— Что есть, то есть.
Когда он приблизился к ней, чтобы за руку отвести к предназначавшемуся для нее месту, щеки ее от смущения зарделись. И она еще гуще покраснела, заметив восхищение в его взгляде. Впервые мужчина отдал должное ее красоте. Это вызвало у нее в душе целую бурю.
— Это — Дугалд Макнэш, — сказал Роб, представляя ей хозяина дома, — по прозвищу Дьявольский Дугалд.
— Это точно, — улыбаясь во весь рот, сказал Дугалд. — И я горжусь этим прозвищем.
Гленлион приблизил губы к ее уху и прерывающимся от сдерживаемого веселья голосом произнес:
— В Шотландии в большом ходу прозвища, так сказать, описательного характера. Взять хотя бы прозвище Длинный Уилл или Черный Доналд. Стоит взглянуть на тех, кто их носит — а они расположились на противоположном конце стола, — как сразу становится ясно, почему их так прозвали. Прозвища Пожиратель Кур и Кот-Лизун относятся к чертам характера. Их получили два достойных джентльмена, чьи настоящие имена давно уже забыты, а сидят они по левую руку от упомянутых мной выше Уилла и Доналда. По правую руку от них расположились славные парни, Трехпалый Дэви и Безносый Джорди, они пострадали в сражениях с врагами. Один лишился трех пальцев, другой потерял нос. Их прозвища говорят также о том, откуда они родом. В данном случае о Миддл-Марче, что рядом с рекой Туид. Это пограничная область, куда постоянно вторгаются англичане, там в жестоком бою легко лишиться не только носа или пальцев, но и головы.
Подобная классификация шотландских прозвищ показалась Джудит настолько забавной, что она едва не расхохоталась.
— Гленлион! — взревел Макнэш. — Что слышно о Саймоне Маккаллуме? Он по-прежнему крутит хвосты твоим коровам или уже сожрал их?
Эти слова были встречены взрывом смеха.
— У меня-то благодаря Саймону коровки все в целости-сохранности, — ответил Роб, — а вот коров, принадлежавших Макнэшам, насколько мне известно, недавно продали на рынке в Раннох-Муре.
По залу прокатился ропот. Макнэш, однако, не придал словам Роба особого значения. Небрежно пожав плечами, он бросил:
— Было дело. Дэви Маккаллум, чтоб его черти взяли, угнал у меня двадцать отличных буренок.
— И стены у тебя недостроены, — продолжал поддразнивать его Роб.
— У тебя тоже. Но я мечтаю построить такую же высокую башню, какую построил лэрд Лохви.
Джудит заметила, как при упоминании о лэрде у Роба на мгновение окаменело лицо. Но когда он заговорил, голос у него звучал спокойно:
— Лохви все еще занимается строительством. Сейчас, к примеру, возводит дамбу.
Макнэш почесал подбородок и глубокомысленно кивнул.
— Небось из камня строит. Торф при наводнении мигом размоет. Мне приходилось жить в торфяной хижине, так что я знаю. — Макнэш обвел взглядом свой обшитый досками зал. — Деревянная постройка много крепче. Хотя деревянная крепость настоящей осады не выдержит.
Пока мужчины разговаривали о способах ведения осады, стенобитных орудиях и прочих интересующих их вещах, Джудит пододвинула себе деревянную тарелку и стала накладывать на нее жареное мясо, овсянку и овощи. В животе у нее урчало от голода. И хотя еды на столе было много, о белом пшеничном хлебе оставалось только мечтать. В Шотландии его почти не выпекали; когда же на кухне шотландского замка появлялось немного пшеничной муки, из нее обычно пекли пресные лепешки. Как ни странно, в последний раз она лакомилась ими, когда находилась в заточении в замке Лохви. Утолив наконец голод, убаюканная гулом голосов в зале, Джудит стала клевать носом. Обстановка для этого была самая подходящая — тепло и сухо, в очаге потрескивают дрова. Правда, очаг сильно дымил, и Джудит, чтобы дым не ел глаза, смежила веки. Но они будто налились свинцом, и поднять их не было никакой возможности. Она задремала и привалилась спиной к Робу, чье сильное мускулистое тело оказалось на удивление удобной подпоркой. Стоило ей, однако, осознать, какую фамильярность она допустила, как глаза у нее распахнулись и она поспешила выпрямиться. Роб, казалось, ничего не заметил и продолжал горячо рассуждать о преимуществах катапульты перед тараном при штурме крепости. У Джудит же буквально слипались глаза. Она боролась со сном с того самого момента, как они с Робом приехали к Макнэшам, и похоже, проигрывала это сражение.
Напряжение последних дней оставило Джудит, ей было уютно, тепло и спокойно. Не нужно ни о чем думать, никого бояться, спасаться бегством от врагов. Поистине восхитительное состояние, подумала Джудит, прежде чем провалиться в сон. Роб почувствовал ее тепло, когда она привалилась к его плечу. И хотя она была легкой, как перышко, и он едва ощутил ее прикосновение, с этого момента Роб только и думал, что о тепле ее тела, о той детской доверчивости, с которой она к нему приникла, и о возникшей между ними вполне осязаемой близости. Стремясь переключить мысли на что-нибудь другое, он попытался было завести с Дугалдом Макнэшем разговор о способах кладки крепостных стен, но чуть позже, не выдержав искушения, обнял Джудит за талию и привлек к себе. Сонная, она не оказала ему ни малейшего сопротивления, напротив, стала мягкой и податливой, как разомлевшее во сне дитя. Эта вдова Линдсей — истинное наваждение, подумал Роб. Ему жилось бы куда проще, если бы она не была такой мягкой, податливой, красивой и душистой. Впрочем, разве он один это замечал? Уже не в первый раз он ловил краем глаза устремленные на вдову любопытные взоры сидевших за столом мужчин.
— Твоя леди, должно быть, находит нашу компанию утомительной, — произнес Макнэш, когда Роб, перехватив его взгляд, выжидающе на него посмотрел.
— Мы весь день провели в дороге.
— К сожалению, ни свободной комнаты, ни пуховой перины у нас не найдется. Но набитых соломой матрасов сколько угодно. Можете лечь в коридоре или в пустом стойле в конюшне.
Роб поднялся и потянул за собой Джудит. Она мгновенно пробудилась и, почувствовав на себе руку Роба, поторопилась высвободиться из его объятий.
— Похоже, я задремала за столом и, сама того не желая, проявила неуважение к хозяину дома, — сказала она по-гэльски, смущенно улыбаясь Макнэшу.
— Ничего страшного. Гленлион сказал, что вы долго были в пути и очень устали, — пробасил тот, поднявшись из-за стола. — Что же касается возможной погони, на которую он намекал, не волнуйся — Кэмпбеллы в Глен-Дохарт не ездят. Боятся, что мы угостим их кашей из стрел и копий. Если бы Гленлион не приходился нам родственником по матери, он вряд ли отважился бы заехать в наши края.
— Господь благословит тебя за доброту, сэр, — сказала Джудит.
— Не стоит благодарности, леди. Позволь пожелать тебе спокойной ночи. — Макнэш отсалютовал ей наполненной вином чашей. — Твое здоровье! Пусть твои дети будут такими же сильными, как Макнэши, и хитрыми, как Кэмпбеллы.
Тост вызвал оживление и хохот у собравшихся за столом. Роб лишь слегка скривил губы в холодной улыбке.
Вряд ли кто-нибудь в этом зале скоро забудет вдову Линдсей, подумал он. Хотя она говорит по-гэльски отлично, но с английским акцентом, и это обстоятельство непременно вызовет многочисленные пересуды среди Макнэшей и Макгрегоров. Макнэши и впрямь стали удивленно выгибать брови и подталкивать друг друга локтями, но высказывать свои догадки об английском акценте Джудит в присутствии Дугалда не решились. К тому же этого не позволяли законы гостеприимства. А их соблюдали свято. Выйдя из зала, Роб и Джудит пошли по коридору и остановились у углубления в стене, представлявшего собой подобие ниши или алькова. В этом алькове лежали сваленные в кучу соломенные матрасы, и именно здесь Роб решил расположиться на ночлег. Утром они встанут пораньше и снова двинутся в путь, поскольку до Гленлиона остается еще не менее дня езды.
— Где мне лечь? — спросила Джудит. Роб ткнул пальцем в соломенный тюфяк, который покрыл пледом.
— Здесь. Рядом со мной. Так безопаснее. Завернувшись в плед, Роб прилег рядом с Джудит. Она повернулась к нему спиной, подложив руку под щеку. Ее вдохи и выдохи отмеряли время подобно тому, как щелканье лота отмеряет пройденное кораблем расстояние. Горевшие в коридоре факелы стали гаснуть; через час все стихло. Не было слышно ни смеха, ни звона чаш. Сон объял родовое гнездо Макнэшей. Роб знал, что надо хоть немного поспать, прошлой ночью он почти не сомкнул глаз, но сон все не шел к нему. Трудно уснуть рядом с леди, если соблазнительный изгиб ее бедра находится от тебя на расстоянии каких-нибудь нескольких дюймов, а от ее волос, перевязанных красной ленточкой, исходит волнующий запах вереска. Вдова Линдсей заворочалась во сне и еще ближе придвинулась к Робу. На ее прекрасное лицо падал лунный свет. Роб хмыкнул: воистину эта женщина, ее тело — роскошная подушка, на которую было бы так приятно склонить голову. Одно плохо: в следующую секунду эта живая подушка обязательно из-под тебя выскользнет. Уж такая эта вдова норовистая и противоречивая. И такая на первый взгляд хрупкая… Глядя на нее, ни за что не подумаешь, что ей удавалось в течение какого-то времени противостоять объединенным усилиям нескольких мужчин, пытавшихся вырвать у нее из рук ее воспитанницу. У нее также хватило душевных и физических сил терпеть дикие вспышки гнева Рыжего Дьявола Лохви и целый день скакать верхом по пересеченной местности. Эта вдова была все равно что завернутый в шелк кусок стали. Она обладала могучей силой, о существовании которой Роб прежде и не подозревал. Роб исследовал взглядом ее черты — прямой, античный нос, горделивые арки бровей, изящный овал лица, голубоватая тень под глазами от длинных стрельчатых ресниц. Во сне у нее растрепались волосы. Выбилась одна золотистая прядка и коснулась щеки Роба. Он вдохнул ее запах, сжал в своей сильной ладони и уже через минуту спал сном праведника.
Глава 14
Яркие солнечные лучи играли на поверхности озера Лох — огромного сверкающего аквамарина, лежавшего между двумя высокими горами Бен-Лорз и Милл-Грег. Они гордо вздымали свои покрытые снегом вершины к небу и, казалось, задевали ими за облака. Воздух вокруг был чист и свеж; веявший над озером легкий прохладный бриз таил в себе обещание тепла недалекого уже лета. Подняв голову и распахнув плед, Джудит с удовольствием подставила лицо солнцу и свежему ветру. На ней были лейне и брейд, которые щедрая Кайла выдала ей взамен ее промокшей насквозь одежды и отказалась взять их обратно Джудит не могла не радоваться такому проявлению щедрости. Особенно она была благодарна Кайле за теплые шерстяные чулки и удобные кожаные башмаки, доходившие ей до щиколотки. Гленлион на этот раз не надел обтягивавших штанов «тревсов» и был в одной только короткой тунике и небрежно наброшенном на плечи пледе, являя собой идеальный образ гордого горного лэрда. Когда он поворачивался к ней и одаривал ее взглядом, ее сердце сладко замирало. Она восхищалась его длинными черными волосами, в которых вспыхивали золотистые искорки солнечных лучей, серыми глазами, отражавшими голубоватую поверхность озера, красиво очерченными губами, капризно изгибавшимися порой в ироничной улыбке. Проснувшись поутру, она обнаружила, что он сжимает в ладони прядку ее волос. И не могла сдержать удивления, когда поняла, что лежит у него в объятиях. Между их телами нельзя было просунуть и соломинку — так тесно они прижались друг к другу во сне. А еще Джудит выяснила, как сильно Роб ее хотел — не заметить его эрекцию было просто невозможно. Даже во сне его тело реагировало на нее. Джудит хорошо помнила последний тост Макнэша, и мысль о том, что она волею судеб может стать матерью детей Гленлиона, теперь не шла у нее из головы. Она так и не решилась спросить у Роба, зачем он везет ее в свое поместье. Из замка Лохви он увез ее, чтобы спасти от неминуемой смерти, но о дальнейших его намерениях Джудит не имела ни малейшего представления. Ни о сожительстве, ни тем более о браке он с ней ни разу не заговаривал, и Джудит оставалось лишь теряться в догадках. Неопределенность угнетала ее, хотя общество Роба ей было приятно. За время путешествия она обнаружила в нем немало положительных качеств, которых прежде не замечала. К тому же он разбудил в ней надежды, связанные с новым замужеством и созданием семьи, не покидавшие ее долгих семь лет вдовства, на которых она уже было поставила крест. Впрочем, в этом она не призналась бы даже на исповеди. Они ехали по берегу озера, то поднимаясь на поросший лесом холм, то спускаясь в заболоченную низину. Он сказал ей, что эту ночь они проведут в Гленлионе, до которого по его подсчетам оставалось не менее шести лиг, то есть еще день пути. По мере того как они удалялись от Лохви и приближались к землям, дарованным Робу королем Робертом Брюсом, опасность погони становилась почти нереальной. Тем не менее темпа скачки они не снижали, даже ели и пили в седле. Макнэши щедро снабдили их овсяными лепешками и соленой рыбой. Наступил май; дни стали длиннее, и даже на закате всадники хорошо различали дорогу. Когда они подъехали к каменному мосту через реку Лион, сооруженному еще во времена римского владычества, за которым начинались владения Роба, его жеребец радостно заржал в предчувствии скорой кормежки и долгожданного отдыха в родной конюшне и резко увеличил скорость.
— Видишь, как радуется конь? — рассмеялся Роб, жестом предлагая Джудит пришпорить свою лошадку. — Знает, что дом близко.
Когда они спустились с холма в поросшую ярко-зеленой травой долину, солнце стояло еще довольно высоко, и Джудит смогла без помех рассмотреть принадлежавшее лэрду Гленлиону поместье. Все было не так уж плохо, как она себе представляла, судя по пренебрежительным замечаниям Роба и Дугалда Макнэша относительно состояния его владений. Стены будущего замка уже достигали человеческого роста, а четырехугольная главная башня, или «пил», как ее называли в Шотландии, возвышалась над землей на уровне третьего этажа. Кругом лежали груды камня, а строительные леса и различные приспособления для поднятия материалов окружали постройки наподобие частокола. Хотя каменщиков и плотников Джудит не заметила, она не могла не признать, что поместье имеет вид самой настоящей строительной площадки, где работа идет полным ходом.
— А вот и Гленлион, — сказал Роб, обводя широким жестом недостроенные стены и башню, а также сложенные из бревен и кирпича-сырца хозяйственные постройки под соломенными крышами. — Предупреждаю сразу: ни экономки, ни женской прислуги у меня нет, так что в моих покоях не очень-то уютно.
Она пожала плечами:
— Мне ничего не нужно, кроме пылающего очага и чистой постели.
— Вообще-то, когда я в последний раз здесь ночевал, все это у меня, кажется, было.
Стук копыт эхом отдавался в недостроенных стенах, и когда они приблизились, из ворот четырехугольной башни, помахивая обнаженным мечом, вышел человек. Приложив к глазам ладонь, он присмотрелся к всадникам и расплылся в широкой улыбке.
— Гленлион вернулся! Живой! — радостно вскричал он.
— А ты что, Саймон, в этом сомневался?
— Сомневался, и ты отлично знаешь причину, — последовал ответ.
Продолговатые газельи глаза Саймона остановились на Джудит. Она, в свою очередь, тоже внимательно на него посмотрела. Саймон был симпатичным парнем с соломенного цвета волосами и честным, открытым взглядом.
— Ну-ка, Гленлион, скажи мне скорей, как зовут эту костлявую леди? — с ухмылкой осведомился он.
— Это леди Линдсей из замка Каддел. — Гленлион соскочил с коня, подошел к сидевшей на лошади Джудит и, обхватив ее за талию, словно пушинку, снял с седла. — А это, миледи, Саймон Маккаллум — известный грабитель и мой родственник.
Джудит заметила в глазах Маккаллума вопрос. Он, видимо, хотел знать, какое положение она будет занимать в Гленлионе. Джудит и сама задавалась подобным вопросом, но ответа на него тоже не знала.
Когда Роб поставил Джудит на землю, она едва не упала — до того у нее устали и затекли ноги. Гленлион поддержал ее, обняв за талию.
— Позволь же нам войти, Саймон, — сказал он. — Разве не видишь, что леди того и гляди в обморок грохнется.
— Ни в какой обморок я не грохнусь, — запротестовала было Джудит, но Роб не стал ее слушать и, вложив два пальца в рот, пронзительно свистнул. Прибежал взлохмаченный конюх и схватил лошадей под уздцы. Роб же, крепко держа ее за талию, повел к входу в башню. Джудит заметила выстроенную у крепостной стены новенькую конюшню. Она была сложена из бревен, покрыта соломенной крышей и источала запах свежего дерева и опилок.
— А я думала, у горцев крыши кроют дерном, — протянула Джудит.
— Ну нет! — Роб расхохотался. Она почувствовала у себя на щеке его дыхание и вздрогнула. — Такую крышу могут объесть овцы. Они здесь приспособились лазать по скалам, так что забраться на крышу им не составит никакого труда. Скажи, ты можешь идти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Когда он приблизился к ней, чтобы за руку отвести к предназначавшемуся для нее месту, щеки ее от смущения зарделись. И она еще гуще покраснела, заметив восхищение в его взгляде. Впервые мужчина отдал должное ее красоте. Это вызвало у нее в душе целую бурю.
— Это — Дугалд Макнэш, — сказал Роб, представляя ей хозяина дома, — по прозвищу Дьявольский Дугалд.
— Это точно, — улыбаясь во весь рот, сказал Дугалд. — И я горжусь этим прозвищем.
Гленлион приблизил губы к ее уху и прерывающимся от сдерживаемого веселья голосом произнес:
— В Шотландии в большом ходу прозвища, так сказать, описательного характера. Взять хотя бы прозвище Длинный Уилл или Черный Доналд. Стоит взглянуть на тех, кто их носит — а они расположились на противоположном конце стола, — как сразу становится ясно, почему их так прозвали. Прозвища Пожиратель Кур и Кот-Лизун относятся к чертам характера. Их получили два достойных джентльмена, чьи настоящие имена давно уже забыты, а сидят они по левую руку от упомянутых мной выше Уилла и Доналда. По правую руку от них расположились славные парни, Трехпалый Дэви и Безносый Джорди, они пострадали в сражениях с врагами. Один лишился трех пальцев, другой потерял нос. Их прозвища говорят также о том, откуда они родом. В данном случае о Миддл-Марче, что рядом с рекой Туид. Это пограничная область, куда постоянно вторгаются англичане, там в жестоком бою легко лишиться не только носа или пальцев, но и головы.
Подобная классификация шотландских прозвищ показалась Джудит настолько забавной, что она едва не расхохоталась.
— Гленлион! — взревел Макнэш. — Что слышно о Саймоне Маккаллуме? Он по-прежнему крутит хвосты твоим коровам или уже сожрал их?
Эти слова были встречены взрывом смеха.
— У меня-то благодаря Саймону коровки все в целости-сохранности, — ответил Роб, — а вот коров, принадлежавших Макнэшам, насколько мне известно, недавно продали на рынке в Раннох-Муре.
По залу прокатился ропот. Макнэш, однако, не придал словам Роба особого значения. Небрежно пожав плечами, он бросил:
— Было дело. Дэви Маккаллум, чтоб его черти взяли, угнал у меня двадцать отличных буренок.
— И стены у тебя недостроены, — продолжал поддразнивать его Роб.
— У тебя тоже. Но я мечтаю построить такую же высокую башню, какую построил лэрд Лохви.
Джудит заметила, как при упоминании о лэрде у Роба на мгновение окаменело лицо. Но когда он заговорил, голос у него звучал спокойно:
— Лохви все еще занимается строительством. Сейчас, к примеру, возводит дамбу.
Макнэш почесал подбородок и глубокомысленно кивнул.
— Небось из камня строит. Торф при наводнении мигом размоет. Мне приходилось жить в торфяной хижине, так что я знаю. — Макнэш обвел взглядом свой обшитый досками зал. — Деревянная постройка много крепче. Хотя деревянная крепость настоящей осады не выдержит.
Пока мужчины разговаривали о способах ведения осады, стенобитных орудиях и прочих интересующих их вещах, Джудит пододвинула себе деревянную тарелку и стала накладывать на нее жареное мясо, овсянку и овощи. В животе у нее урчало от голода. И хотя еды на столе было много, о белом пшеничном хлебе оставалось только мечтать. В Шотландии его почти не выпекали; когда же на кухне шотландского замка появлялось немного пшеничной муки, из нее обычно пекли пресные лепешки. Как ни странно, в последний раз она лакомилась ими, когда находилась в заточении в замке Лохви. Утолив наконец голод, убаюканная гулом голосов в зале, Джудит стала клевать носом. Обстановка для этого была самая подходящая — тепло и сухо, в очаге потрескивают дрова. Правда, очаг сильно дымил, и Джудит, чтобы дым не ел глаза, смежила веки. Но они будто налились свинцом, и поднять их не было никакой возможности. Она задремала и привалилась спиной к Робу, чье сильное мускулистое тело оказалось на удивление удобной подпоркой. Стоило ей, однако, осознать, какую фамильярность она допустила, как глаза у нее распахнулись и она поспешила выпрямиться. Роб, казалось, ничего не заметил и продолжал горячо рассуждать о преимуществах катапульты перед тараном при штурме крепости. У Джудит же буквально слипались глаза. Она боролась со сном с того самого момента, как они с Робом приехали к Макнэшам, и похоже, проигрывала это сражение.
Напряжение последних дней оставило Джудит, ей было уютно, тепло и спокойно. Не нужно ни о чем думать, никого бояться, спасаться бегством от врагов. Поистине восхитительное состояние, подумала Джудит, прежде чем провалиться в сон. Роб почувствовал ее тепло, когда она привалилась к его плечу. И хотя она была легкой, как перышко, и он едва ощутил ее прикосновение, с этого момента Роб только и думал, что о тепле ее тела, о той детской доверчивости, с которой она к нему приникла, и о возникшей между ними вполне осязаемой близости. Стремясь переключить мысли на что-нибудь другое, он попытался было завести с Дугалдом Макнэшем разговор о способах кладки крепостных стен, но чуть позже, не выдержав искушения, обнял Джудит за талию и привлек к себе. Сонная, она не оказала ему ни малейшего сопротивления, напротив, стала мягкой и податливой, как разомлевшее во сне дитя. Эта вдова Линдсей — истинное наваждение, подумал Роб. Ему жилось бы куда проще, если бы она не была такой мягкой, податливой, красивой и душистой. Впрочем, разве он один это замечал? Уже не в первый раз он ловил краем глаза устремленные на вдову любопытные взоры сидевших за столом мужчин.
— Твоя леди, должно быть, находит нашу компанию утомительной, — произнес Макнэш, когда Роб, перехватив его взгляд, выжидающе на него посмотрел.
— Мы весь день провели в дороге.
— К сожалению, ни свободной комнаты, ни пуховой перины у нас не найдется. Но набитых соломой матрасов сколько угодно. Можете лечь в коридоре или в пустом стойле в конюшне.
Роб поднялся и потянул за собой Джудит. Она мгновенно пробудилась и, почувствовав на себе руку Роба, поторопилась высвободиться из его объятий.
— Похоже, я задремала за столом и, сама того не желая, проявила неуважение к хозяину дома, — сказала она по-гэльски, смущенно улыбаясь Макнэшу.
— Ничего страшного. Гленлион сказал, что вы долго были в пути и очень устали, — пробасил тот, поднявшись из-за стола. — Что же касается возможной погони, на которую он намекал, не волнуйся — Кэмпбеллы в Глен-Дохарт не ездят. Боятся, что мы угостим их кашей из стрел и копий. Если бы Гленлион не приходился нам родственником по матери, он вряд ли отважился бы заехать в наши края.
— Господь благословит тебя за доброту, сэр, — сказала Джудит.
— Не стоит благодарности, леди. Позволь пожелать тебе спокойной ночи. — Макнэш отсалютовал ей наполненной вином чашей. — Твое здоровье! Пусть твои дети будут такими же сильными, как Макнэши, и хитрыми, как Кэмпбеллы.
Тост вызвал оживление и хохот у собравшихся за столом. Роб лишь слегка скривил губы в холодной улыбке.
Вряд ли кто-нибудь в этом зале скоро забудет вдову Линдсей, подумал он. Хотя она говорит по-гэльски отлично, но с английским акцентом, и это обстоятельство непременно вызовет многочисленные пересуды среди Макнэшей и Макгрегоров. Макнэши и впрямь стали удивленно выгибать брови и подталкивать друг друга локтями, но высказывать свои догадки об английском акценте Джудит в присутствии Дугалда не решились. К тому же этого не позволяли законы гостеприимства. А их соблюдали свято. Выйдя из зала, Роб и Джудит пошли по коридору и остановились у углубления в стене, представлявшего собой подобие ниши или алькова. В этом алькове лежали сваленные в кучу соломенные матрасы, и именно здесь Роб решил расположиться на ночлег. Утром они встанут пораньше и снова двинутся в путь, поскольку до Гленлиона остается еще не менее дня езды.
— Где мне лечь? — спросила Джудит. Роб ткнул пальцем в соломенный тюфяк, который покрыл пледом.
— Здесь. Рядом со мной. Так безопаснее. Завернувшись в плед, Роб прилег рядом с Джудит. Она повернулась к нему спиной, подложив руку под щеку. Ее вдохи и выдохи отмеряли время подобно тому, как щелканье лота отмеряет пройденное кораблем расстояние. Горевшие в коридоре факелы стали гаснуть; через час все стихло. Не было слышно ни смеха, ни звона чаш. Сон объял родовое гнездо Макнэшей. Роб знал, что надо хоть немного поспать, прошлой ночью он почти не сомкнул глаз, но сон все не шел к нему. Трудно уснуть рядом с леди, если соблазнительный изгиб ее бедра находится от тебя на расстоянии каких-нибудь нескольких дюймов, а от ее волос, перевязанных красной ленточкой, исходит волнующий запах вереска. Вдова Линдсей заворочалась во сне и еще ближе придвинулась к Робу. На ее прекрасное лицо падал лунный свет. Роб хмыкнул: воистину эта женщина, ее тело — роскошная подушка, на которую было бы так приятно склонить голову. Одно плохо: в следующую секунду эта живая подушка обязательно из-под тебя выскользнет. Уж такая эта вдова норовистая и противоречивая. И такая на первый взгляд хрупкая… Глядя на нее, ни за что не подумаешь, что ей удавалось в течение какого-то времени противостоять объединенным усилиям нескольких мужчин, пытавшихся вырвать у нее из рук ее воспитанницу. У нее также хватило душевных и физических сил терпеть дикие вспышки гнева Рыжего Дьявола Лохви и целый день скакать верхом по пересеченной местности. Эта вдова была все равно что завернутый в шелк кусок стали. Она обладала могучей силой, о существовании которой Роб прежде и не подозревал. Роб исследовал взглядом ее черты — прямой, античный нос, горделивые арки бровей, изящный овал лица, голубоватая тень под глазами от длинных стрельчатых ресниц. Во сне у нее растрепались волосы. Выбилась одна золотистая прядка и коснулась щеки Роба. Он вдохнул ее запах, сжал в своей сильной ладони и уже через минуту спал сном праведника.
Глава 14
Яркие солнечные лучи играли на поверхности озера Лох — огромного сверкающего аквамарина, лежавшего между двумя высокими горами Бен-Лорз и Милл-Грег. Они гордо вздымали свои покрытые снегом вершины к небу и, казалось, задевали ими за облака. Воздух вокруг был чист и свеж; веявший над озером легкий прохладный бриз таил в себе обещание тепла недалекого уже лета. Подняв голову и распахнув плед, Джудит с удовольствием подставила лицо солнцу и свежему ветру. На ней были лейне и брейд, которые щедрая Кайла выдала ей взамен ее промокшей насквозь одежды и отказалась взять их обратно Джудит не могла не радоваться такому проявлению щедрости. Особенно она была благодарна Кайле за теплые шерстяные чулки и удобные кожаные башмаки, доходившие ей до щиколотки. Гленлион на этот раз не надел обтягивавших штанов «тревсов» и был в одной только короткой тунике и небрежно наброшенном на плечи пледе, являя собой идеальный образ гордого горного лэрда. Когда он поворачивался к ней и одаривал ее взглядом, ее сердце сладко замирало. Она восхищалась его длинными черными волосами, в которых вспыхивали золотистые искорки солнечных лучей, серыми глазами, отражавшими голубоватую поверхность озера, красиво очерченными губами, капризно изгибавшимися порой в ироничной улыбке. Проснувшись поутру, она обнаружила, что он сжимает в ладони прядку ее волос. И не могла сдержать удивления, когда поняла, что лежит у него в объятиях. Между их телами нельзя было просунуть и соломинку — так тесно они прижались друг к другу во сне. А еще Джудит выяснила, как сильно Роб ее хотел — не заметить его эрекцию было просто невозможно. Даже во сне его тело реагировало на нее. Джудит хорошо помнила последний тост Макнэша, и мысль о том, что она волею судеб может стать матерью детей Гленлиона, теперь не шла у нее из головы. Она так и не решилась спросить у Роба, зачем он везет ее в свое поместье. Из замка Лохви он увез ее, чтобы спасти от неминуемой смерти, но о дальнейших его намерениях Джудит не имела ни малейшего представления. Ни о сожительстве, ни тем более о браке он с ней ни разу не заговаривал, и Джудит оставалось лишь теряться в догадках. Неопределенность угнетала ее, хотя общество Роба ей было приятно. За время путешествия она обнаружила в нем немало положительных качеств, которых прежде не замечала. К тому же он разбудил в ней надежды, связанные с новым замужеством и созданием семьи, не покидавшие ее долгих семь лет вдовства, на которых она уже было поставила крест. Впрочем, в этом она не призналась бы даже на исповеди. Они ехали по берегу озера, то поднимаясь на поросший лесом холм, то спускаясь в заболоченную низину. Он сказал ей, что эту ночь они проведут в Гленлионе, до которого по его подсчетам оставалось не менее шести лиг, то есть еще день пути. По мере того как они удалялись от Лохви и приближались к землям, дарованным Робу королем Робертом Брюсом, опасность погони становилась почти нереальной. Тем не менее темпа скачки они не снижали, даже ели и пили в седле. Макнэши щедро снабдили их овсяными лепешками и соленой рыбой. Наступил май; дни стали длиннее, и даже на закате всадники хорошо различали дорогу. Когда они подъехали к каменному мосту через реку Лион, сооруженному еще во времена римского владычества, за которым начинались владения Роба, его жеребец радостно заржал в предчувствии скорой кормежки и долгожданного отдыха в родной конюшне и резко увеличил скорость.
— Видишь, как радуется конь? — рассмеялся Роб, жестом предлагая Джудит пришпорить свою лошадку. — Знает, что дом близко.
Когда они спустились с холма в поросшую ярко-зеленой травой долину, солнце стояло еще довольно высоко, и Джудит смогла без помех рассмотреть принадлежавшее лэрду Гленлиону поместье. Все было не так уж плохо, как она себе представляла, судя по пренебрежительным замечаниям Роба и Дугалда Макнэша относительно состояния его владений. Стены будущего замка уже достигали человеческого роста, а четырехугольная главная башня, или «пил», как ее называли в Шотландии, возвышалась над землей на уровне третьего этажа. Кругом лежали груды камня, а строительные леса и различные приспособления для поднятия материалов окружали постройки наподобие частокола. Хотя каменщиков и плотников Джудит не заметила, она не могла не признать, что поместье имеет вид самой настоящей строительной площадки, где работа идет полным ходом.
— А вот и Гленлион, — сказал Роб, обводя широким жестом недостроенные стены и башню, а также сложенные из бревен и кирпича-сырца хозяйственные постройки под соломенными крышами. — Предупреждаю сразу: ни экономки, ни женской прислуги у меня нет, так что в моих покоях не очень-то уютно.
Она пожала плечами:
— Мне ничего не нужно, кроме пылающего очага и чистой постели.
— Вообще-то, когда я в последний раз здесь ночевал, все это у меня, кажется, было.
Стук копыт эхом отдавался в недостроенных стенах, и когда они приблизились, из ворот четырехугольной башни, помахивая обнаженным мечом, вышел человек. Приложив к глазам ладонь, он присмотрелся к всадникам и расплылся в широкой улыбке.
— Гленлион вернулся! Живой! — радостно вскричал он.
— А ты что, Саймон, в этом сомневался?
— Сомневался, и ты отлично знаешь причину, — последовал ответ.
Продолговатые газельи глаза Саймона остановились на Джудит. Она, в свою очередь, тоже внимательно на него посмотрела. Саймон был симпатичным парнем с соломенного цвета волосами и честным, открытым взглядом.
— Ну-ка, Гленлион, скажи мне скорей, как зовут эту костлявую леди? — с ухмылкой осведомился он.
— Это леди Линдсей из замка Каддел. — Гленлион соскочил с коня, подошел к сидевшей на лошади Джудит и, обхватив ее за талию, словно пушинку, снял с седла. — А это, миледи, Саймон Маккаллум — известный грабитель и мой родственник.
Джудит заметила в глазах Маккаллума вопрос. Он, видимо, хотел знать, какое положение она будет занимать в Гленлионе. Джудит и сама задавалась подобным вопросом, но ответа на него тоже не знала.
Когда Роб поставил Джудит на землю, она едва не упала — до того у нее устали и затекли ноги. Гленлион поддержал ее, обняв за талию.
— Позволь же нам войти, Саймон, — сказал он. — Разве не видишь, что леди того и гляди в обморок грохнется.
— Ни в какой обморок я не грохнусь, — запротестовала было Джудит, но Роб не стал ее слушать и, вложив два пальца в рот, пронзительно свистнул. Прибежал взлохмаченный конюх и схватил лошадей под уздцы. Роб же, крепко держа ее за талию, повел к входу в башню. Джудит заметила выстроенную у крепостной стены новенькую конюшню. Она была сложена из бревен, покрыта соломенной крышей и источала запах свежего дерева и опилок.
— А я думала, у горцев крыши кроют дерном, — протянула Джудит.
— Ну нет! — Роб расхохотался. Она почувствовала у себя на щеке его дыхание и вздрогнула. — Такую крышу могут объесть овцы. Они здесь приспособились лазать по скалам, так что забраться на крышу им не составит никакого труда. Скажи, ты можешь идти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32