Эттли звонила из своего дома в Пойнтоне.
– Знаете, Дейвид, я хочу выйти прогуляться в Лайм-парк. Может быть, присоединитесь ко мне? А потом я угощу вас домашним обедом, – предложила она. – Не размышляя слишком долго, я обещал приехать. – Вечером можно будет выйти куда-нибудь в паб…
«Отдал пенни – не жалей фунт», – сказал я себе и обещал приехать.
Она жила на Чеззлвит-авеню в квартале, где все улицы носили имена диккенсовских персонажей. Доехав до района, я понял, как путано она объяснила мне дорогу: налево по Черибл, направо по Хэвишем, а потом прямо по Тротвуд… Но в конце концов я все же отыскал путь в лабиринте сдвоенных коттеджей и был радушно встречен мисс Эттли, уже экипированной в темно-синюю куртку, джинсы и сапоги.
– Называйте меня Сьюзан, – сразу заявила она.
Лайм-парк начинался недалеко от ее дома. Она старательно вела беседу о пустяках, пока мы не добрались до величественного здания и не припарковались. Она была приятно удивлена, когда я достал свою карточку Национального треста, и нас пропустили в здание. Все-таки банкрот Дейв Кьюнан был не чужд культуре. Потом мы обошли огромный парк, вместе с толпами посетителей любуясь оленями. Несмотря на теплый западный ветер, тут, в предгорьях Пеннин, стоял холод, но все же в обществе Сьюзан Эттли я начинал понемногу оттаивать. Помогая ей взбираться по крутой дороге, я брал ее за руку. Здесь, на фоне дикого пейзажа, это было совершенно естественным.
Когда мы вернулись на Чеззлвит-авеню, процесс размораживания продолжился. У Сьюзан в духовке стояла мусака – греческая запеканка из баклажанов с мясом – и, пока мои уши отходили от мороза, она накрыла стол в столовой. У нее был уютный дом, украшенный множеством женских безделушек. Все горизонтальные поверхности были уставлены миниатюрными фигурками, статуэтками, сувенирами – предметами, смысла которых я никогда не понимал. Когда мне дарили подобные вещи, я их даже не распаковывал, а через полгода обнаруживал где-нибудь на антресолях, как будто вся моя домашняя жизнь была прелюдией к выселению.
Прогулка и сытный обед расслабили меня окончательно. Я был готов к развлечениям. Сьюзан, прекрасная рассказчица, поведала мне множество историй об ухищрениях, к которым прибегали клиенты Общества, чтобы уклониться от оплаты кредита. Некоторые я постарался запомнить, чтобы воспользоваться ими. Вообще же слушать эти откровенные рассказы было очень приятно: они должны были означать, что мисс Эттли не числит меня в категории дефолтеров. На личные темы мы не переходили, но у меня сложилось впечатление, Что в данный момент мужчина в жизни Сьюзан отсутствовал, и это обстоятельство ее огорчало.
– Что за человек этот Харрисон? – спросил я.
– О, типичный начальник. Очень высокого мнения о своей персоне, – расплывчато ответила она.
– А какой он из себя? – настаивал я. Мне важно было узнать о нем хоть что-нибудь, но она не поддавалась.
– Высокий, крепкий, тренируется с гирями… – Она произнесла это как нечто само собой разумеющееся. – Держит гири прямо в кабинете! Он начинал матросом на флоте и сделал отличную карьеру. В нем до сих пор осталось что-то грубоватое. Но давайте лучше о чем-нибудь приятном! Я терпеть его не могу. Тупой как пробка, а мою работу ни в грош не ставит.
Конкуренция в «Билдинг Сосайети» была жестокой, в основном между женщинами, и она пояснила, что если одинокие дамы, такие, как она, занимали относительно неплохое положение, то на самые высокие ступеньки поднимались лишь те, кто имел партнера.
– Руководство относится к ним лучше, – произнесла она с сожалением, собирая тарелки.
Я был очень доволен обедом. Муссака особенно радовала после насыщенных холестерином гамбургеров, которые я поглощал на фоне бесконечных детских дней рождения в «Макдональдсах». Я предложил Сьюзан помыть посуду, пока она будет переодеваться, и с наслаждением принялся за тарелки и сковородки, впервые за неделю дорвавшись до кухни. Составляя тарелки в сушилку, я чувствовал, как мои мысли проясняются. Надо попробовать вытянуть из Сьюзан, в каких отношениях состоит Гордон с «Билдинг Сосайети». Если Гордон полагает, что повлияет на меня, выставив из дома, возможно, я могу чем-то ему отплатить? Я был уверен, что функционирование и распределение капитала строительных обществ регулируются строгим законодательством, и коль скоро Гордон с такой легкостью вертел Харрисоном – не исключено, что о нем можно выяснить что-нибудь интересное. Я понимал, что хватаюсь за соломинку, но что еще мне оставалось делать?
– Вы такой хозяйственный, Дейвид, – сказала Сьюзан, вернувшись в кухню и наградив меня поощрительным взглядом. – Вы уверены, что не женаты?
Она вдруг показалась мне очень привлекательной. Черты, которые в нашу первую встречу напомнили мне коровьи, теперь сделались изящными и правильными. Кроме того, очень радовала возможность не думать о том, что в дом ворвется разъяренная мамаша. Я вдруг ощутил, как утомительно общение с семейством Делани. Мы со Сьюзан улыбнулись друг другу, и я объяснил, что являюсь вдовцом. Розовая блузка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами и леггинсы прекрасно обрисовывали ее весьма интересную фигуру.
В гостиной я шагнул в сторону кресла, но она показала мне на место рядом с собой на диване.
– Отсюда гораздо лучше видно телевизор, Дейвид, – объяснила она, забравшись с ногами в уголок.
– Я предпочитаю, чтобы меня называли Дейв, Сьюзан, – сказал я. – И я думал, мы собираемся выехать в город.
– А стоит ли? Здесь так уютно. – Она протянула мне тяжелый хрустальный стакан с ароматным виски. – Я не очень люблю пабы – там так шумно, и обязательно попадется кто-нибудь, с кем мы разорвали контракт, – объяснила она. Я понял, что должен выбирать между уютным вечером со Сьюзан и ранним возвращением в «Атвуд Билдинг». Рядом с этой женщиной я действительно чувствовал себя легко.
Я отхлебнул виски, и мы продолжили беседу.
В новостях говорили о королевской семьи, и мы некоторое время поболтали об их проблемах. Я с трудом сдерживался, чтобы не поведать ей о своем открытии, но Сьюзан оказалась такой ярой монархисткой, что скажи я ей о том, что настоящий наследник престола – не принц Чарльз, а безвестная бродяжка– и мирному течению нашей беседы пришел бы конец.
Потом мы перешли к разговору о ней самой. Родители ее умерли. У нее были брат и сестра, которые имели свои семьи. Вспомнив о Либерти, я согласился, что дети могут создавать большие проблемы. Сьюзан сказала, что сама она «всегда ставила на первое место работу, но вообще-то ценила радости жизни».
В твердых чертах ее лица я уловил нечто мечтательное и почувствовал, что спрятанный где-то глубоко огонек начинает разгораться. Около одиннадцати часов я решил, что пора отправляться восвояси, пока в моей жизни не появились новые осложнения.
– Не торопитесь, Дейвид. Мы еще немножко перекусим. У меня есть спиртовка для фондю – вы любите сыр?
Она упорхнула в кухню, и скоро я уплетал плавленый сыр. Ее расторопность и кулинарные дарования были в самом деле незаурядны. Однако главное, как сказал один древний китаец, не усложнять жизнь – и я сделал еще одно поползновение в сторону двери.
– Дейвид, вы слишком много выпили, чтобы садиться за руль. Вы должны остаться, – проговорила она, крепко держа меня за руку.
– У меня же нет пижамы, – жалобно отбивался я.
– Неужели вы думаете, что она вам понадобится?
Она обхватила меня за плечи, прижав спиной к двери, и жарко поцеловала. Мои силы к сопротивлению изрядно порастратились, а чувствовать себя желанным было очень приятно. Я позволил затащить себя наверх. Спальня выглядела так же по-женски, как и весь дом – розовый ситец и фарфоровые зайчики.
– Вот теперь нам по-настоящему уютно, – заявила она, когда я забрался рядом с ней под одеяло.
– Ты знаешь, я действительно предпочитаю, чтобы меня называли Дейв, – сказал я еще раз, Но ее интересовало совсем не мое имя.
Утром я проснулся первым и посмотрел на спящую Сьюзан. Она чуть-чуть похрапывала; на губах играла довольная полуулыбка, под прижатым к груди подбородком образовалась складка. Левая рука лежала в углублении между двумя пышными возвышенностями. Я ощутил жар, исходящий от ее тела, и накрыл ее одеялом.
Голова почти не болела, но очень хотелось пить. Я хлебнул немного апельсинового сока, который нашел в холодильнике, и посмотрел в окно на незнакомые окрестности. Деревья и дома побелели от толстого слоя инея. Чтобы привести в порядок окна машины, понадобилась бы горелка. От одного только взгляда на этот пейзаж мне сделалось зябко. Задвигая шторы, я разбудил Сьюзан, а когда снова залез под одеяло, она приложила все усилия, чтобы меня согреть.
Мой инстинкт самосохранения спал. Сторожевые колокола должны были уже вовсю бить тревогу, но вкусная еда, тепло и комфорт, предложенные мне вместо тоскливого интерьера «Атвуд Билдинг», усыпили мою бдительность.
Когда мы наконец встали, день уже клонился к раннему зимнему закату.
Сьюзан снова уставила стол необыкновенными яствами, нас никто не беспокоил, и я чувствовал себя в полной безмятежности. Единственное, что меня немного настораживало – это что Сьюзан никто не звонил.
Я должен был сообразить, что передо мной не просто одинокая женщина тридцати с чем-то лет, что она только что пережила какой-то бурный роман и что ее привлекает не один мой мужественный профиль. К сожалению, я не был так самостоятелен, как Либерти Уокер, и не умел прятаться в шалаше, когда дома не ладилось.
За исключением небольшой послеобеденной прогулки, мы никуда не выходили.
– Ты знаешь, я все-таки не всегда так делаю, – сказала она мне.
– Не всегда ходишь в парк после обеда?
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Я понимала, что с тобой поступают плохо. Когда ты приехал в контору, ты выглядел очень уверенным в себе, а потом, когда я объяснила, что твое выселение не ошибка, у тебя стало такое лицо… В общем, я испугалась. Знаешь, у меня под столом есть кнопка сигнала тревоги. Слава богу, что я на нее не нажала. Тогда бы у нас не было этого уик-энда!
Стало быть, я должен благодарить тебя уже за две вещи, подумал я. Не мешало бы добавить к ним третью: немножко информации.
– Когда я сказала тебе, что изъятие квартиры произошло по распоряжению Харрисона, я думала, ты бросишься наверх и придушишь его. Вот почему я разрешила тебе заглянуть в дело.
Я терпеливо ждал дальнейших откровений, но их не последовало. Заглянув в ее невинные голубые глаза, я решился. Была не была.
– Сьюзан, помнишь ту записку, которую приложил к делу твой шеф? – Она кивнула. – Там говорилось, что некто по имени Гордон сообщил вашей фирме, что я мошенник.
– Меня это не удивляет, – спокойно ответила она. – Я много лет работала личным помощником Харрисона. Его всегда притягивали преуспевающие бизнесмены, как Джейк Гордон. Его архив забит сведениями о них. Барри всегда сам хотел быть предпринимателем, вот в чем все дело. Он не желает до конца жизни оставаться управляющим провинциального строительного общества.
Итак, Харрисон превратился в Барри.
– Уважает крупные автомобили, рубашки «Тернбул-энд-Ассер» и стейки под соусом тартар?
– Барри любит хорошие бифштексы, машина у него действительно большая, а про рубашки я не в курсе. Рубашки ему покупает жена, – серьезно произнесла Сьюзан. – Ничего личного я о нем не знаю.
– Похоже, что твой Барри – кандидат номер один на «прием Гордона». Такая встреча превращает сильного мужчину в медузу.
– Дейвид, не будь таким жестоким! Да, действительно, Харрисон грубо разговаривал со мной, когда я спрашивала его о твоем деле, но вообще он совсем не злой человек.
– Ну, тогда, может быть, ты все-таки объяснишь мне, по какой причине меня выкинули на улицу, приняв на веру гнусный поклеп Гордона? Харрисон думает, что, упомянув на этом огрызке бумаги имя Гордона, он сложил с себя ответственность, однако он нарушил все основные положения устава вашего замечательного общества.
Сьюзан задумчиво посмотрела на меня.
Когда мы вернулись в дом, она принялась готовить очередное блюдо, а я сел вместе с ней на кухне.
– Значит, ты полагаешь, что в офисе можно найти какую-нибудь зацепку к тому, каким образом Гордон заставил Барри плясать под его дудку? – спросила она, намазывая маслом хлеб для сэндвичей с ветчиной. Я сдерживал свое нетерпение. Хотя к себе в кровать она затащила меня весьма решительно, я не сомневался, что относительно драгоценного «Полар Билдинг Сосайети» она подумает десять раз.
– Как ты относишься к бифштексу на ужин? – поинтересовалась она, пока я размышлял, что еще она могла бы для меня сделать.
Ужинать я не собирался, планируя вернуться в свой пустынный офис, но теперь снова засомневался. Пока я принимал решение, Сьюзан отбила стейки, а затем мы сели рядом на диван.
– По-твоему, могут быть какие-то письменные материалы? – осторожно спросил я, возвращаясь к начатой теме.
– М-мм… наверняка. Или у него в компьютере. Попробуй эти мятные конфетки. – Я начинал понимать, что ощущает откармливаемый на паштет страсбургский гусь, и впервые в жизни посочувствовал борцам за права животных.
– Ты действительно полагаешь, что могла бы что-нибудь откопать? – Я затолкал в себя конфету.
На ее розовых щеках появились задорные ямочки.
– Я подумаю, Дейвид, – сказала она, проводя рукой у меня под подбородком, – но сделаю это не раньше завтрашнего утра. Сегодня все закрыто, а завтра, хотя это тоже выходной, будет обслуживающий персонал.
– Отлично, – отозвался я, понимая, что мне предстоит разделять с ней ложе и стол еще один день, – но мне нужна бритва и кое-что из вещей. Я обернусь за час.
Однако выпускать меня из-под контроля Сьюзан не собиралась и настояла, что поедет со мной. Я молил Бога, чтобы Делиз не посетил внезапный прилив раскаяния за неласковое обращение со мной и она не поджидала меня в конторе.
В «Атвуд Билдинг» Сьюзан неодобрительно осмотрела наши комнатушки.
– Ты же мог устроиться в сто раз лучше! Кто же к тебе поедет в такой мрачный район? Офисные помещения сейчас сильно подешевели. Я могла бы что-нибудь тебе подыскать.
Я побросал несколько вещей в пакет. К несчастью, это действие снова стимулировало ее заботливость: она заметила нестираные рубашки, которые я собирался отнести в прачечную.
– Я постираю их тебе и поглажу, – вызвалась она. Отказываться было невежливо, да и попросту невозможно. С решительным выражением лица она перетрясла мое белье и выбрала грязное. Кажется, я напал на единственную карьеристку в стране, которая готова была сделать что угодно для выбранного ею мужчины.
На обратном пути в Пойнтон она без умолку обсуждала тему нового офиса и способы улучшения организации моего труда в целом. Почему мне так везет на женщин, жаждущих меня усовершенствовать? Они определенно принимают меня за пустырь для застройки с большим плакатом «Свободная площадь» в середине.
Вернувшись в уютный домик, мы принялись уписывать стейки под видеозапись свадьбы сестры Сьюзан, с ее комментариями. Сестра была моложе нее. Муж сестры успешно занимался оптовой торговлей сантехникой. Этой крошечной тучки на горизонте, пока еще размером с десятипенсовик, все же хватило, чтобы я понял, что стоит за неистощимым гостеприимством и пиршеством тела.
Тщательно подбирая остатки соуса кусочком мяса, я не имел ни малейшего желания заниматься любовью. Она сделала все сама и весьма разумно, надо отдать ей должное, приступила к практической фазе, опустив романтическую.
Я предпочел бы сначала переварить бифштекс, но выбирать не приходилось. Разжав объятия, мы прилегли на диван и обсудили наш план поездки в «Билдинг Сосайети». У нее были свои ключи, она могла отключить сигнализацию и полагала, что через соседние комнаты сможет добраться до кабинета Харрисона.
– На твоем месте я бы не рисковал, – попытался я охладить ее энтузиазм. – У него может стоять дополнительная сигнализация. И разве ты не можешь зайти в его компьютер из своего?
– Сеть у нас есть, но я не знаю кода для доступа на его жесткий диск, – ответила она, – а после двух неудачных попыток мой терминал будет уничтожен. Когда кому-то из девиц нужны коды, они всегда просят его разрешения, и он достает их из сейфа.
– А ты ничего не можешь предположить? Ну, имя его жены или старшего ребенка?
Сьюзан наморщила лоб.
– Ключ от сейфа он, конечно, носит с собой, но у меня есть его рождественская открытка. Пойду посмотрю. – Открытка представляла собой фотографию дома Харрисона – весьма подходяще для директора строительного общества. Она была подписана, но имена его жены и детей не упоминались. Единственным именем собственным было странное название дома – «Оберон». Сьюзан объяснила, что Харрисон служил на флоте и так называлась его подводная лодка. Это меня заинтересовало:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Знаете, Дейвид, я хочу выйти прогуляться в Лайм-парк. Может быть, присоединитесь ко мне? А потом я угощу вас домашним обедом, – предложила она. – Не размышляя слишком долго, я обещал приехать. – Вечером можно будет выйти куда-нибудь в паб…
«Отдал пенни – не жалей фунт», – сказал я себе и обещал приехать.
Она жила на Чеззлвит-авеню в квартале, где все улицы носили имена диккенсовских персонажей. Доехав до района, я понял, как путано она объяснила мне дорогу: налево по Черибл, направо по Хэвишем, а потом прямо по Тротвуд… Но в конце концов я все же отыскал путь в лабиринте сдвоенных коттеджей и был радушно встречен мисс Эттли, уже экипированной в темно-синюю куртку, джинсы и сапоги.
– Называйте меня Сьюзан, – сразу заявила она.
Лайм-парк начинался недалеко от ее дома. Она старательно вела беседу о пустяках, пока мы не добрались до величественного здания и не припарковались. Она была приятно удивлена, когда я достал свою карточку Национального треста, и нас пропустили в здание. Все-таки банкрот Дейв Кьюнан был не чужд культуре. Потом мы обошли огромный парк, вместе с толпами посетителей любуясь оленями. Несмотря на теплый западный ветер, тут, в предгорьях Пеннин, стоял холод, но все же в обществе Сьюзан Эттли я начинал понемногу оттаивать. Помогая ей взбираться по крутой дороге, я брал ее за руку. Здесь, на фоне дикого пейзажа, это было совершенно естественным.
Когда мы вернулись на Чеззлвит-авеню, процесс размораживания продолжился. У Сьюзан в духовке стояла мусака – греческая запеканка из баклажанов с мясом – и, пока мои уши отходили от мороза, она накрыла стол в столовой. У нее был уютный дом, украшенный множеством женских безделушек. Все горизонтальные поверхности были уставлены миниатюрными фигурками, статуэтками, сувенирами – предметами, смысла которых я никогда не понимал. Когда мне дарили подобные вещи, я их даже не распаковывал, а через полгода обнаруживал где-нибудь на антресолях, как будто вся моя домашняя жизнь была прелюдией к выселению.
Прогулка и сытный обед расслабили меня окончательно. Я был готов к развлечениям. Сьюзан, прекрасная рассказчица, поведала мне множество историй об ухищрениях, к которым прибегали клиенты Общества, чтобы уклониться от оплаты кредита. Некоторые я постарался запомнить, чтобы воспользоваться ими. Вообще же слушать эти откровенные рассказы было очень приятно: они должны были означать, что мисс Эттли не числит меня в категории дефолтеров. На личные темы мы не переходили, но у меня сложилось впечатление, Что в данный момент мужчина в жизни Сьюзан отсутствовал, и это обстоятельство ее огорчало.
– Что за человек этот Харрисон? – спросил я.
– О, типичный начальник. Очень высокого мнения о своей персоне, – расплывчато ответила она.
– А какой он из себя? – настаивал я. Мне важно было узнать о нем хоть что-нибудь, но она не поддавалась.
– Высокий, крепкий, тренируется с гирями… – Она произнесла это как нечто само собой разумеющееся. – Держит гири прямо в кабинете! Он начинал матросом на флоте и сделал отличную карьеру. В нем до сих пор осталось что-то грубоватое. Но давайте лучше о чем-нибудь приятном! Я терпеть его не могу. Тупой как пробка, а мою работу ни в грош не ставит.
Конкуренция в «Билдинг Сосайети» была жестокой, в основном между женщинами, и она пояснила, что если одинокие дамы, такие, как она, занимали относительно неплохое положение, то на самые высокие ступеньки поднимались лишь те, кто имел партнера.
– Руководство относится к ним лучше, – произнесла она с сожалением, собирая тарелки.
Я был очень доволен обедом. Муссака особенно радовала после насыщенных холестерином гамбургеров, которые я поглощал на фоне бесконечных детских дней рождения в «Макдональдсах». Я предложил Сьюзан помыть посуду, пока она будет переодеваться, и с наслаждением принялся за тарелки и сковородки, впервые за неделю дорвавшись до кухни. Составляя тарелки в сушилку, я чувствовал, как мои мысли проясняются. Надо попробовать вытянуть из Сьюзан, в каких отношениях состоит Гордон с «Билдинг Сосайети». Если Гордон полагает, что повлияет на меня, выставив из дома, возможно, я могу чем-то ему отплатить? Я был уверен, что функционирование и распределение капитала строительных обществ регулируются строгим законодательством, и коль скоро Гордон с такой легкостью вертел Харрисоном – не исключено, что о нем можно выяснить что-нибудь интересное. Я понимал, что хватаюсь за соломинку, но что еще мне оставалось делать?
– Вы такой хозяйственный, Дейвид, – сказала Сьюзан, вернувшись в кухню и наградив меня поощрительным взглядом. – Вы уверены, что не женаты?
Она вдруг показалась мне очень привлекательной. Черты, которые в нашу первую встречу напомнили мне коровьи, теперь сделались изящными и правильными. Кроме того, очень радовала возможность не думать о том, что в дом ворвется разъяренная мамаша. Я вдруг ощутил, как утомительно общение с семейством Делани. Мы со Сьюзан улыбнулись друг другу, и я объяснил, что являюсь вдовцом. Розовая блузка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами и леггинсы прекрасно обрисовывали ее весьма интересную фигуру.
В гостиной я шагнул в сторону кресла, но она показала мне на место рядом с собой на диване.
– Отсюда гораздо лучше видно телевизор, Дейвид, – объяснила она, забравшись с ногами в уголок.
– Я предпочитаю, чтобы меня называли Дейв, Сьюзан, – сказал я. – И я думал, мы собираемся выехать в город.
– А стоит ли? Здесь так уютно. – Она протянула мне тяжелый хрустальный стакан с ароматным виски. – Я не очень люблю пабы – там так шумно, и обязательно попадется кто-нибудь, с кем мы разорвали контракт, – объяснила она. Я понял, что должен выбирать между уютным вечером со Сьюзан и ранним возвращением в «Атвуд Билдинг». Рядом с этой женщиной я действительно чувствовал себя легко.
Я отхлебнул виски, и мы продолжили беседу.
В новостях говорили о королевской семьи, и мы некоторое время поболтали об их проблемах. Я с трудом сдерживался, чтобы не поведать ей о своем открытии, но Сьюзан оказалась такой ярой монархисткой, что скажи я ей о том, что настоящий наследник престола – не принц Чарльз, а безвестная бродяжка– и мирному течению нашей беседы пришел бы конец.
Потом мы перешли к разговору о ней самой. Родители ее умерли. У нее были брат и сестра, которые имели свои семьи. Вспомнив о Либерти, я согласился, что дети могут создавать большие проблемы. Сьюзан сказала, что сама она «всегда ставила на первое место работу, но вообще-то ценила радости жизни».
В твердых чертах ее лица я уловил нечто мечтательное и почувствовал, что спрятанный где-то глубоко огонек начинает разгораться. Около одиннадцати часов я решил, что пора отправляться восвояси, пока в моей жизни не появились новые осложнения.
– Не торопитесь, Дейвид. Мы еще немножко перекусим. У меня есть спиртовка для фондю – вы любите сыр?
Она упорхнула в кухню, и скоро я уплетал плавленый сыр. Ее расторопность и кулинарные дарования были в самом деле незаурядны. Однако главное, как сказал один древний китаец, не усложнять жизнь – и я сделал еще одно поползновение в сторону двери.
– Дейвид, вы слишком много выпили, чтобы садиться за руль. Вы должны остаться, – проговорила она, крепко держа меня за руку.
– У меня же нет пижамы, – жалобно отбивался я.
– Неужели вы думаете, что она вам понадобится?
Она обхватила меня за плечи, прижав спиной к двери, и жарко поцеловала. Мои силы к сопротивлению изрядно порастратились, а чувствовать себя желанным было очень приятно. Я позволил затащить себя наверх. Спальня выглядела так же по-женски, как и весь дом – розовый ситец и фарфоровые зайчики.
– Вот теперь нам по-настоящему уютно, – заявила она, когда я забрался рядом с ней под одеяло.
– Ты знаешь, я действительно предпочитаю, чтобы меня называли Дейв, – сказал я еще раз, Но ее интересовало совсем не мое имя.
Утром я проснулся первым и посмотрел на спящую Сьюзан. Она чуть-чуть похрапывала; на губах играла довольная полуулыбка, под прижатым к груди подбородком образовалась складка. Левая рука лежала в углублении между двумя пышными возвышенностями. Я ощутил жар, исходящий от ее тела, и накрыл ее одеялом.
Голова почти не болела, но очень хотелось пить. Я хлебнул немного апельсинового сока, который нашел в холодильнике, и посмотрел в окно на незнакомые окрестности. Деревья и дома побелели от толстого слоя инея. Чтобы привести в порядок окна машины, понадобилась бы горелка. От одного только взгляда на этот пейзаж мне сделалось зябко. Задвигая шторы, я разбудил Сьюзан, а когда снова залез под одеяло, она приложила все усилия, чтобы меня согреть.
Мой инстинкт самосохранения спал. Сторожевые колокола должны были уже вовсю бить тревогу, но вкусная еда, тепло и комфорт, предложенные мне вместо тоскливого интерьера «Атвуд Билдинг», усыпили мою бдительность.
Когда мы наконец встали, день уже клонился к раннему зимнему закату.
Сьюзан снова уставила стол необыкновенными яствами, нас никто не беспокоил, и я чувствовал себя в полной безмятежности. Единственное, что меня немного настораживало – это что Сьюзан никто не звонил.
Я должен был сообразить, что передо мной не просто одинокая женщина тридцати с чем-то лет, что она только что пережила какой-то бурный роман и что ее привлекает не один мой мужественный профиль. К сожалению, я не был так самостоятелен, как Либерти Уокер, и не умел прятаться в шалаше, когда дома не ладилось.
За исключением небольшой послеобеденной прогулки, мы никуда не выходили.
– Ты знаешь, я все-таки не всегда так делаю, – сказала она мне.
– Не всегда ходишь в парк после обеда?
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Я понимала, что с тобой поступают плохо. Когда ты приехал в контору, ты выглядел очень уверенным в себе, а потом, когда я объяснила, что твое выселение не ошибка, у тебя стало такое лицо… В общем, я испугалась. Знаешь, у меня под столом есть кнопка сигнала тревоги. Слава богу, что я на нее не нажала. Тогда бы у нас не было этого уик-энда!
Стало быть, я должен благодарить тебя уже за две вещи, подумал я. Не мешало бы добавить к ним третью: немножко информации.
– Когда я сказала тебе, что изъятие квартиры произошло по распоряжению Харрисона, я думала, ты бросишься наверх и придушишь его. Вот почему я разрешила тебе заглянуть в дело.
Я терпеливо ждал дальнейших откровений, но их не последовало. Заглянув в ее невинные голубые глаза, я решился. Была не была.
– Сьюзан, помнишь ту записку, которую приложил к делу твой шеф? – Она кивнула. – Там говорилось, что некто по имени Гордон сообщил вашей фирме, что я мошенник.
– Меня это не удивляет, – спокойно ответила она. – Я много лет работала личным помощником Харрисона. Его всегда притягивали преуспевающие бизнесмены, как Джейк Гордон. Его архив забит сведениями о них. Барри всегда сам хотел быть предпринимателем, вот в чем все дело. Он не желает до конца жизни оставаться управляющим провинциального строительного общества.
Итак, Харрисон превратился в Барри.
– Уважает крупные автомобили, рубашки «Тернбул-энд-Ассер» и стейки под соусом тартар?
– Барри любит хорошие бифштексы, машина у него действительно большая, а про рубашки я не в курсе. Рубашки ему покупает жена, – серьезно произнесла Сьюзан. – Ничего личного я о нем не знаю.
– Похоже, что твой Барри – кандидат номер один на «прием Гордона». Такая встреча превращает сильного мужчину в медузу.
– Дейвид, не будь таким жестоким! Да, действительно, Харрисон грубо разговаривал со мной, когда я спрашивала его о твоем деле, но вообще он совсем не злой человек.
– Ну, тогда, может быть, ты все-таки объяснишь мне, по какой причине меня выкинули на улицу, приняв на веру гнусный поклеп Гордона? Харрисон думает, что, упомянув на этом огрызке бумаги имя Гордона, он сложил с себя ответственность, однако он нарушил все основные положения устава вашего замечательного общества.
Сьюзан задумчиво посмотрела на меня.
Когда мы вернулись в дом, она принялась готовить очередное блюдо, а я сел вместе с ней на кухне.
– Значит, ты полагаешь, что в офисе можно найти какую-нибудь зацепку к тому, каким образом Гордон заставил Барри плясать под его дудку? – спросила она, намазывая маслом хлеб для сэндвичей с ветчиной. Я сдерживал свое нетерпение. Хотя к себе в кровать она затащила меня весьма решительно, я не сомневался, что относительно драгоценного «Полар Билдинг Сосайети» она подумает десять раз.
– Как ты относишься к бифштексу на ужин? – поинтересовалась она, пока я размышлял, что еще она могла бы для меня сделать.
Ужинать я не собирался, планируя вернуться в свой пустынный офис, но теперь снова засомневался. Пока я принимал решение, Сьюзан отбила стейки, а затем мы сели рядом на диван.
– По-твоему, могут быть какие-то письменные материалы? – осторожно спросил я, возвращаясь к начатой теме.
– М-мм… наверняка. Или у него в компьютере. Попробуй эти мятные конфетки. – Я начинал понимать, что ощущает откармливаемый на паштет страсбургский гусь, и впервые в жизни посочувствовал борцам за права животных.
– Ты действительно полагаешь, что могла бы что-нибудь откопать? – Я затолкал в себя конфету.
На ее розовых щеках появились задорные ямочки.
– Я подумаю, Дейвид, – сказала она, проводя рукой у меня под подбородком, – но сделаю это не раньше завтрашнего утра. Сегодня все закрыто, а завтра, хотя это тоже выходной, будет обслуживающий персонал.
– Отлично, – отозвался я, понимая, что мне предстоит разделять с ней ложе и стол еще один день, – но мне нужна бритва и кое-что из вещей. Я обернусь за час.
Однако выпускать меня из-под контроля Сьюзан не собиралась и настояла, что поедет со мной. Я молил Бога, чтобы Делиз не посетил внезапный прилив раскаяния за неласковое обращение со мной и она не поджидала меня в конторе.
В «Атвуд Билдинг» Сьюзан неодобрительно осмотрела наши комнатушки.
– Ты же мог устроиться в сто раз лучше! Кто же к тебе поедет в такой мрачный район? Офисные помещения сейчас сильно подешевели. Я могла бы что-нибудь тебе подыскать.
Я побросал несколько вещей в пакет. К несчастью, это действие снова стимулировало ее заботливость: она заметила нестираные рубашки, которые я собирался отнести в прачечную.
– Я постираю их тебе и поглажу, – вызвалась она. Отказываться было невежливо, да и попросту невозможно. С решительным выражением лица она перетрясла мое белье и выбрала грязное. Кажется, я напал на единственную карьеристку в стране, которая готова была сделать что угодно для выбранного ею мужчины.
На обратном пути в Пойнтон она без умолку обсуждала тему нового офиса и способы улучшения организации моего труда в целом. Почему мне так везет на женщин, жаждущих меня усовершенствовать? Они определенно принимают меня за пустырь для застройки с большим плакатом «Свободная площадь» в середине.
Вернувшись в уютный домик, мы принялись уписывать стейки под видеозапись свадьбы сестры Сьюзан, с ее комментариями. Сестра была моложе нее. Муж сестры успешно занимался оптовой торговлей сантехникой. Этой крошечной тучки на горизонте, пока еще размером с десятипенсовик, все же хватило, чтобы я понял, что стоит за неистощимым гостеприимством и пиршеством тела.
Тщательно подбирая остатки соуса кусочком мяса, я не имел ни малейшего желания заниматься любовью. Она сделала все сама и весьма разумно, надо отдать ей должное, приступила к практической фазе, опустив романтическую.
Я предпочел бы сначала переварить бифштекс, но выбирать не приходилось. Разжав объятия, мы прилегли на диван и обсудили наш план поездки в «Билдинг Сосайети». У нее были свои ключи, она могла отключить сигнализацию и полагала, что через соседние комнаты сможет добраться до кабинета Харрисона.
– На твоем месте я бы не рисковал, – попытался я охладить ее энтузиазм. – У него может стоять дополнительная сигнализация. И разве ты не можешь зайти в его компьютер из своего?
– Сеть у нас есть, но я не знаю кода для доступа на его жесткий диск, – ответила она, – а после двух неудачных попыток мой терминал будет уничтожен. Когда кому-то из девиц нужны коды, они всегда просят его разрешения, и он достает их из сейфа.
– А ты ничего не можешь предположить? Ну, имя его жены или старшего ребенка?
Сьюзан наморщила лоб.
– Ключ от сейфа он, конечно, носит с собой, но у меня есть его рождественская открытка. Пойду посмотрю. – Открытка представляла собой фотографию дома Харрисона – весьма подходяще для директора строительного общества. Она была подписана, но имена его жены и детей не упоминались. Единственным именем собственным было странное название дома – «Оберон». Сьюзан объяснила, что Харрисон служил на флоте и так называлась его подводная лодка. Это меня заинтересовало:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41