135 В каждой двери ведь есть и одна сторона, и другая,
Та сторона на народ, эта на Ларов глядит,
Так что и в доме привратник, у самого сидя порога,
Видит того, кто вошел, видит того, кто уйдет.
Точно так же и я, привратник двери небесной,
140 Видеть могу и Восток, видеть и Запад могу.
Видишь: трояким лицом на три стороны смотрит Геката,
Чтобы тройные пути на перекрестках следить;
Я же, чтоб времени мне не терять головы поворотом,
Сразу на оба пути, не обернувшись, смотрю».
145 Так он сказал и, взглянув приветливо, этим позволил
Мне обращаться к нему, чтобы ответить он мог.
Я ободрился. Ему без страха воздав благодарность,
Скромно глаза опустил, коротко бога спросил:
«Ты мне скажи, почему новый год начинается в холод,
150 Разве не лучше ему в путь отправляться весной?
Все зацветает тогда, обновляется год в эту пору
И набухают опять почки на ветвях кустов;
Каждого дерева ветвь покрывается свежей листвою
И разрастается вновь злаков трава на земле;
155 Сладостным пением птиц оглашается воздух согретый,
Прыгает и по лугам весело резвится скот.
Солнце играет, а к нам прилетает ласточка в гости
И начинает лепить снова под крышей гнездо;
Поле приемлет сошник и опять обновляется плугом.
160 Этот и надо бы срок года считать новиной!»
Долго я спрашивал так, но он, недолго помедлив,
В два лишь стиха уложил свой на вопрос мой ответ:
«Солнцеворот — это день и последний для солнца, и первый:
Тут поднимается Феб, тут начинается год».
165 Я удивился: зачем день первый нового года
Судным заботам открыт? «Выслушай! — Янус сказал. —
Время начальное я судебным делам предоставил,
Чтобы бездельным весь год с этим почином не стал.
Всякий свое ремесло хоть немного тогда продолжает,
170 Тем доказуя, что он не забывает его».
Я же опять: «Почему, хоть богов и других почитаю,
Первому, Янус, тебе ладан несу и вино?»
«Ибо лишь после меня, порогов хранителя, можешь
Ты до любого достичь, — так он сказал, — божества».
175 «А почему в твои дни приветливы речи людские,
Так, что желает добра каждому каждый из нас?»
Бог, опершися на жезл в своей деснице, промолвил:
«С доброго слова всегда надобно все начинать!
Первое слово всегда тревожит вам слух и вниманье;
180 Первая птица, летя, авгуру знак подает:
В первый день для молений открыты и храмы и боги:
Все пожелания — впрок, каждое слово — на вес».
Янус на этом умолк. Но недолго хранил я молчанье —
Вслед за словами его начал я спрашивать вновь:
185 «Финики здесь почему у тебя, карийские смоквы
И в белоснежных горшках белый виднеется мед?»
«Это примета к тому, чтобы все кругом благоухало
И наступающий год сладостен был», — он сказал.
«Я понимаю, зачем эти сласти; но деньги зачем же
190 Дарят? Скажи и открой все о твоем торжестве».
«Плохо ты знаешь людей, — ответствовал Янус со смехом, —
Коль полагаешь, что мед слаще, чем деньги теперь!
Даже в Сатурновы дни мне редко встречались такие,
Кто бы уже не бывал страстью к наживе объят.
195 Время идет, и жажда к деньгам достигает предела,
Некуда больше идти нынешней жадности здесь.
Больше богатства теперь, чем в прежние, давние годы,
В век, когда в бедной стране встал новосозданный Рим,
В век, когда и Квирин, сын Марса, в хижине малой
200 Сам на речном камыше вместо постели лежал.
Даже Юпитер тогда ютился в хижине тесной,
Даже в деснице его был лишь скудельный перун.
Вместо камней дорогих был украшен листвой Капитолий,
Каждый сенатор овец сам выгонял на луга.
205 И на соломе в те дни почивать никто не стыдился,
Для изголовья себе сено пахучее взбив.
Претор суд совершал, едва оторвавшись от плуга,
А серебром обладать было проступком тогда.
Но лишь доходы земли здешней подняли голову выше
210 И до всевышних богов Рим в своей мощи достиг,
То с богатством людей возросло и стремленье к богатству —
Больше имея в руках, большего люди хотят:
Тратиться больше хотят, наживаться хотят, чтобы тратить,
И с переменой такой быстро пороки растут.
215 Ежели пучить живот от избытка воды начинает,
То от водянки больных жажда сильнее томит.
Деньги ныне в цене: почет достается за деньги.
Дружба за деньги: бедняк людям не нужен нигде.
Спросишь меня, для чего за вещанье взимаем мы плату
220 И почему медяки старые радуют нас?
Встарь подавали вы медь, а теперь вот и золото нужно:
Старая медь уступить новой монете должна:
Нам золотые нужны святилища, хоть и милее
Древние храмы: богам ведь величавость идет.
225 Старые хвалим года, но в новое время живем мы:
То и другое должны мы одинаково чтить».
Он перестал вразумлять. Но кротко, так же как раньше,
К богу я ключарю тут обратился опять:
«Много сказал ты; но вот с одной стороны на монетах
230 Медных — корабль, а с другой видно двойное лицо?»319
«Мог бы меня, — он сказал, — ты узнать в этом виде двуликом,
Если б по старости лет не поистерся чекан!
А почему здесь корабль, расскажу я. На тускскую реку320
Бог серпоносный пришел, круг исходивши земли.
235 Помню я, как приняла страна эта бога Сатурна,
Что из небесных краев изгнан Юпитером был.
Долго здешний народ сохранял Сатурново имя:
Лацием после того божий назвался приют.
Но благочестный народ на меди корабль отчеканил
240 В память о том, как сюда прибыл низвергнутый бог.
Сам поселился я там, где Тибра песчаные струи
Левого берега край ласковой моют волной.
Здесь, где возвысился Рим, зеленела нерубленой чаща
Леса и мирно паслось скромное стадо коров.
245 Крепость моя была холм, который поэтому люди
Стали Яникулом звать и до сих пор так зовут.
Царствовал там я тогда, когда боги землею владели
И в поселеньях людских жили еще божества.
Смертных злодейства еще Справедливость тогда не прогнали
250 (После ж нее никаких нет уж богов на земле).
Совесть одна, а не страх без насилья царила в народе,
Право меж правых людей было нетрудно блюсти.
Не о войне я радел: охранял я мир и пороги.
Вот оружье мое!» — И показал он на ключ.
255 Бога сомкнулись уста. Тогда мои разомкнулись;
Бога маня в разговор, так я на это сказал:
«В стольких входах ты чтим, — почему же одним только входом
Здесь обладаешь, а храм твой между двух площадей?»
Бороду гладя себе, на грудь свисавшую долу,
260 Он об эбалии мне Татии321 начал рассказ;
Как сторожиха, прельстясь сабинов запястьями, в крепость
Им показала проход и провела их тайком.
«Спуск оттуда крутой, как нынче, — сказал он, — который
Вниз на долину идет, к площади прямо ведя.
265 Вот уж враги достигли ворот, с которых засовы,
Прочь отодвинув, сняла злобно Сатурнова дочь.322
Тут, опасаясь вступать с таким божеством в поединок,
В хитром искусстве моем я по-иному решил.
Устья, которыми я обладаю, источников отпер,
270 И неожиданно вон ринулись воды из них;
Мало того: к их влажным струям добавил я серы,
Чтобы горячей водой Татию путь преградить.
Эту услугу мою по изгнаньи сабинов постигли;
Место же это затем стало спокойным опять.
275 Мне был поставлен алтарь, примыкающий к малому храму;
Курится пламенем он с жертвенной полбой на нем».
«Но почему при мире ты скрыт, появляясь при войнах?»
Без промедления мне дан был на это ответ:
«Чтобы открыт был возврат народу, пошедшему в битвы,
280 Сняты запоры, моя настежь отворена дверь!
В мирное время я дверь запираю, чтоб мир не умчался;
Цезаря волей тогда я непременно закрыт».
Так он сказал и, подняв повсюду смотрящие очи,
Взор обратил свой на то, что совершалось кругом.
285 Мир повсюду царил, и в твоем, Германик, триумфе
За покорителем вслед рейнские воды влеклись.
Янус! Вовеки храни ты мир и блюстителей мира,
И устроитель его дел да не бросит своих.
Сами же фасты гласят, и читающим это открыто:
290 Два были храма богам посвящены в этот день.
Фебу дитя родила Коронида, и принял младенца
Остров, который река моет двойною струей.323
Там же — Юпитера кров. Два бога — в едином приюте:
Деда великого храм с внуковым рядом стоит.
295 Кто о звездах говорить, о восходе их и заходе
Мне запретит? Обещал я и об этом сказать.
Счастливы души людей, познавших это впервые
И пожелавших в дома высших проникнуть существ.
Верю я в то, что они, чужды суеты и пороков,
300 Над человечеством всем подняли голову ввысь.
Их высоких сердец не смутят ни вино, ни Венера,
Ни словопренья в судах или дела на войне.
Чуждо тщеславие им и лживый блеск честолюбья,
И не томит их тоска по умноженью богатств.
305 К дальним светилам они обратили следящие взоры
И подчинили своей мысли эфирную высь.
Так достигают небес. На Олимп вздымать Оссу не надо,
Чтобы достиг Пелион свода небесных светил!
Под руководством таких вождей мы небо измерим
310 И предадим свои дни сонму блуждающих звезд.
3 января
До наступления нон как останется только три ночи
И оросится земля с неба упавшей росой,
Будешь напрасно искать клещи осьминогого Рака:
В западные нырнет воды он вниз головой.
5 января. Ноны
315 Ноны наступят. Дожди, с облаков пролившися черных,
Знать тебе это дадут с Лиры восходом тогда.
9 января. Агоналии
Четверо суток прибавь, когда ноны минуют, и утром
В день Агоналий почтить надобно Януса нам.
Назван сей день, может быть, по жрецу с подпояской, который
320 Жертву приносит богам и убивает ее, —
Ибо, свой нож обнажив и ее поразить собираясь,
Он говорит: «поражу ль» или «agone» ее?
Иль потому, что скот к алтарю погоняют — «agantur»,
Назван был этот день днем Агоналий у нас?
325 Думают также, что встарь он овчим — «агнальным» был назван,
Тем же словом, но лишь с пропуском буквы одной.
Иль потому, что в воде видит жертва ножей отраженье,
Может по страху скота названным быть этот день?
Также возможно, что день этот назван но греческим играм
330 В старое время, когда игры бывали в ходу.
Древний язык называл тогда «агоналией» стадо;
В этом, по-моему, смысл истинный слова сокрыт.
Как бы то ни было там, но жрец верховный обязан
В жертву богам принести мужа шерстистой овцы.
335 Жертвы приносят, когда умоляют о милости бога
Или же после того, как победили врагов.
Встарь, чтобы милость богов заслужить человеку, довольно
Было полбы и с ней соли блестящих крупиц;
Не привозили еще кору слезящейся мирры
340 На кораблях по морям из чужеземных краев,
Ладана нам ни Евфрат, ни Индия мазей не слала,
И не известен тогда был нам и красный шафран.
Дымом курился алтарь, довольный травою сабинской,
И, разгораясь на нем, громко потрескивал лавр.
345 Тот, кто к венкам из цветов луговых приплести без усилий
Мог и фиалок еще, истинным слыл богачом.
Нож тот, которым быка убитого режется чрево
При приношении жертв, не применялся тогда.
Первой Церера была довольна пролившейся кровью
350 Жадной свиньи за ее уничтожение нив —
Ибо узнала она, что молочные в бороздах зерна
В раннюю пору весны выжрало рыло свиньи.
Кара постигла свинью. Примером напуганный этим,
Отпрыски нежной лозы должен беречь и козел.
355 Некто, глядя, как он грызет виноградные лозы,
Не понапрасну ему горькое слово сказал:
«Жуй себе лозы, козел; но когда пред алтарь ты предстанешь,
Соком такой же лозы брызнут тебе на рога!»
Так и бывает: врагу, что тебе приносится в жертву,
360 Вакх, окропляешь всегда чистым вином ты рога.
Так; поделом пострадала свинья и коза поплатилась;
Но разве бык виноват или виновна овца?
Слезы лил Аристей, когда он увидел, что пчелы
Сгинули все до одной, начатый бросивши сот.
365 Но лишь лазурная мать324 увидала, как горько он плачет.
То обратилась к нему, так утешая его:
«Плакать, мой сын, перестань! Протей возместит твой убыток
И возвратит все добро, что ты теперь потерял.
Но чтобы он тебя не смущал, меняя обличья,
370 Обе руки ты его крепким опутай узлом».
Мальчик идет к вещуну и, от сна размякшие руки
Старца морского схватив, крепкою вяжет петлей.
Бог, меняя свой дик, обойти его хочет обманом;
Но, укрощенный, опять принял свой подлинный вид
375 И, поднимая лицо с бородою лазурной и влажной,
«Хочешь ты знать, говорит, как воротить себе пчел?
Тело убитого ты засыпь землею теленка:
То, о чем просишь меня, даст погребенный телок!»
Делает это пастух, и ползут из теленка гнилого
380 Пчелы, и тысячи душ рвутся на свет за одну.
Рок настиг и овцу — за то, что щипала вербену,
Что благочестно несет старица сельским богам.
Где безопасность найдешь, когда жизнь свою и жертву приносят
Даже дающие шерсть овцы и труженик бык?
385 Перс закалает коня лучистому Гипериону:
Быстрому богу нельзя медленный жертвовать скот.
После того, как за девушку лань заклали Диане,325
То и теперь ей, хоть нет девы, но жертвуют лань.
Видел я сам, как утробой собак чтут Гекату сапеи,
390 Чтит и народ, что в твоих, Гем, обитает снегах.326
Крепкому сторожу сел327 точно так же режут осленка;
Это постыдно, но все ж этому богу под стать.
В честь плющеносного Вакха давала ты, Греция, праздник,
Что каждой третьей зимой правят в указанный день.
395 Даже и боги тогда собрались, почитая Лиэя,
Как и все те, кто не чужд шуток любовной игры,
Паны и вся молодежь охочих до сласти сатиров,
Да и богини из рек и деревенских пустынь.
Прибыл и старый Силен на осленке с прогнутой спиною;
400 Красным явился всех птиц пахом пугающий бог.
В роще все вместе сошлись, для веселого пира удобной,
Ложа найдя себе там прямо на мягкой траве.
Либер вино наливал, венками венчал себя каждый,
Воду, вино разбавлять, щедро ручей подавал.
405 Вот и наяды пришли: у одних — распущены косы,
А у других завиты волосы ловкой рукой;
Эта служила, тунику себе подобрав до коленей,
Та в широкий разрез кажет открытую грудь;
Эта открыла плечо, та подолом траву задевает,
410 Тесная обувь ничьей нежной не жала ноги.
Ласковым пламенем те распаляют влюбленных сатиров,
Эти — тебя,328 что сосной переплетаешь виски;
Да и Силен загорается сам неугасшею страстью,
Хоть и бесстыдно себя все не считать стариком!
415 Красный, однако, Приап, садов и краса и охрана,
Только Лотидой одной был без ума увлечен:
Любит, желает ее, ей одною он только и дышит,
Знаки он ей подает и донимает ее.
Спесь у красавиц в душе, красотке сопутствует гордость:
420 Только смеется над ним и презирает его.
Ночь наступила, вино одурманило души, лежали
Все, разбредясь, и смежил накрепко очи всем сон,
Вот и Лотида, устав от игр, удалилась под ветви
Клена, чтоб там отдохнуть на травянистой земле.
425 Тут любовник встает, затаивши дыханье, крадется
Молча, на цыпочки встав, и подбирается к ней.
Тайную тронув постель белоснежной нимфы, он в страхе,
Как бы дыханье его не услыхала она.
Он уже лег на траву и рядом с ней приютился,
430 Но не проснулась она, полная крепкого сна.
Радостен он и, подняв осторожно от ног ее платье,
Вот уже начал искать путь к исполненью надежд.
Вдруг тут осленок, верхом на котором Силен появился,
Вовсе некстати своим голосом грубым взревел.
435 В ужасе нимфа, вскочив, оттолкнула руками Приапа
И всполошила кругом рощу, пустившись бежать.
Бог же, державший уже наготове оружие страсти,
Общим посмешищем стал в ярком сиянье луны.
Смертью своей заплатил крикун за свой голос, и этой
440 Жертвой обрадован был бог Геллеспонтских пучин.329
Были когда-то и вы в безопасности, птицы, утеха
Сел и лесов, за собой вовсе не зная вины;
Гнезда свивали себе, согревали перьями яйца
И щебетали своим горлышком сладкий напев.
445 Все по-пустому! Язык преступным ваш оказался:
Думают боги, что вы мысли их в силах открыть.
Это и вправду ведь так: вы, близкие к небу, способны
Голосом или крылом верные знаки подать.
Долго не трогали птичью породу, теперь убивают,
450 И на утеху богам сплетников жарят кишки;
Горлицу у голубка отнимают, подружку от друга,
Чтобы потом опалить на идалийских кострах.
Не помогает и гусю, что он защитил Капитолий,
Печень его на твоем блюде, Инахова дочь.
455 Ночью хохлатый петух для ночной погибает богини,
Так как он теплого дня бодро вещает приход.
Временем этим Дельфин восходит, блистая над морем,
И поднимает свой лик, выйдя из отчих глубин.
10 января
Утро грядущего дня рассекает надвое зиму
460 И продолжает ее, вровень деля пополам.
12 января. Карменталии
В день за этим пойдет торжество в честь аркадской богини;
Будет Аврора его, бросив Тифона, смотреть.
Турна сестра, и тебя во храм свой день этот принял
Там, где Девы вода Поле собой обняла.330
465 Где я причины найду этих празднеств обрядов и чина?
Кто поведет мой корабль в моря средину теперь?
О, просвети меня ты, чье имя исходит от песен,
Будь благосклонна, не дай чести твоей оскорбить!
До появленья луны возникла, коль можно ей верить,
470 Эта земля и несет имя Аркада она.
Здесь жил Эвандр, чей отец и мать одинаково славны,
Но материнская кровь в нем знаменитей была,
Ибо, когда озарилась душа ее светом эфирным,
Стала она возглашать истину божеских слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55