На следующее утро он проснулся в каком-то задрипанном отеле на Кони-Айленде. Было девять утра, у него разламывалась голова, а тетушка Гартман сидела на кровати, вся такая красная, такая необъятная, мясистая, и требовала «каффе унд шлагзане». Он повел ее завтракать в пекарню «Вена». Она очень много ела, много плакала, уверяла его, что она совсем не дурная женщина и ее нельзя обвинять ни в чем – ведь она всего лишь бедная девушка, и у нее нет работы, и она так сочувствует ему, Чарли, тоже бедняку и бездомному. Он ответил, что наверняка превратится в нищего, если сейчас не вернется на работу, в свой офис. Выгребая для нее всю мелочь из карманов, он протянул ей бумажку с вымышленным адресом и оставил ее лить слезы над третьей чашкой кофе, а сам помчался в Лонг-Айленд-Сити. Пришлось, правда, немного постоять у Озон-парка, чтобы прийти в себя. Он въехал на заводской двор на последних каплях бензина. Незаметно проскользнул в кабинет.
На столе, как всегда, куча записок, писем, газетных вырезок и голубых листков с пометкой «Немедленно обратить внимание». Как бы мисс Робинсон или Джо Эскыо не разнюхали, что он уже здесь. Вдруг он вспомнил, что в ящике его стола лежит плоская фляжка с бурбоном, подаренная ему Дорис в вечер накануне своего отплытия, «чтобы забыться и забыть о ней», – так она неловко пошутила.
Только он отвинтил крышечку, намереваясь сделать первый глоток, как увидал перед собой Джо Эскью собственной персоной.
Тот стоял перед его столом, широко расставив ноги, а физиономия хмурая, усталая.
– Ну, ради всего святого, скажи, где ты пропадал? Мы все так переволновались… Грейс отложила обед на целый час.
– Почему же вы не позвонили в ангар?
– Там никого не было – все разошлись по домам… Как назло, и Сточ заболел.
– Слышно что-нибудь от Мерритта?
– Да, есть кое-какие вести… нам предстоит реорганизовать все производство… И, Чарли, хочу тебя искренне предупредить: ну какой пример ты подаешь сотрудникам? Ходишь на работе под мухой… Прошлый раз я сдержался, промолчал, но, Боже…
Чарли подошел к холодильнику, вытащил оттуда пару бумажных стаканчиков с водой.
– Но ведь нужно было отпраздновать нашу поездку в Вашингтон… В любом случае наши контакты сделают нас известными людьми. Мы займем видное положение. Может, пропустишь глоточек?
Джо еще сильнее нахмурился.
– По-моему, если судить по твоей роже, ты уже постарался… Ну а почему ты являешься на службу небритым? Мы требуем этого от сотрудников, должны и сами подавать пример. Ради Бога, Чарли, не забывай: война давно кончилась. – И Джо, резко повернувшись на каблуках, вышел.
Чарли сделал еще один долгий глоток. Слова Джо его беспокоили.
– Нет, я этого не позволю, – цедил он сквозь зубы, – не позволю никому и ему тоже.
Зазвонил телефон. В дверях появился мастер из сборочного цеха.
– Прошу вас, мистер Андерсон, нужно посмотреть вот это.
Ну вот, началось. С этого момента все, казалось, пошло наперекосяк. К восьми вечера Чарли так еще и не побрился. Он жевал сэндвич, запивая его кофе из картонного стаканчика, вместе с механиками из ремонтной бригады, которая хлопотала над сломавшейся машиной. Только в полночь, падая от усталости, он добрался домой. Ему сейчас очень хотелось высказать Джо все, что он о нем думает, но того поблизости не оказалось.
Утром за завтраком Грейс, разливая кофе, то и дело вскидывала брови:
– Насколько я понимаю, кто-то проиграл битву. Джо Эскью откашлялся.
– Чарли, – явно нервничая, начал он. – Я совсем не хотел тебя обидеть, просто наорать на тебя… Кажется, старею… завожусь. Всю неделю на заводе приходилось делать все с колес.
Девочки захихикали.
– Ах, да ладно тебе. Забудь!
– Ну-ка, озорницы! – Грейс строго постучала костяшками пальцев по столу, призывая всех к порядку. – Думаю, нам всем пора отдохнуть. Этим летом, Джо, ты обязательно поедешь в отпуск. Мне тоже нужно передохнуть, тем более что до чертиков надоело развлекать парней Джо, которые ничего не умеют. Знаешь, Чарли, когда тебя не было, он ни с кем не разговаривал, а ведь в доме постоянно было полно никчемных людей.
– Видишь ли, я тут пытался пристроить на работу пару ребят. А Грейс считает, что они ни на что не годны, потому что о них мало ходит сплетен.
– Не считаю, а уверена! – огрызнулась она. – Они неумехи, это ясно.
Девочки снова прыснули.
Чарли встал, отодвинул стул подальше.
– Ну, Джо, идешь? Мне пора возвращаться в ремонтную бригаду.
Две недели Чарли пришлось безвылазно торчать на заводе, он уходил оттуда, только чтобы переночевать дома. Наконец, вышел на работу Сточ, всегда уверенный в себе, всегда действующий решительно, смело, всегда вовремя под рукой, как ассистент хирурга в операционной. И сразу все начало выправляться.
В тот благословенный день – Сточ вошел к нему в кабинет и сказал: «Производство налажено, все идет как по маслу, мистер Андерсон!» – Чарли решил смыться с работы в полдень.
Он позвонил Нэту Бентону, предложил вместе пойти на ланч и тут же тихо выскользнул из конторы – так, чтобы не заметил Джо.
В офисе Нэта они перед ланчем предварительно опрокинули по паре стаканчиков. В ресторане, сделав заказ, он сказал:
– Ну, Нэт, выкладывай, как работает твоя разведка?
– Сколько у тебя акций?
– Пятьсот.
– Есть другие акции, свободные деньги, которые ты мог бы внести в качестве гарантийной суммы?
– Немного. Правда, у меня есть пара «косых» – две тысячи долларов.
– Небось наличными! – презрительно фыркнул Нэт – Припрятал на черный день… какая чушь… Почему бы не пустить их в оборот?
– Ну, я об этом подумываю.
– Почему бы тебе не рискнуть в Оберне, чтобы набить руку?
– Ну а Мерритт?
– Не гони лошадей… Я хочу только одного: чтобы у тебя появился какой-то капитал и ты смог бы вести дела с этими ребятами на равных… Если ты этого не сделаешь, они тебя выжмут до капельки и выживут, как пить дать.
– Джо не станет этого делать, – возразил Чарли.
– Ну, я лично с ним не знаком, но я знаю людей вообще, и среди них до обидного мало таких, которые не стремятся стать первыми во всем.
– Думаю, что все они постараются при случае тебя надуть.
– Я не стал бы прибегать к таким резким выражениям, Чарли. В американском бизнесе есть великолепные образцы джентльменов с истинно американской порядочностью.
В тот вечер Чарли напился в одиночестве в каком-то кабаке в районе Пятидесятых улиц.
Осенью Дорис вернулась из своего путешествия по Европе. К этому времени Чарли сорвал два больших куша в Оберне и теперь скупал все акции концерна «Эскью – Мерритт», если они плыли ему в руки. В то же время он обнаружил, что может пользоваться банковским кредитом, и, он им пользовался. Новый автомобиль, костюмы от «Брукс бразерс», застолья в ресторанах. У него появился спортивный «паккард-фаэтон», длинный, низенький, сделанный на заказ, с кожаной красной обивкой. Он поехал на нем встречать Дорис с матерью, которые возвращались на пароходе «Левиафан». Когда он добрался до Хобокена, пароход уже причалил. Чарли, поставив машину на стоянке, побежал мимо пассажиров третьего класса, в поношенных костюмах, в центр морского вокзала, к большой группе роскошно одетых, холеных людей, которые беззаботно болтали о чем-то, стоя возле пирамид чемоданов из свиной кожи, патентованных шляпных коробок, дорожных сундуков с яркими наклейками отелей «Ритц». Он увидал ее старую мать, миссис Хамфриз. Ее лицо над меховым воротником пальто показалось ему точной копией лица Дорис – прежде он даже не отдавал себе отчета, насколько они похожи.
Сперва она его не узнала.
– Неужели это вы, Чарли Андерсон, какой приятный сюрприз! – сказала она без улыбки, протягивая ему руку. – С ума сойти можно! Дорис, конечно, угораздило забыть в каюте свою шкатулку с драгоценностями… А вы кого-то встречаете, да?
Чарли вспыхнул.
– Я думал, может, вас подвезти. У меня теперь машина. Все же лучше, чем тащить багаж к такси.
Миссис Хамфриз не слушала, что он ей говорит.
– Вот она! – И помахала рукой в перчатке, на которой болталась сумочка из крокодиловой кожи. – Да здесь я!
Дорис бежала к ним, проталкиваясь через толпу. Она раскраснелась, на губах, как всегда, толстый слой помады. Она подобрала шляпку и мех на пальто под цвет волос.
– Нашла, мама, нашла! Ах, какая я все же глупая!
– Каждый раз, когда такое случается, – сказала миссис Хамфриз, – я даю себе зарок больше никогда не ездить за границу.
Дорис, наклонившись, сунула какой-то желтый предмет в сумочку.
– А вот и мистер Андерсон, Дорис, – сказала миссис Хамфриз.
Дорис, чуть не подпрыгнув от удивления, резко повернулась, подбежала к нему, обняла за шею, поцеловала в щеку.
– Ах, какая ты все же умница – приехал, чтобы нас встретить!
Она представила его какому-то краснорожему молодому англичанину в типично английском клетчатом пальто. В руках он держал большую сумку с клюшками для гольфа.
– Уверена, вы понравитесь друг другу.
– Вы впервые в нашей стране? – спросил Чарли.
– Что вы, совсем напротив, – с улыбкой сказал англичанин, обнажая свои пожелтевшие зубы. – Я родился в Вайоминге.
На пристани было ветрено, и миссис Хамфриз пошла в зал ожидания. Там теплее.
Англичанин пошел искать свой багаж, а Дорис словно невзначай спросила Чарли:
– Ну как тебе Джордж Дюкесн? Понравился? Он родился здесь, в Америке, но вырос в Англии. Его мать из древнего рода, который упоминается в кадастровой книге Вильгельма Завоевателя. Я гостила в его чудном старинном аббатстве… Да, в Англии я провела самое лучшее время в своей жизни. Джордж просто душка! Семейство Дюкеснов вложило свои капиталы в меднодобывающую промышленность. Они такие же, как Гугенхеймы, правда, только не евреи… Что с тобой, Чарли? Уж не приревновал ли ты меня к нему?… Как глупо… Он совсем не похож ни на меня, ни на тебя, но очень забавный.
На прохождение через таможню ушло почти два часа. У матери с дочерью куча чемоданов, и к тому же Дорис пришлось заплатить пошлину за ввоз кое-каких дорогих платьев. Когда миссис Хамфриз стало ясно, что ее повезут в город на открытом автомобиле, она сразу помрачнела, и даже неотразимый вид черного, длинного, как змея, «паккарда» не помог.
– Да что ты, мама, обычный туристический автомобиль, – уговаривала ее Дорис. – Мама, это даже забавно… Чарли покажет тебе все небоскребы.
Миссис Хамфриз, не переставая ворчать под нос, устроилась с ручной кладью на заднем сиденье.
– Твой дорогой отец, Дорис, никогда не позволял леди ездить в открытом экипаже, не говоря уже о машине с открытым верхом.
Он довез их домой без происшествий, но на работу не вернулся. Весь день он провел в квартире Эскью на телефоне, постоянно разговаривая с конторой Бентона. После того как покачнулась «Стэндарт эйрпартс», акции концерна «Эскью – Мерритт» резко пошли вниз. Чарли заложил все, что мог, и теперь только дожидался того момента, когда падение акций достигнет дна, чтобы их скупить. Время от времени он звонил Бентону, осведомлялся:
– Ну, как ты думаешь, Нэт?
В этот день так и не появилось никаких точных данных, и тогда Чарли решил бросить монетку, чтобы попытать судьбу. Выпал орел. Он позвонил в офис и распорядился скупать акции по первой объявленной на следующий день цене. Переодевшись, торопливо вышел на улицу – вот-вот Грейс должна была привести своих девочек из школы. Все эти дни он почти не разговаривал с четой Эскью. Он был по горло сыт тем, что происходило на заводе, и понял, что Джо бездельник и очень тяжел на подъем.
Перекладывая бумажник из кармана одного пиджака в другой, он пересчитал наличные. Четыре сотни, какая-то мелочь. Купюры новые, хрустящие, только что из банка. Поднес к носу, понюхал – они остро пахли свежей типографской краской. Вдруг ни с того ни с сего он поцеловал одну из них. Громко рассмеявшись, засунул деньги обратно в бумажник. Боже, как же ему сейчас хорошо! Какой у него отличный костюм, словно вылит по фигуре. Как блестят надраенные ботинки. Модные чистые носки. Живот, правда, выпирает из-под туго затянутого пояса. Он долго ждал лифт.
Когда он приехал к Дорис, у нее сидел Джордж Дюкесн, делясь с ней своими впечатлениями о Пятой авеню – какие там потрясающие небоскребы!
– Ах, Чарли, погоди, сейчас я тебя угощу коктейлем «Александер», приготовленным Джорджем. Его коктейли просто восхитительны! Он научился делать их в Констанце после войны. Видишь ли, он служил в английской армии… А Чарли был нашим великим асом, Джордж.
Чарли пригласил их с Дорис пообедать в «Плазе», потом сводил на шоу и в ночной клуб. Он старательно вливал в Джорджа крепкие напитки, надеясь, что тот отключится, но с тем ничего не происходило, только лицо его все больше краснело, краснело, багровело, а сам он становился все тише, все менее многословным. Правда, он и с самого начала был неразговорчивым. В три часа ночи Чарли, сонный и порядком охмелевший, кое-как довез его до отеля «Святой Режи», в котором тот жил.
– Ну, что теперь?
– Дорогая, мне пора домой.
– Послушай, у меня не было никакой возможности поговорить с тобой… Боже, я даже не могла тебя как следует обнять с того момента, как сошла с парохода.
Словом, они оказались в «Коламбус серкл чайлдс», где им принесли яичницу с беконом.
Дорис болтала без умолку. Ведь где-то есть прекрасные места, где могут укрыться влюбленные, остаться наедине, чтобы им никто не мешал, где есть большая мягкая кровать, уютная обстановка. Чарли сказал, что он знает множество мест для этого, но прекрасными их никак не назовешь.
– Я бы поехала с тобой туда, Чарли, честно, если бы только заранее знала, что там не будет отвратительно грязно, и такая атмосфера все испортит, весь кайф.
Чарли сжал ее руку.
– Послушай, малышка, я никогда даже не осмеливался просить тебя об этом, по крайней мере до тех пор, пока мы не поженимся.
Они возвращались по темной безлюдной улице к машине, а она положила свою головку ему на плечо.
– Ты меня хочешь, Чарли? – спросила она чуть слышно. – Вот я тебя хочу… но мне нужно ехать домой, иначе мать утром закатит грандиозный скандал.
Весь воскресный день он потратил на поиски квартиры без лифта, обставленной приличной мебелью. Ему удалось снять гостиную с кухонькой, ванной комнатой, все в них было выдержано в мышастых серых цветах. Ее сдавала какая-то пожилая актриса с крашенными хной волосами, которая, по ее словам, на целых полгода уезжала на Капри, чтобы только полюбоваться там дивными итальянскими красотами. Она позвонила в агентство и попросила прислать ей какого-нибудь японца помоложе, чтобы он присматривал за квартирой и убирал.
На следующий день за завтраком Чарли сообщил чете Эскью, что съезжает от них.
Джо долго хранил молчание, но, выпив последнюю чашку кофе, с хмурым видом прошелся несколько раз по комнате взад-вперед. Подойдя к окну, тихо сказал:
– Ну-ка иди сюда, Чарли. Хочу тебе кое-что показать… – Он положил руку ему на локоть. – Послушай, малыш, ты что, обиделся на меня? Из-за того, что я к тебе придираюсь? Но ведь я все время волнуюсь за наш бизнес, будь он трижды проклят… кажется, он не выходит у меня из головы никогда… ты же знаешь, какого высокого мнения мы с Грейс о тебе… Но мне казалось, что ты уделяешь слишком много времени игре на бирже… Конечно, это не мое дело… Но в любом случае нам, ребятам старой закалки, нужно постоянно держаться вместе.
– Конечно, Джо, кто против? Честно говоря, мое желание жить отдельно, в собственной квартире, к этому не имеет никакого отношения. Ты все же человек женатый, у тебя дети и тебя не волнуют все эти проблемы… но у меня проблемы из-за женщины.
Джо громко захохотал.
– Ах ты, развратный сукин сын с континента! Кудахчешь, плачешься, но почему, в таком случае, не женишься?
– Именно это я и намерен сделать, черт подери! – признался Чарли.
Он тоже засмеялся за компанию с Джо.
– Ну-ка, признавайтесь, что там у вас такого смешного? – спросила Грейс из-за кофейника.
Чарли кивнул в сторону девочек.
– Так, обычные мужские разговоры в курилке…
– Ах, какие вы глупые, – упрекнула их Грейс.
Однажды днем, перед Рождеством, когда шел сильный снег, он вернулся в город рано, чтобы встретиться с Дорис в «Балтиморе».
– Может, выпьем чего-нибудь? – предложила она.
Но у него выпивка есть дома, стол уже накрыт, и ей непременно нужно посмотреть на эти крохотные бутербродики, которые делает Таки, и причем все разного цвета, сообщил он ей.
Она поинтересовалась, там ли сейчас японец. Он, широко ухмыльнувшись, сказал, что его там нет. Через несколько минут такси доставило их к зданию из песчаника, переделанного в жилой дом.
– Боже, как же у тебя уютно! – воскликнула Дорис, чуть запыхавшись после подъема по лестнице. Она распахнула шубку. – Теперь я чувствую себя на самом деле испорченной женщиной.
– Но ведь перед тобой не незнакомец и не такой парень, к которому ты равнодушна, – шутливо утешил ее Чарли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71