— Ты не в своем уме? — наконец, воскликнула она. — Я не могу сейчас уехать отсюда. Мы еще не знаем, опасна ли рана у дяди Джима. Потом надо упаковать нашу одежду, — закончила Джонти.
Холодно и уверенно Корд сказал:
— Я был у Ла Тора до того, как мы поженились. Он спокойно спит и нет признаков лихорадки. В конюшне меня ждет повозка с огромной кучей сена, на котором можно спать. Вам немного времени понадобится, чтобы упаковать свою одежду.
— Это чудовищно! — Джонти топнула ногой. — У нас нет причин, из-за которых мы не можем подождать до завтрашнего утра.
Хотя Корд не хотел этого делать, но все же не удержался и стал принуждать Джонти как и раньше. Он говорил холодно и тихо.
— Ты забываешь, Джонти, как рано выпадает снег в горах. Очень даже может быть, что снег идет там сейчас. Тебя это может и не заботит, но я не хочу, чтобы мой сын попал в снежную бурю.
Джонти почувствовала силу в его голосе и, как это было раньше, поняла свою глупость. Конечно, против такой причины не могло быть никаких возражений. Она встала и, стуча каблучками, пошла к себе в комнату готовиться к отъезду.
Глава 28
Над долиной повисла тишина, воздух был свежи и бодрящим, а через час все утонуло в лунном свете.
Джонти сидела перед костром, который развел Корд. Коти свернулся калачиком у нее на коленях. Она смотрела на полную луну и думала о том, как здесь спокойно и приятно после шума и вони Коттонвуда.
Задумчивый вздох слетел с ее губ. Она была довольна тем, что увезла сына подальше от пивной и от людей, которые там собирались. Дядя Джим оставил попытки построить новый дом на ее ранчо. Он начинал его строить дважды, и каждый раз недостроенный дом поджигали. Кто поджигал — они точно не знали, но в душе оба обвиняли толстяка Понча. Дядя Джим нанял людей, которые его повсюду искали.
«Но что ожидает меня на ранчо Корда?» — спрашивала она себя. Тина все еще была там, и, без сомнения, он будет продолжать с ней отношения. Джонти прижалась подбородком к кудрявой головке Коти. Она надеялась, что Корд будет сдержанным в отношениях с этой мексиканкой. Он все-таки обещал, хотя она не очень верила его словам. Джонти старалась убедить себя в том, что если не какая-нибудь другая причина, то уважение к сыну заставит его быть благоразумным в отношениях с этой девушкой.
Джонти невидящим взглядом смотрела в костер. Каково будет ее положение в доме на ранчо? Собирается ли Корд доверить ей ведение хозяйства, поставить ее во главе? Или же к ней будет относиться как к гостье, причем нежеланной, которую будут терпеть только из-за сына.
А что если Корд думает, что она приступит к старым обязанностям ковбоя и оставит сына на попечительство Тины и Марии? При мысли о том, что Тина будет заботиться о Коти, Джонти так крепко обхватила его, что он протестующе заплакал. «Никогда, ни за что, — непреклонно думала она. — Я переверну все ранчо Корда, прежде чем позволю, чтобы это случилось».
Она вернулась к настоящему, когда Корд появился из темноты и бросил у костра мешок с едой.
— Хочешь есть, сынок? — он улыбнулся засмеявшемуся от радости ребенку, который потянулся к нему на руки.
Корд потрепал его по белокурым волосам, и тыльная сторона его ладони скользнула по груди Джонти — преднамеренно или нет, она не знала.
— Я не могу тебя взять сейчас, сынок, — сказал Корд. — Твоему папе надо приготовить ужин.
Коти повозился немного, потом снова улегся у Джонти на коленях. А она, наблюдая, как Корд суетится у костра, была шокирована. Корд не приказал ей готовить ужин. Она затаила дыхание, когда он посмотрел на нее и улыбнулся.
— Скоро будет готова пища, — сообщил Корд и вонзил свой огромный охотничий нож в кусочки мяса на сковородке, которая, очевидно, была новой. — Хочешь есть?
— Немного, — сказала Джонти, не зная, как отвечать этому очаровательному человеку.
Вдруг она вспомнила, как ее предостерегала однажды бабушка: «Джонти, мужчины проявляют максимум энергии, когда хотят произвести впечатление на женщину. Единственный способ, которым можно себя защитить — это научиться распознавать мужчин. Благородный он человек или негодяй, который сделает все, чтобы затащить женщину в постель».
«Ну, — подумала Джонти. — Мне не надо интересоваться тем, что на уме у этого человека». Дважды он соблазнил ее, но его нежные слова и дружелюбные улыбки на этот раз на нее не подействуют.
Когда Корд объявил, что мясо и бобы готовы, Джонти стала кормить Коти, односложно отвечая Корду, пытавшемуся завязать разговор. Наконец, он сдался, и они закончили ужинать молча.
Когда они начали пить горячий душистый кофе, Джонти невинно задала вслух вопрос:
— Как там дядя Джим. Надеюсь, у него нет лихорадки.
Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Корда.
— Пошел он к чертовой матери! — взорвался он, бросив чашку, из которой кофе выплеснулось в огонь. — Этот человек — единственное, о чем ты думаешь. Он как бельмо на глазу у тебя. — Корд поднялся и встал над ней. — Я слышать больше не хочу, чтобы ты называла его дядей! Интеллигентные люди сочли бы это оскорблением. Женщины обычно не спят со своими дядями.
Джонти не закричала в ответ, как ей того хотелось, что это он оскорбляет ее, что она никогда не спала с Джимом Ла Тором. Длинная тирада испугала Коти и малыш истерично заплакал.
— Послушай меня ты, громкоголосый болван, — процедила она сквозь зубы. — Мой сын не привык к воплям и визгу, поэтому тебе лучше бы научиться сдерживать свой дьявольский нрав в его присутствии. Если тебе хочется поорать, уходи подальше, чтобы он не слышал, и можешь вопить там до умопомрачения.
Сконфузившийся отец молча наблюдал, как мать пыталась успокоить их сына. Коти успокоился и начал икать. Тогда Джонти переодела его и, не взглянув на человека, беспомощно стоявшего у костра, взобралась на повозку и устроила Коти на постели из одеял. Корд не спускал с нее глаз, пока она снимала туфли и платье.
Она уже начала засыпать, как повозка закачалась от того, что на нее взобрался Корд.
Джонти хотела встать, чтобы приказать ему убраться отсюда, но, заметив, что Коти спит, решила не тревожить ребенка. В любом случае, что мог сделать Корд, если между ними лежал малыш? Она закрыла глаза и крепко проспала всю ночь.
Солнце уже было высоко, когда на следующее утро Корд разбудил Джонти, осторожно тронув ее за плечо. Она села, изумленно оглядываясь вокруг, зная, что Корд всегда опережал всех во всем, за что бы ни взялся, а он объяснил:
— Я посчитал, что Коти не привык вставать, пока на улице темно.
Джонти ошеломленно уставилась на него: она не замечала раньше в своем теперь уже муже этой мягкости. На время она забыла, как сильно рассердилась на него прошлой ночью и спросонок улыбнулась ему.
— Да, не привык, — сказала она. — Ты молодец, что предусмотрел это и дал ему возможность выспаться.
— Я не всегда твердый, как камень, — Корд спокойно взглянул не нее. — У меня бывают такие моменты … особенно по отношению к тем, кого я люблю.
Джонти опустила ресницы, чтобы он не заметил, как ей стало больно. Конечно, он имел в виду Тину и хотел, чтобы Джонти знала об этом. Коти завозился и зевнул, потом сладко улыбнулся.
— Давай его мне на руки, — сказал Корд. — Я приготовил ему овсянку.
«Боже мой, ты полон неожиданностей», — подумала про себя Джонти.
— Сначала нужно его переодеть. Он, наверняка, мокрый. Я пыталась научить его проситься на горшок, но пока у меня это не получается.
— Когда мы приедем на ранчо, я тебе с этим помогу, — сказал Корд, усмехнувшись. — Я возьму его с собой и покажу, как это делается.
Джонти почувствовала, что покраснела и поспешно стала переодевать Коти в чистую одежду. Наверное, так маленькие мальчики и учились не мочиться в штанишки, глядя, как это делают их папы.
К ее удивлению, когда она передала Коти, Корд понес малыша к костру и, посадив на колено, начал сам кормить кашей из ложки проголодавшегося мальчика. Джонти удивленно покачала головой. Этот суровый человек, похоже, будет хорошим отцом — совсем не таким, каким он будет мужем.
Джонти сходила в высокие густые заросли кустарника, потом вернулась в лагерь и умылась теплой водой, которую Корд согрел для нее. Пока она вытиралась чистым полотенцем, которое он повесил на задке повозки, печальная улыбка тронула ее губы. Было время и не так давно, когда этот самый человек заставлял ее мыться холодной водой в реке.
Она напомнила себе, что в те дни Корд еще не знал, какого она пола. Джонти, присев на корточки возле отца и сына, положила в тарелку соленой свинины и жареной картошки из сковородки, которая уже не была похожа на новую.
Утренняя трапеза была закончена, но, спустя двадцать минут, они все еще сидели перед костром.
— Когда мы будем собираться? — спросила Джонти, так как солнце поднималось все выше и выше.
Она мельком взглянула за Корда, который, развалившись, продолжал попивать кофе и покуривать сигарету. С такими темпами им придется провести еще одну ночь на улице.
«Но мне это даже нравится», — сказала она себе, наливая еще одну чашечку кофе и отпивая его небольшими глотками. Она соскучилась по ночевкам под открытым небом. И ей нравилось сидеть рядом с Кордом и не говорить друг другу обидных слов. Это было почти так, как бывало в давние времена, пока она не увидела его в постели с Люси.
Наконец, они собрались, хотя, как показалось Джонти, Корд делал это с неохотой. Он еле шевелился, и его движения были не такими быстрыми и уверенными, как обычно.
Повозка уже катилась по знакомым местам, и Джонти восхищалась все больше и больше. Она соскучилась по деревенской природе. Повернувшись к Корду, она спросила его о Джонсе и Реде и о том, как работали новые ковбои.
Корд ответил, что Ред, как всегда, работал с энтузиазмом, потом рассказал о несчастном случае, который произошел с Джонсом. Что касается новых ковбоев, то все они были хорошими и надежными людьми.
Джонти неожиданно пробрала дрожь, и она поняла, что чем ближе они подъезжают к горе, тем холоднее становится. Если Корд подгонит упряжку, то им придется снова разбивать лагерь, но на этот раз это не будет столь восхитительно.
Но Корд вел упряжку неторопливым шагом, и хотя Джонти считала, что они все же могли добраться до ранчо к ночи, он направил повозку к еловым зарослям и остановился, хотя солнце было еще высоко. Она открыла рот, собираясь возразить, но промолчала. Джонти никогда не выигрывала в спорах с этим упрямцем, и похоже сейчас было бы то же самое.
Корд снова разбил лагерь и приготовил ужин. Джонти вынуждена была признать, что ей было очень уютно: языки пламени освещали и согревали место, где они ужинали. Как было бы хорошо, если бы это ощущение покоя и благополучия сохранилось бы и после прибытия на ранчо.
Спустился серый туман, когда Корд заметил, что им, наверное, лучше пойти в повозку.
— Думаю, надо достать еще одно одеяло. Стало довольно-таки холодно, — он вытащил запасное одеяло, сложенное под сиденьем повозки вместе с полотенцами и одеждой Коти. — В такой сырости легко простудиться.
Джонти взобралась на повозку и ждала, пока Корд подаст ей Коти.
— Устраивайся первая, — сказал он, держа малыша на руках.
Джонти вспыхнула. Неужели он думал, что она будет раздеваться, когда он стоит и смотрит на нее?
— Тогда отвернись, — решительно сказала она. Корд бросил на нее насмешливый взгляд.
— Я уже видел тебя в нижнем белье, Джонти. Если ты подумаешь, то вспомнишь, что я и без него тебя видел.
— Наслаждайся воспоминаниями, — бросила ему Джонти, — потому что этого не повторится снова.
Но глаза Корда сказали совсем обратное, когда он отвернулся. Время покажет.
Джонти поспешно сбросила туфли и платье. Она не верила, что он не повернется, чтобы на нее посмотреть. Но когда она залезла под одеяло, он еще стоял к ней спиной. Джонти сказала, что готова взять Коти.
Корд положил своего спящего сына на руки Джонти и бережно укрыл их еще одним одеялом. Некоторое время он нежно смотрел на красивое лицо своей жены, но, поборов в себе охватившее его желание, обошел повозку и взобрался на нее с другой стороны. Он снял обувь и одежду и устроился поудобней возле своего сына.
Было уже за полночь, решила Джонти, судя по положению луны, когда Корд разбудил ее.
— Что случилось? — ошеломленно прошептала она.
— Коти намочил постель, а заодно и меня, — прошептал он обиженным голосом.
Джонти знала, что не надо смеяться. Было неприятно просыпаться от того, что твоя одежда пропиталась теплой влагой. Ей тоже пришлось несколько раз это испытать. Но мысль, что маленький сынишка имел наглость написать на этого взрослого, гордого и самоуверенного человека, рассмешила ее. Она захихикала, а потом взорвалась негромким смехом.
— Это не смешно, Джонти, — зашипел Корд. — Что ты собираешься делать? У меня нет другой одежды.
— А почему я должна что-то делать? — сказала Джонти веселым голосом. — Я не промокла.
— Ну, давай, Джонти, — Корд сел и умоляюще посмотрел на нее. — Тебе надо что-то придумать.
— Корд, — Джонти заговорила серьезно. — Я не знаю, что делать. У тебя есть еще одно одеяло, чтобы положить его сверху, на мокрое место?
— Нет, черт возьми, — Корд ворчал, а Джонти, глядя на него, кусала губы, чтобы не засмеяться над его проблемой. — Кажется, я придумал.
Он снова порылся под сиденьем и уже через несколько секунд постелил два мокрых полотенца на мокрое место.
Джонти в полумраке наблюдала, как Корд осторожно поднял спящего сына и положил его на полотенца.
— А теперь, — он усмехнулся и сбросил мокрое белье. — Ты подвинься к нему, а я лягу с другой стороны.
— Что? — Джонти задохнулась от возмущения, но не успела она больше произнести ни слова, как он уже толкался у нее под боком.
— Ну вот, — он поерзал, устраиваясь поудобнее. — Теперь всем хорошо и сухо.
Каждой клеточкой своего существа Джонти чувствовала Корда. Его свежий особый запах, тепло его обнаженной ноги, лежащей рядом с ее ногой. Она попыталась отодвинуться, потому что ей не хотелось никаких ощущений, которые соблазняли ее.
Но, вспомнив все обиды, которые ей причинил Корд, она сердито сказала:
— Тебе необходимо лежать так близко? Я чувствую себя, как селедка в бочке, зажатая между вами.
— Ничем не могу помочь, — объяснил Корд невинным голосом. — Тогда я упрусь в повозку, — помолчав немного, он прошептал: — Может быть, лечь на бок.
И не успела Джонти поставить его в известность, что она тоже повернется на бок, как он уже сделал то, что сказал. Теперь она не только чувствовала прикосновение его ноги, но и ощущала, как его орган прижимается к ее бедру. И хотя на нее нахлынули волны ответного чувства, она процедила сквозь зубы:
— Забудь об этом, Корд.
— Забыть о чем? — невинно спросил он, приподнимаясь на локте, и наклонился над ней, перебирая пальцами завязки на сорочке.
— Ты знаешь о чем, — ответила Джонти и задохнулась от неожиданности, когда он обнажил ее грудь и провел по ней тонкими загорелыми пальцами. — Прекрати, Корд!
Она попыталась оттолкнуть его руку, понимая, что произойдет, если она позволит ему продолжать ласки, от которых она теряла рассудок.
— Я не могу, Джонти, — над ней склонилось бледное лицо Корда.
Она уперлась руками ему в грудь, но они обессилели, как только его рот коснулся ее губ. Гордость требовала, чтобы она, по крайней мере, отказалась хотя бы для видимости. Но все перестало для нее существовать: когда его губы прикоснулись к темному соску. Джонти уже больше не сопротивлялась, и Корд обвел вокруг соска языком и слегка оттянул его зубами. Она почувствовала, как возле ее руки бешено колотится его сердце, и тихо простонала. Ее руки обхватили его голову и прижали ближе к груди. Он прижался к ее губам и целовал их с нарастающей страстностью. Долго сдерживаемое желание опалило Джонти, ее губы податливо стали отвечать на его поцелуи.
— Ах, Джонти, — простонал он. — Так давно это было.
Он стянул ее сорочку к талии, потом вниз, по бедрам; она приподняла колени, и он сбросил сорочку целиком. Корд привстал и восхищенно посмотрел на ее тело. После рождения Коти она стала еще красивее и желаннее. Осторожно разведя ее ноги, он лег сверху.
— Извини, милая, — прошептал Корд, — но мне надо войти в тебя прямо сейчас. Слишком давно все это было.
Он застонал, когда она взяла член в руку и помогла войти внутрь.
— О, Боже, ты так прекрасна, такая упругая, нежная, — шептал он.
Джонти подняла руки и обхватила его плечи, впившись в них ногтями, когда ощутила, как он заполнил ее. Она прошептала его имя, и Корд начал ритмичные движения. Джонти чувствовала, как его член входил и выходил из нее, с каждым толчком погружаясь все глубже и глубже.
Сначала Корд двигался медленно, но потом, охваченный бешеной страстью, потерял самообладание. Джонти почувствовала, как убыстряется темп, поток желания подтолкнул к нему ее тело, и они лихорадочно стали двигаться вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45