрайнем бархатном ковре жемчужно-серого оттенка. В углах комнаты заботливыми руками миссис Браун были расставлены вазы с изумительными белыми лилиями.
Увидев впервые эту спальню, Доминика восхищенно ахнула, но Энгус со смехом заявил, что не имеет к ней никакого отношения. Здесь уже было все в точности так, когда он купил эту квартиру. Доминика ответила, что это настоящая королевская опочивальня, и добавила, что никогда не спала на помосте и на этой кровати пристало спать принцессе.
Тогда Доминика впервые подумала о других женщинах, которые, несомненно, присутствовали в его жизни до нее, и призналась себе, что еще многого не знает об Энгусе Кейре…
– Как случилось? Ты имеешь в виду, как это мы проснулись на заре, хотя легли очень поздно?
Я думаю, мы были так заняты чем-то другим, что забыли задернуть шторы, – серьезно предположила она.
Энгус вгляделся в ее лицо. Темные волосы падали ему на глаза, на подбородке появилась легкая щетина. Он потянул простыню вниз и медленно провел пальцем вдоль ложбинки ее бюста.
– Как это мы сумели так увлечься? Ведь приехали сюда совсем в другом настроении. Вот что я имел в виду, мисс Харрис.
– Ах, это… – Доминика сморщила нос. – Вы очень мудро сделали, что уступили силе моих аргументов, мистер Кейр.
– Не знаю насчет мудрости… Но готов признать, что уступил какой-то силе.
– Могу я внести предложение? – спросила Доминика прерывистым голосом, потому что его пальцы двигались по ее груди все с большей настойчивостью.
– Какое же? – Он поднял на нее глаза, которые опасно блеснули. Затем их выражение изменилось, и он провел рукой по ее волосам. – Насчет вчерашнего вечера, Доминика…
Но она прижала пальчик к его губам.
– Я как раз хотела предложить… Давай считать прошлый вечер перевернутой страницей.
Она увидела, как сомнение промелькнуло в его глазах, но вслух он сказал:
– Не прогуляться ли нам на пляж? Искупаемся, а потом поедем в «Лидком-Плейс» и останемся там ночевать.
Доминика испытала громадное облегчение.
– Звучит заманчиво.
К вечеру они приехали в поместье. Некоторое время назад Доминика договорилась с пожилыми супругами, присматривавшими за домом и садом уже много лет, что они будут делать это и в дальнейшем. Она же распорядилась, что и где сажать весной, решила, что необходимо купить новую стиральную машину, и заново отделала спальню, в которой они с Энгусом обычно проводили ночь.
Короче говоря, Доминика чувствовала себя полноправной хозяйкой в доме своего детства.
Поскольку Энгусу редко удавалось выбраться в поместье, пришлось отремонтировать старый коттедж, стоявший на приличном расстоянии от дома. Через какое-то время там поселился управляющий, седовласый прихрамывающий мужчина лет шестидесяти, которого наняли заниматься делами фермы в отсутствие хозяина.
На огороженном поле была высажена люцерна, в амбаре обосновались два великолепных представителя альпакской породы – баран и овца.
Доминика окрестила их Наполеоном и Жозефиной, сокращенно Нап и Жози. Но особенной любовью управляющего пользовались три лошади, которых к тому времени приобрел Энгус.
Временами Доминика испытывала угрызения совести, оттого что могла наслаждаться прелестями поместья, тогда как мама и Кристабель были лишены такой возможности.
Сидя с ногами в глубоком кресле, Доминика вспомнила о минувшем дне рождения и об одной вещи, которую вчерашние переживания и эмоции как-то заслонили. Да, в истории с машиной она одержала победу, но как быть с обжигающим осознанием того, что в действительности она надеялась получить от Энгуса обручальное кольцо?..
Она покосилась на Энгуса – он лежал на кушетке в поношенных джинсах и старой черной тенниске и читал газету.
– Расскажи мне о других женщинах, с которыми ты встречался до меня, Энгус, – неожиданно для самой себя произнесла Доминика.
Он взглянул на нее поверх газеты и нахмурился.
– Зачем? И с чего ты вдруг спросила?
Она пожала плечами и иронически улыбнулась.
– Просто так. Захотелось знать. Моя сестра, например, считает, что меня прежде привлекали исключительно робкие, неуверенные в себе мужчины. – Она шутливо закатила глаза. – Представляю, что ты можешь на это сказать.
Энгус немного расслабился.
– А сама ты с ней согласна?
Доминика пожала плечами.
– Раньше я над этим не задумывалась, но мой отец был академик, историк, и мое окружение состояло из... не то чтобы робких, скорее погруженных в мир своей науки мужчин. А с такими мужчинами мне приходилось оставаться сильной и независимой. – Она поморщилась и заглянула ему в лицо. – А у тебя когда-нибудь было с другими женщинами то же, что сейчас у нас с тобой?
– Нет. Но женщины были. – Он задумчиво посмотрел на нее. – Хотя я бы не сказал, что всех их объединяло какое-то одно качество, будь то робость или еще что-нибудь.
– И много их было?
Энгус помедлил и улыбнулся несколько мрачно.
– Ты хочешь, чтобы я назвал их всех по именам? А у тебя много было мужчин, пусть даже робких?
– Нет, – ответила Доминика спокойно, сдерживая растущее раздражение. – У меня был всего один роман, да и тот продолжался недолго.
Энгус сел и бросил газету на пол.
– Доминика, у меня были женщины, мне все же тридцать шесть лет, и я испытываю естественное влечение к противоположному полу. Но на самом деле их было не такое уж и множество, поскольку я очень занятой человек. А такой, как ты, не было ни одной, Он встал, пересел на скамеечку для ног и, протянув руку, коснулся ее щеки.
– Некоторые значили для меня больше, чем другие, – спокойно продолжал он. – Но ни одна из них не была так дорога, как ты.
«Тогда почему ты не берешь меня замуж, Энгус?» Этот вопрос крутился у нее в голове, дрожал на губах, но она так и не сумела заставить себя задать его. А когда он заговорил снова, Доминика обрадовалась, что не сделала этого.
– Ты, наверное, не догадываешься, но когда некоторое время назад ты назвала меня одиноком волком, то была не так уж далека от истины.
Единственное, на что я мог полагаться, чтобы выбраться из захолустья, были мои руки, голова и мечта. Но иногда я оглядываюсь назад и спрашиваю себя: а стоила ли игра свеч?
– Почему? – прошептала Доминика, и к ее глазам вдруг подступили слезы.
– Почему? – Он отвернулся и посмотрел на огонь. – Независимость прекрасная вещь до тех пор, пока любое подчинение не становится для тебя невозможным. – Он посмотрел ей в глаза, и в его взгляде промелькнула ироническая улыбка. Мне кажется, мы с тобой в этом похожи, Доминика, вот почему временами между нами случаются разногласия.
Доминика вздохнула, но, прежде чем она успела что-либо ответить, он произнес:
– Впрочем, я устал, да и ты тоже, и сейчас я ничего не могу придумать лучшего, чем лечь с тобой в постель – чтобы просто обнимать тебя, и согревать, и чувствовать, что ты рядом. Пойдем?
Не дожидаясь ответа, он подхватил ее на руки и понес в кровать.
Доминика временами задумывалась над тем, много ли осталось в Энгусе от паренька из захолустья. Легче всего его было принять за сельского жителя, стоило Энгусу сесть на лошадь.
Доминика сама ездила неплохо и всегда любила лошадей, но Энгус относился к ним с особым трепетом. Он купил чистокровных кобыл, две из которых были идеально выезжены, так что ездить па них было одно удовольствие. Этому они и посвятили следующее утро.
Энгус вел третью кобылу в поводу, потому что она еще не ходила под седлом. Он объяснял Доминике главные требования, предъявляемые к породистым лошадям, – быстрота, темперамент, надежность. Эти качества ценились не только в рабочих лошадях, на которых перегоняют скот, но именно они делали лошадей годными для поло и разного рода скачек.
Доминика кто-то спросила Энгуса, не доводилось ли ему самому принимать участие в скачках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14