Должен супругу супруг вырвать из вражеских рук.
Твой же долг не таков: сражайся за то, чтобы выжить,
Чтоб оказаться опять в чистых объятьях моих.
Вы, дарданиды, из всех врагов одного пощадите,
80 Чтобы из тела его крови не литься моей.
Он не из тех, кому пристало биться с оружьем,
В ярости грудью идти против враждебных мечей. —
Более пылким в любви он может быть, чем в сраженье.
Дайте сражаться другим, Протесилаю — любить!
85 Если бы только ты знал, как тебя мне окликнуть хотелось!157
Но удержал меня страх перед приметой дурной.
Ты, за дверь выходя, чтоб отплыть под Трою скорее, —
Знак недобрый! — ногой отчий порог зацепил.
Вскрикнула я, увидав, и беззвучно в сердце сказала:
90 «Пусть возвращенье сулит эта примета ему!»
Нынче об этом пишу, чтобы в битвах ты не был запальчив:
Сделай же так, чтоб умчал ветер тревогу мою.
Жребий готовит тому из данайцев страшную участь,
Кто на троянский песок первым посмеет ступить.
95 Как несчастлива та, что первой мужа оплачет!
Боги, не дайте, чтоб ты самым решительным был!
Помни: из тысячи пусть корабль твой тысячным будет,
Пусть по усталым волнам всех позади он плывет.
Помни и этот наказ: выходи на сушу последним,
100 Там не родная земля, так для чего же спешить?
Парус и весла свои сбереги для обратной дороги,
Быстрый их бег задержи лишь на своем берегу.
Прячет ли Феб лицо иль стоит высоко над землею,
Днем я грущу о тебе, ночью грущу о тебе.
105 Ночью больше, чем днем: ночь лишь тем из женщин милее,
Чья на любимом плече может лежать голова.
Лживые сны я ловлю в одинокой холодной постели:
Подлинной нет — так мила радость и мнимая нам.
Но почему так бледен ты был в моем сновиденье
110 И почему ты со мной жалобно так говорил?
Дрему стряхнув, спешу я почтить виденья ночные.
Храма в Фессалии нет, где не взлетал бы мой дым.
Ладан бросаю в огонь и слезами кроплю, от которых
Словно от чистого он ярче пылает вина.
115 Скоро ли жадными я обниму тебя снова руками,
Наземь без чувств упаду, радость не в силах снести?
Скоро ли, крепче ко мне прижавшись в постели, начнешь ты
Долгий рассказ о своих славных делах на войне?
Будешь рассказывать ты, но, хоть слушать мне будет отрадно,
120 Снова и снова тебя я поцелуем прерву;
Кстати в рассказе любом помеха сладкая эта,
После нее с языка речи живей потекут.
Но чуть лишь вспомню опять о Трое, о море, о ветрах,
Тут же тревога и страх гонят надежду мою.
125 Ветры вам плыть не дают — меня и это пугает:
Значит, готовы идти вы против воли морей.
Кто против ветра поплыть на родину даже захочет?
Вы же от родины прочь мчитесь волнам вперекор?
Сам владыка Нептун закрыл в свой город дорогу!
130 Можно ли рваться туда? Все поспешите домой!
Можно ли плыть? Запрету ветров повинуйтесь, данайцы!
Вас не случай слепой держит, но воля богов.
К дому судов паруса поверните, покуда не поздно!
Ради кого воевать? Ради неверной жены?
135 Что я сказала? О, нет! Пусть не будет призыв мой приметой!
Пусть по утихшим волнам легкий вас мчит ветерок!
Право, завидую я троянкам; их враг под стеною,
Сами увидят они слезную гибель родных.
Храброму мужу своей рукой жена молодая
140 Шлема завяжет ремни, варварский меч принесет,
Меч принесет и подаст и в ответ поцелуи получит,
Так что забота ее будет отрадна двоим,
И, до дверей проводив, велит возвратиться и скажет:
«Должен Юпитеру ты эти доспехи вернуть!»
145 Он с собой унесет наказ недавний любимой
И осторожней в бою будет, на дом свой взглянув.
Он возвратится — она и щит и шлем с него снимет
И к утомленной груди грудью прижмется нежней.
Ну, а меня неизвестность гнетет, и мню я в тревоге,
150 Будто случилось уже все, что случиться могло.
Тою порой, как ты на краю вселенной воюешь,
Воск, повторяющий твой облик, остался со мной:
Много он ласковых слов, тебе предназначенных, слышит,
Жаром объятий моих часто бывает согрет.
155 Верь, не простой это воск, как покажется с первого взгляда:
Истинный Протесилай, только что голоса нет.
Я смотрю на него, вместо мужа его обнимаю,
Жалуюсь так, словно он может утешить в ответ.
Жизнью твоей клянусь и возвратом — моими богами,
160 Пламенем брачных огней, пламенем наших сердец,
И головою твоей, — чтобы ты не сложил ее в Трое,
Чтоб на глазах у меня здесь она стала седой, —
Я за тобою пойду, куда бы меня ни позвал ты,
Будешь ли… (страшно сказать!) — или останешься жив.
165 А на прощанье в письме прими наказ мои последний:
Хочешь меня уберечь — так береги и себя.

Письмо четырнадцатое
ГИПЕРМНЕСТРА — ЛИНКЕЮ
Брату, который один уцелел из недавно столь многих,
Павших от женской руки, шлет Гипермнестра письмо.
Держат меня взаперти, сковали цепью тяжелой:
За благочестье мое так наказали меня.
5 В горло тебе железо всадить рука побоялась —
Вот и казнят; а убей мужа я — стали б хвалить.
Лучше уж казнь, чем волю отца такую исполнить!
В том, что от крови чисты руки, не каюсь ничуть.
Пусть он пламенем жжет ту, чье пламя чистым осталось,
10 Пусть в лицо мне метнет факел, что свадьбе светил,
Или зарежет мечом, что вручен не для доброго дела, —
Смерть, от которой ушел муж, не минует жену!
Но по добиться ему, чтоб сказала я, умирая:
«Каюсь», — каяться в чем? Не в благочестье ль моем?
15 Кается пусть в преступленье Данай и жестокие сестры, —
За злодеяньем всегда ходит раскаянье вслед.
Сердце трепещет, едва я ту печь кровавую вспомню,
И от внезапной опять дрожи немеет рука.
О несвершенном писать она робеет убийстве,
20 Хоть и считали ее мужа способной убить.
Но попытаюсь. Едва одели сумерки землю,
В час между светом и тьмой, в час между ночью и днем
Нас, Инахид, повели во дворец высокий Пеласга,158
Принял невесток своих сооруженных Египт,
25 Всюду светильни горят, окованы золотом ярким,
Жгут, против воли огня, ладан во всех очагах.
Кличет народ: «Гимен, Гименей!» — но бог улетает,
Даже Юнона и та город покинула свой.
Вот под крики друзей, от вина нетвердой походкой,
30 Каждый свежим венком влажные кудри обвив,
Весело к ложу спешат женихи — но к смертному ложу,
Мнут покрывала они — свой погребальный покров,
Отяжелев от вина и еды, уступают дремоте, —
Весь, ничего не боясь, Аргос высокий уснул.
35 Вдруг почудилось мне: умирающих слышатся стоны…
Слышались въяве они; то, что страшило, сбылось.
Кровь отлила, и холод сковал мне тело и душу,
И отогреть не могло новое ложе меня.
Словно колосья, когда Зефир их легкий колышет,
40 Иль на холодном ветру стройных листва тополей,
Так, или даже сильней, я дрожала. А ты был недвижен,
Было снотворным вино, что поднесла я тебе.
Страх из сердца меж тем прогнало отца приказанье:
С ложа встаю и клинок слабой хватаю рукой.
45 Нет, тебе я не лгу: я трижды меч заносила,
И с занесенным мечом падала трижды рука.
К горлу я твоему — всю правду позволь мне поведать. —
К горлу я поднесла данный Данаем клинок.
Но благочестье и страх запретили приказ нечестивый
50 Выполнить: в чистых руках дерзкий не держится меч.
Стала я волосы рвать, порвала пурпурное платье,
Стала такие твердить голосом тихим слова:
«Твой, Гипермнестра, отец суров: приказанье исполни,
Пусть и этот идет братьям убитым вослед.
55 Дева и женщина я; и природа, и возраст мой кротки, —
Нежным негоже рукам трогать жестокую сталь.
Нет, пока он не встал, сестер последуй примеру, —
Храбрые, верно, уже всех истребили мужей.
Если эта рука убить кого-нибудь может,
60 Только кровью моей пусть обагрится она!
Надо ль казнить их за то, что Даная престол захватили?
Отдал его бы и так он чужеземным зятьям!
Казни пускай заслужили они — но чем провинились
Мы? Почему не могу я незапятнанной быть?
65 Женщине меч для чего? Для чего мне нужно оружье?
Шерсть и корзинка моим больше пристали рукам!»
Так я шептала; меж тем полились за словами и слезы,
Прямо на тело твое падали капли из глаз.
Ты, чтоб меня обнять, протянул полусонные руки
70 И о меча острие их не поранил едва.
Я начала уж бояться отца, и слуг, и рассвета;
Заговорила — и вмиг сон с твоих глаз прогнала:
«Быстро вставай, Белид159, один из недавно столь многих,
Или же ночь для тебя вечною станет. Беги!»
75 В страхе вскочил ты; тебя оставила сонная вялость.
Смотришь, как в робкой руке меч смертоносный дрожит.
Хочешь меня ты спросить… «Беги, пока ночь не минула!» —
Я говорю, и во тьму мчишься ты; я остаюсь.
Утро настало; Данай зятьев убитых считает;
80 Страшный не сходится счет: недостает одного.
Как он сердился, изъян средь убитой родни обнаружив!
Мало казалось ему крови, что пролили мы.
Вмиг от отцовских колен отрывают меня и в темницу
Тащат за волосы: так награждена я за все!
85 Видно, с тех пор, как жена стала телкой, а телка — богиней,160
Яростный гнев на нас в сердце Юноны не гас.
Не отомстила ль она, когда девушка вдруг замычала,
И Громовержца привлечь прежней красой не могла?
Новая телка взошла на песок над родительским током,
90 Видела в отчей воде чьи-то чужие рога.
Вместо жалобных слов из уст вылетало мычанье,
Страшен был собственный вид, страшен был собственный крик.
Есть ли в отчаянье прок? Для чего ты в воду глядишься,
Ноги считаешь зачем, новым копытам дивясь?
95 Ты, внушавшая страх ревнивый сестре Громовержца,
Голод теперь утолять будешь листвой и травой,
Будешь пить из ручьев и глядеть на себя в изумленье,
Будешь бояться, что рог собственный ранит тебя.
Ты, чьи богатства досель Юпитера были достойны,
100 Будешь отныне лежать голой на голой земле.
Много родственных рек, и морей, и земель пробежишь ты,
Путь откроют тебе реки, земля и моря.
Но для чего ты, Ио, бежишь за далекие воды?
Не убежать от себя: новый твой облик с тобой.
105 Мчишься куда, Инахида? Ведь ты сама за собою
Гонишься, ты и беглец, и неотступный ловец.
Телке безумной вернет обличье возлюбленной бога
Нил, через семь рукавов воды несущий в моря.
Что вспоминать о делах, совершенных седой стариною?
110 В юные годы мои есть что оплакивать мне!
С братом ведет отец мой войну; лишенные царства,
Изгнаны мы; нас укрыл город у края земли.
Брат жестокий отца завладел жезлом и престолом,
С немощным старцем толпой немощной странствуем мы.
115 Жив остался один из целого племени братьев:
Мне — по убитым теперь и по убийцам рыдать.
Столько ж сестер у меня погибло, сколько и братьев,
Пусть и тех и других слезы мои оросят.
Я за то, что ты жив, ожидаю мучительной казни;
120 Чем же вину наказать, если за подвиг казнят?
Сотая прежде в толпе сестер и братьев, — неужто,
После того как один брат уцелел, я умру?
Если тебе еще есть до сестры незапятнанной дело,
Если достоин, Линкей, дара ты был моего,
125 Или на помощь приди, иль убей и лишенное жизни
Тело тайком положи на погребальный костер.
Кости мои собери и, слезами омыв, схорони их,
И над могилой моей краткую надпись поставь:
«Здесь Гипермнестра лежит; за свое благочестье в награду
130 Смерть, от которой спасла брата, она приняла».
Хочется дальше писать, но рука цепенеет в оковах,
И отнимает мои силы последние страх.

Письмо пятнадцатое
САФО — ФАОНУ
Что же, увидев листок, что прилежной исписан рукою,
Сразу твои глаза руку узнают мою.
Или, если на нем не прочтешь ты имени Сафо,
То не поймешь, от кого краткое это письмо?
5 Может быть, спросишь еще, почему переменным размером
Я пишу, хоть пристал Сафо лирический лад?
Плачу о нашей любви; а элегия — слезная песня,
Вторить не может моим горьким слезам барбитон.
Вся я горю, как горят поля плодородные летом,
10 Если безудержный Эвр гонит огонь по хлебам.
Ты поселился, Фаон, в полях под Тифеевой Этной.161 —
Пламя сильней, чем огонь Этны, сжигает меня.
Песен, которые я с созвучьями струн сочетала,
Мне не создать: ведь для них праздной должна быть душа,
15 Юные девушки мне из Метимны и Пирры162 немилы,
Все мне немилы теперь жены Лесбосской земли.
И Анактория мне, и Кидно — обе постыли,
И на Аттиду глядеть больше не хочется мне;
Все мне постыли, в любви к кому меня упрекали,
20 Ты присвоил один множества женщин удел.
Созданы годы твои для утех, и лицом ты прекрасен.
Было для взоров моих пагубно это лицо!
Лиру возьми и колчан — и покажешься ты Аполлоном,
Если крутые рога вырастут — будешь ты Вакх.
25 Дафну любил Аполлон, а Вакх — царевну из Кносса,
Хоть и не знали они песен и лирных ладов.
Мне Пегасиды163 меж тем диктуют нежные песни,
Всюду по свету звенит славное имя мое.
Даже Алкей, мой собрат по родной земле и по лире,
30 Так не прославлен, хоть он и величавей поет.
Пусть красоты не дала мне природа упрямая, — что же!
Все изъяны ее дар мой с лихвой возместил.
Ростом мала я — зато мое имя по целому миру
Слышно: высоко оно — значит, и я высока.
35 Кожа моя не бела; но Персей ведь любил Андромеду,164
Хоть Кефеида была смуглой, как все в той стране.
Черных голубок порой любит голубь с зеленым отливом,
К пестрым порой голубям белые горлицы льнут.
Если искать лишь таких, что тебя красотою достойны,
40 То не найти ни одной — нет, не найти ни одной.
А по моим ведь стихам я тебе казалась прекрасной,
Клятвенно ты признавал: я хорошо говорю.
Пела я; помню, тогда — у влюбленных хорошая память —
Ты поцелуи не раз мне между песен дарил.
45 Это любил ты, и всем по душе была я Фаону, —
Больше всего, когда нас к делу Амур призывал.
Как любил ты моих сладострастных движений свободу,
Резвость в любовной игре, шепот, утехам под стать,
Или, после того, как сливало двоих наслажденье,
50 Как ты истому любил в наших усталых телах!
Новой добычей твоей сицилийские женщины стали.
Что мне Лесбос теперь? Быть сицилийкой хочу!
Прочь беглеца моего отошлите из нашего края.
Жены Нисейской земли, девы Нисейской земли!
55 Пусть его льстивый язык не обманет вас ласковой ложью, —
Все, что вам говорит, раньше он мне говорил.
Также и ты, что живешь на сиканских горах, Эрицина, —
Я ведь твоя, — помоги жрице, воспевшей тебя.
Прежним неужто путем пойдет судьба моя злая,
60 Будет ли дальше она так же сурова ко мне?
Шел мне шестой только год, когда матери кости, до срока
Собраны в пепле костра, выпили слезы мои.
Брат мой растратил добро, опутанный страстью к блуднице;165
Что же досталось ему? Только позор и разор.
65 Стал, обеднев, бороздить он проворными веслами море,
Что промотал без стыда — хочет бесчестно нажить;
Возненавидел меня за мои увещанья, за верность, —
Вот что мне принесла честных речей прямота!
Но, будто мало бед, без конца меня угнетавших,
70 Дочка прибавила мне новых тревог и забот.
Ты последнею стал причиной горя и жалоб:
Гонит, как прежде, мою ветер враждебный ладью.
Пряди волос у меня по плечам висят в беспорядке,
И самоцветных камней нет уж на пальцах моих;
75 Золота нет в волосах, и дарами земли Аравийской166
Больше не пахнут они; грубое платье на мне.
Что наряжаться теперь? Кому я хочу приглянуться?
Всех стараний моих рядом виновника нет!
Нежно сердце мое, легко его стрелами ранить,
80 В нем — причина того, что влюблена я всегда.
Видно, когда родилась я, такой мне закон положили
Сестры и спряли тогда мне не суровую нить.
Либо искусство мое и занятья мне нрав воспитали,
Нежным, податливым дух Талия сделала мой.
85 Надо ль дивиться тому, что пушком пленил меня первым
Возраст, который пленить может и зрелых мужей?
Ты бы, Аврора, его похитила вместо Кефала,
Да не пускает тебя первый похищенный твой;
Если бы Феба его увидала всевидящим взором,
90 Волей ее усыплен был бы надолго Фаон;
В небо его в колеснице своей увезла бы Венера,
Только боится — а вдруг Марсу понравится он.
Ты не мальчик уже, но еще и не юноша, — годы
Самые лучшие! Ты — сверстников честь и краса!
95 К нам, прекрасный, вернись, прижмись к груди моей снова,
Сам не люби, но любить мне, умоляю, позволь!
Я пишу, а из глаз невольные катятся слезы;
Видишь, как много слов в этих размыто строках.
Пусть ты уехать решил, но ты мог бы смягчить расставанье,
100 Перед разлукою мне молвивши: «Сафо, прощай!»
Ни поцелуев моих, ни слез не унес ты с собою,
Я без тревоги жила, боли такой не ждала.
Кроме обиды, ты мне ничего не оставил на память,
И у тебя никакой памятки нет от меня.
105 Я и напутствий тебе не дала, да и если дала бы,
То лишь одно: чтобы ты Сафо не смел забывать.
Я неразлучным со мной клянусь тебе Купидоном,
Силой святой девяти избранных мною богинь, —
Чуть лишь мне кто-то сказал: «Покидает тебя твоя радость», —
110 Долго я не могла ни говорить, ни рыдать.
Не было слов на устах и слез в глазах пересохших,
Только стесненную грудь холод сковал ледяной.
Боль утихла — тогда я ударила в грудь кулаками.
И не стыдилась при всех с воплями волосы рвать,
115 Словно несчастная мать, что сама бездыханное тело
Сына несет на руках к месту, где сложен костер.
Брат мой Харакс, несчастьем сестры упиваясь злорадно,
Часто ко мне на глаза стал появляться сейчас,
Чтобы меня устыдить моей печали причиной,
120 «Что ей рыдать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55