..
Мы подождали, пока Делиз закончит записывать слова Кэт. Они совпадали с тем, что писали в газетах, но можно ли было считать ее неприязнь к Глории достаточным для убийства мотивом? Несомненно, она нуждалась в очень искусном защитнике.
– Вы ненавидели Глорию, Кэт? – спросил я, используя подходящий момент.
– Конечно же нет! Я была удивлена и уязвлена, когда Саймон так неожиданно на ней женился. Он ведь жил со мной, но Саймон непредсказуем. Потом она ушла с «Альгамбры» и поступила в исследовательский отдел «Нортерн Пайонирс Банк». С тех пор я ее почти не видела. Потом однажды поздно вечером Саймон приехал ко мне и попросил разрешения остаться. Они разошлись – я так и не узнала, из-за чего, но это не имело никакого отношения ко мне.
Вспомнив, как Риштон хвастался мне, что расстается с женщинами даже за попытку вмешаться в рацион его питания, я нашел слова Кэт очень правдоподобными.
– А Саймон? Как вы думаете, не могло ли у него быть какого-то неизвестного вам мотива устранить Глорию? Не могла она начать чем-нибудь его шантажировать?
Кэт вздрогнула, хотя в комнате было тепло. Она закурила вторую сигарету и положила окурок первой на ручку кресла. Пепельницы не было.
– Саймон очень эгоцентричен, но он не способен на убийство. Он живет в вымышленном мире, создание очередного персонажа для «Следеридж-Пит» – главный смысл его жизни. Кроме того, он не умеет хранить тайны; я провела рядом с ним много месяцев, кому, как не мне, это знать.
– А если все-таки шантаж? – не успокаивался я. – Меня наняли, чтобы доставить конверт с деньгами, но подлинные мотивы этого поручения мне неизвестны.
– Да нет же, какой шантаж, – отмахнулась она.
– Но тогда что же? – спросила Делиз.
– Об этом надо спрашивать у Саймона, – вызывающе ответила Кэт.
– Хорошо. Мог ли кто-нибудь пытаться воздействовать на Саймона, убив его жену? – спросил я.
Кэт печально покачала головой. Я представлял себе ее состояние. Все эти вопросы она слышала уже тысячу раз. Я решил прекратить, пока она не впала в полную прострацию. В случае необходимости мы всегда имели возможность встретиться, а если она что-то скрывала, я не хотел, чтобы мой нажим становился очевиден.
– Я вижу, вы не хотите рассказывать нам всего, – сказал я, прежде чем попрощаться. – Конечно, вы сообщили нам массу полезной информации, но если захотите сказать что-то еще – пожалуйста, свяжитесь с нами.
Вместо ответа Кэт измученно улыбнулась. Под глазами у нее темнели круги.
Идя к выходу, я обратил внимание, что охрана здания оставляет желать лучшего. Каждый корпус был огражден, по периметру территории тянулся забор с колючей проволокой наверху. Через равные промежутки стояла высокие столбы с видеокамерами наверху. Делиз заметила, что я осматриваю местность, но выступила со своими комментариями только когда мы проезжали военный мемориал в Стайал-Виллидж, в миле от тюрьмы.
– Робин Гуд собирается освободить несчастную пленницу от злого шерифа?
– Нет, просто профессиональное любопытство, – беззаботно ответил я.
– Зачем мы тратим время? Совершенно очевидно, что она виновна, – кипятилась Делиз. Я съехал на обочину и остановился.
– Слава богу, что ты не судья, Делиз. Откуда такая уверенность? – спросил я спокойно.
Делиз подняла левую руку и начала загибать ее пальцы правой, словно объясняя очевидные вещи круглому идиоту.
– Во-первых, указание на время подтверждено документами и свидетелем, этим солдафоном Пултером. Во-вторых, дневник. Кстати, спасибо, что поддержал меня в этом пункте, – едко заметила она. – Твоя слезливая подруга забыла сообщить тебе, что полиция нашла дневник тщательно спрятанным под запаской в багажнике ее машины. В-третьих, имеется свидетель на месте преступления. Бортпроводник – человек, чье зрение проверяют каждые несколько месяцев и которого никто не уличил в связи с кем-либо из подозреваемых. В-четвертых, под ногами у полиции путается частный детектив, который бродит вокруг места преступления с кучей денег, назначение которых ничем, кроме шантажа, не может – или не хочет – объяснить даже сама Хэдлам. – Делиз сжала кулаки, и я подумал, что она собирается меня ударить. Ее дедуктивные способности были изрядны, но она еще не закончила, – и в-пятых, я вижу, что ты пустил слюнки, как только в первый раз увидел эту бабу. Вот почему ты с ней возишься. Когда наконец ты станешь реалистом, Дейв? – В ее голосе звучало неподдельное презрение. – Разве ты не видишь, как подействовала на Гордона твоя готовность сотрудничать? Он позволил нам вмешаться, чтобы никто не мог сказать, будто он стремился устранить эту парочку. Ты даешь этой сучке то, что такие богатые люди, как Гордон, не могут купить ни за какие деньги. И даешь ей это даром! – От отчаяния Делиз расплакалась.
– Все совершенно не так, Делиз, – умоляюще произнес я. – Гордон полный и законченный негодяй. Поверь мне, это не выдумки. Сколько в нем ни копайся, ничего, кроме подлости, не найдешь. Это действительно он выставил меня из квартиры! А относительно Хэдлам ты ошибаешься. Мне нужна только ты, Делиз. Но я знаю, что она невиновна, и это не имеет ничего общего с моими симпатиями и антипатиями. Если бы ты видела тело Глории в гараже и говорила с Риштоном и Хэдлам за полтора часа до этого, ты бы поняла. Полиция просто хочет закрыть дело как можно скорее. Начали с того, что профессиональный киллер – Дейв Кьюнан! Потом, когда этот вариант не прошел, оказалось, что произошла домашняя ссора – муж и любовница избавились от жены. Все объяснено, дело закрыто.
– Но свидетельства, Дейв…
– К черту такие свидетельства! Девять десятых того, чем они располагают – косвенные улики. В этом деле еще полно загадок.
– А загадки разрешит святой Дейвид Кьюнан, покровитель безнадежных подследственных. Где ты возьмешь деньги на это расследование? Бог подаст?
– Уже подал. Ты забыла, что Гордон принял нас на работу, – напомнил я ей.
– Сколько же времени, по-твоему, ему понадобится, чтобы догадаться, что ты намереваешься повесить убийство на него? Я не понимаю, почему тебе необходимо расследовать все . Ты знаешь , что она невиновна, – вероятно, ты умеешь видеть сквозь стены? На меня, пожалуйста, не рассчитывай, я в этом участвовать не желаю. Отвези меня домой и не звони мне до вторника.
В молчании мы проехали по извилистой дороге, ведущей к Манчестеру через Уайтеншоу. Поворачивая на маленькую улочку у парка, где она так счастливо жила со своей матушкой, я предпринял последнюю попытку примириться:
– Делиз, скоро Новый год…
– Да что ты говоришь?
– Мы могли бы съездить куда-нибудь, пожить пару дней в гостинице, – жалобно предложил я.
– Иди к черту! – Она выскочила из машины и с размаху хлопнула дверью.
В самом мрачном настроении я доехал до конца улицы. Передо мной встал тот же вопрос, что перед всяким бездомным в конце дня: куда податься? Оставалось отправиться только в «Атвуд Билдинг» – мое последнее пристанище.
12
«Атвуд Билдинг». 8 часов вечера перед Новым, 1994-м годом.
Джей давным-давно ушел, но запах лука от его гамбургера остался. Меня замутило, я открыл окно и постарался оставить его в таком положении, подложив под раму старый выпуск справочника «Кто есть кто». Вот-вот, подумал я, пристраивая книжку – мы можем позволить себе купить только подержанный экземпляр четырехлетней давности важнейшего справочного издания, а потом еще и использовать его вместо кондиционера.
Я принялся расхаживать по комнате взад-вперед. Прохлада постепенно освежала мой утомленный мозг. Предметы обстановки в нашем офисе, приобретенные в разное время, напоминали геологические слои, свидетельствуя о периодах экономического подъема и спада в истории фирмы. Обшарпанный письменный стол относился к самой ранней, докембрийской эпохе. Я пытался найти утешение и обрести хоть какой-то душевный покой, разглядывая старые знакомые вещи, однако желание провести среди них Новый год упорно не приходило.
Экспроприированные у Кларка секции с документами мешали моему мерному расхаживанию, и, разозлившись, я решил наконец ознакомиться с их содержанием. Какое-никакое, а все-таки занятие, и к тому же Делиз до сих пор не нашла ничего, касающегося Мэри и Дермота Вуд.
Изучение папок могло бы занять у заинтересованного исследователя долгие годы. Кларк, вероятно, провел сотни часов, изучая местные газеты и выискивая имена жертв несчастных случаев, чей возраст соответствовал бы возрасту его клиентов. Найдя подходящее, он подавал заявление на паспорт и свидетельство о рождении; некоторые документы были выданы двадцать лет назад. Кларк держал целую фабрику удостоверений несуществующих личностей. Отдельные документы использовались многократно разными людьми. Делиз сказала правду: это была золотая жила. Кларк вел тщательный учет подлинных и фальшивых имен и адресов.
Я полагал, что моя помощница, конечно, первым делом посмотрела на букву «W», но на всякий случай проверил.
Обложки папок были очень старые, потрепанные, с погнутыми держателями. С большим трудом я отделил все, что числилось под W, и выложил на стол. Перелистав стопку еще раз, я вынул бумаги из папок и сложил на пол. Потом заметил, что три папки сорвались с держателя и завалились на дно секции. Ни на одной из них также не значилось фамилии Вуд. Не нашлось бумаг Мэри ни на «Виндзор», ни на «Касселз», ни на «Лес» . В конце концов я обнаружил их на слово «Древесина».
Папка была довольно тонкая, но когда я вытащил из нее пожелтевшие от времени листки, сердце у меня забилось от волнения. Большая их часть касалась Дермота Вуда, покойного укладчика асфальта. Он подавал заявление на пособие по безработице под именем Эймонн Касселли, работая в «Страхан-Далгетти» под именем Вуд. В папке лежали ирландское свидетельство о рождении и паспорт, то и другое на имя Касселли, вероятно, поддельные, если только некто Касселли не умер в молодом возрасте и Вуд не выдал себя за него. Кроме того, имелся большой желтый конверт. С замиранием сердца я его открыл.
Конверт содержал несколько коричневатых фотографий.
На одной я увидел молодую цветущую женщину в платье служанки 30-х годов. На обороте стоял штамп фотоателье на Бэкингем-Палас-роуд; вероятно, это была предполагаемая бабушка Мэри. На другой был запечатлен теннисный корт, где та же девушка держала в руках поднос с напитками для игроков. Глаза ее были устремлены на легко узнаваемую, напоминающую собачью, физиономию Эдуарда Виндзора, принца Уэльского. Фоном служило нечто вроде обнесенной рвом крепости с пушками на стенах.
Я нашел книги и фотографии, подобранные Делиз, положил их на стол и стал пытаться определить запечатленных на снимках людей. Вот женщина, которую принц обнимает за плечи – это, надо полагать, Тельма Фернесс, его подруга на тот момент. Две другие дамы в группе – Фрида Дудли Уорд и Уоллис Симпсон, бывшая и будущая любовницы. Мужчина с усами на заднем плане – скорее всего, Эрнест Симпсон, а еще один – вероятно, младший брат Эдуарда, Генри, позднее герцог Глостерский. Безусловно, на фотографии были запечатлены бабушка Вуд и Эдуард, но один как хозяин, другая как служанка. Я достал из ящика стола лупу и стал изучать выражение их лиц. Лицо Эдуарда выражало ту скуку, которая не покидала его, наверное, всю жизнь, но девушка глядела на него нежным, обожающим взглядом. Не для того ли фотограф – возможно, Сесил Бартон – оставил ее в кадре, чтобы показать контраст между чувствами служанки, издалека восхищающейся своим будущим королем, и жеманными улыбками благородных дам?
Две следующие бумаги взволновали меня уже по-настоящему. Я не верил своим глазам. Одна представляла собой метрику, выданную в августе 1934 года в Эннискиллене, Северная Ирландия. Она удостоверяла рождение Эдуарда Артура Дейвида Джорджа Виндзора. Имя матери – Мэри Монтгомери (Виндзор). Приписка в скобках была сделана той же рукой, что и весь документ, и указывала, возможно, на сомнение регистратора в заявленной Мэри фамилии. Строчка, предназначенная для имени и рода занятий отца, пустовала.
Другой документ был сложен в несколько раз. Я осторожно развернул и поднес его к лампе. На гербовой бумаге вверху было отпечатано: «Форт Бельведер-Виндзор», и рядом – герб принца Уэльского с тремя перьями.
Ниже, твердым почерком, следующее:
Свидетельство о заключении брака.
Ноябрь 1933 года.
Настоящим удостоверяется брак между Эдуардом, принцем Уэльским, и Мэри Монтгомери, девицей сего прихода. Таинство венчания, в соответствии с ритуалом Англиканской церкви, между Его Королевским Высочеством Эдуардом, принцем Уэльским, и Мэри Монтгомери, совершено священником Эриком Сент-Джоном Саммерсби (подпись). Подписи Е. К. В. и Мэри Монтгомери, а также подписи свидетелей прилагаются.
Эдуард Яр.
Мэри Монтгомери
Тельма Фернесс
Эрнест (неразборчиво)
Я посмотрел бумагу на просвет. Она имела водяные знаки и казалась настоящей – но, как ни крути, нашел-то я ее в архиве поддельных документов. Впрочем, этого материала хватило бы не на одну сенсационную статью. Особу, занимающую английский престол, ожидал еще один кошмарный год, если бы эта бомба замедленного действия, оставленная ее дядей, взорвалась.
Каким же ничтожеством был этот Эдуард! Вероятно, он полагал, что тайный брак – отличная шпилька родителям, которые – так же, как и мои – не переставали твердить ему, что он должен найти себе подходящую невесту.
Разумеется, бедная девушка не знала, что, согласно Акту о бракосочетании высочайших особ, для законного брака требовалось согласие Георга V.
Я отыскал ключ от старенького сейфа, стоящего в углу комнатушки Делиз. Я приобрел этот сейф в один из благополучных периодов фирмы почти задаром – а потом потратил уйму денег на разрешение администрации поставить его у себя.
Огромный медный ключ вполне годился для того, чтобы запереть им реликвию эдвардианской эпохи. Впрочем, замок, вероятно, мог бы открыть и ребенок. Я держал в сейфе свой автоматический пистолет и еще кое-что. Теперь туда же отправилась тайна Мэри Вуд.
Весьма невеселая тайна. Я попытался мысленно воссоздать обстановку свадьбы. Друзья Эдуарда, очевидно, находили бракосочетание принца со служанкой невероятно забавным – а наивная девушка настояла, что только на таких условиях отдаст свое маленькое сокровище пресыщенному принцу. Кто-нибудь, наверное, шутил, что он должен найти девственницу, чтобы произвести на свет наследника престола – а потом шутка обернулась реальностью. Монтгомери объявила, что она беременна. Вероятно, Эдуард был уверен, что не может стать отцом – но попадались ли ему до того молодые здоровые девушки?
Я подошел к окну. Толпы народа устремлялись в сторону Чайна-тауна. Хотя на дворе стоял не китайский, а вполне европейский Новый год, владельцы окрестных ресторанов радовались возможности угостить гуляющую «лупоглазую» публику. Мне хотелось к людям, но я знал, что если отправлюсь в паб, то с большой вероятностью закончу вечер где-нибудь в канаве.
Жалость к себе – отвратительное чувство, но именно в нем я погряз теперь с головой. Я заткнул уши, чтобы не слышать звуков новогоднего веселья, и провел еще одну скверную ночь на раскладушке.
В 7.30 утра я уже мчался к Стретфордскому спортивному комплексу. Сорок раз переплыл бассейн, принял вожделенный душ и, к собственному удивлению, отправился завтракать в «Макдональдс». Несмотря на избыток калорий в их пище, все-таки это заведение страшно удобно.
Вернувшись в офис, я позвонил Джею и оставил ему на автоответчике сообщение, чтобы он потребовал проведения электронного теста книги регистрации Пултера, хотя шанс на оправдание Кэт Хэдлам казался мне уже практически нулевым и весь вчерашний энтузиазм улетучился. Похоже было, что за ее свободу мне лично предстояло заплатить немалую цену. Может быть, действительно стоило забыть об этом и предоставить дело полиции и суду?
Я не спеша прогулялся по центру города. День стоял свежий, в воздухе почти не чувствовалось выхлопных газов, с юго-запада дул легкий ветерок. Пообедав в пиццерии, я вернулся в офис. Больше идти было некуда.
Ближе к вечеру мне позвонила мисс Эттли из «Полар Билдинг Сосайети» и очень удивилась, застав меня на рабочем месте в первый день нового года. Она сообщила, что в моем деле наметились кое-какие сдвиги: мистер Харрисон попросил, чтобы ему принесли мои бумаги, и сказал, что дело, возможно, будет пересмотрено. Она подробно рассказала мне обо всех деталях, а меня так взволновала перспектива вернуться в свою квартиру, что, недолго думая, я спросил ее, не хочет ли она со мной пообедать. Мисс Эттли, производившая впечатление особы со здоровым аппетитом, согласилась – не то чтобы слишком поспешно, но довольный голос, каким она обсуждала место встречи, приятно контрастировал с тоном моей последней беседы на аналогичную тему с Делиз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Мы подождали, пока Делиз закончит записывать слова Кэт. Они совпадали с тем, что писали в газетах, но можно ли было считать ее неприязнь к Глории достаточным для убийства мотивом? Несомненно, она нуждалась в очень искусном защитнике.
– Вы ненавидели Глорию, Кэт? – спросил я, используя подходящий момент.
– Конечно же нет! Я была удивлена и уязвлена, когда Саймон так неожиданно на ней женился. Он ведь жил со мной, но Саймон непредсказуем. Потом она ушла с «Альгамбры» и поступила в исследовательский отдел «Нортерн Пайонирс Банк». С тех пор я ее почти не видела. Потом однажды поздно вечером Саймон приехал ко мне и попросил разрешения остаться. Они разошлись – я так и не узнала, из-за чего, но это не имело никакого отношения ко мне.
Вспомнив, как Риштон хвастался мне, что расстается с женщинами даже за попытку вмешаться в рацион его питания, я нашел слова Кэт очень правдоподобными.
– А Саймон? Как вы думаете, не могло ли у него быть какого-то неизвестного вам мотива устранить Глорию? Не могла она начать чем-нибудь его шантажировать?
Кэт вздрогнула, хотя в комнате было тепло. Она закурила вторую сигарету и положила окурок первой на ручку кресла. Пепельницы не было.
– Саймон очень эгоцентричен, но он не способен на убийство. Он живет в вымышленном мире, создание очередного персонажа для «Следеридж-Пит» – главный смысл его жизни. Кроме того, он не умеет хранить тайны; я провела рядом с ним много месяцев, кому, как не мне, это знать.
– А если все-таки шантаж? – не успокаивался я. – Меня наняли, чтобы доставить конверт с деньгами, но подлинные мотивы этого поручения мне неизвестны.
– Да нет же, какой шантаж, – отмахнулась она.
– Но тогда что же? – спросила Делиз.
– Об этом надо спрашивать у Саймона, – вызывающе ответила Кэт.
– Хорошо. Мог ли кто-нибудь пытаться воздействовать на Саймона, убив его жену? – спросил я.
Кэт печально покачала головой. Я представлял себе ее состояние. Все эти вопросы она слышала уже тысячу раз. Я решил прекратить, пока она не впала в полную прострацию. В случае необходимости мы всегда имели возможность встретиться, а если она что-то скрывала, я не хотел, чтобы мой нажим становился очевиден.
– Я вижу, вы не хотите рассказывать нам всего, – сказал я, прежде чем попрощаться. – Конечно, вы сообщили нам массу полезной информации, но если захотите сказать что-то еще – пожалуйста, свяжитесь с нами.
Вместо ответа Кэт измученно улыбнулась. Под глазами у нее темнели круги.
Идя к выходу, я обратил внимание, что охрана здания оставляет желать лучшего. Каждый корпус был огражден, по периметру территории тянулся забор с колючей проволокой наверху. Через равные промежутки стояла высокие столбы с видеокамерами наверху. Делиз заметила, что я осматриваю местность, но выступила со своими комментариями только когда мы проезжали военный мемориал в Стайал-Виллидж, в миле от тюрьмы.
– Робин Гуд собирается освободить несчастную пленницу от злого шерифа?
– Нет, просто профессиональное любопытство, – беззаботно ответил я.
– Зачем мы тратим время? Совершенно очевидно, что она виновна, – кипятилась Делиз. Я съехал на обочину и остановился.
– Слава богу, что ты не судья, Делиз. Откуда такая уверенность? – спросил я спокойно.
Делиз подняла левую руку и начала загибать ее пальцы правой, словно объясняя очевидные вещи круглому идиоту.
– Во-первых, указание на время подтверждено документами и свидетелем, этим солдафоном Пултером. Во-вторых, дневник. Кстати, спасибо, что поддержал меня в этом пункте, – едко заметила она. – Твоя слезливая подруга забыла сообщить тебе, что полиция нашла дневник тщательно спрятанным под запаской в багажнике ее машины. В-третьих, имеется свидетель на месте преступления. Бортпроводник – человек, чье зрение проверяют каждые несколько месяцев и которого никто не уличил в связи с кем-либо из подозреваемых. В-четвертых, под ногами у полиции путается частный детектив, который бродит вокруг места преступления с кучей денег, назначение которых ничем, кроме шантажа, не может – или не хочет – объяснить даже сама Хэдлам. – Делиз сжала кулаки, и я подумал, что она собирается меня ударить. Ее дедуктивные способности были изрядны, но она еще не закончила, – и в-пятых, я вижу, что ты пустил слюнки, как только в первый раз увидел эту бабу. Вот почему ты с ней возишься. Когда наконец ты станешь реалистом, Дейв? – В ее голосе звучало неподдельное презрение. – Разве ты не видишь, как подействовала на Гордона твоя готовность сотрудничать? Он позволил нам вмешаться, чтобы никто не мог сказать, будто он стремился устранить эту парочку. Ты даешь этой сучке то, что такие богатые люди, как Гордон, не могут купить ни за какие деньги. И даешь ей это даром! – От отчаяния Делиз расплакалась.
– Все совершенно не так, Делиз, – умоляюще произнес я. – Гордон полный и законченный негодяй. Поверь мне, это не выдумки. Сколько в нем ни копайся, ничего, кроме подлости, не найдешь. Это действительно он выставил меня из квартиры! А относительно Хэдлам ты ошибаешься. Мне нужна только ты, Делиз. Но я знаю, что она невиновна, и это не имеет ничего общего с моими симпатиями и антипатиями. Если бы ты видела тело Глории в гараже и говорила с Риштоном и Хэдлам за полтора часа до этого, ты бы поняла. Полиция просто хочет закрыть дело как можно скорее. Начали с того, что профессиональный киллер – Дейв Кьюнан! Потом, когда этот вариант не прошел, оказалось, что произошла домашняя ссора – муж и любовница избавились от жены. Все объяснено, дело закрыто.
– Но свидетельства, Дейв…
– К черту такие свидетельства! Девять десятых того, чем они располагают – косвенные улики. В этом деле еще полно загадок.
– А загадки разрешит святой Дейвид Кьюнан, покровитель безнадежных подследственных. Где ты возьмешь деньги на это расследование? Бог подаст?
– Уже подал. Ты забыла, что Гордон принял нас на работу, – напомнил я ей.
– Сколько же времени, по-твоему, ему понадобится, чтобы догадаться, что ты намереваешься повесить убийство на него? Я не понимаю, почему тебе необходимо расследовать все . Ты знаешь , что она невиновна, – вероятно, ты умеешь видеть сквозь стены? На меня, пожалуйста, не рассчитывай, я в этом участвовать не желаю. Отвези меня домой и не звони мне до вторника.
В молчании мы проехали по извилистой дороге, ведущей к Манчестеру через Уайтеншоу. Поворачивая на маленькую улочку у парка, где она так счастливо жила со своей матушкой, я предпринял последнюю попытку примириться:
– Делиз, скоро Новый год…
– Да что ты говоришь?
– Мы могли бы съездить куда-нибудь, пожить пару дней в гостинице, – жалобно предложил я.
– Иди к черту! – Она выскочила из машины и с размаху хлопнула дверью.
В самом мрачном настроении я доехал до конца улицы. Передо мной встал тот же вопрос, что перед всяким бездомным в конце дня: куда податься? Оставалось отправиться только в «Атвуд Билдинг» – мое последнее пристанище.
12
«Атвуд Билдинг». 8 часов вечера перед Новым, 1994-м годом.
Джей давным-давно ушел, но запах лука от его гамбургера остался. Меня замутило, я открыл окно и постарался оставить его в таком положении, подложив под раму старый выпуск справочника «Кто есть кто». Вот-вот, подумал я, пристраивая книжку – мы можем позволить себе купить только подержанный экземпляр четырехлетней давности важнейшего справочного издания, а потом еще и использовать его вместо кондиционера.
Я принялся расхаживать по комнате взад-вперед. Прохлада постепенно освежала мой утомленный мозг. Предметы обстановки в нашем офисе, приобретенные в разное время, напоминали геологические слои, свидетельствуя о периодах экономического подъема и спада в истории фирмы. Обшарпанный письменный стол относился к самой ранней, докембрийской эпохе. Я пытался найти утешение и обрести хоть какой-то душевный покой, разглядывая старые знакомые вещи, однако желание провести среди них Новый год упорно не приходило.
Экспроприированные у Кларка секции с документами мешали моему мерному расхаживанию, и, разозлившись, я решил наконец ознакомиться с их содержанием. Какое-никакое, а все-таки занятие, и к тому же Делиз до сих пор не нашла ничего, касающегося Мэри и Дермота Вуд.
Изучение папок могло бы занять у заинтересованного исследователя долгие годы. Кларк, вероятно, провел сотни часов, изучая местные газеты и выискивая имена жертв несчастных случаев, чей возраст соответствовал бы возрасту его клиентов. Найдя подходящее, он подавал заявление на паспорт и свидетельство о рождении; некоторые документы были выданы двадцать лет назад. Кларк держал целую фабрику удостоверений несуществующих личностей. Отдельные документы использовались многократно разными людьми. Делиз сказала правду: это была золотая жила. Кларк вел тщательный учет подлинных и фальшивых имен и адресов.
Я полагал, что моя помощница, конечно, первым делом посмотрела на букву «W», но на всякий случай проверил.
Обложки папок были очень старые, потрепанные, с погнутыми держателями. С большим трудом я отделил все, что числилось под W, и выложил на стол. Перелистав стопку еще раз, я вынул бумаги из папок и сложил на пол. Потом заметил, что три папки сорвались с держателя и завалились на дно секции. Ни на одной из них также не значилось фамилии Вуд. Не нашлось бумаг Мэри ни на «Виндзор», ни на «Касселз», ни на «Лес» . В конце концов я обнаружил их на слово «Древесина».
Папка была довольно тонкая, но когда я вытащил из нее пожелтевшие от времени листки, сердце у меня забилось от волнения. Большая их часть касалась Дермота Вуда, покойного укладчика асфальта. Он подавал заявление на пособие по безработице под именем Эймонн Касселли, работая в «Страхан-Далгетти» под именем Вуд. В папке лежали ирландское свидетельство о рождении и паспорт, то и другое на имя Касселли, вероятно, поддельные, если только некто Касселли не умер в молодом возрасте и Вуд не выдал себя за него. Кроме того, имелся большой желтый конверт. С замиранием сердца я его открыл.
Конверт содержал несколько коричневатых фотографий.
На одной я увидел молодую цветущую женщину в платье служанки 30-х годов. На обороте стоял штамп фотоателье на Бэкингем-Палас-роуд; вероятно, это была предполагаемая бабушка Мэри. На другой был запечатлен теннисный корт, где та же девушка держала в руках поднос с напитками для игроков. Глаза ее были устремлены на легко узнаваемую, напоминающую собачью, физиономию Эдуарда Виндзора, принца Уэльского. Фоном служило нечто вроде обнесенной рвом крепости с пушками на стенах.
Я нашел книги и фотографии, подобранные Делиз, положил их на стол и стал пытаться определить запечатленных на снимках людей. Вот женщина, которую принц обнимает за плечи – это, надо полагать, Тельма Фернесс, его подруга на тот момент. Две другие дамы в группе – Фрида Дудли Уорд и Уоллис Симпсон, бывшая и будущая любовницы. Мужчина с усами на заднем плане – скорее всего, Эрнест Симпсон, а еще один – вероятно, младший брат Эдуарда, Генри, позднее герцог Глостерский. Безусловно, на фотографии были запечатлены бабушка Вуд и Эдуард, но один как хозяин, другая как служанка. Я достал из ящика стола лупу и стал изучать выражение их лиц. Лицо Эдуарда выражало ту скуку, которая не покидала его, наверное, всю жизнь, но девушка глядела на него нежным, обожающим взглядом. Не для того ли фотограф – возможно, Сесил Бартон – оставил ее в кадре, чтобы показать контраст между чувствами служанки, издалека восхищающейся своим будущим королем, и жеманными улыбками благородных дам?
Две следующие бумаги взволновали меня уже по-настоящему. Я не верил своим глазам. Одна представляла собой метрику, выданную в августе 1934 года в Эннискиллене, Северная Ирландия. Она удостоверяла рождение Эдуарда Артура Дейвида Джорджа Виндзора. Имя матери – Мэри Монтгомери (Виндзор). Приписка в скобках была сделана той же рукой, что и весь документ, и указывала, возможно, на сомнение регистратора в заявленной Мэри фамилии. Строчка, предназначенная для имени и рода занятий отца, пустовала.
Другой документ был сложен в несколько раз. Я осторожно развернул и поднес его к лампе. На гербовой бумаге вверху было отпечатано: «Форт Бельведер-Виндзор», и рядом – герб принца Уэльского с тремя перьями.
Ниже, твердым почерком, следующее:
Свидетельство о заключении брака.
Ноябрь 1933 года.
Настоящим удостоверяется брак между Эдуардом, принцем Уэльским, и Мэри Монтгомери, девицей сего прихода. Таинство венчания, в соответствии с ритуалом Англиканской церкви, между Его Королевским Высочеством Эдуардом, принцем Уэльским, и Мэри Монтгомери, совершено священником Эриком Сент-Джоном Саммерсби (подпись). Подписи Е. К. В. и Мэри Монтгомери, а также подписи свидетелей прилагаются.
Эдуард Яр.
Мэри Монтгомери
Тельма Фернесс
Эрнест (неразборчиво)
Я посмотрел бумагу на просвет. Она имела водяные знаки и казалась настоящей – но, как ни крути, нашел-то я ее в архиве поддельных документов. Впрочем, этого материала хватило бы не на одну сенсационную статью. Особу, занимающую английский престол, ожидал еще один кошмарный год, если бы эта бомба замедленного действия, оставленная ее дядей, взорвалась.
Каким же ничтожеством был этот Эдуард! Вероятно, он полагал, что тайный брак – отличная шпилька родителям, которые – так же, как и мои – не переставали твердить ему, что он должен найти себе подходящую невесту.
Разумеется, бедная девушка не знала, что, согласно Акту о бракосочетании высочайших особ, для законного брака требовалось согласие Георга V.
Я отыскал ключ от старенького сейфа, стоящего в углу комнатушки Делиз. Я приобрел этот сейф в один из благополучных периодов фирмы почти задаром – а потом потратил уйму денег на разрешение администрации поставить его у себя.
Огромный медный ключ вполне годился для того, чтобы запереть им реликвию эдвардианской эпохи. Впрочем, замок, вероятно, мог бы открыть и ребенок. Я держал в сейфе свой автоматический пистолет и еще кое-что. Теперь туда же отправилась тайна Мэри Вуд.
Весьма невеселая тайна. Я попытался мысленно воссоздать обстановку свадьбы. Друзья Эдуарда, очевидно, находили бракосочетание принца со служанкой невероятно забавным – а наивная девушка настояла, что только на таких условиях отдаст свое маленькое сокровище пресыщенному принцу. Кто-нибудь, наверное, шутил, что он должен найти девственницу, чтобы произвести на свет наследника престола – а потом шутка обернулась реальностью. Монтгомери объявила, что она беременна. Вероятно, Эдуард был уверен, что не может стать отцом – но попадались ли ему до того молодые здоровые девушки?
Я подошел к окну. Толпы народа устремлялись в сторону Чайна-тауна. Хотя на дворе стоял не китайский, а вполне европейский Новый год, владельцы окрестных ресторанов радовались возможности угостить гуляющую «лупоглазую» публику. Мне хотелось к людям, но я знал, что если отправлюсь в паб, то с большой вероятностью закончу вечер где-нибудь в канаве.
Жалость к себе – отвратительное чувство, но именно в нем я погряз теперь с головой. Я заткнул уши, чтобы не слышать звуков новогоднего веселья, и провел еще одну скверную ночь на раскладушке.
В 7.30 утра я уже мчался к Стретфордскому спортивному комплексу. Сорок раз переплыл бассейн, принял вожделенный душ и, к собственному удивлению, отправился завтракать в «Макдональдс». Несмотря на избыток калорий в их пище, все-таки это заведение страшно удобно.
Вернувшись в офис, я позвонил Джею и оставил ему на автоответчике сообщение, чтобы он потребовал проведения электронного теста книги регистрации Пултера, хотя шанс на оправдание Кэт Хэдлам казался мне уже практически нулевым и весь вчерашний энтузиазм улетучился. Похоже было, что за ее свободу мне лично предстояло заплатить немалую цену. Может быть, действительно стоило забыть об этом и предоставить дело полиции и суду?
Я не спеша прогулялся по центру города. День стоял свежий, в воздухе почти не чувствовалось выхлопных газов, с юго-запада дул легкий ветерок. Пообедав в пиццерии, я вернулся в офис. Больше идти было некуда.
Ближе к вечеру мне позвонила мисс Эттли из «Полар Билдинг Сосайети» и очень удивилась, застав меня на рабочем месте в первый день нового года. Она сообщила, что в моем деле наметились кое-какие сдвиги: мистер Харрисон попросил, чтобы ему принесли мои бумаги, и сказал, что дело, возможно, будет пересмотрено. Она подробно рассказала мне обо всех деталях, а меня так взволновала перспектива вернуться в свою квартиру, что, недолго думая, я спросил ее, не хочет ли она со мной пообедать. Мисс Эттли, производившая впечатление особы со здоровым аппетитом, согласилась – не то чтобы слишком поспешно, но довольный голос, каким она обсуждала место встречи, приятно контрастировал с тоном моей последней беседы на аналогичную тему с Делиз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41