.. Впрочем,
я отложил эту мысль до поры до времени.
Мне хотелось туда побежать. Мне хотелось как можно быстрее добраться
до черной двери, проскочить сквозь нее и покончить со всем раз и навсегда.
Но мне и так уже здорово досталось, и я понимал, что реакция у меня сейчас
замедленная. Не стоило появляться там, совершенно запыхавшись.
Еще мне хотелось кое-что сказать Гленде. Мне хотелось сказать:
- Ладно, так о чем вы намеревались поведать мне, когда приглашали к
себе меня, умирающего? Мне хотелось сообщить ей, что она лгала,
рассказывая о том, как теряет работу за работой, что на самом деле она
профессор технических наук, и мне об этом известно. Мне хотелось спросить
у нее почему, заманив меня в ловушку, она все-таки в самый последний
момент вытолкнула меня из-под пуль. Мне хотелось поинтересоваться у нее,
почему она с такой готовностью сопровождает меня сейчас. А еще мне было
очень любопытно, есть ли у нее при себе оружие.
Но, конечно, ничего этого я не сказал.
Мы спешили, не обращая внимания на попадавшихся нам по дороге людей,
которых мы, впрочем, тоже не интересовали. Все они, видимо, шли на то или
иное богослужение. Наконец, мы подошли к месту моего прибытия. К
несчастью, я не смог воспользоваться там нужным мне оборудованием, потому
что совсем рядом шла служба. Только минут через десять мне удалось
добраться до другой черной двери, рядом с которой никого не было. Я
распахнул дверь, залез туда, повернулся, протянул руку и помог подняться
Гленде. Не упираясь и не задавая вопросов, она последовала за мной вниз по
наклонной плоскости, держа руку у меня на плече.
Внизу я открыл коробку управления, покопался в ней, понимая, что она
внимательно следит за всем, что я делаю. Ну что же, потом я смогу
покопаться и в ее воспоминаниях, если у меня будет это "потом".
Наверху и позади нас закрылась дверь. Я захлопнул коробку и встал
впереди Гленды, держа гранату наготове в левой руке, а револьвер в правой.
Впрочем, если защитная система стоит на автоматическом управлении, то при
моем появлении пальба не начнется. Если он перевел ее на ручной режим
работы, то я надеялся, что присутствие Гленды помешает ему нажать на
кнопки. А если нет, то между нами и смертоносным арсеналом еще оставалась
моя кольчуга. Может быть, мне удастся его вовремя обезвредить.
- Надо полагать, это не стандартный процесс, - услышал я голос
Гленды.
- Откиньтесь назад. Мы опустимся на ровную поверхность.
Но едва я закончил фразу, как мы уже оказались там.

9
Несмотря на мою позу меня все-таки шатнуло вперед, я услышал, как
предостерегающе взвыл клаксон, и метнул гранату в сторону линии защиты.
Я прижал Гленду к дальней стене и прикрыл ее собой от последовавшего
затем взрыва. Его отголоски еще не стихли, а я уже проскочил сквозь тамбур
у входа.
Никого не было видно. Клаксон завывал. Я бросился вперед.
Свернув по изгибающемуся коридору, я увидел, что ведущая к Компу
массивная металлическая дверь по-прежнему распахнута. Я метнулся к ней и
вошел, пригнувшись и вытянув перед собой оружие.
Но так можно было и не входить. Находились там только Джин и
Дженкинс, а я уже знал, что оба они мертвы. Подробности их кончины были
для меня не слишком важны, хотя я заметил, что Джин убит выстрелом в левый
висок, а у Дженкинса кровь на груди и на животе. Пока я разглядывал эту
сцену, в моей голове возникли слабые воспоминания об этом нападении.
Посмертное слияние действует странным образом. Случись все наоборот, они
бы постигли мои последние мгновения с ужасающей ясностью. При посмертном
слиянии память всегда с большей отчетливостью передается от старших членов
семьи к младшим и, таким образом, насильственно навязывается правило
наследования связующего звена по старшинству. Не знаю, почему это должно
быть именно так. И полагаю, что это не столь уж важно.
Я пересек комнату и отключил клаксон. Когда я повернулся, вошла
Гленда, остановилась и побледнела. Я подошел к ней, развернул ее и вывел
из комнаты.
- Сюда, - сказал я и повел ее по коридору.
Дверь в Архивы тоже была открыта. Заметив это, я замер на месте,
потом кинулся туда.
Никого. Но не успел я расслабиться, вздохнуть, выпрямиться, как
взгляд мой непроизвольно упал на самое важное из всего, что было в этой
комнате, да так и застыл там.
Пятая, четвертая, третья и вторая булавки были вытащены. Кресло
развернуто вправо. Над ним криво свисал шлем.
Только боль в плечах заставила меня осознать, как напряглись все мои
мускулы. Я глубоко вздохнул, потер бровь, отвернулся.
Некоторое время я просто не мог поверить в случившееся. Кем бы, чем
бы он ни был, но Блэк добавил к этому четверку моих собственных демонов;
трое из них были неведомы мне. Ничто не могло ему помешать, ведь он был
одним из клонов. Но до сих пор мне даже не приходило в голову, что он
может это сделать. Я настолько был к этому не готов, что случившееся
потрясло меня сильнее любого из событий, происшедших за последнее время,
включая собственные смерти и разрушения в Крыле 5.
Я прислонился к дверной раме, поглядывая в коридор. Машинально
вытащил сигарету, закурил. Сейчас я должен был ясно мыслить и очень
решительно действовать.
Найти его. Это во-первых.
Хорошо. Он может быть где угодно. Он все еще может находиться
где-нибудь здесь, но, возможно, что он уже вернулся в Дом. Значит, в
первую очередь необходимо проверить у Бандита, не успел ли он уже
засветиться где-нибудь в качестве Винкеля. Если нет, то придется
отлавливать его здесь, в Крыле, Которого Нет.
Туманно осознавая, что около меня маячит перепуганная Гленда, я
вернулся в Комп. На этот раз я не заметил, какое впечатление на нее
произвели трупы, но она оставалась рядом со мной.
К Бандиту мне обращаться не пришлось. Когда я приблизился к нему, мое
пристальное внимание сразу же привлек красный огонек, тревожно мигавший на
плане Крыла, Которого Нет. Это означало, что открыт выход. И если это не
было попыткой заморочить мне голову, то, следовательно, преследуемый мной
зверь выбрался наружу, на поверхность самой планеты. Хронометр показал
мне, что выход был открыт лишь четыре минуты назад.
- Будь он проклят! Чего он хочет! - сказал я, не зная, что и
вообразить.
Потом я принял решение и схватил Гленду за руку.
- Пошли! Мы возвращаемся назад, в соседнюю дверь. Я должен вам
кое-что показать. Срочно.
Я приволок ее в Архивы, к центральному пульту. Выхватив стилет, я
отколупнул шарик мягкого припоя у основания первой булавки. Потом я
повернулся к Гленде и заметил, что все еще сжимаю ее руку. Она смотрела на
оборудование, потом перевела взгляд на стилет, потом на меня. Я отложил
нож и опустил ее руку, отпустил ее.
- Прошу вас об одолжении, - сказал я. - Это крайне важно, и у меня
нет времени для каких-либо объяснений.
- Что же, просите, - сказала она.
- Я собираюсь выйти отсюда наружу. Представления не имею, как долго я
там пробуду, хотя задерживаться я не намерен. Когда я вернусь, то может
случиться так, что я буду производить впечатление растерявшегося, сбитого
с толку, ошеломленного, больного человека. И вот тогда мне понадобится
ваша помощь. Я хлопнул по по креслу ладонью. - Если это случится, я хочу,
чтобы вы затащили меня в это кресло, даже если вам для этого придется меня
усыпить.
- Чем? - спросила она.
- Через минуту я дам вам транквилизирующий пистолет. Если вам
покажется, что я не в себе или... изменился, затащите меня в кресло и
опустите мне на голову этот колпак. - Я толкнул его рукой. - Потом
переключите эти тумблеры, весь ряд, начиная с крайнего левого и до конца в
строгой последовательности. Все остальное уже подготовлено. Потом вам
всего лишь придется подождать, пока не загорится синий огонек. После
этого, выдерните эту булавку из панели. Вот и все.
- И что будет?
- Не знаю, то есть, не могу сказать точно. Но если все произойдет
именно так, то для меня другого выхода нет. Теперь я должен идти. Но вы
сделаете это, если понадобится, если я буду в замешательстве, в смятении?
- Да. Если вы обещаете, что потом ответите на мои вопросы.
- Что ж, это справедливо. Пожалуйста, повторите весь порядок
действий.
Она повторила, и я быстро вывел ее из комнаты.
- Я отведу вас в уютное местечко, неподалеку от выхода, - сказал я, -
где вы будете ждать, глядя на окружающие окрестности. Оттуда вам будет
видно, как я ухожу и возвращаюсь.
Впрочем, я вспомнил о том самом свечении и решил показать ей, как
затемнять окно в случае необходимости.
- ...И еще одно, - добавил я. - Возможно, когда я вернусь, я буду не
я.
Она остановилась.
- Прошу прощения, - сказала она.
- Я могу выглядеть иначе. Ну, возможно, я окажусь другим лицом.
- Значит, вы хотите сказать, что я должна силой посадить любого
другого появившегося после вас человека в это кресло и неважно, хочет он
того, или нет.
- Только если он будет в смятении, в замешательстве... По-моему, так
будет выглядеть любой, если его силой попытаются затащить под эту
штуковину.
- При чем здесь любой. Это буду я, в том или ином обличье.
- Хорошо. Будет сделано. Но есть еще один вариант.
- Какой?
- А если никто не придет?
- Тогда все кончено, - сказал я. - Возвращайтесь домой и позабудьте
обо всем.
- Каким образом? Я понятия не имею, где мы вообще находимся, а уж тем
более не знаю, как отсюда выбраться.
- В комнате, где покойники, - сказал я, - на дальней стене в левом
нижнем углу находится маленькая зеленая панель, контролирующая систему
транспортировки. Она довольно простая. Вы сможете в этом разобраться, если
придется.
Я привел ее в свою комнату и она, ахнув, прижалась ко мне. Окно было
прозрачным. Прежняя луна скрылась, но заливающий весь ландшафт нежный свет
свидетельствовал о том, что уже взошла и скоро покажется вторая луна,
более величественная, большая, яркая.
- Это не просто картина. Это настоящее окно, правда? - спросила она.
- Да, - сказал я, осторожно отстранил ее, обошел и достал
транквилизирующий пистолет. - Вы знаете, как таким пользоваться?
Она приближалась к окну. Она взглянула на пистолет, прошептала "да"
и, не останавливаясь, двинулась дальше, словно зачарованная. Я подошел к
ней, взял ее руку, положил пистолет на ее ладонь и сомкнул ее пальцы
вокруг его рукоятки.
- Мне никогда не приходилось видеть как там, снаружи, - сказала она.
- Ну, смотрите сколько угодно. Мне уже пора. Там слева, под оконной
рамой, есть обыкновенный переключатель. Точно. Можете затемнить окно, если
захотите.
- Почему я, вдруг, захочу? Это прекрасно.
- Существует такой оптический феномен - ослепительный свет,
вспыхивающий и исчезающий. И если он появится..
- Ну, до тех пор я буду просто смотреть. Я...
- Что же, расстанемся на время. До скорой встречи.
- Подождите!
- Я и так слишком долго ждал.
- Но я заметила там кукую-то тень. Может быть, это человек.
- Где?
Она показала в сторону руин.
- Вон там.
Я не заметил ничего такого, и она сказала "исчезло", и я сказал
"спасибо" и оставил ее там смотреть в окно, сомневаясь, заметила ли она
вообще, что я ушел.
Я быстро прошел по коридору к выходу, располагающемуся в укромном
закоулке. На самом деле выход составляли три двери, каждая из которых
способна была выстоять под напором различной силы и оборудована
разнообразными средствами защиты. Все они были открыты, и я приостановился
лишь для того, чтобы проверить свой револьвер.
Было прохладно, и в ночном воздухе пахло сыростью и легкими ароматами
растений. Через секунду ощущение новизны исчезло. Мне уже приходилось
выбираться наружу несколько раз, давно, и впечатления не были такими уж
незнакомыми.
Мне быстро удалось приспособиться к движению по неровной поверхности,
и я устремился в сторону развалин. Временами в тишине раздавались какие-то
слабые звуки, вроде чириканья или щебетания, но мне трудно было
определить, птицы это, или насекомые. В ложбинках, иногда попадавшихся мне
по пути, висел легкий туман. Камни под ногами были влажными и скользкими.
На открытых местах от меня даже падала тень, настолько ярким стал лунный
свет. В чистом небе сверкали бесчисленные звезды, и лишь в стороне
проплывали редкие облака. Потом мной овладели странные чувства и,
по-моему, все началось с каких-то смутных сомнений и тревог.
Некое отношение имела к этому звездная панорама, вон те звезды,
которые мы пытались сделать чем-то непристойным, а еще этот неподвижный,
словно застывший ландшафт, и впервые за бесконечные столетия я брел в
полном одиночестве за пределами Дома, преследуя самую загадочную для меня
личность на свете, приближаясь к этим таинственным руинам. Странно, что
такие мысли вообще могли посетить меня. До сих пор эти развалины не были
для меня таинственными. Они просто существовали, только и всего, и этот
факт тоже был важен для происходившего в эти непостижимые мгновения
самоанализа. Потом мне пришло в голову, что, быть может, те странности,
которые раньше мне не казались таинственными, были теми явлениями, о
которых мне когда-то было что-то известно, и лезвие моего любопытства
затупилось на уровне подсознания, как меч тупится о камень.
Сколько всего я знал и забыл? Может быть, часть этих знаний
пригодилась бы мне сейчас? Не стремлюсь ли я к собственному уничтожению,
преследуя человека, который знает почти все, что известно мне, а еще
владеет накопленным за несколько жизней опытом, о котором мне неизвестно
ничего? Вероятно. Но я уже продумал план этой схватки. Только бы он не
сумел его разгадать.
И почему именно это место выбрано им, как поле нашей битвы? Я знал,
что это наверняка имеет какое-то отношение к развалинам. Я понимал, что
почему-то боюсь их. Почему?
Если бы я вытащил побольше булавок...
Я шел дальше, я был готов к его нападению, полагая, впрочем, что его
не будет. Пока.
Ни огонька, ни искорки не вспыхивало в развалинах. Они словно
притаились, поджидая меня, и только их тени медленно отступали под лунным
светом.
Почти не было слышно моих шагов. Мне казалось, что если что-то и
можно различить, то только мое дыхание...
Я поднялся на пригорок и быстро огляделся. Конечно, его нигде не было
видно. Когда я, не задерживаясь, стал спускаться, повеял ветерок,
прохладный, легкий и туман рассеялся, исчез.
Во имя миролюбия, гармонии, братства и ради сохранения Дома собирался
я убить человека. Со своей стороны и он давно уже не скрывал своих
намерений по отношению ко мне. Хотя вдохновляющие его идеалы оставались
для меня неясными, не вызывало сомнения, что он не согласен со мной по
поводу правомерности заточения человечества в монастырь. С моей точки
зрения этого было вполне достаточно для его устранения. Однако, окажись на
его месте кто-нибудь другой, я просто отмахнулся бы от этого человека, как
от заблудшей овцы, но его упорство и способности не могли оставить меня
равнодушным к мотивам его действий.
Я не сомневался в справедливости своих собственных убеждений, суть
которых заключалась в том, что человеческая натура может быть изменена,
что человека можно заставить нравственно совершенствоваться. Обходя
большую пенистую лужу, образовавшуюся в яме, я на секунду задумался, а
почему, собственно? Это не было шагом к изменению своих взглядов и
убеждений; меня вдруг просто заинтересовало, из какого источника я их
почерпнул. Выходило так, что они всегда были частью моего менталитета. И
тут меня осенило, что, учитывая все вытащенные булавки, нас с Блэком
теперь объединяло общее прошлое, причем ему обо всем этом должно быть
известно гораздо больше, чем мне. И, следовательно, он должен был обрести
соответствующий философский подход к жизни. Существовало несколько
возможностей...
Либо он получил сильнейший посыл к изменению своих взглядов в
противоположную сторону, либо он уже изменился, либо наше давнее прошлое
оказалось для него достаточно двусмысленным, чтобы он мог и дальше жить,
не отступая от своих принципов и убеждений.
Могло быть и так, что все три предположения были до известной степени
верными. В первом случае, я полагался на неведомый мне пока первичный
источник моих собственных чувств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21