— Индиго, ты считаешь, что у меня душа не может кровоточить? Я тебе скажу только одно. Мне так же больно, как и тебе, если меня судят только по цвету кожи. И пока мы обсуждаем эту проблему, разреши мне сказать тебе еще кое-что. Ты не гордишься своей индейской кровью. Ты почти белая. Почти, но не совсем. Ты — скво, которая осталась посредине разных рас.Индиго показалось, что его слова хлещут ее, как плеткой. Индиго начала кричать и все отрицать, но она понимала, как был прав ее муж.— Милочка, постарайся повнимательнее приглядеться к себе самой. Как ты это называешь, — путешествие в самой себе? Но ты путешествуешь с закрытыми глазами. Может, я действительно никчемный ублюдок, каким ты меня считаешь, но я вижу свои недостатки. А ты свои прикрыла хрупкой гордостью. И высоко задираешь нос. Ты презираешь мужчин и маскируешься индейскими нарядами, чтобы самой никогда не забыть, кто ты есть на самом деле. Брэндон показал тебе, что будет, если ты покинешь свое убежище.Индиго закрыла уши руками. Правда или нет, она не желает слушать это, она это не вынесет.— Прекрати!— Нет, я не перестану! Если мне придется выложить перед тобой всю правду, чтобы у нас не развалился брак, я стану это делать каждый чертов час и каждый день, пока ты не раскроешь свои глаза и не поймешь реальную жизнь.Девушка покачала головой.— Ты оказалась в ловушке, не так ли? Ты никак не можешь решить, кого ты больше ненавидишь — меня или себя.— Нет, пожалуйста, нет…В его голосе слышалось отвращение, когда он сказал.— Как я могу тебя уважать? Тебя? Ты — никчемная скво! Ты еле двигалась по тонкому льду с той секунды, как вышла за меня замуж. Неправильно! Ты не двигалась, а ползла! И я никак не мог привести тебя в порядок. Твоя мать спорит с твоим отцом. Она может в конце концов сделать так, как он хочет. Но она не боится отстаивать свою точку зрения. А ты не можешь этого делать. Черт побери, нет. Ты же замужем за белым человеком.Индиго схватила покрывало и закуталась в него, как будто это была ее единственная защита. В тишине раздавались только ее рыдания, и резкое дыхание Джейка. Девушка вздрогнула, когда он снова заговорил:— Где твой нож, Индиго? С того дня, как мы поженились, ты перестала носить его. Твои родители говорят, что раньше ты каждый день упражнялась в метании ножа.Она судорожно всхлипывала.— Я… Я д-думала, что т-тебе будет это неприятно. Раздался хриплый смех.— Правильно. То, что ты ловко управляешься с ножами, делает тебя еще более индеанкой, правда? И ты можешь разговаривать с животными… Белые женщины не могут делать это.Джейк показал на окно.— И мы не можем забыть Лобо. Правда в том, что ты оставляешь окно открытым потому, что веришь, что его дух остался там, и что так будет всегда, и ты хочешь, чтобы он знал, что ты не закрыла свое сердце для него. Когда я спросил тебя об этом, ты замялась и ничего не сказала мне прямо. Почему? Это индейская примета. И ты не можешь признаться в этом, разве я не прав?Было видно, что он ждал ответа. Когда Индиго ничего не сказала, он продолжил:— Ты боялась признаться во всем этом. Ты боялась, что я вдруг проснусь и пойму, кто ты такая. Скво. На три четверти белая, но все еще никто!Ей стало горько от этих обвинений. Она ясно представила, кто она такая.— Не смей мне говорить, что я — никто! Все совсем не так!— Ты не чистокровная белая, и в твоих книжках твое происхождение принижает тебя.Она уставилась на него, не желая верить тому, что он ей говорил, хотя знала, что частично это правда.— Нет! Я горжусь тем, что принадлежу к племени команчей!— Слова, — насмешливо сказал он. — Это красивые слова, и ты пыталась жить согласно словам. Так тебе было спокойнее. Если ты носишь эти перья, как гордый стяг, и эту жуткую шляпу, какой белый мужчина посмотрит на тебя, не говоря уже о том, что никто на тебе не женится! Спаси и помилуй, этого не должно произойти. Брэндон и его друзья показали тебе, как станет относиться к тебе белый мужчина, не так ли?Индиго сильнее прижала руку к глазам.— И тут появился я.Он стоял перед ней со стиснутыми кулаками. Его мышцы чудесно вырисовывались под бронзовой кожей.— И я захотел тебя, не обращая внимания на перья и все такое. Белый мужчина, который не предаст тебя. Белый мужчина, который понравился твоему отцу, что стало еще одним моим минусом. Я был для тебя опасностью с той самой секунды, как ты увидела меня. Как бы я хорошо mi относился к тебе, ты знала, что тебе следует быть настороже, потому что я — белый.В полумраке его глаза стали черными. Индиго застонала и попыталась приглушить звук, прижав руку ко рту.Джейк махнул рукой.— И что же происходит теперь? Скво, которой собирается попользоваться белый мужчина. Кто я такой, это не имеет никакого значения. Ты видишь меня в черном свете. Мне очень жаль, но леопард не может избавиться от своих пятен!Он медленно приблизился к ней.— Индиго, что мне теперь делать? Может, стоит поставить тебя передо мной на колени? Чтобы ты знала свое место — место скво. Мне не хочется разочаровывать тебя.Индиго смотрела на него испуганными глазами.— Да, я слышал все, что он сказал тебе тогда. Каждое грязное, ужасное слово. Давай.Он щелкнул пальцами и указал ей на пол.— Вот здесь передо мной, а мы посмотрим, как ты станешь ползать. Ты ведь ждала этого? Чтобы я наконец понял, кто ты такая, и стал с тобой обращаться так, как это делал Брэндон.— Так нечестно, — дрожащим голосом прошептала она.— Честно? А ты была честной по отношению ко мне? — резко спросил он ее.Индиго смотрела на него сквозь слезы. Нет, она не была честной и справедливой к нему с самого начала.— Джейк, прости меня. Ради Бога, прости меня. Я понимаю, что ужасно вела себя. И мне… мне стыдно!Он долго не отводил от нее своих темных, обиженных глаз, потом прошептал:— Если тебе стыдно, по-настоящему стыдно, встань на колени и скажи это. Докажи мне и себе прямо сейчас, что ты понимаешь, что я не Брэндон Маршалл.Индиго сжала кулачки.— Ты — совсем не такой, я это знаю, — рыдала она.— Докажи это. Тебе надо признать то, что этот факт больше всего пугает тебя, — настаивал Джейк хриплым голосом. — Докажи, что ты веришь мне, что я хорошо к тебе отношусь. Я клянусь, что ты никогда об этом не пожалеешь.Индиго опять вспомнила ужасные вещи. Она представила себя в тринадцать лет, когда она стояла на лужайке, и на нее надвигались пятеро мужчин. Они желали, чтобы она ползала перед ними на брюхе. Индейская потаскушка. Это ругательство не переставая звучало у нее в мозгу. Она посмотрела на пол, куда указал ей Джейк. Казалось, что это место было в тысяче миль отсюда. Конечно, он был не таким, как Брэндон Маршалл и его дружки. Она все прекрасно знала. Но спаси ее Бог, она не станет перед ним на колени!Девушка закричала, и у нее плечи дергались от рыданий.— Я… я не могу!— Почему?— Я боюсь, — призналась Индиго. — Я не должна бояться. Я понимаю, что мне нечего бояться. Но ничего не могу поделать — я боюсь.Джейк внимательно посмотрел на нее.— Спасибо тебе и за это. Ты сказала мне правду. Я не ожидал, что ты мне скажешь это. Это два самых сложных слова — Я боюсь!И он повернулся к двери.Она представила, что он сейчас уйдет и никогда больше не вернется, и спазмы сжали желудок.— Куда ты идешь?Он рванул дверь с такой силой, что она ударилась о стену. Стоя на пороге он ответил:— Я ухожу отсюда к чертовой матери, чтобы не сказать то, о чем я впоследствии пожалею.Индиго старалась закутаться в покрывало.— Джейк, подожди. Пожалуйста, подожди. Я хочу тебе объяснить.— Объяснить? Мне и так все ясно. Он хрипло рассмеялся.— Разве ты знаешь, что такое разбитое сердце? Я бы мог легко иметь тебя. Просто вот так.Он щелкнул пальцем.— Если бы меня не волновали твои чувства, я мог бы пользоваться твоим телом десятки раз в день в течение этих трех недель. Но я этого не сделал, а ты это не оценила.С этими словами он ушел. И через секунду захлопнулась входная дверь. Индиго опустила голову и начала качаться из стороны в сторону, обхватив себя руками за живот. Боль была такая, что ее было невозможно выдержать. Он наверно ушел совсем, и она не могла его винить. Почему он должен был остаться? У него не было ни единой причины, чтобы продолжать жить с ней.Она снова и снова прокручивала в мозгу слова, которые он ей высказал. Все становилось яснее ясного. Никчемная скво. Она с огромным трудом поняла, что Джейк пытался ей объяснить, что не только он сам плохо думал о ней, но и сама Индиго так же низко оценивала себя.Она видела его перед собой — его ленивую улыбку.Как загорались его глаза при взгляде на нее. Он наверно пошел к ручью, чтобы взять там свои башмаки. Потом он придет и соберет свои вещи. И потом уйдет навсегда, потому что она так и не сказала ему, как безумно она желает, чтобы он остался. 21 Когда Джейк вернулся, в доме было темно. Он закрыл дверь и постоял, пока глаза не привыкли к темноте. Лунный свет струился из окна и отражался на мебели всплесками серебра. Джейк прислушался к темноте и закрыл глаза. Ему стало очень стыдно. Неужели он ожидал застать ее здесь после всех ужасных вещей, которые он ей наговорил?Пройдя по комнате, Джейк свалился на диван. Просто удивительно, как у человека могут проясниться мозги после того, как он просидит час в темноте на улице, пока у него не отмерзнет напрочь задница. Джейк откинул голову назад и уставился на полоску лунного света на потолке. Лунный луч. Девушка, шагающая по лунным лучам. Он начал плакать. Ну какой же он ублюдок! Какое право он имел разбирать ее по косточкам?Джейк оперся на ручку дивана и прикрыл глаза рукой. Он снова вспоминал каждое слово, которое он высказал Индиго. Он не оставил ей ни единой попытки сохранить собственное достоинство. Как будто она была единственным существом на белом свете, которое скрывало настоящие чувства за маской. И он посмел бросить в нее камень?Почему? Господи, куда делись его мозги? Он сказал ей, что три недели воздержания от секса стали вечностью. Как будто она унижала его все это время.Бедный старина Джейк. Он был бедным сучьим сыном. Он считал, что у нее есть проблемы и она не видит леса за деревьями. Разве в это время он думал головой? Не головой, а задницей. Иначе как он мог надеяться, что неопытная и испуганная девушка шлепнется на спину и раздвинет для него ноги, зная его меньше месяца?!И что теперь? Конечно, он мог сходить к ее родителям и силой притащить ее домой. Теперь ему было все равно, что она думала о нем. Сегодня он свалился в такую пропасть, из которой не выбраться. Он мог проявить благородство и освободить ее от себя. Брак можно аннулировать. Он мог исчезнуть из ее жизни и оставить ей то достоинство, которое не смог разрушить. Никчемная скво. Почему он так сказал ей?Иногда глубинные чувства людей тяжело обнажать. Но он даже не колебался. Черт побери, нет! Его беспокоила только боль в его паху! Мэй-Белль как-то дала этому прекрасное название — его мозги были у него между ног. Он был принцем, а Индиго была его должницей, и ему жутко хотелось получить свою награду.Что-то холодное и мокрое прикоснулось к ноге Джейка. Он вздрогнул, потом наклонился и увидел Сани, крутившегося у его ног. Индиго никогда не бросила бы щенка. Он боялся на что-то надеяться. Джейк выпрямился и робко посмотрел назад.Дрожа, как потерянное дитя, она стояла во тьме, закутанная в белое покрывало, ее темные волосы отражали блеск лунного света.— Ты здесь? — глупо спросил он. Она сделала несколько шагов.— Я ж-ждала, чтобы увидеть тебя д-до того, как ты уйдешь.У Джейка сжалось сердце. Чего он ждал? Что его пригласят остаться? Он отвернулся и стал поглаживать Сани одной рукой. Слезы ручьем бежали у него по щекам. В последний раз он так рыдал у могилы матери. Сейчас он плакал, потому что потерял самого дорогого для него человека. Он думал, как убедить ее дать ему еще один шанс и не покидать его. Господь Бог не может ему помочь. Индиго. Месяц назад это слово вызывало у него неясные образы чего-то синего. Теперь ему представлялись песни ветра, маргаритки, лунные лучи и вой волков, чистота и сладость. Он советовал ей заглянуть внутрь себя, чтобы увидеть там неприятные вещи. Как он посмел сказать ей это?Он хотел умолять ее простить его жестокие слова и тихо произнес:— Индиго, я…Она сделала шаг вперед.— Нет, не надо! Пожалуйста, не говори это! Девушка ломала руки, и ее трясло так, что Джейк боялся, что она сейчас упадет. Она обошла диван и встала перед ним. Он не понял, что она собирается делать, когда Индиго упала на колени и покрывало соскользнуло с ее изящной фигурки. Давясь от рыданий, она воскликнула:— Я молю тебя на коленях! Ты можешь меня простить?— О Боже, нет!Джейк схватил ее за плечи. Ее продолжало трясти. Ее маленькое личико было перекошено, и она задержала дыхание, стараясь заглушить рыдание.— Ты совсем не такой, как Брэндон. Прости, что я заставила тебя думать об этом.— Дорогая, я так не думал. Вставай скорей. Я потерял голову и сорвался на тебе, но я не…Индиго резко покачала головой.— Нет, — зарыдала она, — ты сказал правду. Почти правду. Я действительно чувствую себя никчемной.Она снова глубоко и судорожно вздохнула, глядя на него опухшими от слез глазами. Она умоляла его взглядом. Потом снова разразились рыдания.— А п-ппотом пришел ты. И ты сделал так, что я почувствовала себя немного личностью.Индиго умоляюще протянула к нему руки.— П-пожалуйста, не уходи. Если ты останешься, я изменюсь. Вот увидишь! Правда. Я не стану больше бояться. И не буду думать о маргаритках, и не стану лгать. И если я подумаю, что ты меня хочешь ударить, я не стану отклоняться.Джейка просто душили тысячи слов, но он не мог их вытолкнуть из глотки. Им мешал ком стыда. Господи, что же он с ней сделал? Она не станет отклоняться от ударов. Почему-то эти ее слова ранили его сильнее всего. Она боялась, и вместо того, чтобы ей помочь, он начал орать на нее.Джейк по-прежнему не мог промолвить ни слова, и поэтому он сделал единственно правильную вещь — слез с дивана, дрожащими руками обнял жену и погрузил лицо в ее шелковые волосы.Он пытался что-то сказать. Когда наконец это ему удалось, он произнес ее имя и три слова: «Я тебя люблю!» Он не ожидал, что эти три простых слова сотворят чудо. Индиго обхватила его руками, прижалась к нему и прошептала:— О Джейк, я тебя так сильно люблю!Он понимал, что страх ее еще не оставил. Джейк чувствовал, как было напряжено ее тело и дико билось сердце. Он понимал, как ей было трудно приблизиться к нему обнаженной и встать на колени. То, что она нашла в себе силы, чтобы сделать это, делало ее еще дороже для Джейка. И он понимал, как сильно она его любила. Единственно, чего он желал в ту минуту, — найти слова, чтобы рассказать ей о своей любви.Джейк крепче прижал ее к себе. Ему было так приятно ощущать ее бархатистую кожу у себя под руками. Он легонько провел ей по боку и улыбнулся, ощущая ее реакцию. Она проявила мужество, но все еще оставалась трусишкой. Но любовь всегда включала в себя огромный риск.Индиго откинулась назад. Ее огромные глаза, казалось, сияли в темноте.— Ты меня простишь? Я выброшу прочь этот камень.У Джейка от облегчения закружилась голова. Ему было так стыдно — как бы он желал взять свои слова обратно! Дай ей Бог счастья! Если она будет счастлива, он станет спать на камнях.— Я хочу попросить у тебя прощения.Когда он увидел, как изменилось ее лицо, он был готов исхлестать себя.— Дело не в камне, или в маргаритках, или то, что ты боялась. Я разозлился из-за того, что ты боялась заниматься со мной любовью. Я даже не могу все объяснить и сказать, что мое задетое самолюбие заставило меня так вести себя. Все дело в том, что я желал тебя с того самого момента, когда в первый раз увидел тебя. Но мне три недели пришлось сдерживаться, зная, что ты — моя…Он прервал объяснения.— Это просто эгоизм чистой воды, прости меня.— Теперь я готова, — сказала жена дрожащим голосом, — правда.Джейк тихо засмеялся. Нельзя было сказать, что она горела энтузиазмом. Кончики грудей коснулись его груди, и у него загорелось в паху. Он постарался сдержаться и сказал:— Ты понимаешь, как сильно я тебя люблю? И как мне стыдно за то, что я сказал тебе.Индиго судорожно вздохнула.— Почти все — правда. Да, почти все, кроме того, что я тебя ненавижу. И считаю тебя похожим на Брэндона. Я уже все поняла.У нее задрожали губы и сморщился нос.— Это так похоже, когда ты чего-то боишься в темноте. Ты знаешь, что там ничего нет, но продолжаешь бояться. Я не могу отогнать от себя этот страх.У Джейка еще сильнее защемило в груди. Индиго перевела дыхание и продолжала:— Когда мой отец попросил, чтобы я вышла за тебя замуж, я подумала, что может ты…Она крепко зажмурилась и тихо застонала.— Для мужчин все иначе. Когда они женятся, они все равно остаются хозяевами положения. Но женщина ничего не может сделать, и ее счастье зависит только от мужа. Некоторые мужья считают жен своей собственностью, которая должна выполнять все их желания, рожать детей и вести дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40