А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Она, если можно верить ее слову, обещала до моего возвращения не делать никаких глупостей. Мисс Смит! Не могли бы вы пойти со мной и вразумить ее? Вас она, возможно, послушает.
В этом Абигайль очень сомневалась, однако вняла просьбе молодого человека.
Рода обиженно дулась возле дерева.
– Вы меня бросили, – тут же обвинила она своего жениха и прибавила, увидев Абигайль: – Что здесь делает она?
Мистер Меддокс поджал губы.
– Мисс Смит, прошу вас извинить мисс Миклби за грубость, – сердито произнес юноша. – Она глупый, дурно воспитанный ребенок. И у меня нет сомнений, что в будущем она станет глупой, дурно воспитанной женщиной.
На пухлых щеках Роды появились два красных пятна.
– Где поднос, Джон? Я жду здесь целый век.
– Не смог найти.
Она презрительно скривила губы.
– Вы обещали. Я так и знала, что вы никуда не годный человек, – пожаловалась она.
Абигайль возмутила ее наглость.
– Послушайте, мисс Миклби! – резко сказала она. – Вы немедленно прекратите свои глупости!
– Это не ваше дело, – процедила Рода.
– Да, мистер Меддокс прав. Вы себя ведете как глупый, капризный ребенок. Я знаю, что ваша мать запретила вам даже подходить к каскадам.
– Но вы-то катались! Все катались, за исключением меня. Это несправедливо!
– Моя мать не запрещала мне. Но в любом случае теперь это небезопасно. Лед уже слишком тонкий, и если он вас не выдержит, то вы наверняка утонете.
– Видимо, я должен был найти поднос, – мрачно сказал мистер Меддокс.
– Трус! Я не боюсь.
– Если вы упорствуете в своей глупости, – твердо произнесла Абигайль, – у меня нет иного выбора, как… написать подруге моей матери, леди Джерси!
Угроза не на шутку испугала Роду.
– О, мисс Смит! Вы этого не сделаете!
– Непременно сделаю, – заверила Абигайль. – И вам известно, что это означает. Когда вы приедете в Лондон, вас не примут ни в каком приличном обществе. С таким же успехом вы можете вообще там не появляться, если будете против леди Джерси.
– Вы же не станете настраивать ее светлость против меня, – бросилась к Абигайль Рода и вцепилась в ее руку. – Дорогая мисс Смит! Добрая, внимательная, благородная мисс Смит!
Мистер Меддокс возмущенно отвернулся.
– Хорошо, не стану. Если вы немедленно отправитесь домой и никогда даже не подумаете о неподчинении своей матери.
– Я позабочусь о том, чтобы она пошла домой, – сказал юноша.
– Я не с вами разговариваю, Джон Меддокс! – бросила Рода, чуть не сбив его с ног, когда пробегала мимо. – Не желаю вас больше видеть! Я считаю вас предателем и сплетником! Вы не имели права болтать обо мне с мисс Смит! Ненавижу вас!
– Когда мы поженимся, я заставлю вас очень пожалеть об этом, – ответил мистер Меддокс.
– Поженимся?! – Она резко остановилась и закатила глаза – Джон Меддокс, да я не выйду за вас, будь вы единственным мужчиной в Англии! С вами покончено навсегда. Я только практиковалась на вас, я хочу настоящего лондонского поклонника. – К ее величайшей досаде, молодой человек откинул голову и засмеялся. – В Лондоне я найду мужа получше!
– Не сомневаюсь, – весело ответил Джон Меддокс, крепко взял ее за руку, потом улыбнулся Абигайль. – Мисс Смит, если вы проследуете вдоль реки примерно с полмили, то выйдете к мосту. Если пойдете по тропе, сэкономите час ходьбы по лесу.
– Спасибо, мистер Меддокс.
Вырвав свою руку из хватки сопровождающего, Рода Миклби решительно двинулась на восток, к поместью эсквайра Миклби, пронзительным голосом браня по дороге бывшего жениха.
Освободившись теперь от обязательства жениться на взбалмошной девушке, мистер Меддокс, казалось, получал удовольствие от ее обличительной речи, даже почти непрерывно усмехался, что только усиливало гнев Роды.
Шагая по берегу реки на север, Абигайль предположила, что мост, упомянутый мистером Меддоксом, был тем самым, где они встретились с Кэри, когда она рисовала.
Впереди Абигайль уже видела мост и грубо вырезанную каменную скамью, когда услышала собачий лай. Потом над коричневыми зарослями тростника на другом берегу появились острые уши, следом – пара круглых черных глаз и лисий нос. Абигайль остановилась. Она любила терьера, но сейчас ей не хотелось встретиться с его хозяином. Ангел весело залаял.
– Тихо, Ангел, тихо! Уходи!
Но пес воспринял это как приглашение и весело прыгнул с берега, приземлившись чуть ли не посредине замерзшей реки. Вокруг Ангела мгновенно появились трещины, и лед стал ломаться. Абигайль узнала этот звук, который слышала раньше. Значит, это не охотник и не дровосек, вверх и вниз по реке начал трескаться лед.
– Ангел! Стоять, Ангел! Стоять!
Не обращая внимания на команду, решительный терьер пытался найти твердую опору, однако лед, несмотря на малый вес Ангела, ломался. Задние лапы уже были в воде. Когда пес стал уходить под лед, Абигайль в панике начала звать на помощь.
К ее облегчению, голова Ангела снова появилась над водой, передние лапы колотили по льду, отламывая все новые куски. Вскоре он уже плавал в лунке, стараясь держать голову над водой.
Абигайль беспомощно наблюдала с берега. Она знала, что, если попытается ему помочь, лед ее не выдержит. Но и смотреть, как тонет маленькое животное, она тоже не могла. Она быстро отломила с ближайшего дерева тонкую ветку и, молясь, поползла на четвереньках к берегу. Там лед еще держался, но чем дальше она ползла, тем сильнее он крошился под ее коленями. Чтобы распределить свой вес более равномерно, Абигайль легла на живот и двигалась, как червяк, дюйм за дюймом, протягивая собаке ветку. Казалось, она ползла целую вечность, прежде чем собака наконец смогла дотянуться до ветки.
– Бери палку, Ангел, – шептала Абигайль, шевеля веткой, чтобы привлечь его внимание. – Давай, мальчик. Грызи ее. Ты же любишь грызть. Она вкусная, тебе понравится, обещаю.
Без всякого предупреждения лед под ней просто исчез, погрузившись в реку. Рот наполнился ледяной водой, тяжесть зимней одежды тянула Абигайль ко дну. Течение под обманчивым спокойствием льда оказалось неожиданно сильным, Абигайль чувствовала, как оно несет ее вперед. Позже она поняла, что именно течение спасло ее, иначе бы она сразу пошла ко дну. Но пока она скользила под слоем льда, борясь за свою жизнь.
Внезапно течение ударило ее о какой-то неподвижный предмет и с силой прижало к нему. В панике Абигайль удалось пробить головой тонкий лед. Она ринулась в эту дыру, но Абигайль не за что было ухватиться, и она снова ушла вниз. Норовистое течение снова было ее другом, выталкивая наверх, пока вес тянул книзу. На этот раз, вынырнув на поверхность, Абигайль почувствовала под руками что-то твердое и крепко ухватилась за это. Острые края резали ей ладони, но Абигайль их не выпускала. Холодный воздух леденил мокрое лицо и голову.
– Ангел! – в отчаянии крикнула она.
Проломленная ею дыра была маленькой, в нее прошли только голова и руки, оставшееся под водой тело продолжало уносить течением. Абигайль вдруг поняла, где находится. Всю дорогу течение несло ее обратно к каскадам, и теперь она держалась за верхнюю ступеньку, хотя не видела, что над ней. Она сделала попытку подтянуться, однако лед, державший ее, не поддался. Извиваясь всем телом, Абигайль смогла протиснуть в дыру плечо и руку. Край ступени уперся ей в подмышку. Ее нога под водой ощупала камень, нашла трещину, и Абигайль как можно глубже сунула туда ботинок. Зубы неудержимо стучали, вода замерзала на бровях и ресницах. Абигайль понимала, что если не утонет, то замерзнет до смерти. Ей показалось, она слышит лай Ангела, но слабый, откуда-то издалека.
– Абигайль!
Это был голос Кэри, хотя она могла и ошибаться. Абигайль уже решила, что все ей только чудится, когда темная голова Кэри появилась над краем ступени. Он полз к ней на четвереньках.
– Кэри… вы ползете, – глупо пробормотала она. Глаза у него сверкнули.
– Вы что, сумасшедшая? Вы же могли утонуть!
– Ангел тонул, – запротестовала Абигайль. – Я должна была…
– Проклятая дворняжка! – со злостью сказал Кэри. – Напомните мне, чтоб я задушил его.
– Он утонул! – закричала Абигайль.
– Нет, – фыркнул Кэри. – По-вашему, кто позвал меня сюда? Напугал мою лошадь до смерти. Теперь дайте руку. Я вас сейчас вытащу.
Абигайль закусила губу.
– Кэри, не надо. Вы упадете.
– Это мое дело. Вашу руку, Абигайль.
– Не могли бы вы найти веревку или что-нибудь еще? – уперлась она.
– Никакой веревки я не захватил. Давайте руку. И поскорей, если не возражаете.
Абигайль протянула руку, и в тот момент, когда он сжал ее, она уже знала, что все будет в порядке. Она не умрет.
– Господи, да они ледяные! – мрачно пробормотал Кэри. Не имея опоры, Кэри начал тянуть ее вверх только мощью своих рук. Абигайль закричала, когда разбила плечами лед. Кэри подался вперед и, схватив ее под мышки, старался поднять из воды. Абигайль тем временем пыталась вытащить ботинок из трещины, но не могла. Кэри выругался.
– Погодите! У меня застряла нога! – крикнула Абигайль. Наконец ботинок высвободился, Абигайль вылетела из воды и больно ударилась о верхнюю ступень. Упав навзничь, Кэри выпустил ее руку, потерял равновесие и с глухим стуком и проклятиями покатился вниз – к четвертой и пятой ступеням.
Абигайль чувствовала тепло, слышала неразборчивые голоса, напоминавшие жужжание пчел. Когда она заставила себя открыть глаза, перед ней проплыло лицо Веры Нэш.
– Она проснулась, – сказал кто-то.
Но это было не так. Сознание опять покинуло ее.
Чьи-то пальцы вдруг подняли ей одно веко, затем другое. Столь же внезапно пальцы исчезли, над ней сомкнулась темнота. Ее тело беспокойно двигалось. Один раз оно как бы неслось в пространстве. Следующий раз она чувствовала, что лежит в постели. Сначала ей стало неприятно тепло, потом невыносимо жарко. Абигайль проснулась, словно от кошмара, села в кровати, открыла глаза. Кожа была липкой от пота, сердце колотилось. Она в своей комнате, над головой знакомый потолок с розами Тюдоров, в камине горит огонь.
Абигайль не могла вспомнить, что ей снилось, но определенно кошмары, в этом она была уверена. Она не могла понять, отчего у нее так болит голова и все тело. Левая ладонь зудела, рука перевязана. Размотав повязку, она увидела опасный на вид порез, зашитый тонкими шелковыми нитками.
Когда снова появилась Вера Нэш, туман в голове Абигайль немного рассеялся, хотя не настолько, чтобы к ней вернулась ясность мыслей. Это был не сон. Она порезала руку на каскадах. Чуть не утонула в реке, а Кэри упал, пытаясь ее спасти. Если он погиб, это целиком ее вина. Из глаз полились слезы.
– Мистер Уэйборн?
Вера улыбнулась:
– Так вы очнулись, дорогая? Мы очень за вас беспокоились!
Абигайль почти не слышала ее. В ушах словно гремел падающий водопад, от сухости во рту трудно было говорить, но ей удалось прохрипеть:
– С Кэри все в порядке?
Вера, казалось, была так далеко, что Абигайль удивилась, когда та взяла ее за руку, чего по идее не могла сделать.
– Да, все в порядке, – успокоила ее Вера. – Мистер Уэйборн скоро поправится. А вы беспокоите меня намного больше. Вы слишком долго пробыли в воде.
– Он серьезно ранен? Я могу его видеть?
Абигайль попыталась спустить ноги с кровати, но Вера ей не позволила:
– Вы не должны вставать. Приказ доктора. О мистере Уэйборне не беспокойтесь. У него только несколько синяков и шишек, он молодой и сильный. Все будет в порядке. А у вас был сильный жар.
Вера зажгла лампу у кровати, и Абигайль пристально смотрела на нее.
– Где он? – наконец спросила Абигайль. Вера откинула волосы с ее влажного лба.
– Рядом, в соседней комнате, лежит со всеми удобствами. Я только что дала мистеру Уэйборну его лекарство. А теперь вы должны принять свое.
Говоря это, она достала пипетку с ярко-красной жидкостью, которую выпустила в стакан с водой. Алые капли медленно кружились, словно танцующие перья. Вера протянула Абигайль стакан.
– Лауданум, – приветливо сказала она. – Это снимает боль.
– Я не чувствую никакой боли, – прошептала Абигайль. Капли выглядели отвратительно, словно кровь.
– Она у вас будет, если не выпьете лекарство, – улыбнулась Вера. – А если вы не почувствуете себя лучше, вам не позволят увидеть мистера Уэйборна.
Абигайль взяла стакан. В детстве, когда у нее болели зубы, Пагглс натирала ей десна каплей лауданума, но тогда его действие было совершенно не похожим на это. Ее окутал туман удовольствия, почти сковавший тело.
– Спите, – приказала Вера.
Эхо от этого слова не только не стихло после ее ухода, но становилось все громче, пока Абигайль уже не могла его вынести. Чувство эйфории, казалось, душило ее, пугало, лишало способности думать. Происходило что-то нехорошее, Абигайль была в этом уверена, даже позвала на помощь, но едва расслышала свой голос. Вера ушла, никто все равно не придет.
Абигайль выбралась из постели. Ноги так дрожали, что ей пришлось встать на колени, и она поползла по дощатому полу к двери. Комната вдруг превратилась в бесконечный туннель, она едва различала дверь в его конце, но, когда после неимоверных усилий Абигайль доползла до нее, все оказалось тщетным. Дверь была заперта. Повернувшись, она увидела, что комната изменилась. Теперь это уже не безопасное место. В свете камина метались странные черные и золотые фигуры, воздух сгустился от дыма. Шепчущий ветер дул в комнату и шевелил полог кровати.
– Галлюцинация, – твердо сказала Абигайль себе. – Жар помутил мой рассудок.
Это была ее последняя связная мысль. Затем перед глазами поплыл туман, и, чувствуя себя ослепшей, Абигайль ощупью поползла к ближайшему убежищу – шкафу, – залезла внутрь, раздвинула висевшую одежду. Дверца захлопнулась, оставив ее в спасительной темноте.
У этого шкафа есть секрет. Абигайль пыталась вспомнить, кто ей это сказал. Должно быть, кто-то очень важный. Она сильно нажала на заднюю стенку шкафа, панель исчезла, и Абигайль вывалилась в другую комнату.
– Опля! – услышала она знакомый голос.
Пара сильных рук, кажется, поймала ее и поставила на ноги. Дверца шкафа захлопнулась. Те же руки круто развернули ее, и Абигайль оказалась лицом к лицу с созданием Караваджо. Но из плоти и крови, причем совершенно голым.
Кожа цвета бронзы отливала медью в свете камина, а мужская часть весьма нуждалась в покрове из нескольких фиговых листков. Сам Кэри, похоже, не сознавал, в каком он виде, и Абигайль чувствовала себя виноватой, что представила его обнаженным.
– Я уже стал думать, что вы не придете.
Он целовал ее, а она – его, как будто это было самым естественным делом на свете. Ее вообще не удивило, что она тоже голая. Они могли быть Адамом и Евой в райском саду. Ведь это лишь сон.
– Ангел! – прошептала Абигайль, когда губы Кэри скользнули вниз, к ее шее.
– Насчет собаки не беспокойтесь. С терьером все в порядке. Вы лучше беспокойтесь обо мне, – обиделся Кэри. – Я, в конце концов, чуть не погиб. Спасая вас, неблагодарная маленькая девчонка.
– Но я вас имею в виду. Это вы – ангел. Кэри, я так боялась, что вы умерли. Но вы же не умерли, правда? Вы не привидение?
Он взял ее руку и приложил к своей груди, в том месте, где убедительно билось сердце.
– Разве я похож на привидение?
– Нет, – признала Абигайль. – Вы живой.
– Будь я обманом зрения, разве мог бы я это сделать?
Абигайль никогда не считала себя человеком с богатым воображением, но сейчас могла представить все, что угодно. Могла чувствовать его вкус, пока он ее целовал. Мед и виски. Могла ощутить мышцы его рук, сжимающих ее, как железные обручи. Могла даже представить его запах – кедровые стружки, оставленные на теплой каминной решетке. Могла слышать каждое нежное слово, которое он шептал. Он был во всех ее пяти чувствах. Она могла видеть, слышать его, чувствовать его вкус и запах, ощущать его. Она была словно одержима им. Ей не оставалось ничего другого, как прильнуть к нему и предложить себя.
– Будь я привидением, разве мог бы я сделать вот это? Кэри подхватил ее на руки и понес к кровати. Закрыв глаза.
Абигайль упала в облако пуха и мягко приземлилась в теплое гнездо. Но когда открыла глаза, Кэри все еще был рядом. Даже с озорной улыбкой лег рядом.
– Посмотрите на меня, – сказал он, шлепнув себя по твердому плоскому животу. – Вы когда-нибудь в жизни видели более материальное существо? Потрогайте. Одни мышцы, девочка моя.
Абигайль никогда в жизни не видела голого мужчину, только статуи, и холодные мраморные скульптуры Кановы не подготовили ее к великолепию живого мужчины. Словно движимые высшей силой, ее маленькие руки дотронулись до него. На фоне его бронзовой кожи они выглядели детскими, бледными, веснушчатыми. Его торс, будто вырезанный из мрамора, покрывал теплый коричневый бархат. Кэри двигался беззастенчиво, как сатир в лесу, и снисходительно улыбался ей, пока Абигайль неуверенно гладила его.
– Вы кажетесь настоящим, – прошептала она, хотя знала, что этого не может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34