Однако Бонден и загребной Дудл, знавшие, чего можно ожидать, подхватили и поставили на ступеньку бранившегося доктора, лишь порвавшего чулок и немного ободравшего голень.
На шканцах, где Джек Обри уже беседовал с капитаном «Каледонии», Стивен увидел доктора Харрингтона, главного врача флота, который заторопился к нему, и после обмена самыми теплыми приветствиями и замечаниями по поводу свирепствовавшей инфлюэнцы доктор Харрингтон пригласил коллегу взглянуть на двух больных, страдающих особым видом лихорадки. Случай был действительно редкий, какого он еще не видел; недуг поражал исключительно близнецов и проявлялся у них совершенно одинаково.
Оба доктора все еще разглядывали покрытую мелкой сыпью кожу пациентов, когда к ним подошел посыльный, спросивший, не сможет ли доктор Мэтьюрин, как только освободится, уделить несколько минут мистеру Пококу.
Когда Стивен увидел выражение лица мистера Покока, то понял, что кто-то совершил грубейший промах.
— Только не говорите мне, что Лесюер не арестован, — произнес он, положив руку на рукав советника адмирала.
— Похоже, что его предупредили о миссии мистера Рея, — отозвался Покок. — Он исчез бесследно. Однако пятеро его итальянских и мальтийских сообщников схвачены, а вот Буле, увы, покончил с собой, прежде чем его успели арестовать. Во всяком случае, так говорят.
— Их мальтийские и итальянские сообщники что-нибудь показали на допросе?
— По-моему, при всем желании спасти свою шкуру они не могли ничего рассказать. Это были пешки — курьеры да наемные убийцы, они получали приказы от людей, скрывавших от них свои имена под псевдонимами. Мистер Рей был вынужден удовлетвориться тем, что передал их расстрельной команде.
— Он даже не оставил вам никакого сообщения для меня?
— Он горячо поздравил вас с успехом, страшно сожалел, что вас не было рядом, и просил извинить его, что ничего вам не написал, будучи очень занят, тем более что я смог рассказать вам о произошедшем. Мистер Рей выведен из себя бегством Андре Лесюера, но уверен, что скоро его поймают, недаром же правительство успело назначить награду в пять тысяч фунтов за его голову. Он твердо уверен, что со смертью Буле все предательские сношения между Мальтой и Францией пресекутся.
После краткой паузы Стивен заметил:
— Мне показалось, что вы сомневаетесь в самоубийстве Буле.
— Так оно и есть, — согласился Покок, сложивший пальцы в виде пистолета и прижавший их к виску. — Его обнаружили с размозженной пулею головой. Но Буле был левшой, а пистолет оказался у него в правой руке. Стивен понимающе кивнул: загадочная гибель — самый обычный удел тех, кто подался в рыцари плаща и кинжала.
— Во всяком случае, я могу надеяться, что миссис Филдинг свободна от всяческих подозрений и от выпадов на ее счет.
— Ну разумеется, — отозвался Покок. — Мистер Рей тотчас позаботился об этом. Он сказал, что это самое малое, что он может сделать для вас после всех ваших блестящих подвигов и особенно после того, как вы провели эту великолепную операцию. Он также передал мне, что часть пути домой проделает по суше и будет рад оказать любую услугу. Нынче вечером к нему отправляется курьер.
— Весьма любезно со стороны мистера Рея, — заметил Стивен. — Возможно, я воспользуюсь его предложением. Да, так оно и будет. Я доверю ему письмо своей супруге, с тем чтобы оно дошло до нее как можно раньше.
После задумчивой паузы собеседники перешли к другому вопросу. Доктор произнес:
— Вы, конечно, ознакомились с рапортом капитана Обри по поводу событий в Замбре? Не стану вмешиваться в морские аспекты, но, поскольку политические вопросы меня интересуют, мне хотелось бы знать, что теперь будет с деем.
— На это я могу ответить с уверенностью, — сказал Покок. — В Валлетте я, пожалуй, распорядился бы не лучше мистера Рея, но поскольку Восток — близкая мне область, то в Маскаре… — Придвинув к доктору свой стул, Покок сморщил в хитрую гримасу заросшее бородой лицо и с лукавым видом продолжил: — Мы с консулом мистером Элиотом организовали этакое аккуратненькое покушеньице, и, возможно, вскоре я смогу показать миру нового, куда более покладистого дея.
— Вне сомнения, покушение осуществить гораздо легче, когда у жертвы много жен, много наложниц и многочисленное потомство, — заметил Стивен.
— Совершенно верно. На Востоке в политике это обычный прием. Однако на Западе до сих пор существует предвзятое мнение относительно его использования, поэтому прошу не упоминать о нем, особенно в разговоре с адмиралом. Для главнокомандующего я специально использовал термин «неожиданные династические перемены».
Фыркнув, Стивен проговорил:
— Мистер Рей заявил, что испытывает недомогание. Может быть, это просто фигура речи, обозначающая нежелание еще раз описывать произошедшее, или же у него и впрямь были на то основания? Может быть, его потрясла гибель адмирала Харта на «Поллуксе»? Возможно, между ними существовала некая привязанность, которую не замечали ранее?
— Что касается покойника, — отвечал Покок, — то, разумеется, мистер Рей напустил на себя печальный вид, как и подобает безутешному родственнику. Но я не верю, чтобы он расстроился больше, чем бедняк, который неожиданно унаследовал три-четыре тысячи фунтов. Ему действительно было не по себе, и еще как, но мне казалось, что это был результат крайнего нервного напряжения и упадка сил, а возможно, еще и изнурительной жары. Между нами, коллега, не думаю, чтобы он обладал значительной крепостью духа.
— Зато теперь он значительно окрепнет в денежном отношении, чему лично я очень рад, — улыбнулся Стивен, поскольку Рей проиграл ему баснословную сумму, когда они ежедневно резались на Мальте в пикет. — Вы полагаете, что адмирал намерен встретиться со мной? А то мне очень хочется подняться на вершину Гибралтарской скалы, как только перестанет дуть остовый ветер.
— Ну разумеется, намерен. Он собрался обсудить с вами один вопрос, связанный с какой-то затеей американцев. Я удивляюсь, почему он до сих пор еще не вызвал нас. Сегодня он ведет себя несколько странно.
Оба переглянулись. Помимо «затей американцев», наверняка тех самых, о которых упоминалось в письме сэра Джозефа, Стивену не терпелось узнать о мнении адмирала относительно действий Джека в заливе Замбра. Пококу же хотелось выведать, что за нелегкая несет Стивена в полдень на вершину горы. Оба вопроса были бестактными, но вопрос Покока был все же не столь неуместен, и немного погодя он поинтересовался:
— Уж не назначена ли у вас встреча на вершине скалы?
— Я и сам бы хотел это знать, — отозвался Стивен. — Ведь в это время года, если не дует «левантинец», через пролив пролетает баснословное количество птиц. Большинство из них хищники, которые, как вам, уверен, известно, выбирают кратчайший путь над водной поверхностью; поэтому вы можете в один день увидеть многие тысячи пролетающих осоедов, коршунов, грифов, мелких орлов, соколов, разных видов ястребов. Но летят не только хищные птицы, к ним присоединяются и другие пернатые. Разумеется, это мириады белых аистов, но также, как мне сообщил один надежный источник, попадается и черный аист — благослови, Господи, эту птицу, которую я никогда еще не лицезрел, — обитатель дремучих лесов далекого севера.
— Черные аисты, сэр? — с недоверием спросил Покок. — Я слышал о черных лебедях, но… Хотя, поскольку время уходит, я расскажу вам в общих чертах об этом американском плане.
— Капитан Обри, сэр, — произнес мистер Ярроу. — Адмирал вас сейчас примет.
Когда Джек Обри вошел в просторную адмиральскую каюту, у него создалось впечатление, что главнокомандующий в подпитии. Бледное, пергаментное лицо низенького моряка имело розовый оттенок, сгорбленная спина была выпрямлена, обычно холодные, прикрытые тяжелыми веками глаза, сверкали юношеским задором.
— Обри, я рад, очень рад видеть вас, — произнес адмирал и привстал, перегнувшись через заваленный бумагами стол, чтобы пожать гостю руку.
«Какие мы учтивые», — подумал Джек, несколько смягчив бесстрастное выражение лица и сев на стул, предложенный адмиралом.
— Да, я рад вас видеть, — снова повторил сэр Фрэнсис. — Поздравляю вас с блестящей победой. Да, я считаю ее блестящей, и это увидит каждый, кто сравнит потери обеих сторон. Да, это была победа, хотя никто бы так не подумал, прочитав ваш рапорт. Беда с вами, Обри, — продолжал адмирал, ласково глядя на него, — вы, черт бы вас побрал, не умеете трубить о своих успехах, а следовательно, и о моих. Ваш доклад, — кивнул он на объемистый отчет, оставленный Джеком Обри накануне, — это сплошное оправдание, а не победный рапорт; ну что это за выражения: должен отметить и вынужден доложить. Ярроу придется переделать его. Он привык составлять речи для мистера Аддингтона и умеет представлять дело наилучшим образом. Это не ложь, не показуха и не раздувание собственных успехов, а всего лишь стремление не прибедняться изо всех сил. Когда Ярроу закончит исправление вашего доклада, даже сухопутной публике станет ясно, что мы одержали победу, ясно даже самым тупым торгашам, верящим газетам, а не только тем, кто знает толк в морском деле. Не откажетесь выпить со мной бокал вина?
Джек ответил, что это предложение как нельзя более кстати в такое жаркое утро. В ожидании, когда принесут бутылку, адмирал сказал:
— Не думайте, что мне не жаль беднягу Харта и «Поллуке», но на войне как на войне и любой главнокомандующий всегда обменяет старый, обветшалый корабль на новый, хотя бы тот и был вдвое слабее. Французский двухпалубник под названием «Марс» только что сошел со стапелей. После боя его умудрились поставить на верп только под прикрытием огня пушек Замбры. «Зелэс» и «Спитфайр» сделали свое дело, а большой фрегат, севший сначала вам на хвост, а потом на риф, был сожжен по самую ватерлинию. И сидеть ему на этом рифе до скончания века. Ведь правда? Даже если бы набор корпуса у него не был сломан. Потому что новый дей, посаженный нашими политиканами, пальцем о палец для этого не ударит. — Буфетчик гораздо более учтивый, чем Киллик Джека Обри, но все-таки настоящий моряк, с золотой серьгой, — с важным, как у лондонского дворецкого, видом — откупорил бутылку, и сэр Фрэнсис произнес:
— За ваше здоровье и удачу, Обри.
— И за ваше, сэр, — отозвался Джек, смакуя свежий, душистый букет вина. — Господи, как хорошо пьется.
— Отменное вино! — вторил ему адмирал. — Так чем же мы располагаем? Мы потеряли, скажем так, пол линейного корабля, зато ваш фрегат цел. А наглый дей получил по носу. Ярроу распишет все это так, что суть дойдет до последнего тупицы, и ваш доклад будет как нельзя кстати, когда мое донесение будет опубликовано в «Гэзетт». Письма… Господи помилуй, — произнес адмирал, вновь наполняя бокал и указывая на груду корреспонденции. — Иногда мне хочется проклясть того, кто выдумал грамоту. Меднотрубый Каин, верно?
— Я очень хорошо вас понимаю, сэр.
— Но иногда от писем есть определенный прок. Вот это пришло нынче утром. — Взяв конверт, сэр Фрэнсис помолчал, а затем произнес: — Я совершенно не ожидал, что получу такое известие. Я еще никому о нем не говорил. Мне бы хотелось, чтобы офицер, которого я уважаю, первым узнал эту новость. В конце концов, вопрос связан с флотом. — С этими словами он протянул письмо Джеку. Тот стал читать:
«Любезный сэр,
Те огромные старания, умение и рвение, которые вы проявили в период вашего командования Средиземноморским флотом во время боевых действий флота под вашим началом, поддержание дисциплины и внутреннего распорядка, который вы разработали и поддерживали с такой пользой для флота Его Величества, были замечены Его королевским Высочеством, настолько их одобрившим, что он любезно изволил объявить о своем намерении возложить на вас знак королевского расположения к вам. Мне соответствующим образом приказано уведомить вас о том, что Его королевское Высочество возведет вас в сан пэра Великобритании, как только станет известно, какой титул вы пожелаете носить… «
Не дочитав письма, Джек Обри вскочил со стула и, тряся руку адмирала, воскликнул:
— От всей души поздравляю вас, сэр, вернее, уже милорд, как следовало бы вас титуловать, с этой вполне заслуженной наградой. Она делает честь и всему флоту. Я так рад. — На его честной физиономии отразилось откровенное удовольствие, и сэр Фрэнсис посмотрел на сияющего моряка с выражением такой приязни, какой никто много лет не видел на суровом лице старика.
— Возможно, это тщеславие, — произнес старый моряк, — но, признаюсь, известие доставляет мне большое удовольствие. Как вы правильно заметили, награда делает честь всему нашему флоту. И вы имеете отношение ко всему этому. Если вы прочтете дальше, то увидите, что там упоминается изгнание нами французов из Марги. Видит Бог, к этому я не имею никакого отношения, честь победы принадлежит исключительно вам, хотя формально все это произошло в период моего командования. Так что можете считать, что я вам обязан, по крайней мере, одним зубцом моей пэрской короны, ха-ха-ха!
Оба прикончили бутылку, самым задушевным образом беседуя о королевских и прочих коронах, о листьях земляники и о том, чья корона обвита ими, о титулах, наследуемых по женской линии, и о том, как неудобно быть женатым на пэрше.
— Кстати, я вспомнил, — продолжал адмирал, — вчера вы не смогли отобедать у меня, так как у вас была встреча с дамой.
— Да, сэр, — отвечал Джек. — С миссис Филдинг. Я подвез ее из Валлетты. Ее муж прибыл сюда на «Гекле».
Сэр Фрэнсис очень выразительно посмотрел на капитана Обри, но в словах был довольно сдержан:
— Да, я слышал, что она находилась на борту «Сюрприза». Рад, что все обошлось благополучно, но, как правило, женщинам на корабле совсем не место. Если жена канонира присматривает за вашей молодежью — это куда ни шло, одного-двух унтер-офицеров могут сопровождать в плавании жены, но не больше. Я умолчу о разного рода соблазнах, но вы даже не представляете себе, сколько воды они расходуют. Мало того что они стирают пресной водой свое исподнее белье. Чтобы раздобыть ее, они пускаются во все тяжкие — совращают часовых, капралов морской пехоты, даже офицеров — словом, блудный зуд распространяется на всю команду. Однако надеюсь, что завтра вы сможете прийти ко мне. Хочу устроить небольшой праздник в узком кругу; потом снова отправлюсь блокировать Тулон.
Джек Обри заявил, что ничто не доставит ему большего удовольствия, чем возможность отметить такую новость, и адмирал продолжал:
— А теперь я должен перейти к совершенно другому вопросу. Мы получили сведения, что американцы посылают в Атлантику фрегат, чтобы нападать на наши китобойные суда. Это тридцатидвухпушечный «Норфолк». Судно сравнительно легкое, как, смею думать, вам известно, и хотя бортовой залп у него мощнее, чем у «Сюрприза», у него всего четыре длинноствольные пушки, а все остальные — это каронады. Так что, находясь на определенной дистанции, вы будете в равных условиях. Вопрос в том, согласится ли такой заслуженный офицер, как вы, выполнить подобную задачу.
Джек подавил довольную улыбку, расползавшуюся у него по лицу, и, пытаясь успокоить сильно бьющееся сердце, ответил:
— Видите ли, сэр, как вам вероятно известно, мне обещали «Блекуотер». Но вместо того, чтобы сидеть сложа руки и ждать, когда лорды Адмиралтейства подыщут мне корабль на замену, я был бы рад защищать наших китобоев.
— Хорошо! Отлично! Я ожидал, что вы ответите именно так. Не люблю тех, кто отказывается от командования боевым кораблем в военное время. Ну что же, — продолжал адмирал, — «Норфолк» должен был выйти из Бостона двенадцатого числа прошлого месяца, но ему еще нужно доставить нескольких коммерсантов в Сан-Мартин, Оропесу, Сан-Сальвадор и Буэнос-Айрес, так что есть надежда, что вы сумеете перехватить его до того, как он достигнет мыса Горн. Если не успеете, то вам придется преследовать американца, а в этом случае понадобится запас провизии на полгода. Отношения с испанскими властями вряд ли будут затруднены, тем более что с вами доктор Мэтьюрин. Мы выясним, как он относится к возможности принять участие в кампании, но, прежде чем он появится, я хотел бы знать, кто достоин поощрения на «Сюрпризе». У меня такое настроение, что хочется обрадовать и других тоже. О производстве в офицеры речь, конечно, не идет, но приказы о присвоении звания унтер-офицера или повышении в чине вполне допустимы.
— Что же, сэр, вы очень добры, очень милостивы, — отозвался Джек, разрываясь между чувством справедливости по отношению к своим подчиненным и сильным нежеланием ослабить экипаж. — Мой штурман и старший канонир вполне достойны перевода на линейный корабль; кроме того, у меня имеются два-три очень толковых молодых унтер-офицера, которые вполне подходят на должность боцмана не слишком большого корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47