— Конечно же, он обвинил меня за то, что Понч пристал ко мне.
Лайтфут задумчиво затягивался, выпуская дым колечками, которые поднимались к потолку.
— Ты готова к этому изменению, Джонти?
— Я не знаю, Джонни, — Джонти устало пожала плечами. — Я довольно-таки хорошо езжу верхом. Дядя Джим научил меня. Но ловить диких лошадей при помощи лассо, клеймить их, не думаю, что у меня для этого хватит сил и мужества.
— Что касается клеймения животных, то это почти не причиняет им боли, — Лайтфут улыбнулся, увидев маленькое опечаленное личико. — Это пугает их больше, чем все остальное, — он положил свою руку сверху на ее. — Я, насколько сумею, помогу тебе не участвовать в клеймении, а с завтрашнего дня буду учить тебя бросать лассо. Это несложно, если знать «секрет». А он — в твоем запястье, и в том что надо туго натягивать веревку.
— Я благодарна тебе, Джонни, — Джонти изнуренно улыбнулась, потом встала и начала собирать посуду.
Она нервно посматривала сквозь открытую дверь, где тускло горел свет в летнем домике.
— Мне кажется, лучше тебе пойти к остальным, пока этот дьявол за тобой не пришел.
Лайтфут усмехнулся и согласился, что должен уйти. Но, прежде чем выйти в темноту, он остановился и сказал:
— Не всегда будет так, Джонти. Твой дядя Джим много работает, чтобы построить тебе дом. Тебе просто придется еще немного здесь пожить.
Обнадеживающие слова индейца помогли Джонти, в конце концов, уснуть в ту ночь.
Глава 12
— Ты, действительно, сделал это местечко красивым, Джонс, — Джонти стояла в открытых дверях маленького, длинного коттеджа из четырех комнат, наблюдая, как Джонс белит стены. — Я надеюсь, что у этой мексиканской семьи есть своя мебель.
— Возможно, есть. Они уже давно женаты, — вспотевший Джонс смахнул с лица брызги краски и поддразнил Джонти: — Мне кажется, ты ждешь не дождешься встречи с дочерью.
Джонти безразлично пожала плечами.
— Будет неплохо поболтать с кем-нибудь моего возраста.
Джонс широко улыбнулся.
— Думаю, что Корд рассчитывает на большее, чем просто разговоры с ней. По-моему, он надеется, что между вами будет небольшой роман.
Джонти покраснела и наклонилась, делая вид, что рассматривает каблук на ботинке.
— Мне наплевать на то, что он хочет, — пробормотала она. — Это уж я решу, что делать.
— Черт побери, малыш, — Джонс продолжал красить. — Не робей. Тебе восемнадцать, ты уже достаточно взрослый, чтобы спать с женщинами. Мне было только четырнадцать, когда я впервые узнал женщину. Я выглядел всегда старше своего возраста, — он улыбнулся. — Женщины всегда интересовались мной.
Джонс повернул голову и улыбнулся Джонти.
— Конечно, с тех пор я намного снизил темпы. Мне женщина нужна всего раз в месяц. Я думаю, что просто основательно покутил в свои молодые годы.
Джонти уже не слушала воспоминания Джонса, так как ее мысли были заняты другим, о чем она забыла на какое-то время, Корд, в самом деле, надеялся на большее, чем просто дружбу между ней и пока еще неизвестной мексиканкой. Корд хотел, чтобы они оказались в одной постели. Она чуть не захихикала. Не будет ли шокирована сеньорита, если обнаружит у своего партнера по постели те же органы, что и у нее? Это также снимет с нее маску, что приведет в шок все ранчо.
— Как продвигается обучение по обращению с лассо? — прервал Джонс паузу. — Я вижу, что ты каждый день после работы тренируешься с индейцем. Кажется, у тебя неплохо получается.
Джонти с облегчением вздохнула, обрадовавшись смене разговора.
— По-моему, да. Джонни, кажется, доволен. Обычно я набрасываю лассо на шею лошади. Он одолжил мне прекрасную маленькую лошадку для работы. Это имеет огромное значение.
Джонти еще немного постояла, пока Джонс собрал свои малярные принадлежности, и затем сказала, что, кажется, пора готовить ужин.
— Последний раз, я думаю, Корд, возможно, вернется завтра с новым поваром. Он уехал на четыре дня.
— Надеюсь, что этот повар будет таким же хорошим, как ты, — ковбой улыбнулся ей. — Мне будет не хватать твоих пирожков и пирожных. Я не думаю, чтобы мексиканцы очень уж увлекались такой сладкой выпечкой, — он вздохнул. — Как, черт возьми, плохо, что ты не женщина, Джонти.
— Да, плохо, — согласилась Джонти и вышла на улицу, рассмеявшись про себя.
На следующее утро, после того, как Джонти переделала всю работу и поставила подниматься тесто на случай, если ей придется снова готовить ужин, она оседлала Красотку и поскакала на свое любимое место, спрятанное за зарослями елей, о котором больше никто не знал. Там она плакала, а потом собиралась духом и возвращалась домой.
Откровенно говоря, она плакала там не слишком долго, напоминая себе о том, как скоро все должно закончиться. Она научилась не принимать во внимание грубое обращение с ней Корда и пропускать мимо ушей, когда что-то в ней ему не нравилось. Джонти любила выполнять свои обязанности: готовить, убирать в доме, заботиться о своих животных. Хотелось бы ей знать, кто теперь будет ухаживать за ее любимцами, и будут ли они как следует за ними присматривать.
Вскоре Джонти удовлетворенно развалилась на треугольном каменном участке, наблюдая за ранчо и домом внизу.
«Какой новый поворот примет сейчас жизнь?» — спрашивала она. Джонти знала, что с треском провалится в качестве ковбоя. У нее абсолютно не было для этого сил, и никакой опыт ей не поможет. Невольно она начала собирать полевые цветы, которые в изобилии цвели вокруг. Джонти уже набрала букет, когда ее пальцы застыли. Она услышала отдаленный цокот копыт и скрип колес повозки. Она сникла. Это был конец ее четырем спокойным дням. Корд прибыл с заменой для нее.
Джонти забыла про цветы, зажатые в руке, и с ужасом наблюдала со скалистого плато за тем, что происходило возле дома. Помимо Корда и мексиканской семьи верхом приехало еще четверо наездников. Корд соскользнул с седла, и четверо наездников отправились за ним. Через считанные секунды из летнего домика вышли один за другим Джонс и все остальные, и Корд знакомил их с новыми помощниками. Она наблюдала, как они пожали друг другу руки и подались вперед, когда Корд повернулся к повозке, на которой возвышалась гора мебели.
Он подал руку женщине средних лет слезавшей с высокого сиденья, потом встала и молодая леди, ожидая, когда ей помогут сойти на землю. Корд поднял руки и, визжа от смеха, она прыгнула к нему в объятия.
Джонти была слишком далеко, чтобы разглядеть ее лицо, но солнце играло в иссиня-черных волосах этой девушки, распущенных ниже пояса. Можно было позавидовать ее внешнему облику: на ней была красная блузка и цветная яркая юбка, опустившаяся на стройные загорелые ноги, когда Корд поставил ее на землю. Что бы Джонти хотела носить из такого одеяния, так это длинные черные волосы, распущенные по плечам.
Джонти снова перевела взгляд на Корда, теперь разговаривающего с Джонсом. Она улыбнулась. Он спрашивал о ней, она знала. Возможно, он рассердился, что ее нет, и что она не встречает новых людей, особенно девушку.
Джонти хихикнула, когда Корд, рассердившись, сильно пришпорил своего жеребца. Он собирался искать ее. Ее губы расплылись в самодовольной улыбке. Он ее не найдет.
Однако через несколько минут ей уже было не до смеха. Так как из-за деревьев выехал Корд с мрачным выражением лица. Он знал о ее тайном месте!
Джонти вскочила на ноги и приготовилась принять на себя вспышку гнева. Все началось, как только он соскочил на землю и вырвал цветы у нее из рук.
— Не заставляй меня больше ловить тебя за женскими занятиями. Собирает цветочки! Что с тобой? Что, если девчонка Тина была бы со мной? Что она бы о тебе подумала? — не давая ей времени опомниться, он подтолкнул ее к кобыле. — А сейчас садись на лошадь и поезжай домой. И, ради Бога, старайся вести себя как мужчина перед новыми людьми.
— Я не собираюсь лебезить перед этой девчонкой, если ты на это намекаешь, — глаза Джонти горели негодованием. — Можешь сам спать с ней, — выпалила она. — Я сам буду выбирать себе партнеров для постели.
— Ах, так? — пальцы Корда впились в ее руку. — Кого же ты имеешь в виду? Одного из мужчин, приехавших со мной? — он стал ее трясти. — Послушай меня внимательно, молодой человек, ты должен держаться от них подальше. Я не потерплю, если из-за тебя окажусь в неловком положении и не стану из-за тебя краснеть.
Молчание становилось все напряженнее, пока Корд ждал ответа от Джонти. Но она тихо стояла с бледным лицом, отказываясь смотреть на него, и тогда в глазах Корда появилась неуверенность вместо гнева. Он вспомнил, как индеец обвинил его в том, что он слишком суров с ребенком. Корд пнул ногой валявшийся букет цветов. Они были красивые. Ребенок, которого вырастила Мэгги, мог соблазниться этими цветами. Корд отпустил Джонти и отступил. Больше он не будет говорить о цветах.
Он вспрыгнул на жеребца, и когда Джонти села на свою кобылу, сказал:
— Ты останешься жить в доме. И, не дай Бог, я застану тебя возле летнего домика.
Тина Терез была очень симпатичной: коралловые губы и искрящиеся карие глаза. Она была невысокого роста, и ее фигура была хорошо сложена. «Но все эти ее округлые формы превратятся в жир, если она родит пару детей и не будет за собой следить», — подумала Джонти в первый раз, когда рассмотрела девушку поближе. Девушка была игривой от природы и строила глазки, как только возле нее появлялся мужчина. И хотя она флиртовала со всеми мужчинами на ранчо, она ясно дала понять, что ее серьезно интересует только Корд Мак Байн.
Тина всевозможными способами домогалась его общества, навязывалась к нему во время еды, заставляя взять побольше мяса и дополнительную порцию картошки. Когда Корд, смущаясь, ловил взгляд Джонти, наблюдающей, как Тина лебезит перед ним, Джонти опускала глаза, полные озорного веселья. Девушка относилась к Джонти как к младшему брату и другого интереса к нему не проявляла, считая его еще «зеленым» мальчишкой. И хотя это нравилось Джонти и облегчало ей существование, это совершенно не устраивало Корда. Его планы разрушились, но на этот раз он не мог в этом обвинить своего подопечного.
В первые несколько дней после приезда Тины Джонти пыталась заговорить с ней и подружиться. Она страшно соскучилась по женскому обществу. Корд был доволен попытками Джонти, удовлетворенно кивая головой. Но вскоре Тина дала понять, что у нее нет времени на тщедушного Джонти Рэнда.
Джонти вздохнула, выглянув из окна своей спальни. Корд все выискивал в ней недостатки. Он считал, что все, что она делала, было неправильно. Джонти неправильно бросала веревку, невнимательно следила за мустангом, которого выгоняла из кустов, и каждый раз, когда кто-нибудь из новых наездников заговаривал с ней, Корд смотрел на нее подозрительно, особенно если это был Джек, молодой человек лет двадцати, коренастого телосложения и веселого нрава. Он мало к чему относился серьезно, и с ним было весело.
Джонти печально покачала головой. Корд следил за тем, чтобы она не слишком часто бывала в обществе легкомысленного Джека, да и в обществе других. За исключением Джонса и Лайтфута, конечно. Джонс был слишком старым, а индеец не обращал никакого внимания на предупреждения Корда.
Когда Джонти не могла уже больше ничего различать в темноте за окном, она отвернулась и начала готовиться ко сну. Завтра ее ждал еще один изнурительный день.
Красный шар восходящего солнца, свет которого проникал через окно, предвещал еще один жаркий день. Джонти поморщилась. Если этот день будет таким же жарким и суровым, как вчерашний, ей будет тяжело его выдержать. Вчера, когда Корд, наконец, объявил, что они «расквитались» с работой, ее уже тошнило от усталости.
Джонти вынырнула из постели, потянулась, стянула ночную рубашку и, прежде чем одеться, перевязала грудь. Лайтфут сделал задвижку в ее комнате, обеспечив ей возможность уединения, когда она была в своей комнате. Каким блаженством было для нее хоть на несколько часов освободиться от своей повязки!
«Слава Богу, что есть он и Джонс», — подумала она, надевая ботинки. Они всегда держались поблизости, помогая ей, когда только это было возможно. Однако это нужно было делать тайком, остерегаясь всевидящего ока Корда. Этот-то ни капли ее не пожалеет, и, именно по этой причине, Джонти решила с самого первого дня, что Корд никогда не увидит ее усталости. Чего бы это ей ни стоило, она старалась не совершать ошибок в его присутствии.
Будучи молодой и здоровой, Джонти почувствовала себя отдохнувшей после глубокого сна. Основательно позавтракав, она была готова вновь приступить к тяжелой работе. Когда все друг за другом вышли из кухни, первые слова Корда сразу испортили ей настроение.
— Я решил, — сказал он, — что мы больше не будем охотиться за лошадьми, пока не заклеймим тех, которых поймали в северном каньоне. Возьми инструмент для клеймения, Ред, и начнем.
В глазах Джонти мелькнул испуг. Этого-то как раз она больше всего боялась. Никакими способами никогда она не сможет себя заставить приложить кусок раскаленного железа к шкуре животного. Пусть он ее даже убьет.
Они все отправились в путь, и через пятнадцать минут приехали к скалистому ущелью. Оно было желтым и осыпающимся, внизу поросшее травой, а вверху — елями. Джонти ехала позади всех остальных, когда они проезжали по узкому провалу друг за другом.
Дикие мустанги поскакали прочь, заметив приближение людей, но они не могли далеко убежать, загнанные в каньон. Пока Джонс разводил огонь и клал туда железо, Ред и новые рабочие охотились за лошадьми. Вскоре каждый вернулся, волоча за собой на веревке мустанга. Началось клеймение.
Джонти наблюдала за происходящим, застыв от ужаса. «Я не могу этого вынести», — прошептала она, когда третье животное, молоденького жеребенка, повалили на бок и приложили к крупу каленое железо. Запах обпаленой шерсти и обожженной кожи доводил до тошноты. Не сознавая, что она делает, Джонти развернула кобылу и поскакала назад.
Она услышала окрик разъяренного Корда, проезжая по узкому провалу, но не обратила внимание на его резкий крик, направляя лошадь вверх по неизвестному ей курсу. Джонти было все равно, куда она прискачет, она только знала, что ей надо уехать подальше от этого жестокого зрелища.
Джонти забиралась все выше и выше, постепенно успокаиваясь, и, в конце концов, поддалась умиротворенности окружающей природы, прохладному, спокойному, бесконечному уединению. Позже ей придется еще раз столкнуться с яростью Корда, но только после того, как она успокоит нервы и соберется духом. На этот раз Джонти собиралась спокойно сказать Корду, что она не будет иметь никакого отношения к клеймению. Он может взять палку, которой всегда ей угрожает, и избить ее, но она не будет участвовать в клеймении. Джонти ехала по краю узкого глубокого каньона, слушая пение птиц, когда свернувшаяся кольцом гремучая змея зашипела под ногами ее лошади. Красотка неистово взбрыкнула, свернула в сторону, и Джонти полетела кувырком через ее голову. Но не успела она и вскрикнуть, как уже почувствовала почву под ногами.
Она посмотрела вверх. Это было просто чудо, просто невероятно. Она пролетела около двадцати футов и приземлилась на выступе — очень узком выступе, шириной не более двух футов. Джонти стояла, глядя на каменную стену, пытаясь успокоиться, но не могла унять дрожь, и сердце ее готово было выскочить из груди. Что ей было делать? Она боялась пойти влево и боялась пойти вправо. В любом направлении выступ мог оборваться. А под ней была отвесная пропасть, по меньшей мере, футов на пятьдесят, где острые огромные камни на дне готовы были выбить жизнь из ее хрупкого тела.
— Но я же могу остаться здесь навсегда, — всхлипнула Джонти.
Она молилась, как могла, затем, собравшись духом медленно опустилась на четвереньки. Замерев, Джонти немного так постояла и медленно поползла вперед. Камни и песок впивались ей в ладони и врезались в колени даже сквозь брюки. Она прикусила губу и продвигалась дальше, думая о том, приведет ли ее куда-нибудь этот выступ. Когда она подползла к каменной стене, ее прошиб нервный пот. Что она обнаружит на другой стороне? Будет ли эта стена продолжаться, или оборвется в пропасть? Собрав все свое мужество, Джонти дюйм за дюймом стала продвигаться вдоль стены, затем упала ничком и зарыдала от счастья. Широкий выход на поверхность скалы простирался очень далеко, и по нему легко было взобраться. Через несколько минут она отсюда выберется.
Джонти встала на ноги, и тут началось — вначале легкий треск, постепенно перерастающий в рев, от которого у нее заложило уши, и, наконец, — в грохот осыпающихся земли и камней. Обвал!
Не успела Джонти и глазом моргнуть, как была сбита с ног и ее понесло как попало вниз на скалистое дно. Она лежала на спине, оглушенная, с сотней царапин и синяков по всему телу, вся исцарапанная и избитая, и думала о том, что никогда в жизни не слышала более сладостного звука, чем стук камня о камень, свидетельствующего о прекращении обвала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Лайтфут задумчиво затягивался, выпуская дым колечками, которые поднимались к потолку.
— Ты готова к этому изменению, Джонти?
— Я не знаю, Джонни, — Джонти устало пожала плечами. — Я довольно-таки хорошо езжу верхом. Дядя Джим научил меня. Но ловить диких лошадей при помощи лассо, клеймить их, не думаю, что у меня для этого хватит сил и мужества.
— Что касается клеймения животных, то это почти не причиняет им боли, — Лайтфут улыбнулся, увидев маленькое опечаленное личико. — Это пугает их больше, чем все остальное, — он положил свою руку сверху на ее. — Я, насколько сумею, помогу тебе не участвовать в клеймении, а с завтрашнего дня буду учить тебя бросать лассо. Это несложно, если знать «секрет». А он — в твоем запястье, и в том что надо туго натягивать веревку.
— Я благодарна тебе, Джонни, — Джонти изнуренно улыбнулась, потом встала и начала собирать посуду.
Она нервно посматривала сквозь открытую дверь, где тускло горел свет в летнем домике.
— Мне кажется, лучше тебе пойти к остальным, пока этот дьявол за тобой не пришел.
Лайтфут усмехнулся и согласился, что должен уйти. Но, прежде чем выйти в темноту, он остановился и сказал:
— Не всегда будет так, Джонти. Твой дядя Джим много работает, чтобы построить тебе дом. Тебе просто придется еще немного здесь пожить.
Обнадеживающие слова индейца помогли Джонти, в конце концов, уснуть в ту ночь.
Глава 12
— Ты, действительно, сделал это местечко красивым, Джонс, — Джонти стояла в открытых дверях маленького, длинного коттеджа из четырех комнат, наблюдая, как Джонс белит стены. — Я надеюсь, что у этой мексиканской семьи есть своя мебель.
— Возможно, есть. Они уже давно женаты, — вспотевший Джонс смахнул с лица брызги краски и поддразнил Джонти: — Мне кажется, ты ждешь не дождешься встречи с дочерью.
Джонти безразлично пожала плечами.
— Будет неплохо поболтать с кем-нибудь моего возраста.
Джонс широко улыбнулся.
— Думаю, что Корд рассчитывает на большее, чем просто разговоры с ней. По-моему, он надеется, что между вами будет небольшой роман.
Джонти покраснела и наклонилась, делая вид, что рассматривает каблук на ботинке.
— Мне наплевать на то, что он хочет, — пробормотала она. — Это уж я решу, что делать.
— Черт побери, малыш, — Джонс продолжал красить. — Не робей. Тебе восемнадцать, ты уже достаточно взрослый, чтобы спать с женщинами. Мне было только четырнадцать, когда я впервые узнал женщину. Я выглядел всегда старше своего возраста, — он улыбнулся. — Женщины всегда интересовались мной.
Джонс повернул голову и улыбнулся Джонти.
— Конечно, с тех пор я намного снизил темпы. Мне женщина нужна всего раз в месяц. Я думаю, что просто основательно покутил в свои молодые годы.
Джонти уже не слушала воспоминания Джонса, так как ее мысли были заняты другим, о чем она забыла на какое-то время, Корд, в самом деле, надеялся на большее, чем просто дружбу между ней и пока еще неизвестной мексиканкой. Корд хотел, чтобы они оказались в одной постели. Она чуть не захихикала. Не будет ли шокирована сеньорита, если обнаружит у своего партнера по постели те же органы, что и у нее? Это также снимет с нее маску, что приведет в шок все ранчо.
— Как продвигается обучение по обращению с лассо? — прервал Джонс паузу. — Я вижу, что ты каждый день после работы тренируешься с индейцем. Кажется, у тебя неплохо получается.
Джонти с облегчением вздохнула, обрадовавшись смене разговора.
— По-моему, да. Джонни, кажется, доволен. Обычно я набрасываю лассо на шею лошади. Он одолжил мне прекрасную маленькую лошадку для работы. Это имеет огромное значение.
Джонти еще немного постояла, пока Джонс собрал свои малярные принадлежности, и затем сказала, что, кажется, пора готовить ужин.
— Последний раз, я думаю, Корд, возможно, вернется завтра с новым поваром. Он уехал на четыре дня.
— Надеюсь, что этот повар будет таким же хорошим, как ты, — ковбой улыбнулся ей. — Мне будет не хватать твоих пирожков и пирожных. Я не думаю, чтобы мексиканцы очень уж увлекались такой сладкой выпечкой, — он вздохнул. — Как, черт возьми, плохо, что ты не женщина, Джонти.
— Да, плохо, — согласилась Джонти и вышла на улицу, рассмеявшись про себя.
На следующее утро, после того, как Джонти переделала всю работу и поставила подниматься тесто на случай, если ей придется снова готовить ужин, она оседлала Красотку и поскакала на свое любимое место, спрятанное за зарослями елей, о котором больше никто не знал. Там она плакала, а потом собиралась духом и возвращалась домой.
Откровенно говоря, она плакала там не слишком долго, напоминая себе о том, как скоро все должно закончиться. Она научилась не принимать во внимание грубое обращение с ней Корда и пропускать мимо ушей, когда что-то в ней ему не нравилось. Джонти любила выполнять свои обязанности: готовить, убирать в доме, заботиться о своих животных. Хотелось бы ей знать, кто теперь будет ухаживать за ее любимцами, и будут ли они как следует за ними присматривать.
Вскоре Джонти удовлетворенно развалилась на треугольном каменном участке, наблюдая за ранчо и домом внизу.
«Какой новый поворот примет сейчас жизнь?» — спрашивала она. Джонти знала, что с треском провалится в качестве ковбоя. У нее абсолютно не было для этого сил, и никакой опыт ей не поможет. Невольно она начала собирать полевые цветы, которые в изобилии цвели вокруг. Джонти уже набрала букет, когда ее пальцы застыли. Она услышала отдаленный цокот копыт и скрип колес повозки. Она сникла. Это был конец ее четырем спокойным дням. Корд прибыл с заменой для нее.
Джонти забыла про цветы, зажатые в руке, и с ужасом наблюдала со скалистого плато за тем, что происходило возле дома. Помимо Корда и мексиканской семьи верхом приехало еще четверо наездников. Корд соскользнул с седла, и четверо наездников отправились за ним. Через считанные секунды из летнего домика вышли один за другим Джонс и все остальные, и Корд знакомил их с новыми помощниками. Она наблюдала, как они пожали друг другу руки и подались вперед, когда Корд повернулся к повозке, на которой возвышалась гора мебели.
Он подал руку женщине средних лет слезавшей с высокого сиденья, потом встала и молодая леди, ожидая, когда ей помогут сойти на землю. Корд поднял руки и, визжа от смеха, она прыгнула к нему в объятия.
Джонти была слишком далеко, чтобы разглядеть ее лицо, но солнце играло в иссиня-черных волосах этой девушки, распущенных ниже пояса. Можно было позавидовать ее внешнему облику: на ней была красная блузка и цветная яркая юбка, опустившаяся на стройные загорелые ноги, когда Корд поставил ее на землю. Что бы Джонти хотела носить из такого одеяния, так это длинные черные волосы, распущенные по плечам.
Джонти снова перевела взгляд на Корда, теперь разговаривающего с Джонсом. Она улыбнулась. Он спрашивал о ней, она знала. Возможно, он рассердился, что ее нет, и что она не встречает новых людей, особенно девушку.
Джонти хихикнула, когда Корд, рассердившись, сильно пришпорил своего жеребца. Он собирался искать ее. Ее губы расплылись в самодовольной улыбке. Он ее не найдет.
Однако через несколько минут ей уже было не до смеха. Так как из-за деревьев выехал Корд с мрачным выражением лица. Он знал о ее тайном месте!
Джонти вскочила на ноги и приготовилась принять на себя вспышку гнева. Все началось, как только он соскочил на землю и вырвал цветы у нее из рук.
— Не заставляй меня больше ловить тебя за женскими занятиями. Собирает цветочки! Что с тобой? Что, если девчонка Тина была бы со мной? Что она бы о тебе подумала? — не давая ей времени опомниться, он подтолкнул ее к кобыле. — А сейчас садись на лошадь и поезжай домой. И, ради Бога, старайся вести себя как мужчина перед новыми людьми.
— Я не собираюсь лебезить перед этой девчонкой, если ты на это намекаешь, — глаза Джонти горели негодованием. — Можешь сам спать с ней, — выпалила она. — Я сам буду выбирать себе партнеров для постели.
— Ах, так? — пальцы Корда впились в ее руку. — Кого же ты имеешь в виду? Одного из мужчин, приехавших со мной? — он стал ее трясти. — Послушай меня внимательно, молодой человек, ты должен держаться от них подальше. Я не потерплю, если из-за тебя окажусь в неловком положении и не стану из-за тебя краснеть.
Молчание становилось все напряженнее, пока Корд ждал ответа от Джонти. Но она тихо стояла с бледным лицом, отказываясь смотреть на него, и тогда в глазах Корда появилась неуверенность вместо гнева. Он вспомнил, как индеец обвинил его в том, что он слишком суров с ребенком. Корд пнул ногой валявшийся букет цветов. Они были красивые. Ребенок, которого вырастила Мэгги, мог соблазниться этими цветами. Корд отпустил Джонти и отступил. Больше он не будет говорить о цветах.
Он вспрыгнул на жеребца, и когда Джонти села на свою кобылу, сказал:
— Ты останешься жить в доме. И, не дай Бог, я застану тебя возле летнего домика.
Тина Терез была очень симпатичной: коралловые губы и искрящиеся карие глаза. Она была невысокого роста, и ее фигура была хорошо сложена. «Но все эти ее округлые формы превратятся в жир, если она родит пару детей и не будет за собой следить», — подумала Джонти в первый раз, когда рассмотрела девушку поближе. Девушка была игривой от природы и строила глазки, как только возле нее появлялся мужчина. И хотя она флиртовала со всеми мужчинами на ранчо, она ясно дала понять, что ее серьезно интересует только Корд Мак Байн.
Тина всевозможными способами домогалась его общества, навязывалась к нему во время еды, заставляя взять побольше мяса и дополнительную порцию картошки. Когда Корд, смущаясь, ловил взгляд Джонти, наблюдающей, как Тина лебезит перед ним, Джонти опускала глаза, полные озорного веселья. Девушка относилась к Джонти как к младшему брату и другого интереса к нему не проявляла, считая его еще «зеленым» мальчишкой. И хотя это нравилось Джонти и облегчало ей существование, это совершенно не устраивало Корда. Его планы разрушились, но на этот раз он не мог в этом обвинить своего подопечного.
В первые несколько дней после приезда Тины Джонти пыталась заговорить с ней и подружиться. Она страшно соскучилась по женскому обществу. Корд был доволен попытками Джонти, удовлетворенно кивая головой. Но вскоре Тина дала понять, что у нее нет времени на тщедушного Джонти Рэнда.
Джонти вздохнула, выглянув из окна своей спальни. Корд все выискивал в ней недостатки. Он считал, что все, что она делала, было неправильно. Джонти неправильно бросала веревку, невнимательно следила за мустангом, которого выгоняла из кустов, и каждый раз, когда кто-нибудь из новых наездников заговаривал с ней, Корд смотрел на нее подозрительно, особенно если это был Джек, молодой человек лет двадцати, коренастого телосложения и веселого нрава. Он мало к чему относился серьезно, и с ним было весело.
Джонти печально покачала головой. Корд следил за тем, чтобы она не слишком часто бывала в обществе легкомысленного Джека, да и в обществе других. За исключением Джонса и Лайтфута, конечно. Джонс был слишком старым, а индеец не обращал никакого внимания на предупреждения Корда.
Когда Джонти не могла уже больше ничего различать в темноте за окном, она отвернулась и начала готовиться ко сну. Завтра ее ждал еще один изнурительный день.
Красный шар восходящего солнца, свет которого проникал через окно, предвещал еще один жаркий день. Джонти поморщилась. Если этот день будет таким же жарким и суровым, как вчерашний, ей будет тяжело его выдержать. Вчера, когда Корд, наконец, объявил, что они «расквитались» с работой, ее уже тошнило от усталости.
Джонти вынырнула из постели, потянулась, стянула ночную рубашку и, прежде чем одеться, перевязала грудь. Лайтфут сделал задвижку в ее комнате, обеспечив ей возможность уединения, когда она была в своей комнате. Каким блаженством было для нее хоть на несколько часов освободиться от своей повязки!
«Слава Богу, что есть он и Джонс», — подумала она, надевая ботинки. Они всегда держались поблизости, помогая ей, когда только это было возможно. Однако это нужно было делать тайком, остерегаясь всевидящего ока Корда. Этот-то ни капли ее не пожалеет, и, именно по этой причине, Джонти решила с самого первого дня, что Корд никогда не увидит ее усталости. Чего бы это ей ни стоило, она старалась не совершать ошибок в его присутствии.
Будучи молодой и здоровой, Джонти почувствовала себя отдохнувшей после глубокого сна. Основательно позавтракав, она была готова вновь приступить к тяжелой работе. Когда все друг за другом вышли из кухни, первые слова Корда сразу испортили ей настроение.
— Я решил, — сказал он, — что мы больше не будем охотиться за лошадьми, пока не заклеймим тех, которых поймали в северном каньоне. Возьми инструмент для клеймения, Ред, и начнем.
В глазах Джонти мелькнул испуг. Этого-то как раз она больше всего боялась. Никакими способами никогда она не сможет себя заставить приложить кусок раскаленного железа к шкуре животного. Пусть он ее даже убьет.
Они все отправились в путь, и через пятнадцать минут приехали к скалистому ущелью. Оно было желтым и осыпающимся, внизу поросшее травой, а вверху — елями. Джонти ехала позади всех остальных, когда они проезжали по узкому провалу друг за другом.
Дикие мустанги поскакали прочь, заметив приближение людей, но они не могли далеко убежать, загнанные в каньон. Пока Джонс разводил огонь и клал туда железо, Ред и новые рабочие охотились за лошадьми. Вскоре каждый вернулся, волоча за собой на веревке мустанга. Началось клеймение.
Джонти наблюдала за происходящим, застыв от ужаса. «Я не могу этого вынести», — прошептала она, когда третье животное, молоденького жеребенка, повалили на бок и приложили к крупу каленое железо. Запах обпаленой шерсти и обожженной кожи доводил до тошноты. Не сознавая, что она делает, Джонти развернула кобылу и поскакала назад.
Она услышала окрик разъяренного Корда, проезжая по узкому провалу, но не обратила внимание на его резкий крик, направляя лошадь вверх по неизвестному ей курсу. Джонти было все равно, куда она прискачет, она только знала, что ей надо уехать подальше от этого жестокого зрелища.
Джонти забиралась все выше и выше, постепенно успокаиваясь, и, в конце концов, поддалась умиротворенности окружающей природы, прохладному, спокойному, бесконечному уединению. Позже ей придется еще раз столкнуться с яростью Корда, но только после того, как она успокоит нервы и соберется духом. На этот раз Джонти собиралась спокойно сказать Корду, что она не будет иметь никакого отношения к клеймению. Он может взять палку, которой всегда ей угрожает, и избить ее, но она не будет участвовать в клеймении. Джонти ехала по краю узкого глубокого каньона, слушая пение птиц, когда свернувшаяся кольцом гремучая змея зашипела под ногами ее лошади. Красотка неистово взбрыкнула, свернула в сторону, и Джонти полетела кувырком через ее голову. Но не успела она и вскрикнуть, как уже почувствовала почву под ногами.
Она посмотрела вверх. Это было просто чудо, просто невероятно. Она пролетела около двадцати футов и приземлилась на выступе — очень узком выступе, шириной не более двух футов. Джонти стояла, глядя на каменную стену, пытаясь успокоиться, но не могла унять дрожь, и сердце ее готово было выскочить из груди. Что ей было делать? Она боялась пойти влево и боялась пойти вправо. В любом направлении выступ мог оборваться. А под ней была отвесная пропасть, по меньшей мере, футов на пятьдесят, где острые огромные камни на дне готовы были выбить жизнь из ее хрупкого тела.
— Но я же могу остаться здесь навсегда, — всхлипнула Джонти.
Она молилась, как могла, затем, собравшись духом медленно опустилась на четвереньки. Замерев, Джонти немного так постояла и медленно поползла вперед. Камни и песок впивались ей в ладони и врезались в колени даже сквозь брюки. Она прикусила губу и продвигалась дальше, думая о том, приведет ли ее куда-нибудь этот выступ. Когда она подползла к каменной стене, ее прошиб нервный пот. Что она обнаружит на другой стороне? Будет ли эта стена продолжаться, или оборвется в пропасть? Собрав все свое мужество, Джонти дюйм за дюймом стала продвигаться вдоль стены, затем упала ничком и зарыдала от счастья. Широкий выход на поверхность скалы простирался очень далеко, и по нему легко было взобраться. Через несколько минут она отсюда выберется.
Джонти встала на ноги, и тут началось — вначале легкий треск, постепенно перерастающий в рев, от которого у нее заложило уши, и, наконец, — в грохот осыпающихся земли и камней. Обвал!
Не успела Джонти и глазом моргнуть, как была сбита с ног и ее понесло как попало вниз на скалистое дно. Она лежала на спине, оглушенная, с сотней царапин и синяков по всему телу, вся исцарапанная и избитая, и думала о том, что никогда в жизни не слышала более сладостного звука, чем стук камня о камень, свидетельствующего о прекращении обвала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45