Потом – к сапожнику, чтобы тот прибил ему новые подметки и до блеска надраил его потрепанные ботинки.
Время шло, был уже почти полдень. Сев в метро, он доехал до «Коламбус сёркл» в верхней части города, где находился этот магазин по продаже подержанных автомобилей, менеджером которого был приятель Джима. Ему удалось, прибегнув ко всему своему красноречию, убедить того взять его к себе на работу. Правда, когда друг Джима спросил, как там все поживают в Миннеаполисе, пришлось нагородить с три короба черт знает какой чепухи.
Вечером он забрал свое постиранное белье в китайской прачечной, выкупил в ломбарде все, что заложил, и вновь вернулся в Чаттертон-хаус, правда в другую каморку, на сей раз с коричневыми обоями. Устроив себе роскошный ужин, лег спать очень рано, так как смертельно устал за день.
Через несколько дней пришло письмо от Джо Эскью с двадцатью пятью баксами. Тот сообщал, что наконец снова на ногах и очень скоро приступит к работе. В это время Чарли зарабатывал кое-какую мелочь в качестве комиссионных и снова пристрастился к игре в покер. На Шестьдесят шестой улице, в одном укромном местечке, куда его привел один из продавцов, его коллега, ему удавалось иногда за вечер выиграть целую сотню, а порой столько же и проиграть. В игре принимали участие в основном продавцы автомобилей и рекламные агенты. Они не жалели денег, швыряли их направо и налево, иногда срывая довольно солидный куш. Чарли отправил Полу свой долг – двадцать пять долларов – по почте, а когда ему позвонила Эвелин, то сказал, что он ужасно занят и вряд ли в ближайшее время к ним зайдет. Нет, с него хватит этого вздора, милашка! Половину своих карточных выигрышей он откладывал на свой счет в банке. Чарли всегда носил свою чековую книжку во внутреннем кармане. Похлопывая себя по карману, чувствуя, что она на месте, он лишний раз убеждался, какой он мудрый, дальновидный парень.
Он старался держаться подальше от Эвелин. Во-первых, она слишком далеко живет, в даунтауне, да к тому же теперь ему эта связь была ни к чему, так как один из приятелей-продавцов дал ему номер телефона апартаментов некой миссис Дарлинг. Она занималась организацией любовных встреч с приятными на вид молодыми женщинами, но ее следовало предупреждать о своем визите загодя, в течение дня, лучше, конечно, пораньше. Это удовольствие стоило довольно дорого – двадцать пять баксов, но девушки все были чистые, молоденькие, и никакие последствия ему не грозили. Сам факт, что он может запросто выбросить четвертной, наполнял его гордостью, заставлял чувствовать себя на высоте, но эти развлечения все же значительно сокращали его карточные выигрыши.
Как-то после такого вечерка, проведенного с одной из девиц, телефон которой ему дала услужливая миссис Дарлинг, он вернулся домой расстроенный и удрученный. Ему было противно. Все эти девушки хороши, ничего не скажешь, но с ними он не получал такого удовольствия, как с Эвелин или даже с Эмиской. Он все время думал о Дорис и однажды твердо сказал себе: все, черт возьми, он должен найти себе постоянную девушку.
Время шло, одна неделя сменялась другой, а он все меньше внимания уделял продаже подержанных автомобилей, а все больше – игре в покер. И когда получил от Джо Эскью телеграмму, извещавшую о его приезде в город на следующий день, работа его уже висела на волоске. Он, конечно, отдавал себе отчет, что если менеджер до сих пор его не уволил, то только потому, что был другом Джима.
Как на грех, началась полоса невезения в карты и ему пришлось снять все деньги со своего счета. На вокзал встречать Джо он пришел с раскалывающейся головой и с пшиком в кармане – накануне вечером партнеры выпотрошили его до последнего цента.
Джо был таким же как всегда, только сильно похудел, да усы стали длиннее.
– Ну, как высший пилотаж?
Чарли взял у Джо второй чемодан, и они пошли по перрону к выходу.
– Беда с низкими потолками, там полно воздушных ям.
– Так оно и есть, готов побиться об заклад. Послушай, Чарли, у тебя такой вид, будто тебя накануне основательно измордовали. Остается только надеяться, что ты все же способен взяться за работу.
– Само собой… Все зависит от достойного командира. Разве я по твоему приказу не посещал вечерние курсы?
– Да, посещал, разрази меня гром!
– Ну, как себя чувствуешь, Джо?
– Теперь-то все в порядке. Со всей этой суетой я чуть не угодил в дурдом. Какое паршивое все же было лето… А что ты поделываешь, завзятый бродяга?
– Ну, собирал информацию по теории взятки карт одной масти. И о женщинах… не хочешь ли узнать, что мне стало о них известно? Ну да ладно, шутки в сторону. Как там жена, дети?
– Все отлично… Как-нибудь тебя с ними со всеми познакомлю. На эту зиму я собираюсь снять здесь квартиру… Знаешь, на них нужно давить, не давать спуска. К нам присоединяется Энди Мерритт… Ты с ним познакомишься сегодня днем. Где можно найти комнату?
– Ну, я лично живу в общежитии христианской молодежи на Тридцать восьмой улице.
– Ничего, сойдет.
В такси Джо, похлопав его по коленке и наклонившись к нему, спросил с добродушной широкой ухмылкой:
– Ну, когда готов приступить к производству?
– Завтра, в восемь утра. Старика Виглоу постигла неудача в его Лонг-Айленд-Сити. Я видел его цех. Чтобы привести его в порядок, потребуется совсем немного средств.
– Съездим туда сегодня же. Он может потребовать себе часть акций.
Чарли решительно замотал головой.
– Акции скоро станут надежными деньгами, Джо… дай ему наличными, банковскими билетами, в общем, что-то в этом роде. Последний раз я там был, когда пытался получить место механика. Боже, надеюсь, что эти дни канули в прошлое… Вся загвоздка со мной, Джо, в том, что я хочу жениться, а женитьба для такого человека, как я, на практике означает кучу денег под рукой… Видишь ли, я влюбился… хочешь верь, хочешь нет…
– Весь кордебалет в местном варьете, полагаю… Ну ты и загнул… он хочет жениться! – Джо так громко захохотал, что, казалось, вот-вот лопнет.
Джо поднялся в его комнату, чтобы привести себя в порядок, а Чарли пошел в аптеку на углу за бутылкой сельтерской.
На ланч в Йельском клубе они пригласили Мерритта, молодого человека с невыразительным землистым лицом и с квадратной челюстью. У Чарли все еще раскалывалась голова, он находился в легком состоянии грогги и поэтому вряд ли мог произвести на кого-либо благоприятное впечатление. Он сидел не открывая рта, предоставив полное право разговаривать только Джо. Тот без умолку говорил с Мерриттом о Вашингтоне, о военном министерстве, о военно-морском департаменте. Они оперировали такими запредельными цифрами, что Чарли приходилось то и дело больно щипать себя, чтобы убедиться, уж не спит ли он часом.
После ланча Мерритт отвез их в Лонг-Айленд-Сити на спортивном автомобиле с открывающимся верхом «пирс-эрроу». Когда они ходили по заводу, по его длинным замусоренным цехам, разглядывая станки, электродвигатели, прессы и оборудование для изготовления пресс-форм, Чарли вдруг понял, что он здесь гораздо лучше ориентируется, нежели они. Вытащив листок бумаги, начал делать какие-то записи. Для того чтобы произвести на Мерритта лучшее впечатление, он делал все больше и больше заметок, испещрил ими почти весь лист. Тогда Джо тоже начал кое-что записывать. Глядя на них, Мерритт, чтобы не отставать, вытащил маленькую записную книжку и также стал в ней что-то черкать. Теперь Чарли был доволен – он правильно поступил, проявив такую инициативу.
Обедали они тоже с Мерриттом и вообще провели с ним весь вечер. Это было нелегким испытанием, ибо Мерритт был из тех проницательных людей, которые могли с первого взгляда оценить по достоинству любого человека, а он явно пытался выяснить, что из себя представляет он, Чарли. Они пообедали в дорогом французском ресторане и потом, после кофе, еще долго сидели за столиком, попивая коньячок с содовой. Мерритт оказался большим мастаком составлять списки служащих с должностными окладами, и на листиках бумаги появлялись такие мудреные слова, как «капитализация», «амортизация», «износ», а за ними следовали крупные цифры с кучей нулей. Судя по всему, как догадался Чарли, он будет получать двести пятьдесят долларов в неделю, (выплачиваемых предпочтительно в акциях) и приступает к исполнению обязанностей инженера по надзору, а вопрос о проценте с аукционного капитала, который надлежит отчислять Джо и Чарли за их патенты, будет решен на заседании совета директоров на следующий день. Перед глазами Чарли все плыло, язык отяжелел от выпитого коньяка. Он не мог сказать ничего вразумительного, лишь упорно бормотал:
– Ребята, пока не напьемся в стельку, отсюда не выйдем!
– Доставив наконец Мерритта на его «пирс-эрроу» к Иельскому клубу, они с Джо облегченно вздохнули.
– Скажи откровенно, Джо, этот парень финансовый гений или же сумасшедший? Он говорит так, будто «зелененькие» растут на деревьях.
Он умеет их там выращивать. Если по-честному, – Джо, взяв его за руку, понизил голос до шепота, – этот парень станет Дюраном финансирования авиационной промышленности.
Но, как мне кажется, он не может отличить мотор типа «либерти» от заднего бампера.
– Зато он знаком с министром внутренних дел, а это гораздо важнее, черт подери!
Чарли громко расхохотался. Он хохотал, хохотал и никак не мог остановиться. На всем пути до Чаттертон-хаус он то и дело сталкивался с прохожими, так как ничего перед собой не видел, от смеха слезы застилали ему глаза. А он все смеялся и смеялся. Приступ не утихал. У стола дежурного они потребовали свою почту. Лицо у ошарашенного клерка вытянулось. Чарли озорно подтолкнул Джо локтем.
– Ну все, сегодня наша последняя ночь в этом похоронном бюро!
На следующее утро они пошли завтракать в фешенебельный «Бельмонт». Потом Джо отправил Чарли в магазин Нокса, чтобы перед выездом в даунтаун тот купил там модный котелок. Волосы у Чарли жесткие, как проволока, и котелок никак не смотрелся изящно на его голове, но зато на этом головном уборе была лента из дорогой, английской выделки кожи с типичным приятным запахом. В метро, когда они ехали в даунтаун, он все время снимал котелок и с удовольствием нюхал пахучую ленточку.
– Послушай, Джо, когда я получу свой первый конверт с жалованьем, ты повезешь меня по магазинам и приоденешь – фрак, смокинг, вечерний костюм и все такое прочее. Знаешь, девушкам нравится, когда парень расфуфырен…
– Вот что я хочу тебе сказать, парень, – недовольно проворчал в ответ Джо. – Могу дать тебе слово, что минимум полгода ты не вылезешь из рабочего халата, ни днем ни ночью. Нам придется дневать и ночевать на заводе, если только мы хотим, чтобы наша продукция оказалась хоть немного конкурентоспособной. Заруби это себе на носу!
– Конечно, Джо, о чем разговор! Я так шучу…
Они встретились снова в конторе адвоката по имени Лилиенталь. С того мгновения, когда они назвали свои имена элегантной, затянутой в шелка блондинке, Чарли почувствовал витающий здесь, будоражащий дух сделки. Блондинка, улыбнувшись, склонилась над трубочкой: «Да, конечно… мистер Андерсон и мистер Эскью». Тощий рассыльный немедленно проводил их в библиотеку, в темную продолговатую комнату, уставленную книгами по правовым вопросам в переплетах из телячьей кожи.
Они не успели даже присесть, как через стеклянную дверь к ним вошел мистер Лилиенталь собственной персоной. Смуглый человек, почти без шеи, с резкими манерами.
– Ну вот и наша парочка знаменитых асов, точно в назначенное время.
Джо представил всех друг другу, и адвокат задержал на несколько мгновений руку Чарли в своей гладкой, мягкой, пухлой ручке.
– Только что Энди Мерритт пел вам, молодой человек, славословия, утверждая, что вы грядущий посредник.
– А я только что напевал ему на ухо, что он у меня не выйдет за заводские ворота как минимум полгода. У этого парня и в самом деле чертовское чутье на моторы.
– Может, он имел в виду, что вы оба сгодитесь на такую роль? – сказал Лилиенталь, выгнув одну бровь.
Адвокат проводил их в просторный кабинет, устланный голубым китайским ковром, посередине которого стоял большой письменный стол красного дерева. Оказалось, что Мерритт с двумя своими коллегами уже здесь. Вся группа ужасно напоминала Чарли фигуры с рекламного плаката Куппенхеймера: три джентльмена в отлично пошитых темных костюмах стоят среди поднимающегося струйками сигаретного дыма, а сзади их освещает яркий свет из окна. Один из них – Джордж Холлис, бледный молодой человек с ровным пробором в волосах, а второй – долговязый смуглый ирландский адвокат, по имени Берке, старинный друг Джо Эскью, взявшийся обеспечить прохождение их патентов через дебри Вашингтона (так ему объяснил сам Джо). Все они согласились с тем, что Чарли потрясающий парень, но Чарли все время одергивал себя, старался не раскрывать напрасно рта – пусть говорит один Джо.
Они просидели вокруг письменного стола красного дерева все утро, выкуривая массу сигар и сигарет. За это время испортили столько бумаги, скрипя по ней перьями, что стол стал напоминать мусорную корзину, а сигареты «Лаки страйкс», как уже казалось Чарли, начали кислить. Мистер Лилиенталь то и дело звал к себе стенографистку, похожую на мышку невысокую девушку с большими серыми глазами, что-то диктовал ей, а потом отсылал назад. То и дело звонил телефон, и он, поднимая трубку, неизменно усталым голосом отвечал:
– Моя дорогая юная леди, вам не приходило в голову, что я могу быть на совещании?
Новый концерн будет называться «Эскью – Мерритт компани». Много времени они уделили обсуждению, на каких условиях объединяться, как будут продаваться акции, каким образом, по каким спискам будет составляться уставной капитал, как он будет затем делиться. Когда в конце концов совещание закончилось и все встали, чтобы идти на ланч, было уже два часа и голова у Чарли, как ему казалось, распухла. По дороге к лифту некоторые из участников зашли в туалет, и тут Чарли ухитрился оказаться рядом с писсуаром, у которого стоял Джо.
– Послушай, Джо, скажи мне, ради Христа, кто кого здесь надувает – мы их или они нас?
Джо ничего не ответил, только, скривившись, пожал плечами.
Новости дня L
Не сваливайте всю вину на Бродвей
за некоторыми исключениями наше правительство состояло и состоит из лиц честных и компетентных, финансовое положение страны вполне стабильное и находится под эффективным контролем, интересы бизнеса нации, в том числе интересы собственников, владельцев, менеджеров и служащих подчиняются благородным и патриотическим мотивациям, и нынешнее экономическое положение может служить надежным гарантом дальнейшего процветания и всеобщего доверия
Вините только самих себя И не позорьте имя нашего дорогого Бродвея
БОЛЬШОЕ ЖЮРИ БУДЕТ ПОДВЕРГАТЬ ДОПРОСУ ПОРТИВНЫХ ИГРОКОВ
ПОЯВИЛАСЬ НОВАЯ УЛУЧШЕННАЯ СИСТЕМА СМАЗКИ
ОБЕСПЕЧИВАЮЩАЯ ПОСТОЯННОЕ СМАЗЫВАНИЕ ВСЕХ ШАРИКОПОДШИПНИКОВ
В глубине сердца грызет меня тоска
По той старой банде отвалившей от нас
судостроительная корпорация «Дулинга» никогда не давала, никогда не соглашалась давать, и никогда не будет давать, прямо или косвенно, никаких взяток или каких-то сведений о любом служащем или представителе Совета по торговому судоходству Соединенных Штатов, корпорации флота по чрезвычайным ситуациям или любого другого правительственного агентства
ТЕЛО УБИТОГО БОГАЧА СОЖЖЕНО В ПОДВАЛЕ
Разве могу я забыть старый квартет
Который пел «Прекрасную Аделину»
Прощайте навсегда старые парни и девушки
Прощайте навсегда старые любимые и парни.
СКОНСТРУИРОВАННЫЕ НОВЫЕ КОРОБКИ СКОРОСТЕЙ БЕСПЕЧИВАЮТ НЕ ТОЛЬКО БОЛЬШУЮ ПРОЧНОСТЬ БОЛЕЕ ДЛИТЕЛЬНУЮ ЭКСПЛУАТАЦИЮ О И БОЛЬШУЮ ПЛАВНОСТЬ ПРИ ДВИЖЕНИИ
НОВЫЕ БОЛЬШИЕ ПО РАЗМЕРУ ПУЛЕЦИДНЫЕ ЛАМПЫ БЕСПЕЧИВАЮТ ГОРАЗДО БОЛЕЕ ЯРКОЕ ОСВЕЩЕНИЕ ЧЕМ КОГДА-ЛИБО ПРИ РАБОТЕ С ДВИГАТЕЛЕМ
ГЭРИ ВОЗЛАГАЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ТРЕБОВАНИЕ ВЕДЕНИЯ ВОСЬМИЧАСОВОГО РАБОЧЕГО ДНЯ А РОМАНТИЧЕСКИ НАСТРОЕННУЮ БЩЕСТВЕННОСТЬ
цены назначаемые за продукцию консервных заводов. Официальные цифры свидетельствуют о том, что если цены на зерно должны подчиняться законам предложения и спроса
ПРОИЗВОДСТВО ЧУГУННЫХ ЧУШЕК ВЕСЬМА ОГРАНИЧЕНО
Если хочешь пообедать с незнакомцем
А красные огни твердят опасно ведь знакомство
Зачем винить во всем Бродвей?
Горький напиток
Веблен
неуклюжий человечек с землистым лицом, избалованный, презирающий все человек, сидит за своим письменным столом, подперев рукой щеку, тихо бормочет саркастические сложные фразы, исподволь, по-деловому вьет логически неизбежную веревку, на которой должно повеситься наше общество,
рассекает тело нашего века острым скальпелем, и делает это так точно, так уверенно, с таким комизмом, что профессора и студенты того времени – девятнадцатого века – даже и не отдавали себе отчета в этом процессе, а магнаты, уважаемые пустомели и срывающие громкие аплодисменты горлопаны-пустозвоны и не знали, что он, этот процесс, идет
Веблен
ему задавали столько вопросов, а он так страдал, что физически невозможно дать ответ на каждый из них
Сократ задавал вопросы, выпил горький напиток однажды ночью, когда пропел первый петух
но Веблен
пил его этот горький напиток маленькими глоточками всю свою долгую жизнь, пил в душных аудиториях, в покрытых пылью библиотеках, в затхлой атмосфере дешевых квартирок, которые только и может себе позволить бедный учитель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Время шло, был уже почти полдень. Сев в метро, он доехал до «Коламбус сёркл» в верхней части города, где находился этот магазин по продаже подержанных автомобилей, менеджером которого был приятель Джима. Ему удалось, прибегнув ко всему своему красноречию, убедить того взять его к себе на работу. Правда, когда друг Джима спросил, как там все поживают в Миннеаполисе, пришлось нагородить с три короба черт знает какой чепухи.
Вечером он забрал свое постиранное белье в китайской прачечной, выкупил в ломбарде все, что заложил, и вновь вернулся в Чаттертон-хаус, правда в другую каморку, на сей раз с коричневыми обоями. Устроив себе роскошный ужин, лег спать очень рано, так как смертельно устал за день.
Через несколько дней пришло письмо от Джо Эскью с двадцатью пятью баксами. Тот сообщал, что наконец снова на ногах и очень скоро приступит к работе. В это время Чарли зарабатывал кое-какую мелочь в качестве комиссионных и снова пристрастился к игре в покер. На Шестьдесят шестой улице, в одном укромном местечке, куда его привел один из продавцов, его коллега, ему удавалось иногда за вечер выиграть целую сотню, а порой столько же и проиграть. В игре принимали участие в основном продавцы автомобилей и рекламные агенты. Они не жалели денег, швыряли их направо и налево, иногда срывая довольно солидный куш. Чарли отправил Полу свой долг – двадцать пять долларов – по почте, а когда ему позвонила Эвелин, то сказал, что он ужасно занят и вряд ли в ближайшее время к ним зайдет. Нет, с него хватит этого вздора, милашка! Половину своих карточных выигрышей он откладывал на свой счет в банке. Чарли всегда носил свою чековую книжку во внутреннем кармане. Похлопывая себя по карману, чувствуя, что она на месте, он лишний раз убеждался, какой он мудрый, дальновидный парень.
Он старался держаться подальше от Эвелин. Во-первых, она слишком далеко живет, в даунтауне, да к тому же теперь ему эта связь была ни к чему, так как один из приятелей-продавцов дал ему номер телефона апартаментов некой миссис Дарлинг. Она занималась организацией любовных встреч с приятными на вид молодыми женщинами, но ее следовало предупреждать о своем визите загодя, в течение дня, лучше, конечно, пораньше. Это удовольствие стоило довольно дорого – двадцать пять баксов, но девушки все были чистые, молоденькие, и никакие последствия ему не грозили. Сам факт, что он может запросто выбросить четвертной, наполнял его гордостью, заставлял чувствовать себя на высоте, но эти развлечения все же значительно сокращали его карточные выигрыши.
Как-то после такого вечерка, проведенного с одной из девиц, телефон которой ему дала услужливая миссис Дарлинг, он вернулся домой расстроенный и удрученный. Ему было противно. Все эти девушки хороши, ничего не скажешь, но с ними он не получал такого удовольствия, как с Эвелин или даже с Эмиской. Он все время думал о Дорис и однажды твердо сказал себе: все, черт возьми, он должен найти себе постоянную девушку.
Время шло, одна неделя сменялась другой, а он все меньше внимания уделял продаже подержанных автомобилей, а все больше – игре в покер. И когда получил от Джо Эскью телеграмму, извещавшую о его приезде в город на следующий день, работа его уже висела на волоске. Он, конечно, отдавал себе отчет, что если менеджер до сих пор его не уволил, то только потому, что был другом Джима.
Как на грех, началась полоса невезения в карты и ему пришлось снять все деньги со своего счета. На вокзал встречать Джо он пришел с раскалывающейся головой и с пшиком в кармане – накануне вечером партнеры выпотрошили его до последнего цента.
Джо был таким же как всегда, только сильно похудел, да усы стали длиннее.
– Ну, как высший пилотаж?
Чарли взял у Джо второй чемодан, и они пошли по перрону к выходу.
– Беда с низкими потолками, там полно воздушных ям.
– Так оно и есть, готов побиться об заклад. Послушай, Чарли, у тебя такой вид, будто тебя накануне основательно измордовали. Остается только надеяться, что ты все же способен взяться за работу.
– Само собой… Все зависит от достойного командира. Разве я по твоему приказу не посещал вечерние курсы?
– Да, посещал, разрази меня гром!
– Ну, как себя чувствуешь, Джо?
– Теперь-то все в порядке. Со всей этой суетой я чуть не угодил в дурдом. Какое паршивое все же было лето… А что ты поделываешь, завзятый бродяга?
– Ну, собирал информацию по теории взятки карт одной масти. И о женщинах… не хочешь ли узнать, что мне стало о них известно? Ну да ладно, шутки в сторону. Как там жена, дети?
– Все отлично… Как-нибудь тебя с ними со всеми познакомлю. На эту зиму я собираюсь снять здесь квартиру… Знаешь, на них нужно давить, не давать спуска. К нам присоединяется Энди Мерритт… Ты с ним познакомишься сегодня днем. Где можно найти комнату?
– Ну, я лично живу в общежитии христианской молодежи на Тридцать восьмой улице.
– Ничего, сойдет.
В такси Джо, похлопав его по коленке и наклонившись к нему, спросил с добродушной широкой ухмылкой:
– Ну, когда готов приступить к производству?
– Завтра, в восемь утра. Старика Виглоу постигла неудача в его Лонг-Айленд-Сити. Я видел его цех. Чтобы привести его в порядок, потребуется совсем немного средств.
– Съездим туда сегодня же. Он может потребовать себе часть акций.
Чарли решительно замотал головой.
– Акции скоро станут надежными деньгами, Джо… дай ему наличными, банковскими билетами, в общем, что-то в этом роде. Последний раз я там был, когда пытался получить место механика. Боже, надеюсь, что эти дни канули в прошлое… Вся загвоздка со мной, Джо, в том, что я хочу жениться, а женитьба для такого человека, как я, на практике означает кучу денег под рукой… Видишь ли, я влюбился… хочешь верь, хочешь нет…
– Весь кордебалет в местном варьете, полагаю… Ну ты и загнул… он хочет жениться! – Джо так громко захохотал, что, казалось, вот-вот лопнет.
Джо поднялся в его комнату, чтобы привести себя в порядок, а Чарли пошел в аптеку на углу за бутылкой сельтерской.
На ланч в Йельском клубе они пригласили Мерритта, молодого человека с невыразительным землистым лицом и с квадратной челюстью. У Чарли все еще раскалывалась голова, он находился в легком состоянии грогги и поэтому вряд ли мог произвести на кого-либо благоприятное впечатление. Он сидел не открывая рта, предоставив полное право разговаривать только Джо. Тот без умолку говорил с Мерриттом о Вашингтоне, о военном министерстве, о военно-морском департаменте. Они оперировали такими запредельными цифрами, что Чарли приходилось то и дело больно щипать себя, чтобы убедиться, уж не спит ли он часом.
После ланча Мерритт отвез их в Лонг-Айленд-Сити на спортивном автомобиле с открывающимся верхом «пирс-эрроу». Когда они ходили по заводу, по его длинным замусоренным цехам, разглядывая станки, электродвигатели, прессы и оборудование для изготовления пресс-форм, Чарли вдруг понял, что он здесь гораздо лучше ориентируется, нежели они. Вытащив листок бумаги, начал делать какие-то записи. Для того чтобы произвести на Мерритта лучшее впечатление, он делал все больше и больше заметок, испещрил ими почти весь лист. Тогда Джо тоже начал кое-что записывать. Глядя на них, Мерритт, чтобы не отставать, вытащил маленькую записную книжку и также стал в ней что-то черкать. Теперь Чарли был доволен – он правильно поступил, проявив такую инициативу.
Обедали они тоже с Мерриттом и вообще провели с ним весь вечер. Это было нелегким испытанием, ибо Мерритт был из тех проницательных людей, которые могли с первого взгляда оценить по достоинству любого человека, а он явно пытался выяснить, что из себя представляет он, Чарли. Они пообедали в дорогом французском ресторане и потом, после кофе, еще долго сидели за столиком, попивая коньячок с содовой. Мерритт оказался большим мастаком составлять списки служащих с должностными окладами, и на листиках бумаги появлялись такие мудреные слова, как «капитализация», «амортизация», «износ», а за ними следовали крупные цифры с кучей нулей. Судя по всему, как догадался Чарли, он будет получать двести пятьдесят долларов в неделю, (выплачиваемых предпочтительно в акциях) и приступает к исполнению обязанностей инженера по надзору, а вопрос о проценте с аукционного капитала, который надлежит отчислять Джо и Чарли за их патенты, будет решен на заседании совета директоров на следующий день. Перед глазами Чарли все плыло, язык отяжелел от выпитого коньяка. Он не мог сказать ничего вразумительного, лишь упорно бормотал:
– Ребята, пока не напьемся в стельку, отсюда не выйдем!
– Доставив наконец Мерритта на его «пирс-эрроу» к Иельскому клубу, они с Джо облегченно вздохнули.
– Скажи откровенно, Джо, этот парень финансовый гений или же сумасшедший? Он говорит так, будто «зелененькие» растут на деревьях.
Он умеет их там выращивать. Если по-честному, – Джо, взяв его за руку, понизил голос до шепота, – этот парень станет Дюраном финансирования авиационной промышленности.
Но, как мне кажется, он не может отличить мотор типа «либерти» от заднего бампера.
– Зато он знаком с министром внутренних дел, а это гораздо важнее, черт подери!
Чарли громко расхохотался. Он хохотал, хохотал и никак не мог остановиться. На всем пути до Чаттертон-хаус он то и дело сталкивался с прохожими, так как ничего перед собой не видел, от смеха слезы застилали ему глаза. А он все смеялся и смеялся. Приступ не утихал. У стола дежурного они потребовали свою почту. Лицо у ошарашенного клерка вытянулось. Чарли озорно подтолкнул Джо локтем.
– Ну все, сегодня наша последняя ночь в этом похоронном бюро!
На следующее утро они пошли завтракать в фешенебельный «Бельмонт». Потом Джо отправил Чарли в магазин Нокса, чтобы перед выездом в даунтаун тот купил там модный котелок. Волосы у Чарли жесткие, как проволока, и котелок никак не смотрелся изящно на его голове, но зато на этом головном уборе была лента из дорогой, английской выделки кожи с типичным приятным запахом. В метро, когда они ехали в даунтаун, он все время снимал котелок и с удовольствием нюхал пахучую ленточку.
– Послушай, Джо, когда я получу свой первый конверт с жалованьем, ты повезешь меня по магазинам и приоденешь – фрак, смокинг, вечерний костюм и все такое прочее. Знаешь, девушкам нравится, когда парень расфуфырен…
– Вот что я хочу тебе сказать, парень, – недовольно проворчал в ответ Джо. – Могу дать тебе слово, что минимум полгода ты не вылезешь из рабочего халата, ни днем ни ночью. Нам придется дневать и ночевать на заводе, если только мы хотим, чтобы наша продукция оказалась хоть немного конкурентоспособной. Заруби это себе на носу!
– Конечно, Джо, о чем разговор! Я так шучу…
Они встретились снова в конторе адвоката по имени Лилиенталь. С того мгновения, когда они назвали свои имена элегантной, затянутой в шелка блондинке, Чарли почувствовал витающий здесь, будоражащий дух сделки. Блондинка, улыбнувшись, склонилась над трубочкой: «Да, конечно… мистер Андерсон и мистер Эскью». Тощий рассыльный немедленно проводил их в библиотеку, в темную продолговатую комнату, уставленную книгами по правовым вопросам в переплетах из телячьей кожи.
Они не успели даже присесть, как через стеклянную дверь к ним вошел мистер Лилиенталь собственной персоной. Смуглый человек, почти без шеи, с резкими манерами.
– Ну вот и наша парочка знаменитых асов, точно в назначенное время.
Джо представил всех друг другу, и адвокат задержал на несколько мгновений руку Чарли в своей гладкой, мягкой, пухлой ручке.
– Только что Энди Мерритт пел вам, молодой человек, славословия, утверждая, что вы грядущий посредник.
– А я только что напевал ему на ухо, что он у меня не выйдет за заводские ворота как минимум полгода. У этого парня и в самом деле чертовское чутье на моторы.
– Может, он имел в виду, что вы оба сгодитесь на такую роль? – сказал Лилиенталь, выгнув одну бровь.
Адвокат проводил их в просторный кабинет, устланный голубым китайским ковром, посередине которого стоял большой письменный стол красного дерева. Оказалось, что Мерритт с двумя своими коллегами уже здесь. Вся группа ужасно напоминала Чарли фигуры с рекламного плаката Куппенхеймера: три джентльмена в отлично пошитых темных костюмах стоят среди поднимающегося струйками сигаретного дыма, а сзади их освещает яркий свет из окна. Один из них – Джордж Холлис, бледный молодой человек с ровным пробором в волосах, а второй – долговязый смуглый ирландский адвокат, по имени Берке, старинный друг Джо Эскью, взявшийся обеспечить прохождение их патентов через дебри Вашингтона (так ему объяснил сам Джо). Все они согласились с тем, что Чарли потрясающий парень, но Чарли все время одергивал себя, старался не раскрывать напрасно рта – пусть говорит один Джо.
Они просидели вокруг письменного стола красного дерева все утро, выкуривая массу сигар и сигарет. За это время испортили столько бумаги, скрипя по ней перьями, что стол стал напоминать мусорную корзину, а сигареты «Лаки страйкс», как уже казалось Чарли, начали кислить. Мистер Лилиенталь то и дело звал к себе стенографистку, похожую на мышку невысокую девушку с большими серыми глазами, что-то диктовал ей, а потом отсылал назад. То и дело звонил телефон, и он, поднимая трубку, неизменно усталым голосом отвечал:
– Моя дорогая юная леди, вам не приходило в голову, что я могу быть на совещании?
Новый концерн будет называться «Эскью – Мерритт компани». Много времени они уделили обсуждению, на каких условиях объединяться, как будут продаваться акции, каким образом, по каким спискам будет составляться уставной капитал, как он будет затем делиться. Когда в конце концов совещание закончилось и все встали, чтобы идти на ланч, было уже два часа и голова у Чарли, как ему казалось, распухла. По дороге к лифту некоторые из участников зашли в туалет, и тут Чарли ухитрился оказаться рядом с писсуаром, у которого стоял Джо.
– Послушай, Джо, скажи мне, ради Христа, кто кого здесь надувает – мы их или они нас?
Джо ничего не ответил, только, скривившись, пожал плечами.
Новости дня L
Не сваливайте всю вину на Бродвей
за некоторыми исключениями наше правительство состояло и состоит из лиц честных и компетентных, финансовое положение страны вполне стабильное и находится под эффективным контролем, интересы бизнеса нации, в том числе интересы собственников, владельцев, менеджеров и служащих подчиняются благородным и патриотическим мотивациям, и нынешнее экономическое положение может служить надежным гарантом дальнейшего процветания и всеобщего доверия
Вините только самих себя И не позорьте имя нашего дорогого Бродвея
БОЛЬШОЕ ЖЮРИ БУДЕТ ПОДВЕРГАТЬ ДОПРОСУ ПОРТИВНЫХ ИГРОКОВ
ПОЯВИЛАСЬ НОВАЯ УЛУЧШЕННАЯ СИСТЕМА СМАЗКИ
ОБЕСПЕЧИВАЮЩАЯ ПОСТОЯННОЕ СМАЗЫВАНИЕ ВСЕХ ШАРИКОПОДШИПНИКОВ
В глубине сердца грызет меня тоска
По той старой банде отвалившей от нас
судостроительная корпорация «Дулинга» никогда не давала, никогда не соглашалась давать, и никогда не будет давать, прямо или косвенно, никаких взяток или каких-то сведений о любом служащем или представителе Совета по торговому судоходству Соединенных Штатов, корпорации флота по чрезвычайным ситуациям или любого другого правительственного агентства
ТЕЛО УБИТОГО БОГАЧА СОЖЖЕНО В ПОДВАЛЕ
Разве могу я забыть старый квартет
Который пел «Прекрасную Аделину»
Прощайте навсегда старые парни и девушки
Прощайте навсегда старые любимые и парни.
СКОНСТРУИРОВАННЫЕ НОВЫЕ КОРОБКИ СКОРОСТЕЙ БЕСПЕЧИВАЮТ НЕ ТОЛЬКО БОЛЬШУЮ ПРОЧНОСТЬ БОЛЕЕ ДЛИТЕЛЬНУЮ ЭКСПЛУАТАЦИЮ О И БОЛЬШУЮ ПЛАВНОСТЬ ПРИ ДВИЖЕНИИ
НОВЫЕ БОЛЬШИЕ ПО РАЗМЕРУ ПУЛЕЦИДНЫЕ ЛАМПЫ БЕСПЕЧИВАЮТ ГОРАЗДО БОЛЕЕ ЯРКОЕ ОСВЕЩЕНИЕ ЧЕМ КОГДА-ЛИБО ПРИ РАБОТЕ С ДВИГАТЕЛЕМ
ГЭРИ ВОЗЛАГАЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ТРЕБОВАНИЕ ВЕДЕНИЯ ВОСЬМИЧАСОВОГО РАБОЧЕГО ДНЯ А РОМАНТИЧЕСКИ НАСТРОЕННУЮ БЩЕСТВЕННОСТЬ
цены назначаемые за продукцию консервных заводов. Официальные цифры свидетельствуют о том, что если цены на зерно должны подчиняться законам предложения и спроса
ПРОИЗВОДСТВО ЧУГУННЫХ ЧУШЕК ВЕСЬМА ОГРАНИЧЕНО
Если хочешь пообедать с незнакомцем
А красные огни твердят опасно ведь знакомство
Зачем винить во всем Бродвей?
Горький напиток
Веблен
неуклюжий человечек с землистым лицом, избалованный, презирающий все человек, сидит за своим письменным столом, подперев рукой щеку, тихо бормочет саркастические сложные фразы, исподволь, по-деловому вьет логически неизбежную веревку, на которой должно повеситься наше общество,
рассекает тело нашего века острым скальпелем, и делает это так точно, так уверенно, с таким комизмом, что профессора и студенты того времени – девятнадцатого века – даже и не отдавали себе отчета в этом процессе, а магнаты, уважаемые пустомели и срывающие громкие аплодисменты горлопаны-пустозвоны и не знали, что он, этот процесс, идет
Веблен
ему задавали столько вопросов, а он так страдал, что физически невозможно дать ответ на каждый из них
Сократ задавал вопросы, выпил горький напиток однажды ночью, когда пропел первый петух
но Веблен
пил его этот горький напиток маленькими глоточками всю свою долгую жизнь, пил в душных аудиториях, в покрытых пылью библиотеках, в затхлой атмосфере дешевых квартирок, которые только и может себе позволить бедный учитель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71